карандашом подчеркнуто: "Потому в русском языке и
появилось такое странное  на  первый  взгляд  выражение,  когда
видят  какого-нибудь  идиотика,  --  пальцем  деланный.  Устами
народа  глаголет  мудрость.  Этот  метод   анализа   называется
семантической философией".
     Идя  по  пути мистического третьего глаза, любопытный 13-й
отдел деловито регистрировал, что в тех семьях, где  скрещивают
сатану  и  антихриста,  помимо  искусственного осеменения часто
можно встретить приемных детей, которых часто выдают  за  своих
родных детей.
     И  конкретный  пример: "Сестра Ленина Анна -- единственный
ее ребенок -- приемный сын Георгий Лозгачев. У  всех  остальных
братьев  и сестер Ленина, так же как н у самого Ленина (всего 6
человек), детей не было. Потому в Библии и  говорится:  узнаешь
их -- по плодам их".
     Тут  специалисты  13-го  отдела  еще  вспомнили, что перед
революцией в русском языке, когда говорили о революционерах или
когда правые говорили о левых, то частенько  употребляли  некое
одиозное  двойное  слово  с  черточкой, которое символизировало
союз сатаны и антихриста.  Flo  после  революции  это  одиозное
слово стало запретным словом.
     Но  это таинственное слово такое одиозное, что лучше его и
не вспоминать. Иначе поднимется такой вой, такое шипение, такой
свист и улюлюканье, словно  наступили  на  хвост  и  сатане,  и
антихристу.  И потом оправдывайтесь, что все это только выдумки
богоискателя Бердяева.
     Однако  Бориса'все  эти   высокие   материи   интересовали
сравнительно  мало.  Его  больше  интересовали  знакомые имена,
встречавшиеся в  деле  "Голубой  звезды".  Странно,  думал  он,
родители   были   связаны   каким-то  тайным  обществом  не  то
гуманистов, не то сатанистов. Но и их дети тоже  связаны  между
собой какой-то общей судьбой.
     Отец Завалишина застрелился -- и его сын тоже застрелился.
И не из-за  кого-нибудь, а из-за Ольги. Полуангел Ольга дружила
с полукняжной  Зинаидой  Геириховиой  --  и  их  родители  тоже
дружили.  Но,  так  или  иначе,  кончается  все  это плохо: или
убийство, или самоубийство, или еще чтонибудь такое. Что это за
чертовщина?
     Заканчивая свой обыск  у  начальника  13-го  отдела  НКВД,
самого главного Борис так и не нашел. О полугерое Перекопа была
только  справка из парикмахерской "Артель инвалидов  No  5",
в которой подтверждалось, что он  инвалид,  хромой,  и  что  он
работал там дамским парикмахером.
     Ага-а,   подумал   Борис,  дамский  парикмахер,  профессия
подходящая. Это он дамочкам  за  ушами  чешет,  а  на  ушко  им
нашептывает: "Разрешите, мадам, заменить мужа вам, если муж ваш
уехал по делам".
     А  когда Максим это узнал... Конечно, не очень-то приятно,
когда твоя жена изменяет тебе с каким-то парикмахером,  да  еще
хромым. Потому Максим и вынул из дела "Голубой звезды" все, что
касается этого героя-парикмахера.
     На  обороте  папки  с делом "Голубая звезда" рукой Максима
было наискось написано: "Когда говорит он ложь,  говорит  своЈ,
ибо он лжец и Отец лжи. Да и как не лгать в таком положении?

     Глава 6. КРАСНЫЙ КАРДИНАЛ

     Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон.

                      Иоанн 12:31

     После ликвидации партийной верхушки чистка перекинулась на
Красную  Армию.  За  всю  свою  боевую историю Красная Армия не
потеряла столько маршалов,  генералов  и  старшего  офицерского
состава,  как  за  время  чистки  ежовыми  рукавицами  НКВД.  С
легендарных героев гражданской войны  срывали  ордена  и  знаки
командного  звания  --  ромбы,  кирпичики  и  кубики.  Потом им
сковывали руки за спиной, чтобы они не кричали, им  забивали  в
рот изгрызенную резиновую грушу и отправляли на конвейер смерти
в  подвалах  НКВД.  Или  загоняли  в телячьи вагоны и эшелон за
эшелоном гнали в Сибирь.
     Говорили, что приговоренных к смерти отводили в подвал  ii
по  пути  убивали  выстрелом в затылок. Чтобы было меньше шума,
героев революции приканчивали не из настоящего боевого  оружия,
а   маленькими   мелкокалиберными  пульками,  какими  мальчишки
стреляют  по  крысам  и  воронам.  Рядом  открывалась  дверь  в
мертвецкую,  где  лежали  штабелями трупы уже расстрелянных. По
ночам эти трупы на грузовиках вывозили за  город,  сваливали  в
общие  могилы,  как чумную падаль, заливали известью и засыпали
могилы вровень с землей. Так, чтобы  и  следа  не  было.  Потом
такое   кладбище   оцепляли   колючей   проволокой   и  ставили
предостерегающие надписи: "Опасность эпидемии  сибирской  язвы!
Вход воспрещен! "
     Люди понимали это по-своему и говорили:
     --  От  этой  сибирской  язвы можно попасть в Сибирь... Не
ходите туда...
     Так советская власть вознаграждала  тех,  кто  эту  власть
создал.
     Отец  Руднев никогда не был сторонником советской власти и
упорно отказывался от поступления в партию, говоря, что он  для
этого  слишком  стар.  Но  он всегда был на стороне униженных и
оскорбленных. Потому, читая теперь газеты, он постоянно ворчал:
     -- Расстрелять весь генералитет Красной Армии... Ведь  это
ж безумие!
     --  Совершенно  правильно,  -- согласился Максим. -- Между
умом и безумием есть определенная взаимосвязь.  И  чем  дальше,
тем  больше.  И  в определенной точке они сходятся. Это один из
трюков товарища сатаны.
     Отец потер нос и продолжал сосать свою  газету.  А  Максим
постучал себя пальцем по лбу:
     --  Но  механика  здесь  такова. Почти в каждом гении есть
кое-что от идиота. Но это вовсе не значит, что каждый идиот  --
это  гений.  Кроме  того,  гениев  --  единицы,  а  идиотов  --
миллионы.
     Потом доктор социальных наук принялся философствовать:
     -- Вот ты, отец, очень добрый человек. Но  знаешь  ли  ты,
что   каждое  положительное  качество  в  превосходной  степени
превращается в отрицательное? Вот посмотри сам:  так  храбрость
становится  безрассудством,  щедрость  -- мотовством, любовь --
ревностью. Так ум переходит в безумие.  Так  и  слепая  доброта
иногда превращается в покровительство злу. И эту штуку довольно
трудно понять.
     Вот,  например, ты, отец, гинеколог. Ну конечно, у вас там
клятва Гиппократа -- помогать всем и каждому. Ты  берешь  свои.
гинекологические  щипцы и вытягиваешь из чрсзва кого ни попадя.
Но если бы ты был врачом-психиатром, ты бы знал, что есть такой
болезненный комплекс,  который  так  и  называют  --  "маточным
комплексом":   это   когда  взрослым  людям  хочется  проделать
обратный путь и влезть назад туда,  откуда  ты,  гинеколог,  их
вытягиваешь. Эти люди как бы сожалеют, что они родились. А если
бы  ты  был  криминологом,  ты  бы знал, что это комплекс часто
обнаруживают у самых  отвратительных  преступников.  Но  задним
числом уже после свершения преступления.
     Ты,  гинеколог,  этого  не знаешь. А я, доктор социологии,
должен  знать  и  то,  и  другое,  и  третье.  Это  не   просто
социология.   Это   высшая   социология.   А   знаешь   ли  ты,
докторгинеколог, что с точки зрения высшей социологии некоторых
из твоих новорожденных было  бы  лучше  сразу  же  выбросить  в
помойное ведро?
     -- Фу-у! -- сказал отец.
     -- Правильно! -- сказал Борис. -- Таких, как Зинка Орбсли.
Ведь, говорят, она даже собственных родителей расстреляла.
     --  Э-э,  не-ет,  --  сказал доктор социальных наук. - Это
самое  справедливое,  что  она  сделала.  Она  наказала   своих
родителей за то, что они ее народили.
     -- Но почему?
     --  Она  знала  почему.  Потому, что это было с их стороны
преступлением.  Вот   и   получилось,   как   у   Достоевского:
преступление  --  и наказание. По ту сторону добра и зла. Ницше
это не из пальца высосал, а из жизни. Добро и зло  имеют  такую
же  взаимосвязь,  как  ум  и безумие. -- Начальник 13-го отдела
НКВД наморщил лоб: -- Вот ты, отец, в  душе  обвиняешь  меня  в
жестокостях  НКВД.  А  знаешь,  кто  виноват  в  этой проклятой
чистке?
     -- Кто?
     --  Ты...  Да...  Ты.  и  тебе  подобные.  Мне  приходится
доделывать  то,  что  не  делаете  вы,  гинекологи.  То есть не
выбрасываете некоторых новорожденных  в  помойное  ведро.  Если
подойти  к  делу  серьезно,  то  в это помойное ведро попали бы
новорожденные  Наполеон,  Карл  Маркс,  Ленин,  Гитлер   и   им
подобные. И была бы в мире тишь и гладь, благодать. Ни войн, ни
революций. Но поскольку вы, гинекологи, этого не делаете...
     --  Знаешь  что,  Максим,  --  возмущенно  сказал отец, --
иногда мне за тебя просто стыдно.  Ты  разводишь  здесь  всякие
сумасшедшие  идеи.  А  ведь  на  самом  деле вы из политических
соображений уничтожаете совершенно невинных людей.
     -- Ах так! -- сказал комиссар госбезопасности. -- Тогда  я
тебе кое-что покажу... Что это за люди...
     Он  полез в свой стол, достал оттуда какую-то историческую
книгу,  раскрыл  ее  н  положил  перед  отцом.  На  пожелтевших
страницах  были протоколы средневекового судебного процесса над
многочисленной   тайной   конгрегацией   ведьм   и    колдунов,
обвинявшихся  в  государственном  заговоре про- тив английского
короля.  После  процесса  всех  этих  колдунов  и  заговорщиков
безжалостно перевешали.
     --  А  теперь  посмотри  это,  -- показал Максим. Это была
просто   таблица   значков,   возраставших   в   геометрической
последовательности:   сначала   треугольники,   потом   кубики,
кирпичики и, наконец,  ромбы.  Внизу  указывалось,  что  значки
использовались  еще  строителями  египетских  пирамид и жрецами
Озириса. Но в средние века эти значки переняли для своих  целей
ведьмы  и  колдуны,  придавая  им  какую-то  тайную  символику.
Устраивая тайные заговоры,  они  оправдывались,  что  они  тоже
что-то   строят.   Наподобие  строителей  пирамид.  И  что  они
продолжают дело жрецов Озприса.
     Но  самое  главное  было  то,  что  колдовские   знаки   -
треугольники,  кубики, кирпичики и ромбы -- абсолютно совпадали
и шли  в  той  же  последовательности,  что  и  знаки  различия
командного  состава  Красной  Армии.  Того  самого  комсостава,
значительную часть которого теперь безо всяких  видимых  причин
почему-то безжалостно расстреливали или ссылали в Сибирь.
     -- Хм-м... -- протянул отец, потирая нос костяшкой пальца.
-- Странное совпадение...
     --  Совпадение? -- угрюмо сказал советник Сталина по делам
нечистой силы. -- А посмотри вот это...
     Он  достал  вторую  книгу,  на  которой  даже  стоял  знак
11ензуры  Ватикана:  "Nihil  Obstat -- Censor librorum". В этой
книге описывалась какая-то афера, которая  называлась  "Affaire
des  riches" и которая нашумела во Франции в 1901-- 1904 годах.
Это уже сравнительно недавно. И все  это  подробнейшим  образом
описывалось   во   французских   газетах.  Так  вот,  тогда  во
французской армии была  обнаружена  некая  тайная  организация.
Настолько тайная, что она даже не имела списка своих членов. Но
зато  заговорщики  сделали  все  наоборот: они занесли в черный
список 18  000  офицеров,  которые  не  входили  в  эту  тайную
организацию.  Причем  в  черный  список  заносились  не  худшие
офицеры, а, наоборот, лучшие. Связи заговорщиков были настолько
сильны, что этот черный список хранился  прямо  во  французском
военном  министерстве.  С той целью, чтобы люди в черном списке
не имели продвижения по службе, давая этим  место  заговорщикам
без  списка,  которые  таким путем хотели захватить в свои руки
всю власть во Франции.
     На полях книги. рукой  Максима  были  небрежно  намалеваны
треугольники,  кубики  и  ромбики  -- знаки различия комсостава
Красной Армии, которые начальник 13-го отдела  НКВД  разоблачил
как тайные значки жрецов Озириса.
     -- Хм-м, странно, -- повторил отец.
     -- Ничто не ново под луной, -- усмехнулся Максим. -- Нужно
только знать, историю.
     И он стал уверять, что все эти заговоры были подстроены по
тому же  самому  принципу  и  одним  и тем же социально вредным
элементом и что то же самое получилось и в Красной Армии. С той
только разницей, что в легкомысленной  Франции  это  окончилось
просто  скандалом,  а с СССР за это было расстреляно, сослано в
Сибирь  н  разжаловано  более  35000   советский   офицеров   и
гепсралои, включая и большую часть маршалов.
     --  А  что  ж это за социально вредный элемент? -- спросил
Борис.
     Но вместо ответа  доктор  социальных  наук  стал  ругаться
нецензурными словами.
     В  процессе  чистки  переменились  знаки  отличия  высшего
командного состава  Красной  Армии  и  НКВД:  вместо  ромбов  у
генералов  появились  маленькие золотые звездочки, а у маршалов
-- одна большая звезда. Повсюду красовались портреты  железного
наркома    Ежова,    генерального   комиссара   государственной
безопасности с большой, как у маршала,  звездой  на  воротнике.
Остальные  командиры  по-прежнему  таскали  свои  треугольники,
кубики н кирпичики, правда, с новыми угольниками и звездами  на
рукаве.
     -- Макс, -- сказал Борис, -- а кто повыдумывал эти детские
кубики и кирпичики?
     --  Кто,  кто...  А  кто  создавал Красную Армию? Товарищи
Ленин и Троцкий.
     Борис кивнул  на  новую  золотую  звездочку  на  воротнике
Максима:
     -- А почему знаки переменились только у генералов?
     --  Это  я  сказал  Сталину,  чтоб  переменили,  -- ворчал
комиссар. -- А насчет других я подумаю позже.
     Чистка  шла   уже   второй   год.   Заодно   с   ленинской
большевистской гвардией подмели и почти весь состав Коминтерна.
Раньше   там  сидели  окопавшиеся  в  Москве  вожди  и  вождята
иностранных "компартий. А теперь, как выражались в Москве,  они
"сидели наоборот", то есть в НКВД. Всю свою жизнь они посвятили
распространению  коммунизма  во  всем  мире.  А  теперь все эти
коммивояжеры коммунизма вдруг оказались шпионами, диверсантами,
вредителями н в общем врагами народа.
     Среди работников Коминтерна политикой занимались обычно  и
муж,  и  жена.  Потому  и  арестовывали  их  тоже  совместно. В
детдомах вдруг появилась волна детей --  сирот  с  иностранными
именами.  Там им давали новые имена, чтобы они даже и не знали,
кто их родители. Это знали только в НКВД.
     Поголовные аресты иностранных коммунистов взволновали весь
мир, н об этом много писали в  заграничных  газетах,  сравнивая
советскую чистку со средневековой "охотой на ведьм". Только там
это  употребляли  в  кавычках, а организатор этой чистки доктор
социальных наук Максим Руднев уверял, что это действительно так
-- что чистят по тем ке самым признакам н тех же  самых  людей,
за которыми когда-то охотилась средневековая инквизиция.
     Когда-то  современники Атиллы, убивая своих врагов, делали
из их черепов кубки для питья. Теперь  же  Максима  определенно
тянуло  по  стопам  варваров.  Когда  он был дома, почти каждый
вечер он сидел за своим хромоногим столом с тремя разноцветными
телефонами, листал папки с делами врагов народа и пил водку  из
своего  символического,  но  малоаппетитного  сосуда забвения в
форме человеческого черепа. Борис старался не трогать его,  но,
накачавшись  до  определенного  градуса,  старший  брат начинал
оправдываться:
     -- Бобка, я знаю, вы все думаете, что я сволочь... Но  как
правильно  сказал  папа  Иннокентий,  ведьмы  и ведьмаки всегда
стараются делать людям зло... А я их ликик... лнк-видирую... По
всем правилам науки н техники... Значит, я делаю доброе дело...
По философии Бердяева -- про доброе зло и злое добро... Я делаю
это... злое добро... Злое, но добро...
     -- Знаем мы твои добрые дела, -- сказал Борис. -- Ты б  уж
лучше помалкивал.
     --  А хочешь, я тебе кое-что докажу? Вот ты думаешь, что я
виноват в этой чистке... Но  если  разобраться,  если  поискать
первопричину... Так это ты во всем виноват...
     -- Ну, значит, я тоже враг народа, -- согласился Борис.
     --  Да,  это  ты  виноват, что я руковожу этой чисткой, --
пьяно  бормотал  комиссар.  --  Вгдь  это   ты   подсунул   мне
рациональное зерно... Из которого все это получилось...
     Борис сидел и решал задачки по сопротивлению материалов. А
Максим, как исзунт, занимался своей казуистикой.
     --  Но  я  тебя, Бобка, не обвиняю... Ты, так сказать, без
вины виноватый... Ты просто темный человек... Слепой.  Ведь  ты
даже не знаешь, что такое дьявол...
     -- А ты с этим дьяволом что, водку пил?
     --  Что  ты,  мальчишка,  понимаешь,  --  устало  и как-то
грустно покачал  головой  комиссар  госбезопасности.  --  Чтобы
понять это, нужно самому испытать, что такое ад.
     -- А ты уже и в аду побывал? -- усмехнулся Борис.
     -- А разве ты этого не видел? -- тихо сказал Максим. -
     Помнишь...  Когда  ты  отобрал у меня пистолет... Ведь это
мне дьявол подсунул... И нашептывает: "Застрелись"... А  кто-то
этого не хотел и послал тебя...
     -- Я тогда просто пошел за книжкой.
     --  Э-э  не-е-ет...  Это  тебе  только  кажется... С точки
зрения  диалектического  материализма   ничто   не   происходит
случайно...  Следовательно,  все...  что  я теперь делаю -- это
опять ты виноват... Видишь...
     Комиссар  госбезопасности  болтал  своим  кубком  в  форме
человеческого  черепа  и раскачивался из стороны в сторону, как
китайский болванчик.
     Младший брат перестал улыбаться.
     -- Ну и что?
     -- Что?.. Как побывал я в этом аду... Как  посмотрел,  что
это  такое...  Познакомился  я  с  товарищем сатаной и всей его
братней... С тех пор у меня  с  этими...  с  чертями...  личные
счеты...  Понимаешь, личные... Так вот, я объявляю им классовую
борьбу... Я лик-ик... лик-видирую их  как  класс!  --  Комиссар
устало  сгорбился над своим столом, заваленным папками с делами
врагов народа. -- Ведь рай и ад -- это в сердцах людей... И как
попекся я-в этом аду, так у меня сердце и  сгоре-ело...  С  тех
пор я бес-сердечный... Итак, товарищ сатана, жалости от меня...
не ждите...
     Пока  доктор  социальных  наук  Максим  Руднев сводил свои
личные счеты с дьяволом и помогал Сталину ликвидировать  всякую
оппозицию  в  Советском  Союзе,  дома он постоянно натыкался на
оппозицию в собственной семье. Но поскольку отца  с  матерью  в
НКВД не посадишь, Максим выдумал своеобразную тактику.
     Мать  относилась к религии более или менее безразлично. Ни
за, ни против.
     -- Как все хорошие женщины, -- говорил Максим. -- Типичная
соглашательница.
     -- Боже мой, -- вздыхала мать. - Как тебе не стыдно!  Зато
отец  Руднев  был  довольно  религиозен и по воскресеньям любил
ходить в церковь. Особенно на торжественные службы.  Потом  все
церкви позакрывали, и отец недовольно ворчал. А начальник 13-го
отдела НКВД стал заводить с отцом диспуты на религиозные темы:
     -- Отец, а что такое Бог?
     Отец    пробовал    объяснить,    но   получалось   что-то
неубедительное.
     -- Отец, а что такое Сын Божий?
     Отец  опять   путался,   а   комиссар,   как   инквизитор,
допытывался:
     --  А  почему  Евангелие  в  буквальном  переводе означает
Благая Весть? Что это за благая весть?
     Отец смущенно протирал свое вспотевшее  пенсне,  а  Максим
безжалостно продолжал свой допрос:
     --  А  почему Иисуса Христа называют Спасителем? Потом он,
как на экзамене, подсказывал отцу:
     --  От  чего  Он  спасает?   Ну-у?!   Ведь   в   Евангелии
описывается,  как  Иисус  Христос лечил людей... Как же это ты,
доктор-гинеколог, и не знаешь? Ведь это, так сказать, по  твоей
специальности... Или ты не читал Евангелие?
     Отец    чувствовал   себя   как   школьник,   а   комиссар
госбезопасности укоризненно качал головой:
     -- Как же это ты, человек с университетским  образованием,
веришь  в то, чего ты не знаешь? Ходишь, крестишься, кланяешься
-- и не знаешь чему?!
     Совершенно  сбив  отца  с  толку,  Максим,  как  настоящий
иезуит, снисходительно говорил:
     --  С точки зрения диалектического материализма Бог -- это
свод высших законов природы по отношению  к  человеку,  которые
для  простоты называют одним словом -- Бог. А человека, кото