ебе голову
над  загадкой  искусственного  осеменения,  которым  занимаются
бесы, рукой Максима было написано:  "Пальцем  деланные.  Смотри
дело  "Голубой  звезды"  --  приложение   No   27/С. Хороший
пример формулы власти".
     Порывшись по полкам, Борис  нашел  старую  папку  с  делом
"Голубой  звезды".  Приложение   No   27/С  касалось  Федьки
Косого. И  начиналось  оно  с  проверки  его  семейного  древа,
которое было довольно запутанное.
     Здесь  я,  советский  раб  Божий,  пишущий  эту  печальную
летопись о русском лихолетье,  да  забудется  имя  мое,  должен
извиниться  за  дальнейшие  греховные  строки.  Но как же иначе
описать эти бесовские тайны?
     Кроме того, сейчас в свободной  Америке  это  самое  пишут
совершенно    свободно    и    называют    это    прогрессивной
модернистической литературой. А нас, русских, упрекают, что мы,
мол, отстали от жизни. Вот я  вам  и  дам  --  с  точки  зрения
диалектического христианства -- пример такого социалистического
модернизма.
     Начиналось  дело  Федьки  Косого давно -- еще до революции
1905 года. И все начиналось наоборот -- не с отца, а с  матери.
Мать  Федьки  Косого,  Мара  Шварц-Черных, в общественной жизни
была революционеркой, в частной жизни -- лесбиянкой, а  в  душе
--  ведьмой.  Все  это  требовало  сохранения  тайны,  и, таким
образом,   получалась   внутренняя   гармония.   Вкусив   грехи
молодости, ведьма Мара решила,
     что  оставаться  в  старых  девах  невыгодно и лучше выйти
замуж. Но как же это сделать,  если  она  любит  не  мужчин,  а
женщин?
     Но  для ведьм все это очень просто. Для этого нужно только
знать, как делают свою  любовь  две  лесбиянки:  лижут  друг  у
дружки  --  и  облизываются. Потому их и называют язычницами. А
чтобы  выйти  замуж,  ведьме  нужно  найти   себе   подходящего
мужчину-оборотня,  который  будет  делать  то же самое, то есть
минетчика из французских анекдотов. А таких тоже  легион.  Хотя
это и эрзац-кофе, но...
     Ведьма  Мара  так  и  сделала. Она нашла себе стройного, с
ломающимся голосом и слегка, если присмотреться,  женоподобного
оборотня,  который  даже  выдавал  себя  за  князя Облонского и
который служил в качестве мухерадо у одного из  жрецов  тайного
культа  вокруг  философа-богоискателя  Бердяева.  Того  самого,
который проповедовал союз сатаны и антихриста  и  в  результате
царство князя мира сего.
     Бедный  мухерадо  Облонский  тоже  был  в  затруднительном
положении -- он никак не мог жениться, так как любил не женщин,
а мужчин. Потому ведьма Мара без особого труда сосватала его, и
они поженились. А любовь они делали по рецепту товарища  Фрейда
о  ротовом  эротизме. Только немножко наоборот. Если раньше муж
сосал, то теперь он лизал. А жена если раньше лизала, то теперь
она сосала. Как  в  пикантном  французском  анекдоте.  Конечно,
попутно они занимались и своими старыми грехами.
     А  люди  смотрели на них со стороны и говорили: "Ах, какая
хорошая пара"
     Потом ведьма Мара захотела детей. Но чтобы избежать дурной
наследственности, чтобы понизить шансы дьявола  дегенерации  на
50   процентов,   она   решила   делать   детей   искусственным
осеменением. Она просто  послала  свою  лесбийскую  подружку  к
проституткам,  чтобы  купить  использованный презерватив. Потом
ведьма Мара зачала себе ребенка пальцем. Так  у  нее  народился
пальцем   деланный   сын,   плод   греха,  который  позже  стал
поэтом-футуристом и прятался под псевдонимами Иван  Странник  и
Морт,  что  по-латьши означает смерть. За ним таким же модерным
способом появился на свет Божий второй сын, который позже  стал
прославленным бандитом по имени Федька Косой.
     Листая   дело   "Голубой   звезды",  инструктор  агитпропа
невольно подумал:  "А  ведь  прав  был  брат  Франческо,  когда
говорил,  что при таком искусственном осеменении гарантируется,
что потомству передадутся все бесовские качества!  "  Тут  даже
советский Фома Неверный поколебался в своем неверии.
     Семья  Шварц-Черных была старая бесовская семья, где кишмя
кишело всякими бесами  и  бесенятами.  Тут  были  угрюмые  бесы
шизофрении  и  паранойи,  веселые  бесы  анархии  и  нигилизма,
двуликие бесы инкуб  и  суккуб,  которые  превращают  мужчин  в
женщин,  а  женщин  --  в  мужчин,  потаенные  бесы  садизма  и
мазохизма, бесы убийства и самоубийства и еще целая куча всяких
бесов и бесенят.
     Уже много  поколений  в  этом  бесовском  семействе  детей
делали пальцем. Даже сама ведьма Мара, глядя на себя в зеркало,
нисколько  не  сомневалась,  что  она  тоже  пальцем  деланная.
Несмотря на все это, бесы мании величия и  мании  преследования
нашептывали  им,  что  они  не  простые,  а  особенные, что они
избранные, что они элита и что у них особая миссия.
     После революции 1917 года советское правительство в тайном
порядке издало в 1922 году тайный  декрет,  запрещающий  тайные
общества  вроде "Голубой звезды". Большевистская ЧК очень скоро
выяснила, что большинство  вождей  конкурирующих  революционных
партий -- меньшевиков, эсеров и так далее -- были тесно связаны
с этими эзотерическими тайными обществами. Это была своего рода
партия  партий  и  союз  союзов. Потому, чтобы пресечь анархию,
одну часть этих вождей просто перестреляли в ЧК, а вторую часть
вытурили за границу.
     Говорили, что их выслали нарочно, чтобы  внести  раскол  и
анархию  в эмиграции. Среди этих выкидышей революции было много
богоискателей типа Бердяева. И действительно, первое,  что  эти
богоискптели  сделали,  - это раскололи православную церковь за
границей  на  две  церкви.  Одна,  настоящая,   подвижническая,
по-прежнему   молилась  Господу  Богу.  А  вторая,  поддельная,
раскольническая,  модернистическая,  молилась  на  богоискателя
Бердяева,   который   исподтишка  проповедовал  союз  сатаны  и
антихриста.  Вот  этих-то  черных  курочек  и   щупал   генерал
Курощупов.   Братия   во   сатане   и   во   антихристе  ходили
исповедоваться н несли все свои  тайны  в  советскую  разведку.
Курочки генерала Курощупова несли золотые яички.
     Подобным  же  образом вытурили за границу ведьму Мару и ее
мужа-оборотня.  Там  они   быстренько   снюхались   со   своими
собратьями  и,  опять  прикидываясь  гуманистами  и либералами,
писали слащавые мемуары о русской революции.  А  для  заработка
они   работали   консультантами  по  грязным  делам  во  всяких
разведках. Попутно, когда нужно, их доила и советская разведка.
     Пальцем деланные детки ведьмы Мары, Иван Странник и Федька
Косой, остались в России и тщательно скрывали  свое  социальное
происхождение.  Но  подруга-ведьма,  которая когда-то бегала за
презервативами, из которых они оба вылупились, во время Великой
Чистки попала в 13-й отдел и во всем призналась.
     Следом в деле "Голубой звезды" шли следственные  материалы
уже  о  самом  Федьке  Косом,  который  был  королем московских
бандитов и у которого, как у Синей Бороды, было пять жен. А вот
и  собственноручные  показания  Федьки  Косого,  где  он  писал
следующее: "Меня загубили мои паскудные жены. Четыре паскуды от
меня  драпанули, так как я якобы накидывался на них в постели с
заряженным  наганом,  аранжируя  не  то  изнасилование,  не  то
грабеж.  А без этой аранжировки я якобы тоталитарный импотент и
ничего не могу. А пятой паскуде  эта  тоталитарная  любовь  так
осточертела, что эта курва настучала на меня в угрозыск.
     Эти  дешевые  паскуды просто не понимали мою сложную душу.
Для меня наган -- это единственная святая вода, которая утоляет
мою проклятую и ненасытную жажду командования, жажду  власти  и
половой  силы.  Говоря  о  моих  женах, ничто не могло дать мне
необходимого облегчения для души и тела, которого я искал,  как
их  абсолютное  подчинение  моей потребности властвовать, когда
они извиваются передо мной от ужаса.  А  эти  паскуды  меня  не
понимали, хотя я и одевал их, как куколок.
     Очень  трудно  объяснить  те странные сладостные ощущения,
пронизывающие все мое тело до мозга костей, когда  я  направляю
наган  на  мою  жертву,  наблюдая,  как  она дрожит и потеет от
страха. В этот момент я чувствую себя как Бог. В моих руках вся
правда и неправда.  Я  как  будто  заглядываю  в  колодец,  где
спрятаны  все тайны мира, и познаю абсолютную истину. Иногда во
время грабежа я даже забывал про деньги и уходил".
     На  полях  рукой  Максима  примечание:  "Вот   она-формула
власти! "
     Дальше  Федька  Косой  писал: "Вся моя жизнь была насыщена
завистью и ненавистью  к  достижениям  других  людей.  Я  часто
думал,  что  из меня мог бы получиться великий вождь, способный
поразить весь мир социальными переворотами, такими невероятными
и фантастическими, какие  приходили  в  голову  только  великим
правителям.  Но  вся  моя беда в том, что я поздно родился и не
попал в процесс революции. А то б я вам всем показал, где  раки
зимуют".
     Борис  вспомнил,  как  когда-то  в  детстве,  после драк с
хулиганом Федькой Косым, мальчишка Максим молился  Богу,  прося
сделать  его большим и сильным. А теперь маршал госбезопасности
СССР Максим Руднев, став большим  и  сил1уным,  писал  на  деле
бандита  Федьки Косого безрадостное заключение: "Так вот какова
цена той власти, которую дает князь мира сего! "
     Зато Федька Косой не унывал  и  заканчивал  свою  исповедь
так:  "Хотя  я есть социальная вша и гнида, каких нужно давить,
но прошу советскую власть меня не расстреливать. Как пророчески
говорил  товарищ  Ленин,  даже  и  при  советской  власти   без
ассенизаторов  не  обойдешься.  Потому  я еще могу пригодиться,
чтобы давить других вшей и гнид. Чтобы вам, так сказать,  ручки
не  пачкать.  Пошлите меня в исправительно-трудовой лагерь, и я
обещаю исправиться".
     И король московских бандитов сдержал  свое  обещание.  Его
сослали  в  концлагерь,  где после Великой Чистки сидели бывшие
герои революции. Здесь Федька  Косой  стал  бригадиром  бригады
каменщиков  и  усердно перевоспитывал бывших революционеров при
помощи дубинки.
     -- Вы что это, баламуты, против царя и Бога бунтовали?
     --  орал  Федька  Косой,  обрабатывая   своих   каменщиков
дубинкой. -- А теперь я для вас и царь, и Бог. За что боролись
     -- на то и напоролись!
     В  эту  ночь  Борис  остался  ночевать  в доме под золотым
петушком. Но спалось ему плохо. Всю ночь инструктора агитпропа,
как в кино, преследовали навязчивые сны.
     Где-то  издалека  загадочно  улыбается  красавица   Ольга,
полуангел  и полумарсианка, и зябко кутается в свою белую шаль.
Рядом с ней в военной форме полукняжна и генерал  НКВД  Зинаида
Генриховна,  помесь  сатаны  и  антихриста. Следом за ними, как
хромой черт, прихрамывает полугерой Перекопа в красных  галифе.
Где-то  позади  тихо мерцает мистическая "Голубая звезда", где,
как в зйеином гнезде, копошатся доброе зло и злое  добро.  А  в
углу  сидит Максим и, как доктор Фауст, копается в своих книгах
по сатановедению, отыскивая формулы добра и зла, ума и безумия,
жизни и смерти. Потом он показывает на Бориса и ухмыляется: "А
     это мой Фома Неверный! "
     Фома Неверный перевернулся во сне  на  другой  бок.  Но  с
другой  стороны  выстроился  мозговой трест профессора Руднева.
Генерал-архиепископ Питирим  с  крестом  на  груди  и  огромным
пистолетом  у  пояса.  Генерал-профессор  Курощупов  со  своими
курочками, которые несут золотые яички. Лейб-медик 13-го отдела
доктор Быков со своими  змейками,  обвившимися  вокруг  чаши  с
ядом.  Генерал-инквизитор  Топтыгин  со  своими  топориками  на
погонах.  Профессор  темных  дел  Малинин,  у  которого  только
фамилия  сладкая,  а  работа  горькая.  Эти  мозговики  ласково
поглаживают свои пистолетики и подмигивают: "Хм-хм,  мы  тайная
полиция  новой  России,  молодой  России! И мы знаем вся и все.
Больше нас знает только сам Господь Бог! "
     Фома Неверный вертелся с боку на бок, но это не  помогало.
Кругом,  как  русалки  в  сказке,  вежливо расселись хитроумные
евреи  Максима  --  апостолы  13-го  отдела.  Апостол   научной
криминологии профессор Ломброзо со своими сумасшедшими гениями.
Апостол  дегенерологии  доктор  Нордау  со  своими  гениальными
дегенератами.   Апостол   экзистенциализма   горбатый   философ
Кьеркегор  со своими бесами, которые обитают в печатной краске.
Тут  же  апостол  психоанализа  Фрейд,  изобретатель   ротового
эротизма, спокойно посасывает свою сигару, которая согласно его
учению  является  фаллическим  символом.  А  остальные хитроумы
смотрят Фрейду в рот -- и облизываются.
     А за всем этим, как ученый кот  под  дубом,  сидит  маршал
госбезопасности   СССР  Максим  Руднев  и  играется  со  своими
заколдованными красавицами. А  на  коленях  Максима  сидит  кот
Васька и играется с медалью "За спасение утопающих"-.
     Утром,  выходя  из  дома злого добра, инструктор агитпропа
покосился на золотого петушка на крыше и сказал: "Нус,  с  меня
довольно... "
     В  случае особо важных заключенных, чтобы они не покончили
с собой преждевремено, у них отбирали пояс,  подтяжки,  шнурки,
вставные  челюсти, очки и даже обрезали все пуговицы на брюках.
В санпропускнике  их  остригали  под  машинку,  пропускали  под
душем,  посыпали  порошком  против  вшей  и запирали в камеру с
резиновыми  стенками  в  одном  из  подземных  этажей  Главного
управления МВД.
     В  подземной  камере постоянно горел электрический свет, и
здесь не было разницы между ночью и днем. Поэтому когда  маршал
госбезопасности  СССР, сам организовавший этот порядок, попал в
эту камеру в качестве заключенного, даже он сам не знал  точно,
сколько времени он здесь провел.
     Сначала  его  выводили  на  врачебные  комиссии,  где  его
физическое здоровье проверяли так тщательно, словно его готовят
к  полету  на  луну.   Потом   его   заставили   пройти   серию
психологических  испытаний.  Да настолько сложных и запутанных,
что ординарный человек в них определенно бы запутался.
     Но бывший маршал знал, что ищут  врачи.  И  знал,  как  их
обмануть.  Врачи  это  тоже знали и просили его быть честным во
имя науки, поскольку, так  или  иначе,  терять  ему  нечего.  И
заключенный  тоже  знал,  что терять ему больше нечего. Судя по
этим чрезвычайным заботам об его здоровье,  он  знал,  что  его
ожидает.
     И он уже знал, когда это будет. Не раньше, чем он закончит
писать  свою  автобиографию.  Не  просто  анкету,  как в случае
простых смертных, а писанину неограниченного размера, поскольку
отныне его жизнь принадлежит не ему, а истории. Те,  кто  сидел
наверху,  знали, что в таких условиях эта биография будет очень
подробная и длинная.
     Когда и  эта  бюрократическая  процедура  была  закончена,
заключенного  вызвали на последний допрос, где обычно объявляют
приговор. Шагая по подземному коридору и поддерживая  спадающие
без  пуговиц  брюки,  бывший  маршал  не  выдержал  и спросил у
конвоиров:
     -- А какое сегодня число?
     Но конвоиры только нахмурились и  молчали.  Заключенный  с
досады  вспомнил,  что  на  этом  подземном  этаже все конвоиры
глухонемые. Ботинки без шнурков спадали с ног, и он волочил  их
по полу. Его подняли на лифте на самый верхний этаж и провели в
кабинет, который он хорошо знал по прошлым временам. За большим
письменным  столом  там  сидел человек в знакомой форме маршала
госбезопасности СССР.
     Два маршала, бывший и настоящий, молча посмотрели друг  на
другка.
     -- Присаживайтесь, -- сказал один.
     --  Спасибо  за  любезность,  --  сказал другой, осторожно
садясь в знакомое кресло.
     -- Хотите закурить?
     Заключенный потянулся за папиросой.
     -- Вот спички. Хотите рюмку коньяку?
     -- Да, не откажусь.
     -- У вас есть какие-нибудь процессуальные жалобы?
     -- Нет. Хочу даже поблагодарить вас, что вы не  приволокли
меня на допрос в голом виде, как у вас это раньше делалось.
     -- Ну, тогда остаются только формальности. Прочтите это.
     Бывший  маршал  взял  исписанный  на машинке лист бумаги с
Гербом СССР и прищурился: "Специальная Коллегия Верховного суда
Союза  Советских  Социалистических  Республик  в   чрезвычайном
заседании... "
     --  Вот  же  балаган!  --  фыркнул  заключенный.  --  Ведь
никакого заседания не. было!
     "... рассмотрев дело бывшего  министра  внутренних  дел  и
бывшего члена Президиума ЦК КПСС Берии Л. П.... "
     Лишенные  очков,  близорукие  глаза  торопливо блуждали по
строчкам, разыскивая последние слова:
     "... приговорила подсудимого к высшей  мере  наказания  --
расстрелу.  Приговор  окончательный  и обжалованию не подлежит.
Приговор привести в исполнение немедленно".
     --  Я  что-то  плоховато  вижу  без  очков,  --  прошамкал
приговоренный  беззубым  ртом,  из  которого вынули протезы. --
Какая здесь дата?
     --  Не  обращайте  внимания  на  дату.  По   газетам   вас
расстреляли уже полгода тому назад.
     --  Обычные фокусы профессора Руднева, -- криво усмехнулся
живой труп и посмотрел на подписи  внизу.  --  А  где  же  ваша
подпись?
     -- В данном случае я только промежуточная инстанция.
     --  Да, ведь вы всегда предпочитаете оставаться в тени. --
Приговоренный бросил приговор на стол. -- Или после того как вы
ликвидировали самого Сталина, вы уже  не  интересуетесь  такими
мелочами, как всякие там министры?
     --  Лаврентий Пальга, помните, когда Сталин готовил вторую
чистку? И как вы были первым на списке?
     -- Как же, ведь тогда вы спасли мне жизнь. А я -- в  шутку
--  даже  наградил вас медалью "За спасение утопающих". Которая
вам, кажется, очень даже нравится... Эх, если бы я не  ввязался
в эту проклятую борьбу за престолонаследие...
     --  Потому  и говорят, что гордыня -- это первый смерттный
грех. И в результате вы опять оказались первым на списке. Но на
этот раз...
     -- Понимаю, на этот раз спасение утопающих --  дело  самих
утопающих.  В  ваших  глазах  я  неизлечимая жертва собственных
страстей и исторического процесса. Потому вы и расстреляли меня
в газетах уже полгода назад. Потом вы, не торопясь, выкачали из
меня все, что необходимо для ваших специальных  архивов.  Потом
вы  вырежете  из  моего  трупа  все  интересующие вас железки и
заспиртуете  по  баночкам  для''вашей  коллекции.   Из   боязни
повредить мои драгоценные железки вы даже не расстреляете меня.
Знаю, вы задушите меня газом.
     Некоторые противники смертной казни аргументируют тем, что
для приговоренного  к  смерти не так страшна сама казнь, как ее
ожидание. Потому  ожидающий  казни  убийца  страдает,  дескать,
больше, чем тот, кого он убил и который этого не ожидал. И это,
дескать, несправедливо. Чтобы исправить эту несправедливость, в
13-м  отделе  МВД  некоторым  категориям приговоренных к смерти
приговора не объявляли.  Их  просто  переводили  в  специальную
камеру  и  примешивали к пище снотворное. Когда они засыпали, в
эту герметическую камеру пускали ядовитый газ.
     -- Хорошо, когда этого не знают, -- сказал смертник. -- Но
я-то это прекрасно знаю.  --  Маршал  Руднев  молча  пододвинул
министру  бутылку с коньком. Тот налил себе, но уже не в рюмку,
а в стакан для воды и выпил  его,  как  воду.  Потом  он  хитро
усмехнулся:  --  Вы,  конечно,  надеетесь,  что  на  прощание я
расскажу  вам  что-нибудь  интересненьксе.  Передам  вам,   так
сказать,  все  мои  секреты.  Вся  беда  в том, что в теории вы
знаете все. Но не знаете это на практике.  Вы  не  знаете,  что
такое  смертельная  любовь  смерти,  за  которую расплачиваются
смертельным страхом смерти. Когда всю  жизнь  живут  любовью  к
чужому  страху,  к  чужой  смерти.  И за это всю жизнь мучаются
страхом собственной смерти. Когда во сне и наяву  вас  начинает
преследовать  всякая  гадость и пакость. И когда вы знаете, что
это такое -- прогрессирующий мозговой разжиж.
     -- А как насчет комплекса власти?
     -- Очень просто. -- Бывший  министр  внутренних  дел  СССР
потер  себе  лоб.  - В детстве я люб