ем назло Матери  нарушать  тайком  многочисленные  общеизвестные
запреты. Теперь  же,  оказавшись  в  изгнании,  она  все  их  вспомнила  и
соблюдала неукоснительно.
     Честно говоря, тюк можно было бы и не сжигать. Мать, например,  когда
не хотелось терять всю шерсть  из-за  одной  крупинки,  поступала  просто:
выдергивала клок с застрявшим в нем осколочком и сжигала только его.  Хотя
по правилам, конечно, надлежало  спалить  целиком  и  немедленно  покинуть
место сожжения. До заката, во всяком случае...
     Шерсти, конечно, жалко, но иначе Влад просто не поймет и не запомнит.
Он ведь хуже ребенка. Чага простит ему все, потому что у нее нет выбора, а
другие прощать не станут...
     Сам Влад первую половину дня пребывал в тихом бешенстве.  А  тут  еще
сразу  за  балкой,  словно  напоминая  о   погибшей   шерсти,   потянулась
бесконечная гарь: несколько посеченных  металлом  и  высохших  вхруст  рощ
выгорели начисто и относительно  недавно.  Звери  вышагивали  по  черному,
местами голубовато-серому пространству, высоко поднимая голенастые ноги  и
старательно оттискивая в пепле отпечатки круглых копыт.
     Наконец Влад взял себя в руки и огляделся. Все-таки  гарь  тоже  была
весьма интересным явлением, так сказать, частью жизненного  цикла  похожих
на спутанную проволоку зарослей, регулярно уничтожаемых пожарами, а  затем
стремительно восстанавливающихся.
     Структура рощи была обнажена: из  пепла  торчали  обугленные  влажные
обрубки стволов, готовые  выбросить  новые  дуги  серо-зеленых  побегов  в
удобренную золой почву. На одном из обрубков стоял столбиком  погорелец  -
уже знакомый Владу похожий на мышь зверек. Интересно, как это он ухитрился
уцелеть, а главное, чем теперь намерен питаться?
     К  полудню  Влад  успокоился  настолько,  что  даже  достал  блокнот,
пристроил на горбе  Седого  и,  пользуясь  ровным  ходом  зверя,  принялся
покрывать первый лист прыгающими каракулями.
     Впереди с царственным равнодушием покачивалась в седле Чага.  Изящные
локти чугунного литья были чуть расставлены и чуть шевелились, а  означало
это, что Чага между делом орудует толстыми  деревянными  спицами,  созидая
новую, нестерпимо колкую куртку, Тянется из  переметной  сумы  бесконечная
шерстяная нить, тянется  бесконечная  ноющая  нота,  тянется  степь,  тоже
бесконечная. И так тысячу лет...
     А искусство ткачества они, надо полагать, утратили...
     Глядя на растопыренные Чагины  локти,  Влад  содрогнулся  и  принялся
неистово чесаться. Солнце пригревало. Куртка и все прочее было,  казалось,
населено множеством мелких кусачих тварей. Ощущение в корне неверное  хотя
бы потому, что вчера  вся  одежда  тщательнейшим  образом  была  вымыта  и
прожарена над костром. Тем не менее  расторможенное  щекоткой  воображение
нашептывало Владу, что за  пазухой  у  него  нагло  разгуливает  небольшое
колкое насекомое.
     Не выдержав, он запустил руку за пазуху и вдруг в самом деле  кого-то
там нашарил. Отвращения к насекомым он никогда особого  не  испытывал,  но
тварь могла оказаться ядовитой,  поэтому  Влад  подождал,  пока  она  сама
влезет к нему на ладонь, и лишь после этого извлек добычу на белый свет.
     На ладони судорожно копошился крохотный  металлический  паучок.  Влад
инстинктивно сомкнул пальцы и опасливо поглядел на Чагу.  Та  была  вся  в
себе...  Осторожно  раскрыл  кулак.  Мама  родная,  да  это  же  явная   и
несомненная  родня  членистоногих  накопителей,  обнаруженных   с   орбиты
Бальбусом!  И  как  это  прикажете  понимать?  Разделение  труда?  Большие
накопители занимаются большими осколками, а маленькие - маленькими?..
     Издалека  он  такой  приползти  не  мог...  Влад  огляделся,  надеясь
высмотреть  на  горизонте  какие-нибудь  руины,  таящие  в  своих   недрах
автоматические  заводы,  но  не  высмотрел  ничего.   Раньше   надо   было
высматривать! Судя по всему, паучок заполз к нему за пазуху еще в балке.
     И что с ним теперь делать? Проблема... Попробовать  разобрать?  Снова
сунуть за пазуху? Засушить в блокноте? Ох, Чага, Чага! Всего лишила! Такой
был  удобный  пинцетик  в  налокотном  кармане...  Бережно,  стараясь   не
повредить ненароком, Влад снял паучка с ладони и  тут  же  получил  легкий
укол в оба пальца. От неожиданности встряхнул рукой, и крошечный  механизм
искоркой отлетел в высокую траву. А, ч-черт!..
     Оборвав песню, Чага обернулась и вопросительно посмотрела на Влада.
     - Чешется! - сердито объяснил он по-русски. - Комбинезон не надо было
выбрасывать!..
     И в качестве перевода выразительно поскреб грудь под курткой.



                                    13

     Так, неспешным  шагом,  ни  разу  не  переведя  зверей  на  бег,  они
добрались до места новой стоянки. По мнению Влада, место было  хорошее:  в
круглой ложбине между тремя холмами кто-то уже нарыл окопов на целую ораву
с табуном. Выбирай любую яму и ночуй.
     - А где люди? - поинтересовался Влад. Честно говоря,  его  давно  уже
занимал этот вопрос. Создавалось  впечатление,  что  в  степи  они  кочуют
вдвоем, хотя следы чужих стоянок  встречались  на  каждом  шагу.  Да  и  с
орбиты, помнится, степь выглядела весьма оживленно...
     - Ушли, - сказала Чага. - Опасно.
     - А раньше? - несколько оторопев, спросил Влад.
     - Раньше нет, - со вздохом отозвалась она. - Раньше хорошо.
     Озадаченный, он попытался представить, как это может быть "хорошо"  в
заряженной металлом степи, и, честно говоря, представить  не  сумел.  Зато
вдруг отчетливо припомнились содрогнувшийся от удара ствол дерева и  треск
прошиваемой микроосколками листвы. Раньше... Когда это раньше?
     - Когда раньше? - спросил Влад.
     Чага посмотрела на него испытующе.
     - До стальных птиц, - поколебавшись, ответила она.
     Стальные птицы? Влад хмыкнул и принялся расседлывать Седого. Стальные
птицы... Год синей обезьяны...  Месяц  любования  луной...  Что-нибудь  из
местного календаря, надо полагать. И вдруг дошло, что местный календарь-то
здесь скорее всего ни при чем, что речь идет именно о  его  "пташке"  и  о
трех попытках высадки.
     С чувством, похожим на страх, он повернулся к Чаге.
     - Чага... Раньше... Металл не убивал?
     Судя  по  хмурому  взгляду  через   плечо,   настроение   госпожи   и
повелительницы стремительно ухудшалось.
     - Убивал глупых, - сквозь зубы отозвалась она. - Теперь всех.
     "Да что за чепуха!.. - беспомощно думал Влад, глядя, как Чага, присев
на корточки, разбирается  с  содержимым  разложенного  на  земле  тюка.  -
Бальбус же докладывал: возбуждение микрокомплексов при посадке в  пределах
допустимого. Господи, да если то,  что  она  говорит,  правда,  то  вообще
непонятно, зачем она со мной церемонится! Хрястнула бы рубилом,  как  того
суслика..."
     Чага выпрямилась, держа в руках некий мешочек, и, вручив  его  Владу,
знаками предложила развязать.  Тот  повиновался  и  некоторое  время  тупо
смотрел на содержимое мешочка: несимпатичная с  виду  чаша  из  обожженной
глины, связка  еще  более  несимпатичных,  сальных  на  ощупь  корешков  и
завернутые в рыжие очески сколы вулканического стекла.
     Видя его тревогу и недоумение, Чага объяснила жестами, что с  помощью
этих чудовищных приспособлений он всего-навсего должен сбрить себе бороду.
     - Зачем?! - ужаснулся Влад  и,  получив  в  ответ  железное  "Надо!",
понял, что бороться бессмысленно.
     "Уж лучше бы сразу рубилом..." - обреченно подумал он.
     ...Самоистязание  вышло  долгое  и  даже   более   мучительное,   чем
представлялось    поначалу.     Натыкав     несчастное     лицо     жгучим
кровоостанавливающим корешком, Влад повернулся к Чаге  и  увидел,  что  та
сидит на корточках и с  бесконечным  терпением  в  глазах  подрезает  себе
волосы  с  помощью  осколка  покрупнее.  Оттянет  прядь   и   перепиливает
потихоньку. Боже...
     Потом, как водится, было омовение, а потом Влада  откомандировали  за
хворостом в развороченные металлом  дебри  неподалеку.  Не  испытывая  уже
никаких душевных терзаний, он с легким сердцем взял палку с намотанным  на
нее сыромятным  ремнем  и,  зябко  чувствуя  изрезанными  щеками  малейшее
прикосновение ветерка, пошел сквозь цепкий гривастый кустарник.
     Нечаянно поглядел под ноги и невольно остановился: суглинок был усеян
осколками. Быстро оглянулся и, убедившись, что  лагерь  надежно  утонул  в
низинке, упал на колени перед самым крупным  (с  ноготь  большого  пальца)
обломком.
     Ну вот он, твой металл. Он же сталь. Хотя скорее всего никакая это, к
черту, не сталь... Влад осторожно взял осколок двумя пальцами  и  поставил
на ребро. Да,  легковат  для  стали.  Но  тоже,  видимо,  какой-то  сплав.
Серебристо-белый,  коррозии,  надо  полагать,  не  подвержен,  на   изломе
зернистый. Эх, один бы такой кусочек да в лабораторию!..
     Влад огляделся, не вставая с колен. А крепкая тут, видать, шла рубка!
Причем совсем недавно. Странно, что нет ни засохших кустов, ни  сломленных
веток. Впрочем, виноват, вот как раз одна  лежит...  Влад  поднял  обрывок
колкой желто-зеленой плети, и за ней из почвы потянулись бледные  корешки.
Понятно. Неплохо приспособились кустики...
     Ладно,  хорошего  понемножку.  В  конце  концов,  его   посылали   за
хворостом... Влад  встал  и,  разматывая  ремень,  направился  к  сушняку.
Разложил   на   земле   и   принялся   укладывать   на   него   извилистые
желто-коричневые обломки. С  сожалением  шевельнул  кривую,  толстую,  как
питон, жердину. Толстые ломать не велено, металл  услышит.  Металл  ладно,
Бог с ним, а вот Чага услышит... Влад  откинул  жердину  и  снова  занялся
древесной мелочью.
     А в самом деле,  реагирует  металл  на  звук?  Между  прочим,  вполне
вероятно. На взрыв, на реактивный двигатель, на  лязг  техники...  Кстати,
толстые ветки сушняка ломаются на удивление легко, но с пушечным  треском.
Значит,  три  способа  наведения:  на  электромагнитный   эхо-сигнал,   на
инфракрасное излучение и теперь вот еще  выясняется,  что  и  на  звуковые
колебания тоже....
     Тут  ему  показалось,  что  в  дебрях   желто-зеленого   клочковатого
кустарника  лениво  перелился   металлический   блик.   Влад   повернулся,
недоуменно сдвинул брови, и приоткинул колючую спутанную прядь...
     Медленно передвигая суставчатые ноги, к причудливо изогнутому осколку
направлялся этакий металлический тарантул.
     Влад попятился и, слегка ошалев, присел на выщербленный расколовшийся
валун. Запросто можно было свихнуться...  Они  что  же,  растут?!  Это  же
механизмы!.. Черт знает что такое!
     А что еще можно предположить? Существование подземных  цехов,  каждый
из которых выпускает паучков определенного калибра?  Бред!..  Влад  хорошо
помнил снимки, сделанные с орбиты Бальбусом.  Его  накопители  состояли  в
основном из бесформенного металлического панциря, и все же достаточно было
взглянуть  на  степенно  переступающего   паучину,   чтобы   увидеть   его
несомненное сходство с теми полуметровыми тварями.
     И почему его до сих пор не подбили? Или ползать  можно  безнаказанно,
пока не достигнешь определенной массы?..
     Теперь понятно, почему Земля так настойчиво требует высадки!  Значит,
не просто программа помощи туземцам, а иная, неслыханная технология!..  На
каком же уровне они  закладывали  в  этот  самый  металл  информацию?!  На
кристаллическом? На молекулярном?..
     Влад поднял голову и словно в первый раз оглядел сушняк,  клубящуюся,
как спутанная проволока, рощу, покрытые кустарником холмы. Когда-то  здесь
были города, дороги, высокие широколиственные леса...
     Издали  донесся  хрустящий  удар  и   тоненький   прерывистый   визг,
оборванный еще одним ударом. Чага умерщвляла пойманного на ужин суслика...
Лицо Влада болезненно скривилось.
     - Эх, вы!.. - укоризненно выговорил он. - Как же вы могли?  С  такого
уровня - и к каменному топору...
     Желто-зеленый кустарник безмолвствовал, в сушняке  за  спиной  что-то
шуршало, надо полагать, все те же лупоглазые мышки с цепкими коготками.
     Влад поднялся и, приблизившись к металлическому паучине,  присел  над
ним на корточки.  Слиток  с  ножками.  Ни  жвал,  ни,  естественно,  глаз.
Спереди, правда,  дрожит  сияющая  капля  расплава.  Двусуставчатую  ножку
заносит  несколько  судорожно,  с  остановками.  Видимо,   зашевелись   он
побыстрее, тут же засекут и разнесут в клочья...
     Интересно, как у него устроено брюшко?  Влад  протянул  было  руку  к
облизанной бликом спинке, потом вспомнил легкий укол в пальцы,  полученный
от  заползшего  за  пазуху  паучка,  и,  отодвинувшись,  нашарил  короткую
хворостину. Этот раз в десять  больше,  следовательно,  и  разряд  у  него
должен быть соответственно размерам. Эх, замерить бы! Только чем?  Хотя...
Если в десять раз, то вполне терпимо. В  конце  концов,  каждый  сам  себе
вольтметр...
     С этой чеканной мыслью Влад отбросил хворостину и  решительно  поднес
растопыренную  пятерню  к  блестящему  игрушечному  механизму...  Трещащий
хлопок,  мышцы  скрутила  мгновенная  судорога,  и   ослепленного   Влада,
отшвырнув, уложило спиной прямо  в  собранный  хворост,  благо,  сучков  у
сушняка почти не бывает!
     Нет, разряда такой мощности он не ожидал! Какое  там  в  десять  раз!
Чистая лейденская банка с ножками!..
     Он еще сидел, беспомощно тряся головой, когда к нему, разрывая цепкие
кусты, подбежала Чага. Быстро взглянула на него,  на  усеивающие  суглинок
осколки,  на  замершего  с  поднятой  и,  кажется,   оплавившейся   лапкой
тарантула, и смуглое лицо ее приняло несколько пепельный оттенок.
     - Уходим! - бросила она. - Быстро!
     Нагнулась, схватила палку с  сыромятным  ремнем,  рванула.  Посыпался
звонкий сушняк.
     Заночевать в заранее выкопанном укрытии так и не пришлось...



                                    14

     Пассив: несколько дней легкого заикания и яростная мелочная опека  со
стороны Чаги. Зато в активе... Честно говоря,  до  сих  пор  в  голове  не
укладывается! Металлические  механизмы,  способные  развиваться,  расти...
Мужать, черт побери, и крепнуть!..
     Однако давай по пунктам. Что еще удалось установить? Что растут  они,
каким-то образом усваивая осколки. На подножном, так сказать,  корму...  В
случае  опасности  огрызаются  электрическим  разрядом,  причем   мощность
разряда увеличивается с возрастом отнюдь не в арифметической, но скорее  в
геометрической прогрессии... Далее. Паучки типа того, что залез в  прошлый
раз за пазуху, микроголовками, естественно, не лоцируются, и засеянные ими
районы (сведения получены  от  Чаги)  считаются  практически  безопасными.
Единственная предосторожность - кожаный полог над укрытием...
     Пауки размеров тарантула скорее всего воспринимаются  микроголовками,
как неподвижные крупные осколки.  Туземцы  их  побаиваются,  но,  кажется,
только из  опасения  получить  электрический  разряд...  Ну  и  наконец  о
гигантских накопителях Бальбуса, вблизи еще  не  наблюдавшихся,  известно,
что микроголовки их "видят", "знают" и атакуют по нескольку раз в сутки...
     А теперь что  установить  не  удалось.  Первое.  Откуда  берутся  эти
крохотные  новорожденные  паучки?  Не  из  осколков  же   в   самом   деле
вылупляются!.. И второе. Куда они  потом  деваются,  когда  раздобреют  до
стадии  накопителей  Бальбуса?  Они  же  тогда  скорее   ворочаются,   чем
ползают... Может, закапываются, а дальше - под землей,  как  кроты?  Тогда
опять же - куда?..
     Ну и масса вопросов по мелочи. Каким образом они, например,  добывают
электрическую энергию? Химическим путем? От  солнца?..  Господи,  как  все
просто   выглядело   с   орбиты!   Считалось,   что   существуют    слегка
разрегулировавшиеся автоматические подземные заводы, откуда разлетается  и
расползается вся эта металлическая погань. Какие-то подземелья  были  даже
обнаружены в предгорьях Главного хребта. И вот  на  тебе!  Все  с  ног  на
голову!
     Хотя почему с ног на голову? Очень просто: накопители, набрав  нужную
массу, действительно зарываются в грунт,  докапываются  каждый  до  своего
заводика, там их  быстренько  в  переплав,  а  потом  уже  на  поверхность
вылезают готовые новенькие микрокомплексы. И тут же начинают палить друг в
друга... Да, кстати! Кто с кем воюет? Тоже неплохо бы выяснить...
     Главный хребет располагается где-то на юге. На  севере,  естественно,
океан, но  очень  далеко.  Маршруты  Чага  прокладывает  шизофренически  -
мечется по степи, ведомая одной ей известными приметами, но  в  целом  они
откочевывают к востоку, хотя через Большую реку еще не переправлялись...
     А ведь не так и  далеко  должно  быть  отсюда  до  этих  таинственных
подземелий в предгорьях. Интересно, знает ли о них  Чага?  Может,  легенда
какая есть. Надо бы под хорошее настроение подкатиться и спросить...
     Влад запихнул последние очески в мешок и, отступив,  с  удовольствием
оглядел Седого. Модель моделью! Пойти, что ли,  похвастаться?..  Точно!  А
заодно и спросить.
     - Пошли, Седой! - велел Влад  и,  сопровождаемый  важно  вышагивающим
зверем, двинулся к Чаге, плетущей хитрую ловчую снасть.
     - А? - спросил он победно.
     Хоть  бы  для  виду  обрадовалась!  Встала,  взглянула  испуганно  на
красавца зверя, как-то растерянно провела рукой по  шелковистой  шерсти  и
вдруг отвернулась.
     - Хороший зверь, - произнесла упавшим голосом. - Плохо.
     Влад только руками развел и пошел вычесывать Рыжую.
     Вообще, сложно  было  с  Чагой.  Вроде  и  словарный  запас  у  Влада
увеличился,  и  грамматика  прояснилась  -  свободно  мог  уже  низать  по
нескольку слов во фразу, и все же временами он просто отказывался понимать
свою спутницу.
     Разоренная степь осталась позади,  места  пошли,  если  верить  Чаге,
спокойные, но опять же как ей верить?! Лицо у  самой  -  озабоченное,  все
высматривает что-то, однажды вдруг ни с того ни с сего свернула в  низину,
чуть зверей на косогоре не покалечили! Зачем-то приказала  залечь,  причем
сама осталась на ногах.
     Влад немедленно поднялся и, осерчав, подошел спросить, какого  черта.
Не спросил. Чага пятилась, не сводя глаз  с  седловины  между  холмами,  и
совершала опущенными кистями обеих рук вращательные движения, наматывая на
каждую сыромятный ремень, на конце  которого  висел  тяжелый  полированный
камень с дыркой... Господи,  да  это  же  кистени!  Она  что,  от  металла
собирается ими отмахиваться?!
     - Металл? - туповато спросил Влад.
     Она все еще пятилась, завороженно куда-то глядя, и он  невольно  взял
ее за плечи, когда она буквально уперлась в него спиной. Вздрогнула.
     - Нет, - сказала она. - Не металл.
     И он почувствовал, как напряжены  под  курткой  из  шерсти  зверя  ее
прямые плечи.  Весело...  Выходит,  тут  еще  водится  кое-что  пострашнее
металла?
     - Хищник? - спросил Влад, вспомнив ночные шакальи рыдания за холмом.
     Чага отрицательно тряхнула головой и быстрым бесшумным шагом пошла  к
седловине. Влад последовал за ней, высматривая по дороге камень потяжелее.
С  голыми  руками  он  уже  чувствовал  себя  как-то  неуютно.   Достигнув
седловины, Чага, кажется, успокоилась и позвала животных.
     - Так что это было? - допытывался Влад.
     Чага обернулась. За время странствий он  научился  неплохо  различать
мельчайшие изменения этого дочерна загорелого лица, но  теперь  оно  снова
показалось ему застывшим.
     - Люди, - глухо отозвалась она.



                                    15

     Влад лежал в окопчике, откинув,  как  всегда,  из  упрямства  кожаный
полог, а над ним, в ночном сияющем звездами  небе,  судя  по  взревыванию,
взвизгам и прочему, шел серьезный  бой.  Временами  что-то  впарывалось  в
землю, сеялись мелкие осколки, а Влад лежал, полуприкрыв глаза ладонью,  и
вспоминал, какие плечи были у Чаги, когда он обнял ее сзади.  То  есть  не
вспоминал - он гнал от себя это вспоминание,