ей. Но, к сожалению,  это  было
исключено: Парис знал, что воительница Афина  -  вечная  девственница  и
что,  предложи  он  ей  сейчас  поразвлечься,  она  тут  же,  особо   не
раздумывая, оторвет ему голову и, пожалуй, будет права.
   - Хорошо, я  подумаю  над  твоим  предложением,  -  сказал  Парис,  с
упоением почесывая пятку, - и утром объявлю о своем решении.
   Афина ничего не сказала юноше, но, прежде  чем  растаять  в  воздухе,
посмотрела на него таким взглядом, что  бедный  Парис  даже  на  секунду
засомневался: а не послать ли всех этих Сатаровых баб к праматери Гее, а
самому попросить политического убежища в царстве Аида? Скажем, за  чисто
символическую плату - чинить время от времени протекающую лодку Харона.
   Не успел Парис снова поудобнее устроиться у  огня,  дабы  вздремнуть,
как к нему явилась Гера, выйдя прямо из пылающего костра.
   Ее  появление  было  эффектным,  но  Парис  лишь   протяжно   зевнул,
безразлично уставившись на супругу Зевса.
   - Дремлешь? - зло спросила Гера.
   - Дремлю, - спокойно ответил юноша.
   - Небось думаешь, как бы удрать от нас?
   - Думаю, - подтвердил Парис.
   - Ну давай думай, - хмыкнула Гера. - Но хочу тебя  предупредить,  что
если ты отдашь золотое яблоко мне, то я дарую тебе власть над всей Азией
(так в мифах у Куна. - Авт.).
   "Вот тебе и на, - подумал Парис, -  получается,  что  Гера  с  Афиной
предлагают мне одно и то же. Только Афина, в отличие от  супруги  Зевса,
хочет, чтобы я  завоевал  эти  земли  огнем  и  мечом,  потешив  больное
самолюбие Ареса".
   Юноша представил, как могучие слуги несут его в роскошном паланкине в
блистающий золотом дворец,  где  уже  накрыт  красующийся  всевозможными
яствами громадный пиршественный стол, где бьют прохладные фонтаны, а  по
залам дворца гуляют прекрасные птицы (павлины? А сатир  их  знает,  были
они в Древней Греции или нет. - Авт.).
   От разыгравшейся гастрономической  фантазии  у  Париса  засосало  под
ложечкой.
   Предложение Геры было соблазнительнее предложения Афины, но  все-таки
что-то мешало юноше, словно заноза в известном мягком месте.
   Но вот что?
   -  Ладно,  я  подумаю  над  твоим  предложением,  -  произнес   юноша
стандартную фразу. - Дождись утра, и ты узнаешь о моем решении.
   - Ох, смотри мне, - бросила напоследок Гера. - Знаю я таких, как  ты,
- морда с рождения лукавая. Но  меня  не  обманешь,  я  обид  никому  не
прощаю.
   И Гера вошла обратно  в  огонь,  растворившись  в  его  желто-красном
пламени.
   Вот так, теперь пошли и угрозы, чего-то подобного в принципе Парис  и
ожидал. Как говорится: "С богами жить - по-олимпийски выть".
   Все было у даров Геры с Афиной: и размах, и масштабность, но не  было
в них одной маленькой детали, созвучной сердцу Париса. Он и сам не знал,
что это за деталь, пока не увидел Афродиту в дымчатом  наряде,  скачущую
на белом единороге.
   Сойдя с мифического коня (да знаю, что не могло его  быть  в  Древней
Греции, но ведь красиво-то как? -  Авт.),  Афродита  легко  подбежала  к
костру.
   Запахом дивных цветов повеяло от богини любви Афродиты.
   Голова у Париса немного закружилась.
   - Ты уже решил, кому  отдашь  яблоко?  -  весело  спросила  Афродита,
пританцовывая рядом с огнем.
   Юноша отрицательно покачал головой.
   - Если ты отдашь яблоко мне, - продолжала вечно молодая богиня любви,
- то получишь в жены самую прекрасную из смертных женщин - Елену.
   - Э... - начал было юноша, но тут дымчатая одежда Афродиты спала к ее
ногам, и Парис с открытым ртом уставился на обнаженную фигуру богини.
   - Что же  ты  застыл,  словно  пораженный  молнией  Зевса?  -  лукаво
спросила Афродита. - Глупенький, иди же ко мне, я ведь не кусаюсь...
   Так была решена судьба великой Трои.
   Парис проснулся рано утром, когда даже солнце еще не встало,  точнее,
огненная колесница бога Гелиоса еще стояла в небесном гараже.
   Голова у юноши раскалывалась, словно  от  выпитого  накануне  бочонка
крепкого вина. Но он-то прекрасно помнил, что  никакого  вина  вчера  не
пил. Видимо, интимная близость  с  бессмертной  женщиной  давала  наутро
такой же эффект, как и глубокое опьянение.
   Да, дела.
   На что же это он вчера согласился?
   Ну конечно же Елена, прекрасная Елена... И вдруг она - жена Париса?
   Неплохо.
   Весьма неплохо, даже, можно сказать, великолепно.
   Афродита оказалась щедрой богиней, ибо  Парис  отдал  бы  ей  золотое
яблоко только за одну проведенную с ней ночь, безо всяких там прекрасных
Елен...
   С высокого  Олимпа  за  проснувшимся  юношей  наблюдал  хмурый  Зевс,
регулируя  с  помощью   дистанционного   пульта   плывущее   на   экране
телевизориуса изображение.
   - Ох уж мне эти бабы, - недовольно пробурчал Громовержец, вглядываясь
в картинку. - На все готовы,  потаскухи,  ради  достижения  поставленной
цеди, тьфу ты, срам-то какой...
   И,  с  чувством  сплюнув  на  землю,   Зевс   выключил   удивительное
изобретение Гефеста.
   А в Греции вдруг ни с того ни с сего пошел проливной дождь...
 
Глава 2 
ЯВЛЕНИЕ ГЕРОЕВ 
 
   Сказать, что Алкидий и Фемистоклюс  были  обыкновенными  раздолбаями,
это  значит  ничего  не  сказать.  Они  с   легкостью   впутывались   во
всевозможные авантюры и  с  такой  же  поразительной  легкостью  из  них
выпутывались.
   Этим закадычным друзьям никогда не сиделось на  месте,  и  каждая  их
очередная дерзкая выдумка была намного безумнее предыдущей.
   Естественно,  эта  парочка  никак  не  могла  ускользнуть  от   взора
всемогущих богов, вызывая у обитателей Олимпа  праведное  возмущение,  и
если бы не тотальная  занятость  последних  на  каждодневных  пирах,  то
жуликоватым грекам было бы явно не до шуток. А так, то  священных  быков
из храма Аполлона  украдут,  то  жертвенное  оружие  в  святилище  Ареса
свистнут.  Тем  они  и  жили,  толкая  "одолженные"  у  всемогущих  вещи
скупщикам краденого.
   Алкидий, высокий смуглый юноша с длинными черными вьющимися волосами,
отличался необычайной  ловкостью  и  находчивостью.  Родители  его  были
рыбаками, но молодой грек, презрев физический труд,  отказался  от  этой
профессии, предпочитая странствовать по Аттике.
   Фемистоклюс выглядел значительно старше своего  приятеля.  Маленький,
чуть полноватый, с куцей рыжей бороденкой, по своему хитроумию он мог бы
потягаться  с  самим  великим  царем  Итаки  Одиссеем,  поэтому   в   их
товарищеском  дуэте  Фемистоклюс  играл  роль  генератора  всех  идей  и
разработчика всевозможных, коварных и не очень, планов.
   Накануне драматических событий, а именно Троянской войны,  Алкидий  с
Фемистоклюсом задумали неслыханный по  своей  кощунственности  поступок:
пробраться на Олимп и кое-что оттуда украсть.
   Воистину подобная идея не могла прийти в голову ни одному нормальному
греку, а если бы и пришла, то несчастный, лишь представив себе  мысленно
такое злодеяние, от ужаса поседел бы до кончиков волос.
   Но Алкидий с Фемистоклюсом были не робкого  десятка.  Некоторые  даже
утверждали, что у обоих молодчиков в жилах текла божественная кровь.
   Так, Фемистоклюса родители нашли  брошенным  в  лесу,  и  злые  языки
поговаривали, будто он был рожден от мимолетной связи лесной дриады Эй и
известного пьяницы пастуха Эвкледа.
   В случае с Алкидием история и  вовсе  была  темная.  Отец-то  у  него
действительно был родной, а  вот  насчет  матери  существовали  глубокие
сомнения.  Утверждали,  что  подгулял  однажды  старик,  уйдя  в  долгий
рыбацкий рейд в море, с некой нереидой по имени Флексо, и родился,  мол,
у этой Флексы мальчик, который и был подброшен в большой раковине рыбаку
прямо  на  крылечко  дома  с  запиской:  "На  будущее,   старый   козел,
предохраняйся".
   Алкидий,  между   прочим,   частенько   поражал   своих   сверстников
удивительной способностью плавать под водой.
   Например,  он  мог  не  всплывать  на  поверхность  без   какого-либо
ощутимого для себя  вреда  около  часа,  а  равных  ему  по  скорости  и
мастерству дальних заплывов в Аттике вообще не было.
   Итак, наши герои решили пробраться на сам Олимп.
   Задача, скажем так, была не из легких, или, что греха  таить,  задача
была невыполнимой даже для полусмертных.
   Сам  Олимп  представлял  собой  некий  летающий   остров,   постоянно
находившийся выше уровня облаков. Построил этот остров вроде как Гефест,
хотя во всевозможных преданиях по этому поводу существовали значительные
разногласия.
   Естественно, что Олимп в данной ситуации для смертных  был  абсолютно
непреступен, но Фемистоклюс имел по этому поводу свое мнение.
   - Главное, - говорил  он,  залпом  опорожняя  чашу  с  вином,  -  это
рациональный подход к делу плюс холодный расчет. Ноль эмоций -  половина
успеха любого, даже самого безнадежного дела.
   Друзья, как у  них  было  заведено,  перед  очередным  крупным  делом
расположились в любимом питейном заведении под названием "За  пазухой  у
Зевса". Поговаривали, что сам Громовержец в обличье смертного  частенько
захаживал сюда потискать местных красавиц да выпить крепкого  троянского
вина.
   -  Фемистоклюс,  дружище,  -  по  своему   обыкновению   пребывая   в
пессимистическом расположении духа, сказал Алкидий. - На  этот  раз  нас
наверняка поймают.
   - КТО? - громко спросил Фемистоклюс, лукаво усмехаясь.
   - Да тот же Арес, - не унимался Алкидий. - Он нам те боевые топоры до
конца нашей жизни не простит.
   - А, ерунда! - Фемистоклюс беззаботно махнул рукой. - Ареса я беру на
себя. Что нам Арес, тупая военщина. Если кого нам и  следует  опасаться,
так это Гермеса. Хитрый уж больно, всегда двойную игру ведет - и  нашим,
так сказать, и вашим.
   - Ай, да что с него взять, - согласился  Алкидий.  -  Вестник  богов,
стукач, одним словом.
   - Ну так а я о  чем?  -  хмыкнул  Фемистоклюс.  -  Значит,  план  наш
таков...
   Рыжебородый грек воровато  огляделся,  но  подозрительных  личностей,
кроме валявшегося в луже вина старика, в пивном заведении не было.
   Фемистоклюс помедлил и благоразумно перешел на полушепот:
   - Есть один вариант, как нам попасть на Олимп.
   - Врешь, -  не  поверил  Алкидий,  наполняя  другу  кружку  вином  из
стоявшего на столе лекифа.
   - Нет, не вру, -  огрызнулся  Фемистоклюс.  -  Я  все  проверил,  все
просчитал.
   - Все?
   - Ну, почти все. Ты ведь знаешь, что каждое утро бог Гелиос на  своей
огненной колеснице выезжает на небосвод.
   - Ну, вроде того, - кивнул Алкидий.
   - Так вот, значит, выезжает он и к вечеру по дуге к морю  спускается,
ну а у моря его ждет лодка, которая доставляет Гелиоса во дворец, где он
дрыхнет до самого утра, пока в небе властвует богиня Селена.
   - Все верно, - согласился Алкидий. - Ты давай это, ближе к сути.
   - Будет тебе сейчас суть, - снова  огрызнулся  Фемистоклюс,  опасливо
оглядываясь на храпящего старика. - Мы вместе с тобой доберемся  вечером
до той части Понта, где Гелиоса ждет лодка,  это,  кстати,  недалеко  от
берега. Там Гефест построил что-то вроде плавучей платформы - мне рыбаки
рассказывали. Именно там, у этой платформы заканчивается небесная колея,
по которой едет огненная колесница Гелиоса.
   - И что? - спросил Алкидий, недоуменно  моргая.  -  Эко  ты,  братец,
закрутил.
   - Да все очень просто, - сказал  Фемистоклюс,  делая  хороший  глоток
вина. - Мы подождем, пока Гелиос сойдет со своей  колесницы  и  сядет  в
лодку, а затем осторожно проберемся на  платформу  и,  заняв  колесницу,
попадем на Олимп.
   - Интересно, как же это мы на него попадем? - с издевкой  осведомился
Алкидий. - Может быть, полезем по проложенной в небе колее?
   - Зачем по колее? - удивился Фемистоклюс. -  Колесница  сама  отвезет
нас к Олимпу, возвращаясь в исходное положение.
   - Да мы сгорим в ней, - ужаснулся Алкидий. - Это  же  повозка  самого
бога солнца.
   - Глупые предрассудки,  -  невозмутимо  возразил  Фемистоклюс.  -  Ты
сильно им подвержен, и это в конечном счете будет мешать. В  принципе  я
могу отправиться на Олимп и сам.
   - Ну уж нет, - запротестовал Алкидий.  -  Половина  добычи  моя,  как
договаривались, так и будем действовать.
   - Что ж, - кивнул рыжебородый Фемистоклюс, - тогда сегодня вечером  и
приступим.
   - Как? Уже сегодня?
   -  А  ты  что  думал.  Я  с  моряками  заранее  договорился.  Они  за
символическую плату довезут нас до той платформы. Правда, говорят, что в
тех водах много акул, но если мы будем издавать  звуки,  которые  издают
киты во время спаривания, то акулы побоятся нас тронуть.
   - Какие еще звуки? - обалдело спросил Алкидий.
   - А вот такие...
   Сделав губы трубочкой, Фемистоклюс громко издал нечто  среднее  между
хрюканьем свиньи и мычанием бешеной коровы.
   Немногие посетители  питейного  заведения  поперхнулись  поглощаемыми
напитками,  а  пьяный  старик  в  луже  вина  протрезвел  и,  встав   на
четвереньки, бросился наутек и проворно выскочил на улицу.
   - Вот видишь, - довольно констатировал Фемистоклюс.  -  Эффективность
сто процентов.
   Сокрушенно покачав головой, Алкидий добавил в чашу друга еще  немного
вина.
   - Ох, поймают нас на этот  раз,  -  грустно  произнес  он,  -  нутром
чувствую, поймают...
 
*** 
 
   В тот день у бога Гелиоса было прекрасное настроение.
   Как обычно рано встав, он умылся холодной водой,  побрился  и,  выпив
для поддержания жизненного тонуса  немного  амброзии,  сделал  небольшую
зарядку.
   На свой пост он всегда заступал  в  пять  часов  утра,  возносясь  на
сияющем облаке прямо  к  Олимпу,  где  его  уже  ждала  верная  огненная
колесница.
   И в этот раз он не стал делать исключений из правила.
   Облачившись в золотые сияющие одежды, бог солнца взошел на  небольшое
облачко, установленное  на  крыше  его  хрустального  дворца,  и,  нажав
торчавший сбоку рычаг, привел облачко в движение.
   В последнее время устройство, как и все, наспех  сделанное  Гефестом,
барахлило.
   Облачко  дернулось,  с  пыхтением  приподнялось  над  крышей  дворца,
выпустило из себя струю черного  дыма  и,  судорожно  сотрясаясь,  стало
набирать высоту.
   - У-у, сатиров Гефест, - недовольно проворчал Гелиос,  пристегивая  к
плечам ремни безопасности, - явно руки у него  растут  совсем  из  иного
места, чем у нормальных бессмертных.
   Конечно же бог солнца был сильно не прав. Просто у бедняги Гефеста не
хватало времени на постоянное обслуживание всех своих изобретений. Он-то
был один, а созданных  им  устройств  было  множество,  вследствие  чего
периодически случались небольшие катастрофы. То молниеметатель  у  Зевса
ни с того ни с сего по  смертным  палить  начнет,  то  по  телевизориусу
порнография какая-нибудь сама по себе  показываться  станет  на  радость
Эроту.
   В общем, за всем не усмотришь.
   Вознесясь на Олимп,  Гелиос  по  пути  приветствовал  богиню  Селену,
которая,  закончив  свое  ночное  дежурство,  направлялась   на   черной
колеснице по специально проложенной для нее в небе второй колее в пещеру
горы Латма в Карий,  где  спал  беспробудным  сном  ее  вечный  любовник
Эндимион.
   Приветливо улыбаясь молодой богине, Гелиос тихо прошептал:
   - Давай, давай, спеши к своему любовничку, сатирова потаскуха...
   А все дело было в том, что Селена, однажды приглашенная  в  гости  во
дворец к Гелиосу, который  питал  на  ее  счет  определенные  намерения,
отказала ему, притом в довольно резкой форме, нанеся любвеобильному богу
легкие и тяжелые телесные повреждения.
   С тех пор невзлюбил Гелиос Селену, хотя  при  встрече  с  ней  всегда
приветливо улыбался...
   На Олимпе богиня зари Эос уже  готовилась  открыть  ворота  небесного
гаража, из которого и должна была выехать колесница бога солнца.
   - Ну как давление в  котлах,  в  норме?  -  спросил  Гелиос  девушку,
отстегивая ремни безопасности и отключая пыхтящее облачко.
   - Все в порядке, - ответила Эос. - Детали внешнего привода Гефест еще
вчера поменял. Он просил передать тебе, чтобы на отрезке №117 ты немного
сбросил скорость, так как слишком велика вибрация, а колею в  том  месте
он подрихтовать еще не успел.
   - Чем же он, интересно,  так  занят?  -  ехидно  осведомился  Гелиос,
забираясь в золотую колесницу.
   - Сказал, что проводит на Олимпе телефонтий, - ответила Эос.
   - Что проводит? - не расслышал бог солнца.
   - Устройство, которое позволит богам общаться между собой в  пределах
Олимпа.
   - Так он вроде что-то подобное уже собирал, да вот даже у меня  такое
есть, примитивно, конечно, но зато удобно.  -  Сняв  с  пояса  маленькую
черную коробочку, Гелиос продемонстрировал ее напарнице.
   Эос кивнула:
   - Это сотиус-мобилиус. По словам Гефеста, он потребляет слишком много
энергии, а телефонтий будет потреблять очень мало.
   - Ай да Гефест! - хохотнул Гелиос,  передвигая  на  пульте  колесницы
некие блестящие рычажки.
   Колесница ожила,  завибрировала,  на  ее  бортах  тут  же  загорелись
маленькие рубиновые огоньки (и  эфиопу  понятно,  что  это  лампочки.  -
Авт.).
   - Ну что, за работу?
   Эос в ответ мягко улыбнулась и, нажав большую красную кнопку на стене
небесного гаража, открыла медные ворота.
   Прозрачные рельсы  дрогнули,  запев  под  колесами  золотой  повозки,
подвешенная под дном колесницы круглая прозрачная сфера  стала  медленно
разгораться, пульсируя ярким желтым светом.
   Гелиос раздраженно постучал по пульту колесницы.
   - Эос, глянь-ка на свои приборы, - крикнул он стоявшей сзади девушке.
- Что-то у меня датчик уровня давления в реакторе барахлит  (давление  в
реакторе? Сразу видно, автор ни хрена в этом не  смыслит,  но  с  другой
стороны, это ведь как бы фантастика? - Авт.).
   Богиня зари открыла в  стене  гаража  небольшую  дверцу,  за  которой
светились круглые циферблаты различных датчиков.
   - 16 ню,  -  крикнула  девушка,  и  Гелиос,  удовлетворенно  хмыкнув,
надавил сандалией плоскую педаль на полу колесницы.
   - Нормально, - весело сказал он и, махнув рукой, добавил:
   - Поехали... эй, греки, встречайте солнышко...
   Плавно рванув с места (плавно рванув??? Это интересно как?  -  Авт.),
золотая колесница бога солнца мягко заскользила по  проложенным  в  небе
хрустальным рельсам.
   - Вон он, придурок, уже едет, - сказал Фемистоклюс, указывая  пальцем
на небо.
   Отобрав у друга кусочек темного стекла, Алкидий,  запрокинув  голову,
взглянул сквозь него на солнце.
   - Ага, - кивнул он, улыбаясь. - Скоро будет опускаться к  морю,  пора
бы и нам трогать.
   Немного  посовещавшись,  самые  авантюрные  греки  во   всей   Аттике
спустились к морю, где на якоре стоял корабль их старого знакомца Фиода.
   - Привет, разбойничья морда, - приветствовал  моряка  Фемистоклюс,  и
они с чувством обнялись - Надеюсь, наш договор  по-прежнему  остается  в
силе?
   - О чем речь!  -  улыбнулся  Фиод.  -  Если  бы  вы  хотели  насолить
Посейдону, я бы, конечно, отказался,  а  олимпийцы  меня  давно  уже  не
страшат.
   Погрузившись  на  корабль,  Алкидий  с   Фемистоклюсом,   внимательно
наблюдая за садившимся солнцем, отплыли по  направлению  к  удивительной
надводной платформе Гефеста.
   Как оказалось, Фиод плыл в Трою с богатым  грузом  специй  и  женских
побрякушек, надеясь в данном рейде хорошо подзаработать,  особенно  если
по дороге встретится какой-нибудь другой торговый корабль, который можно
будет славно пограбить.
   У гребцов на  судне  старого  моряка  был  такой  зверский  вид,  что
Фемистоклюс  с  Алкидием  невольно  посочувствовали  встречным  торговым
суднам.
   - Мне вся эта олимпийская политика до фени, - развалившись на палубе,
вяло разглагольствовал Фиод. - Все эти боги думают только об одном:  как
бы набить животы да обрюхатить какую-нибудь смертную девку. Моя бы воля,
сверг бы их всех с Олимпа и заставил на  полях  работать,  землю  пахать
там, свиней разводить.
   - А не боишься вести такие крамольные речи? - усмехнулся Фемистоклюс.
- Зевс-то все видит. Старый моряк хмыкнул.
   - Но ведь вы тоже не боитесь на Олимп  рейдом  идти?  -  вопро