жертв. Кроме того,  подобная
тюрьма явно выходила за пределы возможностей  обычных  преступников.  Как,
впрочем, и сам метод похищения. Рядовым похитителям такое не могло бы даже
и присниться. Более того, содержимое чемоданов  свидетельствовало  о  том,
что Авери и Барбаре еще очень не скоро придется вернуться домой. И  далеко
не все время они проведут взаперти.
     Идею о сумасшедшем  ученом  тоже  пришлось  отвергнуть.  Кроме  всего
прочего, очень уж она была банальная, да и откровенно  бредовая.  Барбара,
однако, настаивала на сохранении хотя бы термина "безумный". Этим  словом,
как ей казалось, выражается суть происходящего. Но Авери  был  в  этом  не
уверен.
     - Пока что, - говорил он, - и цель,  и  методы  ее  достижения  лежат
совершенно за пределами нашего повседневного опыта. Боюсь, в  этом  случае
наши привычные представления просто-напросто неприменимы.
     - Да брось ты болтать, словно  только  что  выполз  из  Кембриджа!  -
оборвала его Барбара. - Суть в том, что у нас нет ни одной зацепки.
     - Вовсе нет, - возразил Авери. - Совсем наоборот. Я нутром  чую,  что
как раз в непостижимости происходящего и кроется ключ  к  разгадке.  Такое
впечатление, что разум, стоящий за всем этим, работает совсем не так,  как
наш. Во всем случившемся есть нечто странное, нечто чужое...
     Внезапно пишущая машинка проснулась:
     - Вернитесь, пожалуйста, в свои комнаты.
     - Ну, теперь жди фейерверка! - воскликнула Барбара и напечатала:
     - Большое спасибо, но нет. Мы только что поженились.
     Машину это не развеселило.
     - Вам необходимо ответить на вопросы, - не задумываясь, ответила она.
- Ваше сотрудничество будет вознаграждено.
     Барбара совсем уже было собралась набрать  очередное  "заявление  для
прессы", когда Авери сказал:
     - Брось ее. Пусть себе болтает. По-моему, они и так все поняли.
     - Как пожелаете, капитан. Просто мне нравится  хулиганить.  Тогда  на
душе не так мерзко.
     Несколько минут молчания. Авери и Барбара  настороженно  оглядывались
по сторонам, словно наказание вот-вот прыгнет из стен или  с  потолка.  Но
ничего не происходило.
     - Похоже, они обдумывают, как им поступить, - заметил Авери. - Обычно
они отвечают очень быстро.
     - Может, раньше они  не  сталкивались  с  подобным  отношением  к  их
приказам? - предположила Барбара.
     - Давай попробуем о них забыть... иначе мы можем просто чокнуться  от
ожидания... Да, так о чем я говорил?
     - Нечто чужое - ты говорил об этом.
     - Ага, - кивнул Авери, - чужое - это удачное слово. Нечеловеческое  -
еще лучше. Например, я ничуть не удивлюсь, если с помощью этой  штуковины,
- он показал на пишущую машинку, - мы общаемся с  компьютером.  Причем  не
слишком гибко запрограммированным.
     - Мне почему-то кажется, что из Гайд-Парка меня утащил не  компьютер,
- возразила ему Барбара.
     - Возможно, но... - больше он ничего не успел сказать.
     В этот миг открылась панель в стене. Инстинктивно и Авери, и  Барбара
повернулись и посмотрели в нишу. Их  внимание  тут  же  привлек  маленький
блестящий предмет.
     Это был кристалл. Прекрасный кристалл безупречной формы, ослепительно
блестящий.  Это  был  кристалл  чистого  света,  несущего  в  себе   тайну
беспросветного мрака.



                                    5

     Он был невидим. Он был всего лишь обрывком мысли, клочком  чувства  в
пустом саду творения. Он был дыханием ветра в аллеях времени, мигом печали
в бесконечной огромной радости бытия. Он был все, и ничего. Он был один.
     И все-таки не совсем один.
     По звездному морю к нему плыла  Кристина.  И  звезды  превратились  в
осенние листья, желтые, золотые, коричневые, взметнувшиеся танцем на волне
беззвучной музыки. И вновь воскрес утерянный мир - мир, полный жизни, юный
и зеленый.
     Кристина шептала:
     - Где бы ты ни был, что бы ты ни делал, милый мой, я  -  часть  тебя.
Ибо то, что связует нас - вне времени и пространства, и жизни, и смерти...
Дорогой мой, тебе предстоит  далекий  путь.  Пройди  его.  Тебе  предстоит
мечтать, хранить веру, принять  вызов.  Мечтай,  милый  мой,  храни  веру,
принимай вызов. Наша любовь - это часть мечты, часть веры и часть  вызова.
Сотвори из этого что-нибудь новое. Да будет оно светлым. Дай ему свободу.
     Он хотел ответить, но невидимый глаз, обрывок мысли, дыхание ветра...
у него не было голоса. Он хотел сказать:
     - Кристина! Кристина! Ты и только ты! Никто другой. Нет ни жизни,  ни
любви. Нет путешествия. Нет созидания. Ты, и только ты одна...
     Он хотел это сказать, но у него не было слов.  Они  не  возникали  во
мраке. Они не могли проникнуть сквозь черный занавес,  отделявший  желание
от знания.
     Кристина исчезла, осталась только пустота.
     Но пустота наполнилась огромным зеленым глазом планеты. И  этот  глаз
смотрел на него.  Смотрел,  словно  женщина,  знающая,  что  она  красива.
Смотрел, словно животное, жаждущее либо победить, либо покориться.
     - Это дом, - прозвучал голос. - Это сад. Это мир, в котором вы будете
жить, и вырастете, и узнаете,  и  поймете.  Здесь  вы  откроете  для  себя
многое, но, конечно, не все. Это место, где есть  жизнь.  Оно  принадлежит
вам.
     Он уже слышал этот голос. Он уже слышал эти слова. Но он  не  понимал
их смысла.
     Ему было страшно. Страшно потому, что он не понимал. Страшно  потому,
что понять можно было так много и одновременно так мало.  Страшно  потому,
что он был один, и  это  одиночество  пронзало  его  острее  самой  острой
боли...
     Авери проснулся. Он был весь в поту.
     Он аккуратно - слишком аккуратно, словно пациент  после  анестезии  -
лежал на своей кровати. Помня прошлый раз, он осторожно сел. Перед глазами
все поплыло, но не так сильно, как тогда.
     Он огляделся, Барбара исчезла. Стена заняла свое привычное место.  Он
вновь оказался в одиночке. Он улыбнулся,  подумав  о  мыслях,  несомненно,
приходящих сейчас Барбаре в голову; о  совсем  не  дамских  ругательствах,
которыми она, возможно, в этот самый миг потчует чертовых тюремщиков.
     Ниша в стене была по-прежнему открыта.  Но  вместо  кристалла  в  ней
лежали лист бумаги и карандаш.
     - Вот тебе и посопротивлялись, - подумал Авери.
     Ему следовало бы догадаться, что они воспользуются  кристаллом.  Ведь
это так просто.
     Он взял бумагу и карандаш, сел за стол и прочитал вопросы. На сей раз
не обычный тест на уровень интеллекта. На  сей  раз  нечто  гораздо  более
личное. К счастью, по большей части ответом служило "да" или "нет".  Да  и
вопросов не так уж много.
     - Верите ли вы в Бога, чья мораль может быть постигнута человеком?
     Авери написал: "Нет".
     - Верите ли вы, что цель оправдывает средства?
     Он написал: "Иногда да, иногда нет".
     - Хотите ли вы стать бессмертным?
     Он написал: Нет.
     - Как вам кажется: вы смелый, смелее прочих или трус?
     Он написал: Трус.
     - Оказалась ли для вас  стрессовой  ситуация,  в  которой  вы  сейчас
находитесь?
     Он написал: Не будьте идиотами.
     - Готовы ли вы умереть за идею?
     Он написал: Не знаю.
     - Считаете ли вы, что человек выше животных?
     Он написал: Кое в чем.
     - У вас нормальная сексуальная потенция?
     Он написал: Думаю, что да.
     - Чего вы боитесь больнице всего?
     Он написал: Безумия.
     - Считаете ли вы, что войны могут быть оправданными?
     Он написал: Иногда.
     - Совершали ли вы когда-нибудь убийство?
     "Ну и вопросик, - подумал Авери, - просто чудо!" Он  написал:  Думаю,
что нет.
     - Были ли вы когда-либо причиной смерти других людей?
     Воображаемые  лица  трех  безымянных  летчиков  всплыли   перед   его
мысленным взором, и он написал: Да.
     - Кого вы любите?
     Чувствуя себя предателем, Авери написал: Самого себя.
     Ну, вот и все. Он пробежал глазами ответы и положил  бумагу  в  нишу.
Через несколько секунд панель закрылась.
     Подойдя к невозмутимой пишущей машинке, он напечатал:
     - А теперь уберете вы эту проклятую стену или нет?
     И тут же получил ответ:
     - Очень скоро. Потерпите, пожалуйста.
     Закурив, Авери  принялся  ходить  взад-вперед  по  комнате.  Ситуация
становилась все более и более загадочной. И самое противное в том, что  он
полностью лишен инициативы. Они делали все, что хотели. И это Авери  очень
не нравилось.
     Но если все-таки вернуться к вопросу, кто  они  такие:  ответ...  нет
ответа... Он должен быть! Авери всем своим естеством чувствовал  мысленный
барьер, отделяющий здравый смысл, рациональное мышление от  иррациональной
убежденности. "Ну его к дьяволу, это рациональное мышление", - думал он. В
подобной ситуации от здравого смысла ровным счетом никакого толку.  Помочь
способно только иррациональное... а может, и этого окажется недостаточно.
     Ну, давай же! Давай, где она, эта твоя  иррациональная  убежденность,
наполнившая твой мозг, словно вода перед запрудой.
     - Они и не люди вовсе. Они - чертовы инопланетяне.
     Слова взорвали гробовую тишину комнаты. Громоподобным эхом отразились
от металлических стен.
     И в этот миг, словно по сигналу, стена, отделявшая  его  от  Барбары,
исчезла. Только на сей раз на той стороне  сидела  не  Барбара.  Это  была
какая-то другая женщина...
     Скорее, девушка. Каштановые волосы, большие испуганные глаза, круглое
молодое лицо.
     - А где Барбара? - почти выкрикнул Авери. - Кто ты такая?
     Он не хотел кричать. Так получилось.
     - Я... Я Мэри Дурвард... Я... Как вы сюда попали?
     Она явно была очень напугана.
     Глядя на нее, Авери внезапно вспомнил, что он небрит. Да  и  не  умыт
тоже. Он улыбнулся. Он должен был выглядеть довольно  неприглядно,  словно
какой-нибудь мерзкий тип из третьесортного фильма ужасов. Черт, да  это  и
был фильм ужасов. Почти.
     - Совсем недавно, - пояснил он, - в камере рядом  с  моей  находилась
девушка по имени Барбара Майлз... По крайней мере, я думаю, что  это  была
соседняя камера. Черт его разберет в этой  тюрьме...  Между  прочим,  меня
зовут Ричард Авери.
     Увидев, что он вовсе не такой уж страшный, каким поначалу  показался,
Мэри несколько приободрилась.
     - Со мной произошло то же самое, - сказала она. - Мужчину в  соседней
камере звали Том Саттон. Они... позволили нам  поговорить.  Затем  настало
время отвечать на новые вопросы, и нам пришлось расстаться.
     Авери задумался.
     -  Давайте  вместе  попробуем  разобраться  в  этой  головоломке,   -
предложил он. - Где они тебя подобрали - Парк Кенсингтона или Гайд-Парк?
     - Парк Кенсингтона, - изумленно ответила она. - А как вы догадались?
     - Я изучаю привычки похищенных персон, - сухо и  совершенно  серьезно
объяснил Авери. - Я полагаю, тебе попался на дороге весьма привлекательный
кристалл?
     - Я подумала, что это чья-то брошка, - призналась она. - И я...
     - И ты решила ее поднять, - закончил за нее Авери. -  И  в  следующий
миг очнулась здесь, в этом сумасшедшем доме. Правильно?
     Она улыбнулась.  Было  в  ее  улыбке  нечто  необыкновенно  приятное.
Внезапно Авери стало жалко ее до слез. Она совсем не  выглядела  такой  же
стойкой и жизнерадостной, как Барбара. На вид ей было лет девятнадцать.  И
она казалась потерявшейся. Безнадежно потерявшейся.
     - Вы случайно не знаете, куда  мы  попали?  -  с  надеждой  в  голосе
спросила она.
     - Нет. Боюсь, я практически ничего не знаю... кроме того,  что  мы  и
впрямь попали в переплет. Поначалу я думал, будто  все  это  -  лишь  плод
моего больного воображения...
     Авери предложил Мэри сигарету. Взял одну и себе. Они сидели рядышком,
на краю ее кровати... ему  подумалось  -  двое  заброшенных  невесть  куда
путешественников, терпеливо ожидающих поезда, который никогда не придет.
     - Давай начнем сначала, -  предложил  он.  -  Посмотрим,  может,  нам
удастся найти хоть что-то общее. Где ты живешь, сколько тебе лет,  чем  ты
занимаешься?
     - Ланкастерские Ворота, - ответила она. - Двадцать три, секретарша.
     - Замужем?
     - Нет.
     - Живешь с кем-нибудь?
     Она покачала головой.
     - Одна-одинешенька.
     - А твой сосед... я имею в виду, парень в соседней камере?
     - Том Саттон. Его тоже подобрали в Парке Кенсингтона. Он что-то вроде
рекламного агента. Довольно милый, но все-таки...
     - Все-таки?..
     - Наверно, я несправедлива... Он уверен,  что  все  это  -  необычный
рекламный трюк.
     Авери пожал плечами.
     - Ну, если твердить мне об этом каждый день,  то  в  конце  концов  я
поверю... Ты не знаешь, он женат?
     - Не уверена, но думаю, что нет.
     - Барбара тоже не похожа на замужнюю женщину, -  сказал  Авери.  -  В
любом случае сделаем такое предположение. Ну,  и  что  мы  получили?  Одна
актриса телевидения, одна секретарша, рекламный агент и учитель.  Учитель,
кстати, это я. И все четверо одиноки и  склонны  к  опасным  прогулкам  по
парку и разглядыванию магических кристаллов... Статистика, честно  говоря,
не очень.
     - Вы это о чем?
     - Будь выбор действительно случайным, кто-то из  нас  должен  был  бы
оказаться в браке. - Он вздохнул. - Я не  знаю.  Может,  Барбара  или  Том
все-таки...
     - Ну, и какая разница?
     - Разница есть. Я хватаюсь за соломинку... Можно задать  один  сугубо
личный вопрос? Ты в кого-нибудь влюблена?
     - Нет, - она сокрушенно покачала головой. - Когда-то была...
     - И я тоже. И все еще.  Наверно.  Но  ее  уже  нет  в  живых...  И  с
Барбарой, по-моему, дела  обстоят  похожим  образом.  А  как  насчет  Тома
Саттона?
     - Не знаю.
     - Ну, как тебе кажется?
     - Скорее всего, тоже нет, хотя наверняка все-таки не знаю.
     - Пусть так. Во всяком случае, это подтверждает мою теорию.
     Авери рассмеялся.
     - Меня нисколько не смущает, если даже я и  подгоню  случайные  факты
под идиотскую теорию.
     - А что у тебя за теория?
     Авери задумался.
     - Ну ладно, - сказал он через минуту. - Пожалуй, я готов рискнуть.  Я
не думаю, что мы очутились здесь случайно. Мне кажется, нас выбрали.  Если
моя теория справедлива, то выбрали именно потому, что ни у кого из нас нет
сильных эмоциональных привязанностей. Теперь, зачем  нас  выбрали?  Ответ:
чтобы подвергнуть какому-то испытанию. Пока что они (кто бы они  ни  были)
обращались с нами вполне прилично. И одновременно они узнали о нас чертову
пропасть всяких вещей типа того, как мы думаем, насколько мы умны,  каковы
наши взгляды на жизнь. А  теперь  ключевой  вопрос:  Кто  они,  собственно
говоря,  такие?  И  как  ни  крути,   но   выходит   ответ   из   дрянного
фантастического романа: они не люди.  Они  не  люди  потому,  что  они  не
пользуются нашими, так сказать, человеческими,  способами  поставить  этот
маленький эксперимент. Эта штуковина, - он  показал  на  пишущую  машинку,
стоящую около кровати Мэри, - своего рода телетайп. С его помощью существа
нечеловеческой природы могут с  нами  общаться  без  риска  перепугать  до
полусмерти. Кстати, хотя люди и  могли  бы  без  особых  усилий  построить
подобную камеру, им подобное вряд ли пришло бы в голову... Ну, как звучит?
     - Ужасно, - Мэри даже содрогнулась. - Но довольно убедительно.
     - В сундуке у тебя под кроватью лежит, без сомнения, куча  всяческого
барахла. Так?
     Она кивнула.
     - Все говорит о том, - мрачно ухмыльнулся Авери,  -  что  эксперимент
будет весьма длительным. И вторая его  часть  пройдет  в  каком-то  другом
месте...
     Мэри промолчала. Авери совсем уже было собрался сказать  еще  что-то,
когда услышал еле заметный щелчок.
     - Смотри в пол! - быстро приказал он.
     - А что случилось? - недоумевающе спросила Мэри.
     - Я услышал, как  открылась  панель  в  стене,  -  пояснил  Авери.  -
По-моему, в твоей комнате. В нише может лежать кристалл. Так  случилось  в
тот раз, что мы встретились с Барбарой. Мы не подчинились их указаниям,  и
тогда нас усыпили и разнесли по камерам, словно слепых котят.
     - Рано или поздно нам все равно придется посмотреть, что там лежит, -
возразила Мэри. - Не можем же мы просидеть так всю жизнь. Кроме  того,  мы
же ничего плохого не сделали, правда?
     - Кто его знает, что тут можно делать, а что нельзя, - с раздражением
заметил Авери. - Подожди  минуточку!  Достаточно,  если  посмотрит  кто-то
один... как старший, я выбрал на эту  роль  самого  себя.  Если  я  сейчас
повалюсь без чувств, сиди и ничего не делай. Смотри куда угодно, только не
на нишу. Пусть-ка они придумают тогда что-нибудь новенькое. Хорошо? Ну,  я
смотрю...
     - Так мне и надо, - с чувством сказал Авери после короткой  паузы.  -
Это кофе. На двоих.
     Мэри подняла голову.
     - Совсем забыла, - она захихикала. - Как раз  перед  тем,  как  стена
исчезла, я заказала кофе.
     - На двоих?
     - Нет. Тогда я еще не знала, что ко мне придут гости.
     - Значит, нам прислуживает очень разумный официант,  -  сухо  заметил
Авери.
     Кофе помог им расслабиться, и вскоре атмосфера в комнате стала совсем
непринужденной. Они выкурили пару сигарет,  и  Авери  решил  пока  что  не
развивать своей инопланетной гипотезы. Мэри Дурвард  и  без  того  слишком
нервничала. Хорошо бы ее приободрить, успокоить...  вот  только  Авери  не
знал, как это сделать.
     Не желая рисковать, он решил сосредоточиться  на  истории  ее  жизни.
Даже не принимая в  расчет  то,  что  ему  хотелось  познакомиться  с  ней
поближе, существовала отличная  от  нуля  вероятность,  что  она  невольно
подскажет ему новые факты для  его  теории.  Впрочем,  скорее  всего,  все
предположения, построенные на  известных  сейчас  фактах,  встретившись  с
реальностью, рассыплются как карточный домик.
     Но даже беседа ради беседы - это тоже что-то. И очень даже не мало...
это лекарство, которое можно принимать в неограниченных дозах.
     Авери узнал,  что  Мэри  работает  в  Вест-Энде,  в  конторе  Эмпайер
Кемикалз, что в этой фирме она служит уже пять лет;  что  ее  босса  зовут
мистер Дженкинс (Авери даже несколько удивился, что и  впрямь  есть  живой
человек с такой навязшей на зубах  по  романам  и  фильмам  фамилией,  как
Дженкинс); что она играет в теннис, любит Диксиленд-Джаз, что ее  родители
умерли, а ее парень взял да и женился на другой.
     В ответ он немного рассказал ей о себе, под конец - даже о  Кристине.
Удивительное дело! Он никому и никогда не рассказывал  о  Кристине.  Разве
что в стельку пьяным или старому доброму другу. В данном случае ни то,  ни
другое не имело места. Но ведь сейчас, - напомнил он сам себе с улыбкой, -
совершенно исключительный случай! Его впервые похитили инопланетяне!..
     - Ты где-то витаешь, - вернула его на землю Мэри. - О чем задумался?
     - О том, как и где я хотел бы витать, - шутливо ответил он.  -  Лучше
всего - между деревьями Парка Кенсингтона с перспективой возвращения в мою
пустую холостяцкую квартирку.  Никогда  не  думал,  что  когда-нибудь  она
станет для меня такой желанной!
     - А я хочу и не хочу, - загадочно сказала она.
     - Хочу и не хочу чего?
     - Хочу вернуться отсюда домой... конечно, хочу,  но  не  раньше,  чем
станет ясно, что все это значит.
     Ее слова очень удивили Авери. Похоже, она была куда решительнее,  чем
ему показалось поначалу. Он только собрался  заметить,  что  их  тюремщики
вряд ли станут им что-либо объяснять, если смогут  этого  избежать,  когда
стоящий у их ног телетайп решил вмешаться:
     - Вернитесь, пожалуйста, в свои  комнаты,  -  гласило  выплюнутое  им
сообщение. - Вы разлучитесь ненадолго.
     - В прошлый раз эта чертова машина говорила то  же  самое,  -  мрачно
сказал Авери. - Тогда она была не совсем правдива...
     - Кто его знает, - пожала плечами  Мэри,  -  там  видно  будет...  На
многие вопросы она отвечала совершенно правдиво.
     - Точно! - Авери рассмеялся. -  Без  комментариев.  Это,  похоже,  ее
любимое выражение. Но я-то хотел сказа