курсу космический корабль класса  "Оникс",  -  приятным  голосом
сообщил бортовой компьютер. - Они пытаются установить с нами связь.
   - Включай, - махнул рукой Аид.
   - Ага, - обрадовался Дионис, - летит наша смена.
   - Аспиранты-недоноски, - буркнул Гермес, наливая себе  полный  стакан
златопенной амброзии (шампанского. - Авт.).
   Экран внешнего обзора подернулся рябью,  и  на  нем  появилась  рубка
встречного корабля. Затем видеокамера сместилась, и  в  ее  поле  зрения
возникла всклокоченная голова симпатичного молодого человека.
   - А, Юпитер, - кивнул Аид, хитро улыбаясь. - Смотрите, не напортачьте
там без нас.
   - Летим исправлять ваши ошибки, - нагло ответил  молодой  человек.  -
Здесь со мной целая экспедиция: владыка подземного царства  Плутон,  моя
молодая  жена  Юнона,  богиня  мудрости  Минерва,  божественный  вестник
Меркурий, бог войны Марс, богиня любви Венера и ее  помощник  Купидон  и
конечно же наш молодой талантливый изобретатель, бог огня Вулкан.
   - Сопляки, - презрительно бросил Аид, - куда там вам до нас!
   Молодой человек скорчил в ответ смешную рожицу.
   - Кстати, - добавил он, - Зевсу дома, когда он  вернется,  собираются
академика дать, так что когда прилетите, не забудьте его  поздравить.  В
общем, ладно, до встречи  в  институте...  Трепещите,  смертные,  к  вам
возвращается Олимп...
   И экран визуальной связи погас.
   - Не, вы видали?!! - Аид с усмешкой повернулся к распивавшим амброзию
Дионису с Гермесом.
   - Дилетанты, - хором ответили боги.
 
P.S. 
 
   - Что же нам теперь делать?  -  закрыв  лицо  руками,  глухо  спросил
Алкидий.
   - Ну а что тут поделаешь? - проворчал Фемистоклюс, мрачно  взирая  на
вязкую черноту за  прозрачной  стеной  главного  зала  Олимпа.  -  Скажи
спасибо, что мы еще живы остались, а то знаешь...  (Описываемые  события
происходят в ином пространственно-временном измерении. - Авт.)
   -  Это  все  ты  виноват,  -  сердито  прошипел  Алкидий,  -  сатиров
экспериментатор. Да будь они неладны, эти деньги.
   - Чего ты несешь?  -  вскипел  Фемистоклюс.  -  Мы  ради  них  шкурой
рисковали, самого Зевса на место поставили, Диониса завалили...
   - Так уж и завалили?
   - Ну, в смысле вырубили на время, -  поправился  рыжебородый.  -  Вот
оно, наше вознаграждение.
   И Фемистоклюс достал из-за пазухи длинный, необычной формы  блестящий
ключ.
   - И на что нам теперь все это нужно? - с отчаянием  всплеснул  руками
Алкидий. - Куда ты теперь эти деньги потратишь?
   - Ну... -  Фемистоклюс  задумчиво  погладил  густую  бороду.  -  Если
мыслить логически, Олимп - это  летающий  остров.  В  данный  момент  он
куда-то летит, следовательно, в  скором  времени  мы  окажемся  в  точке
его... ээ... назначения.
   - То есть?
   - Но ведь не может же он  вечно  парить  в  черноте,  куда-нибудь  да
прибудем.
   - Бред. - Алкидий демонстративно отвернулся от друга.
   - Но-но, - грозно нахмурился Фемистоклюс, - ты это, братец, брось. Мы
должны держаться друг друга. Только в этом случае нам удастся выжить.
   - Да зачем теперь жить? - со смертельной тоской  в  голосе  прошептал
Алкидий.
   - А ну пойдем! - Рыжебородый грубо схватил приятеля за руку.  -  Если
понадобится, я из тебя эту упадническую хандру живо выбью.
   - Эй, больно, отпусти...
   - Нет уж, ты пойдешь со мной.
   Покинутый большей частью  богов  Олимп  выглядел  удручающе.  Тусклый
сумеречный свет, царивший в его коридорах, напоминал друзьям  о  мрачной
пещере Тэнара в подземном царстве мертвых.
   Случившееся с ними было настоящей трагедией. Греки оказались навсегда
отрезаны от своего привычного мира. Надежды на возвращение в  Аттику  не
было. Они находились в мире богов, враждебном,  непонятном  и  наверняка
опасном для чужаков.
   - Я есть хочу, - после часа бесцельных блужданий по темным  переходам
простонал Алкидий.
   -   Да   подожди   ты,   -   огрызнулся   Фемистоклюс,   настороженно
прислушиваясь.
   Постоянная легкая вибрация и монотонный  убаюкивающий  гул  поглощали
все прочие звуки. Фемистоклюсу очень не хотелось столкнуться за одним из
поворотов с самим Зевсом. Второй раз спастись от  гнева  Громовержца  им
вряд ли удастся.
   - Хочу есть, - снова повторил Алкидий,  на  этот  раз  со  сварливыми
нотками в голосе.
   - Да  сейчас,  сейчас,  -  отмахнулся  от  друга  Фемистоклюс,  чутко
принюхиваясь к теплому неподвижному воздуху Олимпа.
   Странно, но по пути им ни разу не  попалось  ни  одного  амброзийного
автомата, лишь мраморные статуи безразлично взирали  из  темных  ниш  по
обеим сторонам бесконечных коридоров.
   - Здесь можно проблуждать всю жизнь, - грустно заметил Алкидий,  -  и
умереть от голода.
   - М-да, - согласился с ним Фемистоклюс, -  план  Диониса  с  чертежом
Олимпа был бы нам сейчас  очень  кстати,  но  дощечка  осталась  там,  в
Греции.
   -  Греция...  -  Алкидий  тяжело  вздохнул.  -  Увидим  ли  мы   тебя
когда-нибудь еще раз? (Да увидите, увидите, обещаю. - Авт.)
   - Не ной! - грубо гаркнул Фемистоклюс. - Ты меня сейчас  доведешь  до
рукоприкладства.
   Одна из попавшихся им по пути ниш  светилась  изнутри  мягким  желтым
светом. Греки в недоумении остановились.
   - А это еще что такое? - удивился Фемистоклюс.
   В нише стояло нечто напоминавшее собою высеченный из камня диковинный
цветок, из центра которого бил  янтарного  цвета  источник.  Фемистоклюс
наклонился, принюхиваясь.
   - Так ведь это же амброзия?!! - удивился он. - Алкидий, ты,  кажется,
хотел есть?
   - Э нет. - Парень отрицательно замотал головой. -  Я  слишком  хорошо
помню, что было, когда мы эту самую амброзию  в  сухом  виде  продавали.
Лучше уж умереть с голоду, чем стать умственно отсталым идиотом.
   - А по-моему, лучше стать идиотом.  -  Фемистоклюс  пожал  плечами  и
припал губами к медной трубочке, из которой струился нектар богов.
   Алкидий  с  ужасом  смотрел  на  преображающегося   приятеля.   Плечи
рыжебородого грека стали шире, полнота исчезла, щеки зарумянились,  а  в
глазах забегали озорные огоньки.
   - Эх, - Фемистоклюс с удовольствием вытер янтарные губы, - словно лет
на десять помолодел.
   - Фемистоклюс, - осторожно спросил Алкидий, - ты уже идиот?
   - Сам ты идиот, - обиделся  рыжебородый,  по  очереди  пробуя  мощные
бицепсы на руках. - Тебе не кажется, что я стал похож  на  божественного
кузнеца Гефеста?
   Алкидий присмотрелся:
   - Уж скорее на сатира, только вот копыт и хвоста не хватает.
   - Да ну тебя, - добродушно махнул рукой преобразившийся Фемистоклюс.
   Пощипав рыжую бороду, грек размашисто  подошел  к  ближайшей  статуе,
изображавшей Геру, и с легкостью поднял ее над полом.
   - Ого?!! - удивленно прошептал  Алкидий,  а  Фемистоклюс,  озадаченно
хмыкнув, раскрутил тяжелую статую над головой  и  запустил  ее  в  конец
коридора.
   Статуя  угодила  прямехонько  в  изваяние  метающего  копье  Геракла.
Мраморный  Геракл  накренился  и  с  грохотом  упал  прямо  на  бесстыже
задравшую  ноги  каменную  Геру.  Со  стороны   сие   выглядело   крайне
неприлично. Друзья смущенно отвернулись.
   - Ну что ж, теперь давай ты, - предложил Фемистоклюс.
   - Что я? - не понял Алкидий.
   - Пробуй эту новую амброзию.
   - Зачем?
   - Станешь таким, как я.
   - А ты не идиот?
   Могучий, покрытый мелкими рыжими волосками кулак просвистел у  самого
носа Алкидия.  Если  бы  парень  вовремя  не  увернулся,  то...  Страшно
подумать.
   - Ты что, сдурел? - закричал Алкидий, пятясь от  гневно  потрясающего
кулаками друга.
   - Пей, говорю, -  приказал  Фемистоклюс,  сжимая  и  разжимая  мощные
кулаки.
   Ну что еще оставалось несчастному парню, кроме как подчиниться?
   Алкидий осторожно приблизился к божественному источнику, про  себя  с
удивлением отмечая, что необычная жидкая амброзия пахнет медом.
   - Смелее, смелее, - подбадривал приятеля Фемистоклюс, у которого  так
и чесались руки что-нибудь разогнуть либо сломать.
   Алкидий опасливо попробовал  янтарную  жидкость  на  вкус.  Вкус  ему
понравился, он был каким-то сладкофруктовым.  Сделав  несколько  больших
глотков, парень в нерешительности взглянул на товарища.
   - Ну что? - с интересом спросил Фемистоклюс. - Ты чувствуешь  в  себе
какие-нибудь перемены?
   Алкидий прислушался к своему организму.
   - Нет, - ответил он, - никаких перемен, хотя...
   - Что, что ты ощущаешь? - встрепенулся Фемистоклюс.
   - Да вот по малой нужде захотелось, -  несколько  растерянно  ответил
Алкидий.
   - Тьфу ты! - Рыжебородый грек с чувством сплюнул на пол Олимпа.
   Плевок с шипением испарился.
   - Ты чего на божественную твердь плюешь, совсем сдурел? -  заорал  на
друга Алкидий. - Это тебе не Парфенон какой-нибудь.
   Вяло переругиваясь, греки двинулись дальше.
   - Все, не могу больше. - Алкидий скорчил жалостливую гримасу.  -  Как
хочешь, но мне нужно в туалет.
   -  Наши  походные  горшки  остались  в  Греции,  -  покачал   головой
Фемистоклюс. - Давай, становись  в  уголок,  я  тебя,  так  уж  и  быть,
прикрою.
   - От кого? - изумился парень.
   - Ну... - неопределенно протянул рыжебородый, - мало ли...
   - Ты хочешь, чтобы я сделал ЭТО на Олимпе?!!
   - Ну да, - удивился Фемистоклюс, - и нечего на меня  орать.  Нам  тут
теперь жить, причем неизвестно, сколько времени. В принципе ты, конечно,
можешь разыскать Зевса и спросить его, где у них тут отхожее  место,  но
боюсь, он сделает тебе что-то очень и очень плохое.
   - Ладно, уговорил, отвернись, - зло бросил  Ал-кидий,  направляясь  к
ближайшей нише со статуей.
   Фемистоклюс деликатно отвернулся.
   За его спиной раздалась какая-то непонятная возня, после чего...
   - А-а-а-а... - дико заорал  Алкидий,  заставив  стоявшего  на  стреме
приятеля подпрыгнуть на месте.
   Схватившись за сердце,  рыжебородый  грек  стремительно  обернулся  и
замер в ужасе...
   Несчастный Алкидий с круглыми от страха глазами  висел  в  воздухе  в
двух метрах от пола, смешно дергая голыми ногами.
   Фемистоклюс не сразу осознал, что произошло. Ему уже было  достаточно
и того, что приятель висит над полом, дабы испытать неописуемый ужас. Но
мутная пелена перед его глазами быстро рассеялась,  и  грек  понял,  что
болтающегося в воздухе Алкидия держит за  шиворот  гигантская  мраморная
статуя бога войны Ареса.
   Рыжебородый присмотрелся
   Так и есть.
   Правая нога мраморного изваяния была мокрой
   - О великий Крон,  -  хрипло  прошептал  Фемистоклюс,  -  этот  идиот
помочился на статую Ареса.
   Холодные мраморные губы изваяния были искривлены в страшной  гримасе,
правая свободная рука медленно тянулась к мечу на поясе.
   "Неужели вытащит?" - мелькнула в голове Фемистоклюса дурацкая  мысль.
Происходящее просто не вмещалось в  рамки  рассудка.  Но  ведь  это  был
Олимп! Олимп, мать его за ногу! Обитель богов. Как они могли  забыть  об
этом?
   Однако Алкидия спасла случайность, вернее, ветхая  накидка.  Раздался
характерный треск рвущейся ткани, и визжащий грек  свалился  на  пол.  В
мраморной руке статуи, ошеломленной таким поворотом  дел,  остался  лишь
серый клочок ветхой ткани.
   - Бежим! - Фемистоклюс бросился прочь,  глухо  топая  по  выстланному
мягкой толстой тканью коридору.
   Алкидий побежал.
   Рыжебородый обернулся.
   Алкидий бежал на четвереньках, но не это  напугало  Фемистоклюса  еще
больше..
   Мраморная статуя, сойдя с  пьедестала  с  обнаженным  мечом,  гналась
следом за ними.
   Греки удирали. Мимо,  как  во  сне,  проносились  коридоры,  какие-то
темные залы, прозрачные окна во всю стену с жуткой  чернотой  неведомого
пространства, и в какой-то момент Фемистоклюс понял, что они оторвались.
   - Стой! - крикнул он приятелю и бессильно рухнул на пол...
   Вид Алкидий имел  самый  жалкий:  колени  ободраны,  одежда  порвана,
волосы всклокочены.
   "Ну и поделом  тебе",  -  злорадно  подумал  Фемистоклюс,  безуспешно
пытаясь отдышаться.
   Возможно, не выпей  они  амброзии,  сейчас  в  бесконечных  коридорах
Олимпа уже лежало бы два окровавленных трупа с оторванными головами.
   Фемистоклюс был твердо уверен,  что  статуя,  поймав  их,  непременно
оторвет им головы. Он и сам за подобное кощунство поступил бы так же.
   - Ну ты и придурок! - Рыжебородый неприязненно посмотрел на приятеля.
Тот, постанывая, осматривал свои ушибы и кровоподтеки.
   - Чья бы корова  хрюкала,  -  огрызнулся  Алки-дий.  -  Сам  что  мне
говорил? Давай, становись в уголок, я тебя прикрою. Кто ж знал, что  эта
статуя живой окажется?
   - Да не была она живой, - грустно  вздыхая,  ответил  Фемистоклюс.  -
Пока ты на нее не... Короче, сделать подобное НА ОЛИМПЕ...  Такое  могло
прийти в голову лишь законченному психу.
   - От психа слышу.
   - Ах ты...
   Но подраться греки не успели, так  как  невдалеке  раздались  тяжелые
размеренные шаги. Фемистоклюс на цыпочках прокрался в конец коридора  и,
затравленно  выглянув  из-за  угла,  успел  заметить  удаляющуюся  спину
мраморного исполина.
   -  Ну  что  там?  -  горячечно  прошептал  Алкидий  над  самым   ухом
рыжебородого.
   - Да статуя бродит, нас ищет.
   - Сатир ее побери! - с чувством выругался Алкидий.
   - Сатир тебя побери, - поправил приятеля Фемистоклюс. - Ох,  попортит
нам каменный Арес кровушку, ох и  попортит,  попомни  мои  слова.  Такие
обиды не забываются...
   - Я вот чего не могу понять...  -  остановившись  посередине  некогда
роскошного,  а  ныне  покрытого  пылью  пиршественного  зала,   внезапно
проговорил Фемистоклюс.
   - Ну-ну... - Алкидий вопросительно посмотрел на друга.
   - Почему я, после того как выпил амброзии,  сильно  изменился,  а  ты
нет?
   Алкидий безразлично пожал плечами.
   - Нет, братец, погоди, не уходи от  ответа.  Может  быть,  ты  что-то
скрываешь?
   - Да ничего я от тебя не скрываю.
   - А все-таки?
   - Ну... - парень задумался, - пожалуй, после того как я ее выпил, мне
совсем не хочется есть.
   - А еще?
   - И в туалет не хочется.
   - Еще?
   - Да вроде все. - Алкидий развел руками.
   - Не может быть?!!
   - Может.
   "Что-то здесь не так, - подумал  Фемистоклюс,  -  недаром  он  что-то
скрывает, сатирово отродье, ох недаром".
   - Похоже, мы ходим по кругу, - мрачно сообщил Алкидий,  когда  они  в
седьмой раз оказались в пустующем тронном зале Олимпа.
   - Нет-нет, все правильно, - пробубнил себе  под  нос  Фемистоклюс.  -
Просто мы шли все время налево, а теперь пойдем направо.
   Пошли направо сквозь практически ничем не отличавшиеся  коридоры,  ну
разве что статуи в них были разные.
   - Так, ну а это кто? - Фемистоклюс остановился у абсолютно незнакомой
ему мраморной статуи.
   Греки  присмотрелись.  Высокий  пожилой   мужчина   был   облачен   в
ниспадающую до  пят  накидку,  закрепленную  на  плече  большой  круглой
фибулой На голове незнакомца был  надет  или,  правильнее  сказать,  был
сделан лавровый венок. В правой руке статуя держала дощечку для  письма,
а в левой что-то вроде птичьего пера.
   - А перо-то зачем? - удивился Алкидий.
   У подножия скульптуры находилась пояснительная  надпись.  Фемистоклюс
наклонился, чтобы получше ее рассмотреть.
   -  Написано  по-гречески,  -  сообщил   он   приятелю,   с   тревогой
поглядывавшему в конец коридора.
   - Ну так прочитай, - раздраженно бросил Алкидий,  не  желавший  долго
оставаться на одном месте.
   - Н. А. Кун,  -  прочел  Фемистоклюс,  и  его  рыжие  брови  медленно
поползли на лоб. - С уважением от всех участников проекта "Олимп".
   - И что это значит? - спросил Алкидий.
   - А сатир его знает, идем дальше...
   Все-таки они поступили весьма мудро, свернув направо. Коридор менялся
на глазах. Стало значительно светлее  Статуи  вместе  с  нишами  куда-то
исчезли, а вместо  них  появились  закрытые  двери.  На  некоторых  даже
имелись надписи, но, к сожалению, на неизвестном  грекам  языке.  Однако
вскоре смертные наткнулись на дверь с греческой надписью.
   - МОЙРЫ, - вслух прочел Алкидий,  с  ужасом  глядя,  как  Фемистоклюс
тянет дверь на себя
   - Да ты что?
   - Т-с-с-с... тихо.
   За дверью оказалось просторное помещение, сплошь  залитое  светом.  В
центре у огромного, мерцавшего разноцветными огнями  куба  восседали  на
необычной форме ложах три хорошенькие  девушки:  блондинка,  брюнетка  и
рыженькая. Одеты девушки были очень странно: в нечто  серебристое,  туго
обтягивавшее их стройные фигурки.
   Мойры сидели к вошедшим грекам спинами и весело  о  чем-то  щебетали,
приглушенно хихикая.
   - Гляди, это Клото, - прошептал Фемистоклюс, указывая  на  блондинку,
сидевшую рядом со светящимся овалом,  по  которому  тянулись  изломанные
линии чьих-то жизней. - Она прядет жизненную  нить  человека,  определяя
срок его бытия.
   Клото звонко рассмеялась, и  греки  непроизвольно  вздрогнули.  Стоит
одной из девушек обернуться и...
   Думать о том, что будет затем, не хотелось.
   - Рыжая - это Лахесис,  -  продолжал  Фемистоклюс.  -  Она  не  глядя
вынимает жребий, который выпадает человеку в жизни.
   Беседуя  с  подругами,  Лахесис  небрежно  подбрасывала   на   ладони
светящуюся круглую монету, и если бы греки могли подойти ближе,  то  они
бы увидели, что на одной стороне монеты был изображен улыбающийся Танат,
а на другой веселящийся Дионис. (Символично, не правда ли? - Авт.)
   - Ну а черная? - хрипло спросил Алкидий.  Фемистоклюс  дернулся,  так
как ему показалось, что приятель говорит непростительно громко.  Но  все
обошлось.
   - Черную зовут Атропа, -  немного  погодя  ответил  он.  -  Все,  что
предназначили в жизни человеку ее сестры, она заносит в  свиток,  а  что
занесено в свиток судьбы, то неизбежно.
   Никакого свитка в руках Атропы греки не  увидели.  Девушка  сидела  у
такого же светящегося овала, как и Клото. Овал мерцал белым, и  по  нему
неспешно  бежали  черные  буквы,  подчиняясь  тонким  пальчикам  богини,
порхавшим над узким столиком с множеством выпуклостей.
   Фемистоклюсу так страстно захотелось узнать, о чем  говорят  девушки,
что он, презрев опасность  и  перекошенную  физиономию  приятеля,  решил
подобраться к мойрам ближе. Поступок был рискованным, но тем не менее он
себя оправдал, хотя грек все равно ничего не понял.
   - Ох уж мне этот отчет, - недовольно проговорила Атропа. - У меня уже
глаза от монитора слезятся, вон даже тушь потекла. Наш главрук настоящий
садист, ведь все равно мне до конца полета эту работу не закончить.
   - Закончишь дома, - спокойно ответила  Клото.  -  Посмотрите  на  мой
монитор, Геракл снова занимается любовью.
   - Как, снова? - удивились остальные девушки. - Интересно, с кем?
   И они недоверчиво посмотрели на ломаную линию  сердцебиения,  которая
скакала, как бешеная.
   - Не может быть, - подавленно произнесла  Лахесис  и  сделала  что-то
непонятное с большим плоским прибором у себя над головой. Прибор мигнул,
и на нем возник потный Гефест, кующий в своей кузнице нечто  раскаленное
до белого цвета.
   - Фух. - Мойры облегченно вздохнули.
   - Ну что? -  лукаво  усмехаясь,  спросила  Лахесис.  -  Посмотрим  на
Геракла?
   Пошло хихикая, девушки собрались вокруг сидевшей  перед  удивительным
устройством подруги.
   - Итак, Геракл... - Лахесис чем-то  звонко  щелкнула,  и  картинка  с
работающим в поте лица Гефестом сменилась на другую.
   Вздох искреннего разочарования донесся  до  оттопырившего  уши,  дабы
лучше слышать, Фемистоклюса.
   Геракл на  плоской  картинке  усиленно  делал  зарядку  на  одной  из
спортивных площадок Олимпа. Брусья турника под ним так и скрипели.
   Став на четвереньки, разочарованный Фемистоклюс попятился к двери,  у
которой вот  уже  около  десяти  минут  лежал  в  обмороке  слабонервный
Алкидий.
   - Очнись, дурень, да очнись же ты...
   Алкидий открыл глаза и увидел  перед  собой  перекошенную  физиономию
приятеля, который чувствительно хлопал его по щекам.
   Реакция у парня сработала чисто рефлекторно. Рука сама собой  сжалась
в кулак. Секунда - и рыжебородый уже держался за правый глаз.