еперь, стоя на маленьком балконе, он смотрел назад, на башни Эгару, освещенные заходящим солнцем. Когда город скрылся вдали, по телу Талабана пробежала дрожь, и им овладело чувство, будто он простился с Эгару навсегда. У него было не так много друзей среди аватаров, но это не означало, что он не любил их. Этих людей он знал почти двести лет, уважал их, восхищался ими. В сущности, они были его семьей - ведь почти все аватары, пережившие катастрофу, состояли в родстве друг с другом.
     Теперь он оставлял их на произвол судьбы.
     Он поступил так, чтобы спасти их, и все-таки в это мгновение чувствовал себя дезертиром.
     - Это не так, - сказала Софарита, и он медленно обернулся.
     Она стояла на пороге, держа в тонкой руке кубок с водой, ослепительно красивая в своем голубом платье. Волосы она гладко зачесала назад, и стройная шея притягивала взор Талабана, - Подслушивать некрасиво, - заметил он.
     - Я не всегда могу удержаться. Особенно если люди поблизости от меня испытывают бурные чувства.
     - Близкие вам люди? - с улыбкой уточнил он.
     - Те, что находятся поблизости, - повторила она, залившись легким румянцем.
     - Раз вам известны мои мысли, то известно и то, что я испытываю к вам. Вас это беспокоит?
     Теперь настал ее черед улыбнуться.
     - Нет. Порой мне даже приятно.., что меня так высоко ценят. Что порождает в тебе желание, Талабан? Мое тело?
     Мой дар? Или то и другое вместе?
     Он взял ее руку и поцеловал.
     - Хотел бы я на это ответить. Хотел бы найти нужные слова. Но в тот первый миг, когда я увидел тебя, меня словно молния пронзила. С тех пор ты всегда в моих мыслях.
     - Нам нельзя быть любовниками. - Она осторожно отняла у него руку, и ему показалось, что в ее голосе звучит сожаление. - Моя сила растет день ото дня, и я боюсь, что если мы предадимся любви, ты умрешь. Я вбираю не только энергию кристаллов. Я начинаю.., но не будем об этом... - Софарита вышла на балкон.
     Эгару исчезал из виду. Талабан, став у нее за спиной, положил руки ей на плечи, и она вздрогнула.
     - Не надо любить меня, Талабан.
     - Как будто у меня есть выбор, - засмеялся он.
     - Выбор есть у всех. - Софарита повернулась спиной к перилам, и Талабан почувствовал, что она отталкивает его, хотя их разделяло несколько футов. - Вдумайся: ты видишь перед собой женщину, но я уже не простой человек из плоти и крови.
     Я превращаюсь в кристалл. Медленно, но превращаюсь. Разве любовь к Криссе ничему тебя не научила?
     - Сейчас речь не о ней, - сказал Талабан, больно задетый, ее словами.
     - Как странно, что тебе довелось любить двух женщин, пораженных кристальным недугом.
     - Это нечестно, Я не знал, что ты больна, когда увидел тебя впервые. И Крисса была здорова, когда мы заключили помолвку. Не надо хитрить со мной, Софарита. Если бы я приехал в твою деревню и увидел, как ты работаешь в поле, я, наверное, все равно полюбил бы тебя. Прочти мои мысли, если сомневаешься во мне. Загляни в мое сердце. Разве видишь ты там что-то низкое?
     - Нет. Ничего. Ты хороший человек, Талабан. Но ведь я больше не крестьянка. Я нечто гораздо большее и неизмеримо меньшее. - Софарита внезапно поморщилась:
     - Мне надо отдохнуть.
     - У тебя что-то болит?
     - Немножко. Это пройдет.
     Он посмотрел, как она покачивает бедрами, идя через каюту, и у него захватило дух. Мысли у него мешались. Чего бы он ни дал за то, чтобы прижать ее к себе, спустить голубое платье с ее белых плеч.
     В дверь каюты постучали.
     - Войдите, - сказал Талабан, и вошел подвижник Ро.
     - Я вам не помешал?
     - Нисколько. Могу я предложить вам вина?
     Ро помотал головой и сел. Вид у него был озабоченный.
     - Что вы думаете о Софарите? - спросил он.
     - В каком смысле?
     - О ее здоровье.
     - Думаю, что все хорошо. Впрочем, нет... Ее что-то беспокоит.
     Ро кивнул.
     - Боли будут усиливаться, и у нас могут возникнуть затруднения.
     - Я слушаю вас.
     - Свою силу она черпает из кристаллов. В Эгару их тысячи, но у нас здесь только сундук, зи-луки и наши личные камни.
     Солнцестрел Раэль перенес на городскую стену. Я предупредил ее об опасностях путешествия, и она воздерживается, стараясь не прибегать к корабельной энергии.
     - В чем же опасность?
     - Вспомните о вагарах, которые привыкают к наркотическим веществам. Когда у них отнимают снадобье, они становятся беспокойными и даже склонными к насилию. Их неудержимо тянет к наркотику. Некоторые идут даже на убийство, чтобы добыть деньги и удовлетворить свое желание. Софарита уже страдает, а ведь мы только-только отдалились от города. Через океан нам плыть три недели. Если она не сможет побороть свой голод, то полностью лишит корабль энергии - если не хуже.
     - Что же может быть хуже, Ро?
     Подвижник потеребил бородку.
     - Мы питаем кристаллы человеческими жизнями - камни всего лишь сохраняют энергию. Если Софарита дойдет до крайности, она выпьет жизнь из всех нас.
     - Она этого не сделает. Она хорошая.
     - Это может оказаться сильнее ее.
     - И что же вы предлагаете?
     - Как быстро мы можем двигаться?
     Талабан подумал.
     - Мы уже идем с большой скоростью. Парусному судну на переход через океан понадобилось бы два месяца. Если мы не будем экономить энергию и шторм не задержит нас в пути, сможем совершить путешествие за двадцать дней. Но это опасно, Ро. Если при такой скорости мы налетим на кита или на риф, корабль может сильно пострадать.
     - Двадцать дней - слишком долго. Голод одолеет Софариту гораздо раньше.
     - Какой же срок вы нам даете?
     - Думаю, дня три - не больше.

Глава 25

     Демоны были сильны и владели ужасным оружием. Жители Небесного Града смотрели на адову орду, и страх овладевал ими. Ра-Хель, царь богов, смотрел, как собираются демоны, и Царица Смерти тоже следила за ними издалека. О братья мои, эта песнь повествует о войне и о героях. Демоны были многочисленны, как листья в темном лесу, но Ра-Хель был богом Солнца, и он воззвал к его власти.
     Из Закатной Песни анаджо

     Раэль знал, что в любом сражении время решает все. Софарита сказала ему, что Королева Кристаллов будет знать обо всех его планах и передавать их своему полководцу Кас-Коатлю, но это займет некоторое время. В этой небольшой задержке состояло единственное преимущество Раэля.
     Алмеки заняли позицию ровно в четверти мили от стен Эгару, за самым пределом досягаемости зи-луков. Еще дальше разместились сорок с лишним блестящих бронзой орудий. Даже солнцестрел не мог достать их на таком расстоянии, а если бы и мог, у Раэля все равно не осталось энергии на сорок разрядов.
     В лучшем случае - на три.
     Межана и Пендар поднялись к Раэлю на городскую стену.
     - Почему же они не идут на штурм? - нервно спросил Пендар (разговор происходил поздним утром).
     - Пойдут, - ответил Раэль.
     В этот самый миг орудия изрыгнули огненные шары. Шары проплыли высоко над рядами алмеков и ударили в стену сразу в трех местах. Обломки камня и человеческие тела полетели вниз.
     В трехстах ярдах справа от Раэля обвалилась часть стены. Сверху он видел, как алмекские бомбардиры меняют наводку орудий. Теперь все огненные шары стали бить в эту единственную брешь.
     Сорокафутовой вышины стена выдержала двенадцать залпов, а затем рухнула окончательно, образовав тридцатифутовый проем.
     Раэль прокричал приказ Горею и Катиону, и двадцать человек стали спешно разгружать стоящую внизу повозку. Снятый со "Змея" солнцестрел по частям подняли наверх. Лафет с поворотными колесами установили на площадке рядом с Раэлем. На лафет водрузили дуло, и Раэль с Катионом подсоединили золотые провода к энергетическому устройству. Раэль навел орудие на земляную дамбу, препятствующую разливам Луана в сезон дождей.
     Ствол начал вибрировать.
     Раэль беспокойно поглядывал на орудия алмеков. Сейчас они молчали, но около трех суетились бомбардиры. Раэль понимал, что через несколько минут снаряды полетят прямо в него.
     - Отойдите-ка назад, - велел он Межане. - Сейчас мишенью станем мы.
     Она тряхнула головой и осталась на месте.
     Алмеки ровными рядами двинулись к проему.
     Солнцестрел перестал вибрировать, и Раэль, зажмурившись, нажал на спуск. Мощный разряд ударил в дамбу, мгновение спустя грохнул взрыв. Огромное облако пыли поднялось в воздух, и освобожденные воды Луаны хлынули через пробоину на равнину. Река снесла еще шестьдесят футов дамбы. Наводнение началось.
     Вода уже плескалась вокруг ног наступающих алмеков, но солдаты, подняв повыше огневые дубинки, продолжали шагать к пролому.
     Раэль развернул солнцестрел.
     - Поднимите казенную часть, - приказал он Горею и Катиону. Те с помощью еще трех солдат выполнили команду.
     Теперь ствол орудия лежал на зубцах парапета.
     Межане их действия казались почти комичными. Тысячи солдат вот-вот ринутся на штурм, а подвижник-маршал тратит время, возясь с одним-единственным орудием. Если разряд даже попадет во вражеские ряды, то убьет человек двадцать, не больше.
     К стене поплыли два огненных шара. Первый разорвался наверху, и по всей стене прокатилась дрожь. Второй, пролетев над головами защитников, попал в крышу склада и поджег ее.
     Раэль, держа руку на спуске, смотрел на людей, бредущих по воде к городу.
     - Что вы задумали? - подойдя, спросила его Межана.
     Вибрация прекратилась.
     - Закройте глаза, - велел Раэль и выстрелил.
     Разряд ударил в воду перед первой неприятельской шеренгой. Межана открыла глаза и увидела нечто ужасное. По воде бежали голубые искры. Алмеки дергались, точно в конвульсиях, голубое пламя охватывало их одежду, дубинки палили сами собой. Солдаты гибли сотнями, и наступление захлебывалось.
     - Еще раз! Только один! - вскричал Раэль, подняв глаза к небу.
     Рядом разорвались еще три шара. Межану сбило с ног, и она приподнялась, оглушенная. На двух аватарах горели белые плащи. Пендар, сорвав с себя свой, бросился к ним и сбил пламя. Раэль поднялся на ноги у солнцестрела со страшным ожогом на левой стороне лица.
     - Поднимите его кто-нибудь! - крикнул он.
     Катион, Пендар и Межана общими усилиями задрали казенную часть, и Раэль нажал на спуск.
     Еще один разряд ударил в воду, на этот раз позади.
     Голубое пламя заплясало снова. Алмеки повернулись и обратились в бегство, потеряв более двухсот человек.
     - Успеем пальнуть еще раз! - усмехнулся Раэль. Кожа отваливалась от его обожженного лица, левая рука покрылась пузырями и почернела.
     - Нет, маршал, - покачал головой Катион. - Мы погибнем, если останемся здесь.
     - Трус! - крикнул ему Раэль.
     - Он не трус, - вмешалась Межана. - Идем. - Она потянула его за правую руку, и он обмяк, привалившись к ней.
     Вместе с Катионом они повели маршала вниз по лестнице.
     Пендар помог встать Горею, ослепшему при последнем попадании, и довел его до ступеней как раз вовремя: новый огненный шар снес весь верхний участок стены вместе с солнцестрелом и силовым сундуком.
     Катион и Межана усадили Раэля под стеной, и адъютант приложил к ожогу зеленый кристалл. Межана смотрела, как нарастает новая кожа и пропадают пузыри. Раэль вздохнул и взял Катиона за руку.
     - Извини. Я тебя оскорбил.
     - Ничего. Сидите спокойно. Пусть кристалл делает свое дело.
     Пендар рядом с ним лечил кристаллом ослепшие глаза Горея. Катион, занявшийся теперь рукой Раэля, при виде этого ощутил мимолетный гнев, но тут же подошел к вагару и отдал ему свой кристалл.
     - Старайся не думать о лечении, - посоветовал аватар. - Сосредоточься на том, что должно быть. Представь себе здоровую, чистую кожу. Представь Горея, каким он был до ранения. Остальное кристалл сделает сам.
     - Спасибо, - кивнул Пендар.
     Горей со стоном открыл глаза и прошептал:
     - Я вижу. Твой должник, парень, - добавил он, взяв за плечо Пендара.
     - Кто-то идет сюда, - крикнул солдат со стены. - Позовите подвижника-маршала.
     Катион помог Раэлю встать, и они поднялись на стену, перебираясь через обломки.
     К городу шел Кас-Коатль, сцепив руки за спиной. Можно было подумать, что он прогуливается - так свободно он держался, не обращая никакого внимания на целящие в него зи-луки.
     - Чего тебе надо, алмек? - крикнул Раэль.
     - Поговорить, аватар. Впустишь меня в город?
     - Да. - Раэль, Катион и Межана прошли по стене и спустились по ближней к пролому лестнице. Кас-Коатль подошел к ним, расплескивая воду, доходившую ему до щиколоток.
     - Нельзя ли нам поговорить в более сухом месте?
     - И здесь хорошо, - усмехнулся Раэль. - Ты пришел, чтобы сдаться?
     Кас-Коатль ответил искренней, веселой улыбкой.
     - Давай поговорим наедине. Только ты и я.
     - Хорошо. Следуй за мной. - Раэль открыл дверь караульной. Там сидели трое вагаров, закусывая хлебом и бараниной.
     При виде маршала они вскочили на ноги. - Извините, что помешал, но попрошу оставить нас одних, - сказал Раэль.
     Солдаты, захватив еду, вышли, и маршал предложил алмеку сесть.
     - Как это ты еще жив со своей кристальной болезнью? - поинтересовался Раэль, разглядывая его стеклянные надбровья и скулы.
     - Я нужен Королеве Кристаллов. Она спасла меня, и за это я верно служу ей.
     - Моя дочь тоже страдала этой болезнью, но для нее спасителя не нашлось.
     Кас-Коатль промолчал, и Раэль через несколько мгновений заговорил снова:
     - Зачем ты пришел, алмек?
     - Ты был прав, а я нет. Я действительно недооценил вас.
     Вы не просто смышленые недолюди - вы, в сущности, те же алмеки. А может, это мы - аватары. Моя королева полагает, что нам следует объединиться. Мы многое можем вам предложить, как и вы нам.
     - И я должен в это поверить?
     - Это чистая правда, Раэль. Своими орудиями я мог бы разнести этот город вдребезги. Мне незачем лгать тебе.
     - Мне как-то не по вкусу рыскать по свету, чтобы вырывать у людей сердца.
     - Мне тоже. Некоторое количество жертвоприношений необходимо для того, чтобы низшие знали свое место. Но повальная бойня мне претит, и моей королеве тоже. В настоящее время это печальная необходимость, но как только Дну достроит свою пирамиду, нужда в избиениях отпадет. Мы с вами братья, и я не хочу видеть, как гибнут аватары.
     - Что будет, если мы договоримся?
     - Мои войска займут оба города, но никому из аватаров вреда не причинят.
     - А вагары?
     - Пирамида Ану еще не достроена, а моя королева голодна.
     Пусть эти недочеловеки не волнуют тебя, Раэль. Если у тебя среди них есть любимцы, возьми их к себе домой, и их не тронут.
     - Я не могу принимать подобное решение в одиночку, Кас-Коатль. Я должен посоветоваться со своим народом.
     - Разумеется. Даю тебе срок до рассвета и призываю тебя принять мудрое решение.

***

     Глубоко обеспокоенный Талабан несколько раз подходил к каюте Софариты. Она велела ему оставить ее в покое, но он слышал, как она стонет от боли. Ро сказал, что она не выдержит двадцатидневного путешествия, и теперь Талабан этому верил.
     Не имея возможности увеличить скорость "Змея", он сидел у себя, снова и снова ломая голову над этой задачей.
     К нему пришел Ро, и они обсудили, как можно уменьшить вес судна, выбросив все лишнее за борт. Но даже отправив в море мебель, оружие, а заодно и команду, они сократили бы переход не больше чем на сутки.
     В сумерках к ним присоединился Пробный Камень, который ничего не предлагал и сидел молча, слушая их разговор.
     - Будь здесь Ану, он ускорил бы Танец Времени, - сказал Ро.
     - А будь у корабля крылья, и горя бы не было! - рявкнул Талабан, но тут же устыдился. - Извини, кузен. Я устал и не в себе.
     - Мы приведем его сюда, - молвил Пробный Камень.
     - Кого его? - осведомился Талабан.
     - Святого Мужа.
     Талабан, сдерживаясь, потер глаза.
     - Ты предлагаешь повернуть назад и попросить Ану отправиться с вами?
     - Нет. Волшебство не в теле, а в духе. Мы приведем дух.
     - Каким же образом ты намерен совершить это чудо? - спросил Ро.
     - Одноглазый Лис, - ответил анаджо, глядя на Талабана. - Мы полетим. Как тогда.
     - В тот раз мы чуть не погибли оба, но я согласен. Это единственный выход.
     Пробный Камень сел на ковер посреди каюты, Талабан уселся напротив него. Они положили руки на плечи друг другу и соприкоснулись лбами.
     Талабан успокоил свой ум и вошел в транс, ища фокус без сосредоточения, слияния противоположностей, замыкания круга. Как и в прошлый раз, его закружило, и множество радуг вспыхнуло вокруг него и в нем самом. Он снова услышал музыку, барабанную дробь вселенной, шепот космических ветров.
     Он и Пробный Камень вновь слились воедино и позвали к себе Одноглазого Лиса, повторяя его имя в такт биению вселенной и посылая эту песнь через пустое пространство.
     Время утратило смысл, радужные краски слились в голубизну летнего неба, и Талабан увидел под собой лес, откуда к ним неспешно поднималась струйка, серого дыма. Достигнув их, дым преобразился в фигуру шамана, и Одноглазый Лис спросил:
     - В чем ваша нужда, братья мои?
     Талабан рассказал. Дымовая фигура взяла за руки их обоих, и вокруг снова замелькали краски. Потом метель утихомирилась, настала ночь, и они очутились в маленькой хижине, где молился, стоя на коленях, глубокий старец.
     Он поднял глаза на пришельцев. Его дряхлость и немощность поразили Талабана. Вокруг старца вспыхнул голубой ореол, и дух Ану вышел из тела.
     - Я знаю, что вам нужно, - сказал он.
     - Можешь ли ты помочь нам? - спросил Талабан, - Могу, Талабан, но за это придется заплатить дорогой ценой.
     - Какой?
     Дух Ану коснулся призрачной рукой лба Талабана, и тот один услышал последующие слова:
     - Нет предела могуществу Музыки и нет предела ее разрушительной силе. Я за пятьсот лет научился управлять ею. Я не могу бросить пирамиду и сотворить чары в другом месте - у меня на это нет сил. Но у тебя они есть. Я вложу в тебя свое знание, и ты создашь Музыку на борту "Змея", но ценой за это будет твоя жизнь. Невозможно научить тебя за пару часов тому, что у меня заняло пять столетий. Музыка пожрет тебя, как раковая опухоль, и жизнь твоя продлится не долее нескольких дней. Понимаешь?
     - Понимаю.
     - И ты согласен умереть?
     Талабан подумал о страдающей на "Змее" женщине, подумал об опасности, грозящей его народу, и ответил просто:
     - Да.
     - Тогда да будет так.
     Из пальцев Ану хлынул жар, проникая в голову Талабана.
     Воину показалось, что все яркие краски вселенной разом вспыхнули в его черепе, и он зашатался. Перед ним промелькнул целый рой образов, а потом началась Музыка, величественный хорал, сплетающий воедино миллионы звуков. Постепенно она делалась проще, и Талабан стал слышать только двенадцать нот, затем пять, затем всего одну.
     - Когда вернешься на корабль, - заговорил Ану, - найди флейту - они есть почти у каждого матроса. Войди с ней в сердце-камеру и излей Музыку на сундук. Когда в кристаллах вспыхнет живое пламя, ты будешь знать, что Танец начался.
     - Как скоро мы сможем пересечь океан?
     - За два дня.
     - И как долго я проживу после этого?
     - Неделю, не больше, - помолчав, ответил Ану.
     - Спасибо тебе, Святой Муж.
     - Мы еще встретимся с тобой, Талабан, - за пределами этой жизни.
     Ану убрал руку, радуги вспыхнули снова, и Талабан очнулся.
     - Ну что, нашли вы Ану? - спрашивал Ро. - Он здесь?
     - Да, нашли. Теперь мне надо найти флейту. - Талабан встал и медленно вышел.
     - Что произошло? - спросил Ро у Пробного Камня.
     - Не все знаю. Святой Муж говорил только с ним.
     - А когда мы прибудем к берегу?
     - Через два дня.
     - Есть! - Ро потряс кулаком в воздухе, но тут заметил, что Пробный Камень не разделяет его восторга, и спросил на анаджо:
     - Что-то не так?
     - Я не знаю, но на сердце у меня тяжело, - ответил Пробный Камень.

***

     Софарита лежала на полу своей каюты, поджав колени, обх