и прорвало, и он по дороге к дому на холме
настолько воодушевился, что можно считать, выпалил свою
недельную словесную норму.
   - Между нами говоря, есть одна очень приличная женщина по
соседству, парикмахерскую содержит, не так чтоб шикарную, но
вполне. Я к ней захаживаю покалякать за стаканчиком, сами
знаете, как одиночество заедает. Честно скажу, таких тугих сисек
ни у одной молоденькой не щупал. Теперь, пожалуй, можно Янту с
ней познакомить, чтоб все было чинно-прилично, правда? Я думаю,
они друг другу придутся по душе. Есть такое предположение.
Девушке, пока не перебесится, нужна советчица, тут мужским
словом не обойдешься. А соседка моя жизнь понимает до тонкости.
В общем, я уверен, все пойдет на лад...
   Предавшийся лирическому настроению Джага представлял собой такое
же редкостное и захватывающее зрелище, как нюхающий луговые
цветочки бронетранспортер. Мы с ним побывали в разных
переделках, где человек раскрывается без остатка, но тут
неожиданно выяснилось, что мое представление о нем все-таки
страдало поверхностностью. И я порадовался за него.
   А мной владело неописуемо драгоценное ощущение, какое бывает
после удачной лихой контратаки из тяжелой оборонительной
позиции. Мало того, впереди простиралась ночь. Я знал, что время
до рассвета пролетит одним сплошным слитком из пронзительной
нежности и океанского безумства. При мысли об этом сразу
возникал жесткий прилив мужской силы. Слишком редко в мирное
время удается жить в озарении чистейшей свободы, стряхнув
прошлое и будущее, жить одним затяжным мгновением, вбирать его
всеми потрохами, ведь следующего может и не быть. Наконец этот
дар ко мне вернулся.
   Дремотные заросли хвощей отдернулись назад, и плавно
развернулась панорама с домом на холме. Окна центрального холла
мягко светили сквозь густое засилье сумерек.
   Янта опрометью выбежала навстречу подъезжающему "Дрому", и лучи
фар, наткнувшись на бисерное шитье праздничной блузы,
рассыпались фонтаном радужных осколков. Едва я вылез из машины,
она бросилась мне на шею.
   - Живой, живой, - лихорадочно шептала она. - Ты вернулся
живой...
   Потом так же порывисто кинулась обнимать Джагу.
   - Ну-ну, что ты, все в порядке, - бормотал он, могучей ладонью
осторожно похлопывая ее по спине.
   Мы прошли в дом и расселись в холле за массивным круглым столом,
покрытым хрустящей скатертью. Посредине столешницы стояла
пузатая ваза с букетом полевых цветов.
   - Сегодня у нас праздник, да? - спросила Янта радостно, зажигая
толстую витую свечу в бронзовом шандале.
   - Все прошло удачно. С Барладагом покончено, - сказал я. -
Переночуем, а завтра утром возвращаемся в город.
   - Вообще-то я бы не прочь сразу отправиться домой, - отозвался
Джага, принимаясь разливать шуху по кружкам. - Хозяйству
присмотр нужен, продукты на исходе. Мне бы надо на утренней
зорьке сразу поехать за припасами.
   - Ну что ж, давайте перекусим и сразу поедем, - согласился я.
   Окончив трапезу, мы не мешкая прибрали за собой и отнесли в
машину наш нехитрый багаж. По моему совету, на случай, если нас
остановят и примутся копаться в вещах, Джага убрал свой "Брен" и
метательную бомбочку под заднее сиденье. Ампульный пистолет я
спрятал туда же, а "Мидур" оставил на левом боку за поясом,
полагая, что до личного обыска рвение патрульных не дойдет.
После чего Янта вольготно раскинулась на заднем сиденье и
взглядом пригласила меня устроиться рядом с ней. Я отметил не
без некоторой опаски, что отяжелевший от выпивки Джага нашарил
ключом замок зажигания только с третьей попытки, и высказал
дипломатичное предложение.
   - Кажется, вы немного устали. Давайте я сяду за руль.
   - Ничего, я в полном порядке. Доедем с ветерком.
   Ввиду предстоящих полицейских проверок приходилось делать
неутешительный выбор между двумя водителями, один из которых не
имел шоферского удостоверения, а другой основательно захмелел. Я
не стал настаивать на своем, решив положиться на волю случая.
   - Я хотела бы еще сюда вернуться, - мечтательно произнесла Янта,
когда покряхтывающий "Дром" спускался с холма. - Пожить в этой
тиши хотя бы несколько деньков. - Она потянулась губами к моему
уху и горячо выдохнула. - Вместе с тобой.
   - Обязательно, - пообещал я и, нащупав ее ладонь, сжал пальцы
бережно и плотно.
   - Тебе очень к лицу этот новый костюм. Ты совершенно
преобразился. Когда приедем домой, я выброшу твое старое тряпье,
чтобы ты не вздумал его надеть когда-нибудь...
   - Да я уже его выкинул.
   Было не к месту объяснять, что новенький костюм, в котором
гостиничные служащие видели Севдина Хопаши, также следует
безотлагательно спровадить на помойку.
   - Молодец, - Янта потерлась носом о мою щеку.
   Кажется, меня крепко взяли в оборот и обращались со мной уже
полностью по-семейному. Хотя не могу сказать, чтобы я был
особенно против.
   Выехав с проселка на шоссе, Джага поддал газу, однако держал
скорость в разумных пределах и вообще вел машину гораздо более
плавно, чем это у него получалось в трезвом виде. От души у меня
отлегло, и я откинулся на спинку сиденья, тихонько поглаживая
руку Янты.
   Навстречу неслась звездная ночь, она целиком принадлежала нам, а
за ней простиралась наша общая жизнь. Я не гадал, какой она
окажется. Вряд ли гладкой и бестревожной, но ее стоило прожить.
Никогда прежде, будь то даже в самые горячие денечки на фронте,
мной не владела такая могучая и блаженная жажда жизни, как
теперь.





   13.

   Маявшиеся при въезде в город постовые остановили нашу машину, но
поленились проверять по второму разу.
   - Езжайте, я вас помню, - уныло сказал пожилой полицейский и
погасил слепящую звезду фонаря.
   Десантники вместе со своим грозным и неуместным полутанком уже
убрались восвояси, а из четырех полицейских автомобилей нести
вахту осталось два. Как всегда, власти перегнули палку и затем
полегоньку опамятовались. Ну что ж, добрый знак.
   Самый удобный маршрут от южной окраины до "Щита Отечества"
пролегал по средней окружной магистрали. Едва мы на нее
свернули, я обеспокоенно заметил, что Джага стал прямо-таки
засыпать за рулем. Наконец он основательно клюнул носом, однако
успел, к нашему общему счастью, встряхнуться и сбросить газ
прежде, чем "Дром" пустился в крутой вираж. Спросонок Джага
допустил оплошность, притормозив резко и намертво. Машину юзом
занесло влево через осевую и развернуло почти поперек дороги.
Водитель шедшего по встречной полосе вездехода с трейлером на
прицепе лишь чудом умудрился в нас не врезаться и промчался на
расстоянии вытянутой руки от передка "Дрома", рявкнув клаксоном
трижды, что у автомобилистов всего мира означает отборную
ругань.
   - Ну чего шуметь, бзец, - обиделся Джага. - С кем не бывает...
   - Давайте лучше поменяемся местами, - сказал я, успокаивающе
похлопав его по плечу.
   Хорошо еще, что поблизости не оказалось полицейских, а то бы нам
не миновать крупного разбирательства, и еще неизвестно,
отделались ли бы мы только солидной взяткой. Джага тряхнул
головой, усердно потер глаза кулаками, словно ввинчивая их в
черепную коробку.
   - Слушаюсь. Извините, я вроде малость расклеился.
   Он завел мотор, отъехал к обочине и уступил мне место за рулем.
Не успел я набрать скорость, как Джага мирно задремал, свесив
голову на грудь. Еще немного спустя салон заполнили рулады
молодецкого, с присвистом, храпа.
   Янта на заднем сиденье придвинулась ко мне и стала легонько
ерошить мои волосы на затылке.
   - Месакун, как я счастлива, - смешливо призналась она. - Если б
ты только знал, как я счастлива, что ты не имеешь привычки
храпеть во сне.
   - Надеюсь, этой ночью у нас будут и другие поводы для радости.
   - Конечно. Конечно, милый.
   Порывисто поцеловав меня в шею, Янта откинулась на сиденье,
заложила руки за голову, потянулась всем своим гибким
изумительным телом.
   - Ты не поверишь, но я успела истосковаться по тебе.
   - Представь себе, я тоже.
   Острое желание накатило в который раз на дню, от его неутоленных
приступов моя мужская гроздь набрякла заунывной тихой болью.
Будь они неладны, модные брючки в облипочку, чтоб им треснуть.
   - Ты помнишь, о чем я тебя просила? Ты ведь сделаешь так,
хорошо? - ее вкрадчивый голос обволакивал и завораживал, в нем
проступала потаенная дрожь.
   - Уточни, что ты имеешь в виду.
   - Не прикидывайся глупеньким. Я же знаю, какая у тебя роскошная
память, - она снова придвинулась, уткнулась подбородком мне в
плечо и лизнула мочку уха.
   - Если будешь так шалить, эту ночь мы рискуем провести на койках
в травматологическом пункте.
   Мою замогильную реплику Янта оставила без внимания.
   - Как шлюху, - горячечно выдохнула она. - Грубо, грязно. Да?
   Странным образом на меня действовала эта ее причуда. Невесть
почему Янта вообразила, что платные любовные объятия внешне
отличаются от бесплатных радикальным и ужасающим образом. А я, в
свою очередь, не мог представить, что наберусь духу и разыграю
из себя свирепого мужлана в сенном сарае. Однако запретные
фантазии Янты, к моему вящему удивлению, будоражили меня, в них
было нечто диковатое, магически пряное. Со смешанным чувством
неловкости и возбуждения я вдруг обнаружил, как в глубине души
что-то темное, липкое и вместе с тем властно дурманящее
отзывается навстречу ее полусумасшедшему зову.
   - Не хотелось бы тебя огорчать. Вовсе не уверен, что у меня так
получится, - я мягко попытался успокоить не то ее, не то себя. -
Честно говоря, даже плохо представляю, как это делается.
   - Возьмешь меня за волосы, - с жесткой дрожью в голосе шепнула
Янта. - И задвинешь мне в рот.
   Услышав это, я оторопел, неожиданно содрогнулся от
пронзительного прилива желания. И вдруг понял, что сделаю все,
чего бы она ни попросила, даже если потом буду корчиться от
омерзения к себе. С ней любая гнусность окажется ослепительно
чистой изнутри. Да и вообще в природе нет ни чистого, ни
грязного. На самом деле люди живут в клетке из убогих
предрассудков и втайне мечтают из нее вырваться. Почему бы раз в
жизни не попробовать сделать это вдвоем.
   Однако я не успел ничего ответить на ее шокирующую терпкую
фразу. Мы уже ехали вдоль парка, оставалось обогнуть его угол и
остановиться у дверей "Щита Отечества". То, что мне удалось
мельком разглядеть в просветы между раскидистых хвощей, вынудило
меня затормозить, не доезжая перекрестка.
   - Что случилось? - спросила Янта.
   - Еще не знаю. Но там творится что-то не то.
   В распахнутых окнах первого этажа всюду горел свет, хотя
заведению давно пора бы закрыться. Два каких-то автомобиля
стояли прямо у дверей, поверх валика стриженых густых плаунов я
мог разобрать лишь то, что на их крышах не красуются синие
волдыри полицейских мигалок. Опустив стекло дверцы, я
прислушался. Ночь дышала свежестью и покоем, легонько
перешептывались на ветру ветви. Потом я решил проехать по улице
мимо "Щита Отечества" и попытаться разведать, что же там
происходит. Но едва тронул с места, заметил выходящих из дверей
и рассаживающихся по машинам рослых типов в каскетках и кожаных
куртках. Захлопали дверцы, взревели два мощных двигателя. На
малой скорости я доехал до угла парка, повернул и при свете
редких фонарей увидел, как по улице быстро удаляются незваные
гости. Впереди белый "Рарон" последней модели, следом за ним
бронированный лимузин, в котором сегодня приехал к ресторану
"Гленц" покойный Кридан Барладаг. А за окнами "Щита Отечества"
вовсю метались языки буйного пламени.
   - Джага! - заорал я. - Пожар!
   Похоже, эти ублюдки не поленились добраться до гаража, в котором
хранились запасы дорожавшего день ото дня бензина, и разлили в
каждой из комнат не меньше, чем по канистре. Стены как будто
распирало от огня, его прозрачные шальные космы высовывались
наружу, доставая до темных окон второго этажа.
   Вскинувшись, Джага завертел головой и увидел, как чадно
заполыхал пластик вывески с намалеванным на ней орденом.
   - Бзец!! - взревел он.
   Я поддал газу, устремляясь в погоню.
   - Куда?! - застонал Джага. - Сгорит ведь!
   Обернувшись и не отрывая глаз от своего полыхающего дома, он
очумело ухватился за ручку двери, словно хотел выскочить на
полном ходу.
   - Так и так сгорит, - жестко осадил его я. - А те сволочи, вон
они, впереди.
   Машины поджигателей мчались шагах в трехстах от нас, оторваться
они не могли, сокращать дистанцию пока не имело смысла.
Переварив услышанное, Джага уставился сквозь лобовое стекло на
их габаритные огни. Моментально его глаза превратились в
жутковато поблескивающие щелочки.
   - Янта, у тебя под сиденьем "Брен", - сипло выговорил он. -
Достань.
   - И заодно метательную бомбочку, - добавил я.
   Светофоры на перекрестках полутемных улиц были отключены,
встречных машин почти не попадалось, полицейские посты в столь
поздний час уже сняли за полной ненадобностью. Автомобили
бандитов повернули на проспект Неувядаемой Славы, устремляясь к
северной окраине. Чуть сбавив скорость, я увеличил дистанцию до
них раза в полтора, чтобы не преследовать их слишком явно и не
обеспокоить прежде времени. Вскоре по встречной полосе проехали
вереницей три полицейские машины, как видно, они несли вахту на
выезде из столицы и лишь теперь получили команду сняться.
   Янта сзади подала Джаге "Брен", я не глядя подставил ладонь и
сжал рифленую оболочку БОМ-5.
   - Приготовься, Янта, - сказал я, положив бомбочку между сидений.
- Когда заторможу, мигом вылезай и жди нас на том же месте.
Управимся, вернемся за тобой.
   - Ничего подобного, - возразила она.
   - Будет стрельба, - настаивал я. - Пожалуйста, делай, как я
сказал.
   - Нет.
   - Бесполезно, она уперлась, - со вздохом объяснил Джага. - Не
уступит нипочем, уж я-то знаю.
   И тут у меня в кармане зазвонил радиотелефон. Странно, я не
ожидал ни от кого звонков, даже не знал, под каким абонентным
номером числится эта трофейная игрушка. Звонить могли только
люди из клана Барладага или какие-нибудь приятели Фенка, еще не
ведавшие, что тот переселился в лучший мир. Пока я доставал
радиотелефон, меня посетила маловероятная догадка, будто
поджигатели заметили следующий неотступно за ними "Дром",
сообразили, кто в нем находится, и решили для форса созвониться
со мной, обложить бранью. Впрочем, я отмел это предположение
сразу, нажал большим пальцем тангенту, поднес трубку к уху.
   - Слушаю, - произнес я.
   - Это ты, шпырь вонючий? - послышался голос Барладага.
   Невозможно. Ведь я убил его. Я видел, как ампула вонзилась в шею
под ухом, как мой кровник рухнул на тротуар. Невозможно. Разве
что на встречу с Фахти отправился его двойник.
   - Чего примолк, а, говнюк? Ведь это ты стрелял из окна
"Сурмона". Не отпирайся, я знаю.
   - С чего ты взял, что я буду отпираться?
   Выходит, злосчастный трусишка Синк нарушил мой запрет и
предупредил главаря о возможном покушении. Или я уже совсем
ничего не понимаю.
   - Что за гадость была в том шприце, которым ты стрельнул? -
полюбопытствовал Барладаг.
   Он выжил после моего попадания. Я почувствовал себя круглым
идиотом с никчемными шустрыми мозгами. Ведь я ничуть не
сомневался, что хитроумный пистолет Чажнура предназначен для
убийства. Даже не удосужился испробовать его на каком-нибудь
бродячем кренке. Оказывается, ампулы содержали не яд, а просто
мощный парализующий состав.
   - Неважно, - огрызнулся я.
   - Ох, как ты просчитался, шпырь. Думал столкнуть лбами кланы,
что ли? Не вышло. Фахти мертв, а у меня все схвачено. Я теперь
полный хозяин, от севера до юга. При встрече я тебя отблагодарю.
И знаешь, как? Ты умрешь хорошо, быстро.
   - После тебя, кровник, с удовольствием.
   Мне пришло на ум, до чего странный разговор ведется между нами в
пределах прямой видимости. Из его машины на абонентный
радиоузел, оттуда ко мне, зигзагом через пространство и уйму
электронных преобразований путешествовали наши голоса. Я не стал
отвлекаться и загасил этот неуместный выверт скоростных
мыслительных процессов, концентрируясь на Барладаге. А он
продолжал заслуженно глумиться надо мной.
   - Твой дружочек Синк долго рыдал и просил пощады. Я же сразу
понял, что к чему, и послал за ним. Он умер плохо.
   Слышимость была отвратительная: треск атмосферных разрядов, да
еще шум двигателей. Впрочем, я ловил каждое слово и ежесекундно
просчитывал бездну вариантов. Хотя ситуация яснее некуда.
   - Жаль, я не застал тебя в той задрипанной харчевне, как бишь
ее, неважно, - добавил главарь. - Она уже небось дотла сгорела.
Но я тебя еще найду. Ты понял?
   Забавно, нас разделяло всего с четверть стиры, и скоро, очень
скоро мы окажемся лицом к лицу. Барладаг и не догадывался об
этом. Неужто и впрямь не догадывался? Мне уже поднадоело
перемалывать целые горы мыслей, а в итоге неукоснительно
попадать впросак.
   - Ну что ж, до встречи, - сказал я и подождал, мало ли, вдруг
Барладаг что-то скажет насчет преследующей его машины. Однако он
отключил связь.
   - Это звонил Барладаг, - сообщил я, положив радиотелефон на
приборный щиток. - Он жив. Он там, вон в том лимузине.
   - Я же видел, как вы его завалили, - поразился Джага.
   - Моя ошибка. Вышло совершенно по-дурацки. Те ампулы бьют не
насмерть. В них снотворное.
   - Вот бзец. Ну ничего, сейчас поправим ошибку...
   Под колесами уже шелестела загородная скоростная магистраль,
мимо проносились поля и перелески, озаренные зыбким лунным
светом. Я не знал, далеко ли еще осталось до виллы Барладага,
куда направлялись, по всей видимости, он и его головорезы. Но,
так или иначе, пора было ставить точку. Тем более, что на пустой
ночной дороге нам уже ничто не могло помешать.
   Дав полный газ, я пошел на сближение. Старенький "Дром" с мощным
новым мотором вел себя в этой гонке превосходно.
   Когда дистанция сократилась наполовину, белый "Рарон" сместился
на осевую линию, немного сбавил скорость, тем самым пропустив
лимузин главаря вперед, чтобы прикрыть его с тыла. Джага щелкнул
предохранителем пистолет-пулемета и опустил стекло правой
дверцы, по салону загулял упругий сквозняк.
   Водитель "Рарона" маневрировал, подавая автомобиль то вправо, то
влево, и упорно не давал себя обогнать.
   - Врезать? - спросил у меня Джага.
   - Конечно.
   - Только не виляйте, ладно? А ты, Янта, пригнись. Там два
субчика уже изготовились палить.
   С неожиданной проворностью Джага вывесился в окошко чуть ли не
до пояса, придерживаясь левой лапищей за крепление
солнцезащитного щитка, а в правой сжимая рукоять "Брена". Двумя
короткими очередями он прицельно полоснул по заднему стеклу
неприятельской машины. Вокруг пулевых отверстий разбрызгалась
густая сеть белесых трещинок. Третья очередь прошила покрышку
заднего правого колеса.
   Я чуть притормозил педалью акселератора, чтобы не врезаться в
обреченную машину, если ее занесет поперек дороги. При такой
бешеной скорости автомобиль с простреленной покрышкой может
выкинуть любое коленце. Однако потерявший управление "Рарон"
повел себя наиболее вероятным образом: заюзил и резко ушел
вправо, где тут же напоролся на бетонный столбик ограждения.
Вздернувшись торчком, вражеская машина зависла в воздухе и затем
перекувырнулась колесами кверху в кювет. А я подался левее и,
дав газу до упора, промчался мимо.
   Когда мы уже почти настигли тяжеловесный черный лимузин
Барладага, снова зазвонил радиотелефон, и я не отказал себе в
удовольствии откликнуться, взяв лежавшую у лобового стекла
трубку.
   - Шпырь, неужто это твоя задрипанная тачка у меня на хвосте? -
яростно заорал Барладаг сквозь треск помех.
   - А ты думал, чья?
   - Ах, ты...
   Он принялся взахлеб сквернословить. Словарный запас и обороты у
него страдали топорной скудостью, ни тебе сочности, ни ритма.
Решив не отвлекаться от вождения, я перебросил трубку Джаге. Тот
ухватил ее на лету, немножко послушал, односложно спросил у
меня:
   - Барладаг?
   Я кивнул. Черный лимузин в точности повторял недавний маневр
"Рарона", мотаясь от бровки к бровке, чтобы не дать мне пройти