ркотиком. Примерно сутки ты провалялся там без сознания. Потом
очнулся и обнаружил, что твой мозг работает в необыкновенном,
крайне интенсивном режиме. Быстро, четко, сразу на нескольких
планах. Феноменальная память, ну и так далее. Правильно?
   - Допустим.
   Белобрысый немного помолчал и заговорил снова, уже с явным
облегчением.
   - Значит, мы верно реконструировали события. Что ж, теперь
проблем нет. Не волнуйся, в поезде тебя прикроют. Кафе
"Чивитта", запомнил?
   - Не выйдет, - ответил я. - Сказано тебе, я не намерен драпать
за границу, как нашкодивший кренк. У меня тут кое-какой должок.
И вообще, это моя страна.
   - Жаль, - отозвался белобрысый. - Мы искренне хотели тебя
избавить от больших неприятностей.
   - Кто это - "мы"?
   - К сожалению, рад бы объяснить, да не могу.
   Фургон остановился в переулке, выходящем на привокзальные зады.
Белобрысый протянул мне ладонь для рукопожатия.
   - Прощай, Месакун. Делай как хочешь, но ты зря отказался уехать.

   - Прощай, - ответил я, пожимая его руку. - Спасибо за
предложенную помощь. Но я как-нибудь сам обойдусь.
   Распахнув дверцу, я стал выбираться наружу с чемоданом в руках.
Белобрысый отпустил меня слишком легко. Ни на чем не настаивал,
не потребовал отдать флакон. Ему нужен был момент, когда я
повернусь к нему спиной, а он не будет занят вождением. Что ж, я
и впрямь подставил ему спину. Всего лишь на полсекунды. А потом
резко повернулся к нему и наставил выхваченный из-за пояса
"Мидур" прямо в лоб.
   - Без шуток! - гаркнул я.
   Он замер. Его рука, нырнувшая под полу куртки, остановилась на
полпути к подмышечной кобуре.
   - Обе руки на руль, живо! Отвернуться! Я сказал, отвернись!
   Чуть помешкав, белобрысый послушался. Он понял, что при первой
же попытке сопротивления получит пулю между глаз. А если будет
паинькой, то выживет. И я врезал ему рукоятью пистолета по
затылку - вполсилы, чтобы жив остался.





   5.

   Судя по содержимому бумажника, белобрысого звали Амахад Чажнур.
Имя и фамилия совершенно заурядные, в столице наверняка сыщется
несколько сотен Чажнуров, и среди них каждый пятый окажется
Амахадом. Тот, что схлопотал от меня по загривку и вроде как
мирно уснул, уронив голову на баранку, служил исполнительным
директором фирмы "Электротемп", во всяком случае, так значилось
на его визитных карточках. Официально проживал, как явствовало
из отметки в удостоверении личности, по улице Ветеранов, дом
215. Квартира не указана, по-видимому, он занимал особняк.
   Еще в бумажнике было несколько мелких купюр, кредиткарта банка
"Цун", регистрационная карточка на полугрузовую автомашину марки
"Хаши", номер ЕК 3841. Ту самую, в которой мы с ним сидели,
номер совпадал. В отдельном кармашке хранился новенький
заграничный паспорт, выданный в начале текущего года, с
постоянной визой в Гали и двумя отметками о краткосрочных
поездках. Значит, скорее всего, доблестный Амахад работал на
разведку братского Гали, а не вражеского Шакрона. Это не имело
для меня принципиального значения, поскольку парень пытался меня
ухлопать и полез за пистолетом, да только не на того нарвался.
   А вот пистолет у него в кобуре обнаружился необычайный, какая-то
специальная шпионская штучка. Сплошь никелированный, весил он
гораздо меньше обычного, словно был сделан из дюралюминия. Два
спаренных по вертикали ствола, верхний мелкокалиберный, нижний
имел почему-то застекленное дуло. На рукояти две гашетки, одна
для указательного пальца, другая для мизинца. Предохранительного
рычажка нету. Странное оружие, но, учитывая скудный боезапас
"Мидура", оно могло пригодиться.
   Бумажник я сунул Чажнуру в карман, загадочный пистолет спрятал у
себя в чемодане, заодно надорвал оклейку одной из пачек с
деньгами и вытащил пучок десяток. Вылез из фургона и отправился
на вокзал. При входе в него я первым делом купил у лоточницы
сосиску в тесте и съел на ходу. Из-за всех этих бандитских,
полицейских и шпионских заморочек пришлось позавтракать таким
вот непритязательным образом.
   Пройдя в кассовый зал, я отстоял небольшую очередь и взял билет
на ближайший поезд до Хангора. Немного повздорил с кассиром
из-за сдачи, потом великодушно признал, что сам ошибся, и в
качестве моральной компенсации оставил ему полтинник. Разыграл я
эту короткую сценку для того, чтобы кассир меня наверняка
запомнил. Когда полицейские предъявят ему для опознания
фотографию, он сразу вспомнит бестолкового небритого типа,
который брал билет на хангорский экспресс. В моем положении
ложный след никогда не помешает.
   Обещанное Чажнуром прикрытие мне удалось вычислить безо всякого
труда. Крепко сбитый парень в неброском костюме, который
слонялся по кассовому залу со скучающим видом, при моем
появлении малость воспрянул, встал в очередь за мной и, когда я
отходил от окошечка, спросил билет на тот же поезд.
   Впервые в жизни ко мне приставили персонального телохранителя,
но я не испытал особенного умиления. За сегодняшнее бурное утро
кто хочешь на моем месте потерял бы всякий интерес к стрельбе и
битью по головам, поэтому я решил улизнуть по-тихому.
   Пока моему телохранителю оформляли билет, я вышел из кассового
зала и почти бегом сквозь толчею рванул к эскалатору, спустился
на цокольный этаж, миновал багажное отделение, а там, переведя
дух, шмыгнул в станцию подземки. Надо полагать, человек из
галийской разведки долго будет разыскивать меня по всем вагонам
экспресса, пока не удостоверится, что я его надул. А полиция
после некоторых трудов установит, что разыскиваемый опасный
преступник направился в Хангор. Это сразу станет известно
Барладагу, и мне гарантирована мало-мальская передышка.
   В подземке я проехал одну остановку, тут же вышел и сел на
поезд, идущий в обратном направлении. Самый простой способ
убедиться, что за мной нет слежки. Ее действительно не было,
человек Амахада Чажнура на вокзале и впрямь действовал в
одиночку.
   Сделав еще одну пересадку, я доехал до станции "Парковый пояс" и
там покинул подземку. Тут же, за углом, в небольшом магазинчике
обзавелся омерзительной плетеной шляпой и крикливыми солнечными
очками, надел их и сразу приобрел сходство с доброй третью
уличных прохожих. Преимущество моды, как и воинского мундира,
состоит в том, что человек перестает выделяться среди себе
подобных. А мода нынешнего сезона очень кстати позволяла
сделаться неузнаваемым.
   В киоске на углу парка я купил свою любимую газету для
клинических идиотов, "Страж Отечества", и таким образом
обеспечил себе немножко тихого веселья на скамейке в парковой
аллее. Но прежде, чем погрузиться в чтение, подозвал
замурзанного пацана, который проходил мимо. Судя по выражению
лица, он мечтал о карьере лихого карманника, никак не меньше.
   - Че-о? - поинтересовался он, глядя исподлобья и не спеша ко мне
приближаться.
   - Полхухрика хочешь заработать?
   - А кто не хочет, - философски заметил пацан, хотя продолжал
держаться на безопасном расстоянии; видимо, он привык получать
от взрослых подзатыльники гораздо чаще, чем деньги.
   - Вон на той стороне парка есть заведеньице, "Щит Отечества"
называется.
   - Ну есть, знаю.
   - Хозяина зовут Джага. Скажешь ему, что его здесь ждет... Ну,
скажем, человек, с которым он давно мечтал выпить. И хочет
вернуть позавчерашний должок. Приведешь Джагу сюда, получишь
полтинник.
   - Точно получу? А если он идти не захочет?
   - Держи задаток. - Я кинул ему пятнадцатимарговую монетку. -
Давай, шевелись. Если он там есть, придет. А полтинник получишь
в любом случае.
   Мальчишка рысью припустил по аллее, а я развернул газету. Ничего
особенно интересного там не нашлось, обычные славословия в адрес
нашего мудрого Адмирала, интервью с отважным командиром
образцового батальона морской пехоты, репортаж об испытаниях
новой подлодки, поздравления, некрологи, рекламные объявления
массажных салонов, то бишь, подпольных борделей, и на редкость
тупая патриотическая головоломка.
   Однако нашлась интересная маленькая статейка о том, что
правительство Шакрона всерьез озабочено разгулом наркомании в их
якобы свободном государстве (вот до чего, полюбуйтесь, доводит
вседозволенность) и намерено предпринять жесткие меры против
контрабанды и распространения наркотиков (интересно, что может
получиться у гнилого продажного правительства в гнилой
разнузданной стране?), а также развязало пропагандистскую шумиху
(грязную и лживую, само собой разумеется) против некоторых
соседних государств (в том числе, наверно, и против самого
незапятнанного в мире, нашего замечательного отечества), которые
якобы тайно поощряют деятельность международных наркокланов, не
брезгуя ничем и даже координируя их операции по каналам
стратегической разведки (надо же, какая бесстыжая брехня).
Впрочем, продолжал автор статьи, эта чушь и не заслуживала бы
никакого серьезного внимания, если бы не одно комичное
обстоятельство. Утром седьмого числа наше зоркое УБ сцапало
матерого вражьего агента, супракапитана шакронской военной
спецслужбы, таившегося под личиной коммивояжера текстильной
фабрики. И вот, представьте себе, у него изъят, кроме прочих
улик, флакон с пятьюдесятью ренциями фениглютаминала,
сильнейшего наркотика, более известного в просторечии под
названием "грибняк" (бурный смех и аплодисменты). Так что,
прежде, чем разбрасываться беспочвенными обвинениями по чужому
адресу, не лучше ли заморским борцам с наркотиками обратить
внимание на чистоту собственных рядов и знамен?..
   Заметку писал явно не болван, и между строк можно было прочитать
все, что он знает и думает на самом деле. А я сообразил, что и
впрямь нельзя пускать на самотек такую важнейшую статью нашего
национального экспорта, как фениглютаминал, он же, в
просторечии, "грибняк". И предполагать, что вездесущее УБ не
имеет глаз и ушей в наркокланах, было бы по меньшей мере наивно.
Автор заметки помянул интересную цифру, оказывается, по
экспертным оценкам, около пятнадцати процентов личного состава
шакронских войск балуется наркотой. Из чего можно сделать вывод,
что экспорт грибняка вдобавок сказывается непосредственно на
боеспособности неприятеля. Весьма интересный оборот дела, о
котором я раньше как-то не задумывался. Теперь стало чуточку
яснее, отчего УБ проявило ко мне интерес после смерти Лигуна.
Ну, скажем, его телефон прослушивался, и по распечатке ленты
установили, что я должен был зайти к нему в день убийства после
семи часов, да еще покойный недвусмысленно намеревался поручить
мне какое-то дело...
   Тут я вдруг подосадовал, что ломаной марги не стоят мои новые
мозги, если ими неумело пользоваться. Ведь показался же мне
смутно знакомым найденный под тахтой чемоданчик с деньгами и
пистолетом. Хотя у Лигуна я его точно не видел, да и мало ли их
в городе, чуть ли не каждый деляга носится с примерно таким же.
Но память наконец подбросила мне усатого типа из черного
вездехода с номером ТХ 8047 и щегольский темно-коричневый
чемоданчик у него в руке. Тот самый, что теперь покоился в моем
обшарпанном старом чемодане вместе с носками и сорочками,
набитый под завязку деньгами наркоклана. Опять же ясно, что
ничего не ясно, и номер машины наверняка фальшивый, но эта
ниточка вела к тем, кто хотел выдать меня полиции, навесив
обвинение в убийстве. И логично было предположить, что это люди
из клана Фахти, заклятые конкуренты Барладага. Снова я прикинул,
какая прорва малопочтенных, но нешуточных организаций вьется
вокруг моей скромной особы - два наркоклана, полиция, родимое УБ
и, предположительно, галийская разведка. С непривычки многовато,
прямо скажем.
   На то, чтобы прочесть газету от доски до доски, мне теперь
требовалось около пятнадцати секунд, причем большая часть этого
времени уходила на перелистывание. Но я старательно делал вид,
что читаю как все нормальные люди, не спеша.
   А по аллее ко мне уже спешил самый лучший из капралов, кабатчик
Джага, и за ним вприпрыжку следовал пацан, с восторгом
предвкушая обладание честно заработанным полтинником.
   Ну вот, одной моей заботой меньше. Гори оно все синим пламенем,
и пусть стоят на ушах все разведки с наркокланами, но, не вернув
Джаге одолженные четыре хухрика, я не смогу чувствовать себя
спокойно. Мне было бы очень неприятно напоследок остаться в его
памяти опустившимся ханыгой, который налакался дармовой шухи,
стрельнул деньжат, да и был таков. Мало мне моих горских
предрассудков, тут еще и офицерские примешиваются.
   Обменявшись рукопожатием с Джагой, я дал мальчишке монету. Тот
не спешил уходить.
   - Если чего надо, я тут часто бываю, - сообщил он. - И лишнего
не болтаю, будьте уверены.
   - Хорошо, учту, - кивнул я, и тот метеором унесся в солнечные
просторы, где торгуют мороженым и прочими наслаждениями.
   - У вас какие-то сложности, командир? - пробасил Джага, искренне
обрадованный встречей и слегка обеспокоенный тем, что я ее
обставил в конспиративном духе.
   - Откровенно говоря, немалые, - сознался я. - Присядем. Для
начала вот, четыре монеты, которые я вам задолжал.
   - Да что вы, мелочь какая, даже неудобно...
   - Спасибо, вы меня очень выручили. Наверно, вы удивлены, что я
не пришел сам, а прислал мальчишку. Но мне появляться у вас в
заведении не стоит. Не хочу для вас лишних неприятностей.
   - Разрешите спросить, да с какой такой стати?
   - Сегодня утром ко мне вломились двое людей из наркоклана. Я их
застрелил. К тому же полиция разыскивает меня по ложному доносу.
Так что вы меня сегодня не видели, Джага. Еще раз спасибо,
прощайте, - я встал со скамьи и подхватил чемодан.
   - Постойте, командир, - вскочил Джага. - Может, я могу вам
пригодиться?
   - В каком смысле?
   - Разрешите доложить, в любом.
   Он возвышался надо мной, трогательно молодцеватый, грудь
колесом, чистые голубые глаза навыкат. Образцовый вояка из
дерьмовой брошюрки большого воспитательного значения, готовый в
огонь и воду по приказу любимого командира. Но беда в том, что
мы с ним пребывали не в брошюрке, а в жизни, где никогда не
бывает лучезарной развязки с нравоучительным сиропчиком.
   - Поймите, Джага, я больше не командир взвода. Я объявлен
преступником и нахожусь в розыске. Уяснили ситуацию?
   Тут мой ненаглядный капрал ответил с завидной краткостью, хотя и
не совсем по уставу.
   - Насрать, - отчеканил он.
   И я волей-неволей проникся его убежденностью. Мой отказ от
помощи обидел бы Джагу до глубины души. А в одиночку и без крыши
над головой мне на свободе гулять недолго.
   - Мне нужен ночлег на первое время, - сказал я. - И хорошо
сделанные документы, любые расходы оплачу. Можете пособить?
   - Конечно, - расплылся в улыбке Джага. - Пойдемте, командир.
Будете моим гостем.
   - Если у вас есть черный ход, я предпочел бы воспользоваться им.
На всякий случай.
   - Как скажете. А вообще у меня работают верные люди. Только
фронтовая закалка, понимаете? Никто ничего не увидит и не
услышит, ручаюсь.
   Все-таки мне пришлось настоять на своем. И Джага вернулся в "Щит
Отечества" с моим чемоданом, а я прошел туда с заднего двора,
заодно разведав пути возможного экстренного отступления.
Встретив меня у двери черного хода, Джага провел меня по узкой
крутой лестничке на второй этаж.
   - Тут у меня две комнатенки пустуют, я их сдаю в наем посуточно,
если просят приличные люди, - объяснил он, пропуская меня в
длинный полутемный коридор. - Но сейчас никто не квартирует.
   Джага достал из кармана ключ с увесистым круглым брелком на
манер гостиничного.
   - Вот ваша комната, командир, - торжественно сказал он, отпирая
и распахивая дверь. - Живите, сколько понадобится. А я, с вашего
разрешения, соображу насчет закусочек.
   Поставив мой чемодан на пол, он удалился. Просторная и светлая
комната мне понравилась. Угловая, с двумя окнами, она
предоставляла неплохой обзор. При случае отсюда простреливался
почти весь парк перед домом. Кондиционера не было, но натиск
уличной жары с успехом отражали стены двойной кладки из
ракушечника. Непритязательный минимум меблировки - шкаф, койка,
тумбочка и столик с двумя стульями. В качестве скромного
излишества на стене красовался портрет Адмирала при всех
регалиях. Словом, типичная обстановка дешевенькой гостиницы, и
она меня вполне устраивала.
   Я снял шляпу и солнечные очки, поставил чемодан в шкаф, присел
на стул у окна. Мне следовало бы сообразить, что Джага очень
кстати предложит свое содействие, узнав о моих затруднениях.
Тогда я послал бы ему деньги почтовым переводом из дурацкой
щепетильности и неизвестно, как выкручивался бы дальше из этого
переплета. Что ж, пусть будет так. Если судьбе угодно было
послать мне надежного человека в трудную минуту, нечего попусту
хорохориться, надо принять помощь.
   Вскоре Джага деликатно постучался в дверь и пригласил меня в
гостиную. Закусочек он сообразил на десятерых, уставив обеденный
стол всяческими разносолами. Ну и, конечно же, не обошлось без
кувшина свежей прохладной шухи. Для начала мы осушили по
кружечке, и я принялся за еду. Аппетита мне было не занимать.
   Когда кончился первый кувшин, Джага сбегал вниз и наполнил его
доверху. Странное дело, хмель меня совершенно не брал, голова
оставалась ясной, и выпитое давало знать о себе только легкой
истомой в мышцах. Однако я исправно чокался с Джагой - и за
встречу, и за удачу, и за здоровье, и так далее.
   Основательно нагрузившись, мой капрал раскраснелся как зоревое
солнышко и начал ни с того ни с сего толковать о международной
политике.
   - Разрешите доложить, может, я чего не так понимаю, вы уж
извините, я человек простой, но меня берет обида, как подумаю,
за что мы там, в болотах, дрались насмерть. Ладно, пускай
галийцы залупаются с шакронцами сколько угодно, зачем впутывать
нас в эти вонючие, извиняюсь, разборки? Страна у нас не такая уж
большая и богатая, с соседями делить особо нечего. Охота им
сцепиться, пускай сами между собой разбираются. Или я чего-то не
понимаю, вы уж извините, но кому эта паршивая Цапра с ее поганой
автономией была нужна, спрашивается? Одни сплошные болота да
туземцы с голой задницей, эка невидаль, всему островку красная
цена полторы марги в базарный день. Ведь одних только
боеприпасов там потрачена бешеная прорва, расходы миллионные, а
толку пшик...
   Мы с ним оба были никчемушными обломками жуткой маленькой войны,
она переварила нас, исторгла и сдохла сама, но при этом въелась
в наши души, неотвязно, как трупный смрад просачивается в
черепные пазухи и потом долго не выветривается, отчего все
окружающее, будь то сады или джунгли, кажется насквозь пропахшим
мертвецами.
   - Конечно, для шакронцев мы по сей день как ножик в заднице,
задали им хорошую взбучку, - продолжал рассуждать Джага. - Ну, а
галийцы и рады стараться, они такого случая не упустят, лишь бы
насолить Шакрону. Тоже любят, сволочи, загребать жар чужими
руками. Я очень извиняюсь, командир, что меня прорвало, может, я
чего не так ляпнул...
   - Все в порядке, - заверил я. - Не за что извиняться.
   - Может, оно непатриотично как-то, не знаю... Только мне вот
кажется, что нами все подтерлись, и те, и эти, и чужие, и свои.
Ну повоевали, ну вывели войска, а дальше что? Получается, все
зря, никакого проку...
   Джага хмуро покрутил головой с растрепавшимся вихром и подлил в
наши кружки пенистой шухи.
   - Давайте выпьем, командир, - предложил он. - Я чертовски рад,
что вы у меня в гостях. Ни о чем не беспокойтесь, все будет в
лучшем виде.
   - Спасибо, Джага.
   Мы с ним чокнулись и сделали по солидному глотку. Хотя пили
наравне, я до сих пор был как стеклышко, а у Джаги уже начинал
слегка заплетаться язык. Похоже, после инъекции неведомого
препарата мой мозг успешно противостоял всему, что могло
помешать его титанической работе, будь то грибняк или алкоголь.
И непрестанно, на протяжении всего этого безумного дня, некая
часть моего сознания билась над загадкой, что же это за
лекарство и как оно попало к Лигуну. Но никак не удавалось
добраться хотя бы до намека на ответ.
   -