но спорящих между собой. Межана желала знать, почему годных для воинской службы молодых людей нельзя просто, без лишней волокиты, записать в армию. Раэль пытался объяснить невозможность этого, и ни один из спорщиков не мог убедить другого.
     - Позвольте мне сказать, - вмешался Ро. Межана с трудом сдерживала гнев, Раэль весь побелел, и оба с охотой предоставили ему слово. - Для начала я хотел бы выразить вкратце и ту, и другую точку зрения. Подвижник-маршал хочет, чтобы наша новая армия была дисциплинированной и боеспособной. Вы, госпожа, возражаете против слишком придирчивого отбора, опасаясь, что это некий тайный аватарский план с целью захватить власть над армией.
     - Именно так, - подтвердила Межана.
     - Я, как известно Раэлю, человек не военный. Существуют, однако, принципы, которые можно применить в любом деле.
     Наша армия невелика, но за минувшие годы она доказала свою боеспособность. Снабжение и связь в ней налажены отменно, офицеры и солдаты хорошо знают друг друга. Отдаваемые приказы выполняются быстро и четко. Огромный приток необученных рекрутов может превратить прежний порядок в хаос. Подвижник-маршал, насколько я знаю, намерен принять в армию тысячу новых солдат, что увеличит ее почти вдвое.
     - Мы можем вывести на поле боя все двадцать тысяч, - настаивала Межана. - Тогда нас будет впятеро больше, чем алмеков.
     - Вывести для того, чтобы их перебили? - рявкнул подвижник-маршал.
     - При всем моем уважении к вам, госпожа, - возобновил свою речь Ро, - а я действительно питаю к вам уважение, - в военном деле у вас опыта нет. Связь, о которой я упомянул, в армии не просто важна, но жизненно необходима. В любом сражении военачальнику приходится вносить изменения в тактику, отдавать приказы и видеть, как они выполняются. Вы предлагаете нам выйти против алмеков с недисциплинированной ордой. В прошлом мы, аватары, не раз сражались с такими армиями и всегда побеждали. При первом же натиске сотни неприятельских воинов падали мертвыми, а остальные теряли голову, и начиналось повальное бегство. У нас нет времени обучать большое войско, но я хочу внести предложение, приемлемое для вас обоих.
     - Выкладывайте, - кивнул Раэль.
     - Поделим наши вооруженные силы на две части. Первая будет регулярной армией, и мы отберем для нее, как и было задумано, тысячу наиболее крепких и способных мужчин. Вторая будет ополчением с назначенными в каждый квартал командирами. Задача ополченцев - оборонять городские стены и сражаться на улицах, если стены падут. Каждый квартальный командир выберет себе помощников и раздаст бойцам оружие. Ну как, подходит?
     - Прямой путь к погибели, - бросил Раэль.
     - А мне это нравится! - заявила Межана. - Наши люди - впервые в жизни, возможно, - поймут, что их судьба зависит от них самих.
     - Хорошо, пусть будет так, - хмуро согласился Раэль. - Прошу меня извинить.
     Он вышел, и Межана спросила Ро:
     - Вы поможете мне создать ополчение?
     - Разумеется. - Ро помолчал и взглянул Межане в глаза:
     - Он превосходный солдат. Никого лучше для защиты городов нам не найти.
     - Но? - спросила она.
     - Но ему не за что сражаться. Если он победит, то проиграет - понимаете?
     - Время аватаров прошло. Я не стала бы ничего менять, даже если б могла.
     - Понимаю, но сейчас речь не об этом. Сколько бы вагаров мы ни набрали в армию и ополчение, острием копья все равно будут аватарские солдаты с зи-луками. Какие воины бьются упорнее всего? Те, которым есть за что сражаться. Почему бы Раэлю при нынешних обстоятельствах не собрать оставшихся аватаров, не захватить "Змея" и не уплыть куда-нибудь далеко?
     Межана задумалась. Она понимала, конечно, что если случится нечто подобное, то алмеки неизбежно возьмут Эгару и Пагару.
     - Мне нечего им предложить, - сказала она наконец.
     - Вы могли бы дать слово, что по окончании войны аватаров не будут преследовать.
     - Это значило бы солгать. Ненависть к аватарам так глубоко укоренилась в народе, что проявления ее неминуемы.
     - Я знаю, - печально кивнул Ро. - И Раэль тоже знает.
     - Как же мне быть в таком случае?
     Ро промолчал. Он заронил семя - остальное зависело не от него.
     Он трудился весь день, и к вечеру наметилась какая-то видимость порядка. Они назначили двадцать квартальных командиров и выбрали десять мест для обучения новобранцев. Очереди рекрутов сократились, и дела пошли на лад.
     Ро вернулся домой за час до полуночи, отпустил слуг и велел Семпесу дождаться Софариты, а сам принял ванну и лег спать.
     Но ему не спалось, в мыслях царил разброд. Вспоминались жена и дети, годы учения и трудов, вспоминалась встреча с Софаритой и чувства, которые пробудила в нем эта встреча, - неразделенные чувства. Сначала он надеялся, что их отношения станут более глубокими, но потом увидел, как она смотрит на Талабана, и перестал надеяться. Разве мог он соперничать с Талабаном, высоким и красивым? Казалось бы, внешние свойства не должны иметь отношения к истинной любви, но Ро знал, что в жизни все обстоит иначе.
     Он встал с постели и налил себе воды. Дверь его комнаты была открыта, и он ощутил порыв холодного воздуха. Но из окна не дуло, и занавески не шевелились. Ро выглянул в коридор, и холод охватил его со всех сторон.
     Что такое? Ро вернулся в комнату, набросил теплый плащ и снова вышел. Было темно, но из комнаты Софариты сочился слабый голубой свет. Не чародействует ли она? Не потревожит ли он ее, если войдет? Ро, поеживаясь, дошел до ее спальни. Дверь была открыта. Стены обросли льдом, и в комнате кружился снег.
     Софарита лежала в постели под снежным покрывалом.
     Ро, бросившись к ней, уловил краем глаза какое-то движение.
     Обернувшись, он увидел на миг призрачную фигуру молодой женщины с белыми волосами и холодными зелеными глазами. Мгновение - и она исчезла. Ро откинул одеяло, поднял на руки холодное тело Софариты. Спотыкаясь от тяжести, отнес ее к себе. Ее кожа обжигала холодом, губы посинели. Огонь разводить не было времени. Ро уложил Софариту на кровать, сорвал с нее промерзшую одежду, укрыл одеялом. Потом он скинул с себя плащ, ночную рубашку, лег рядом с женщиной и прижал ее к себе, переливая в нее тепло своего тела и растирая ее ледяные руки.
     Какое-то время ему казалось, что все его усилия пропадут впустую и она умрет в его объятиях, но тут с ее губ сорвался тихий стон. Ро прижал ее к груди еще крепче.
     Веки Софариты затрепетали, и Ро услышал шепот:
     - Она.., хотела убить меня.
     - Теперь тебе ничего не угрожает. Я с тобой.
     Она с улыбкой прильнула к нему и заснула.
     Ро повыше натянул одеяло. Софарита согрелась, и тепло уже шло от нее к нему. Ро остро чувствовал ее бедро, прижатое к его собственному. Он отодвинулся, закрыл глаза, и печаль овладела им. Вот и сбылась его мечта: он лежал рядом с обнаженной Софаритой, и ее руки обнимали его. Но ничего такого у них больше не будет: ни телесной близости, ни сладостного общения душ. Продлись, недолгое счастье! Ро лежал неподвижно, запечатлевая в памяти каждое мгновение.

***

     Талабан неподвижно лежал в темноте со связанными позади руками, и голова у него разламывалась от полученных ударов. Рассеченная изнутри щека кровоточила. Он не мог понять, почему еще жив. Следуя на встречу со "Змеем", они напоролись на отряд алмеков. Пендар, опьяненный недавними успехами, бросил своих вагаров в атаку. Талабан поскакал за ним, крича, чтобы они остановились.
     Он опоздал. Засевшие в кустах алмекские стрелки дали по вагарам залп. Десять человек свалились с седел, и атака захлебнулась.
     - Назад, к реке! - ревел Талабан.
     Повторять ему не пришлось. Уцелевшие вагары повернули коней и помчались к Луану. Из засады рядом с Талабаном выскочили двое алмеков. Один выстрелил, попав коню в голову, и Талабан вылетел из седла. Когда он попытался встать, на голову ему обрушился тяжелый удар. Очнулся он в повозке, связанный по рукам и ногам.
     Его привезли в покинутую деревню и бросили в пустой амбар.
     Окон здесь не было, и он не знал, день теперь или ночь. Он то и дело терял сознание, а приходя в себя, чувствовал холод и тошноту.
     Дверь распахнулась. Двое мужчин подхватили его и вытащили наружу, где ждали еще двое. У одного, одетого в золотой панцирь и шлем с золотыми перьями, лицо блестело при луне, как стеклянное. Другой, горбун, держал золотой жезл с кружком на конце.
     Талабана пнули сзади по ногам так, что он повалился наземь. Кто-кто сгреб его за волосы и поставил на колени.
     - Ты досаждал нам, аватар, - проговорил человек со стеклянным лицом. - Досаждал, как назойливая муха. Завтра я двинусь на ваши города. Нам многое известно о вашей обороне и планах ваших вождей, а ты кое-что к этому добавишь.
     - От меня вы ничего не узнаете, - сказал Талабан.
     - Ошибаешься. Мой слуга выжмет из тебя все, что ты когда-либо знал. У него на это особый дар, как ты скоро убедишься. Приступай, - повернулся он к горбуну.
     Тот сунул свой жезл за пояс и стиснул ладонями голову Талабана. Аватара ожгло огнем. Ему казалось, будто змея вползла к нему в ухо и прокладывает себе дорогу сквозь его мозг.
     Талабан собрал всю свою волю и сосредоточился на Первом из Ритуалов, ища защиты против змеи. Ее продвижение замедлилось. Талабан воздвиг у себя в голове стену из мрака, но змея прогрызла ее, словно гнилой шелк. Талабан отступил и перешел ко Второму Ритуалу, а потом к Третьему. Достигнув полной сосредоточенности, он дал змее приблизиться - и нанес ответный удар, вогнав свой дух в змею, как копье. В мозгу у него замелькали картины. Детство, проведенное в одиночестве и страхе, побои, насмешки. Родители продали его нищим, которые пользовались его уродством, чтобы выпрашивать подаяние.
     Они мазали его расцарапанную кожу навозом, что вызывало страшные язвы и делало его еще безобразнее и еще ценнее.
     Змея попыталась уползти, но Талабан держал крепко.
     Он увидел юность горбуна и школу, которую тот прошел у Кас-Коатля. С помощью кристаллов горбун развил в себе дар чтения чужих мыслей. Гонимый и презираемый, он внезапно обрел власть и беспощадно пользовался ею более трехсот лет.
     Вместе с горбуном Талабан пережил волшебный перелет из их обреченного мира в этот и проник в магию, позволившую его совершить.
     Алмея, могущественная богиня, Королева Кристаллов.
     За один ослепительный яркий миг Талабан понял, зачем Алмее требуется столько жизней.
     Змея отчаянно извивалась, пытаясь вырваться.
     - Ты прожил грустную жизнь, - сказал Талабан горбуну. - В юности тебя травили и обижали, в зрелые годы ты травил и обижал других. Мне жаль тебя.
     Змея перестала извиваться.
     - Я то, чем сделали меня люди, - сказал горбун.
     - Желаю, чтобы в следующей жизни ты был счастливее. - С этими словами Талабан перешел к Четвертому Ритуалу и отсек змее голову.
     Горбун упал мертвым. Талабан покачнулся, но устоял на коленях.
     Кас-Коатль тоже опустился на колени рядом с телом своего слуги и доброжелательным тоном поинтересовался:
     - Как ты убил его?
     - Так же, как сделал бы это ты, Кас-Коатль.
     - Понимаю. Вы, аватары, в самом деле похожи на нас. И это, к несчастью для тебя, означает, что мне придется прибегнуть к пытке. Заприте его и пошлите за Лан-Роасом! - приказал он двум солдатам. - Пусть захватит свои.., инструменты.
     Солдаты поставили Талабана на ноги.
     - Пытками ты ничего не добьешься, алмек, - сказал он.
     - Подозреваю, что ты прав, - но нам, как ни печально, придется проверить это на деле. Лан-Роас - большой искусник. Для начала он выжжет тебе правый глаз, потом отрежет пальцы на правой руке, потом саму руку. И это, друг мой, будет только начало. Тебя удивит разнообразие ощущений, причиняемых им своим жертвам.
     На это Талабан ничего не ответил. Его снова швырнули в амбар и заперли. Оставшись в полной темноте, он стал на колени и начал дергать и напрягать связанные руки, но ременные путы не уступали. Встав, он добрался до стены, повернулся к ней спиной и двинулся вдоль, стараясь нащупать какой-нибудь острый выступ - но тщетно.
     "Много ли у меня времени до того, как явится палач?" - подумал он и тут же одернул себя, выбросив из головы все подобные мысли.
     По стене он дошел до двери, так и не найдя искомых острых углов. Тогда он двинулся наискосок, потихоньку переставляя ноги и отыскивая на полу какой-нибудь камень. По-прежнему ничего.
     Отчаяние коснулось Талабана ледяными пальцами, но он отогнал его и стал двигаться еще медленнее. Наконец его нога наткнулась на какой-то мелкий предмет. Он сел, пошарил рукой по земляному полу и немного погодя нащупал что-то твердое, плоское, не правильной формы, не больше дюйма в ширину.
     Это был глиняный черепок с острыми краями.
     Зажав его в пальцах, Талабан осторожно принялся перепиливать ремень. Эта работа обещала занять добрых несколько часов, которых у него не было.
     Вернувшись к двери, он умудрился вставить черепок в трещину и прижал к нему левое запястье повыше пут. Из пореза потекла кровь, смочив сухую кожу ремня. Талабан подождал, пока кровь не закапала на пол, и изо всей силы напряг мышцы.
     Ремень держал крепко. Талабан сделал три быстрых вздоха и попробовал еще раз. Ремень немного уступил. Тогда он вывернул левое запястье и повторил попытку под другим углом.
     Путы растянулись еще немного.
     Приближающиеся шаги придали ему сил. И он напрягся снова. Кожа на запястьях лопнула, это еще больше увлажнило ремень. Когда шаги достигли двери, путы разошлись.
     Засов отодвинули, дверь отворилась, и вошел кто-то высокий, с мешком за плечами и пилкой в руке. Увидев стоящего перед ним Талабана, он замер. Аватар прыгнул, выбросив вперед правую руку с выпрямленными пальцами. Удар пришелся по горлу, раздробив пришельцу гортань. Он сполз по стене и тщетно пытался глотнуть воздуха. Талабан выглянул наружу - за дверью стояли трое солдат.
     Всех он одолеть никак не сможет.
     Тут с низкой крыши спрыгнула темная фигура, и боевой топорик, сверкнув, рубанул по горлу одного из стражей, Талабан бросился на второго и двинул его левой в челюсть.
     Третий выхватил меч - Талабан ощутил скользящий удар слева, ниже ребер. Он перехватил руку алмека и рванул его на свой согнутый левый локоть. Алмека шатнуло назад, топор Пробного Камня раскроил ему череп.
     - Быстрее, - бросил Пробный Камень. - Лошади около деревни.
     Позади раздался крик - Кас-Коатль с дюжиной солдат бежал через площадь.
     - Скорее! - крикнул Пробный Камень и помчался прочь.
     Талабан побежал за ним. На околице анаджо намного опередил его, нырнув в сухой овраг. Талабан выбился из сил, алмеки настигали его.
     Но тут из оврага вылетел Пробный Камень верхом на коне, второго ведя в поводу. Талабан на скаку ухватился за седло и сел. Позади загремели огневые дубинки, но выстрелы не достали всадников.
     Они мчались на запад, в холмы, к далекому Луану. Через некоторое время Талабан разглядел на реке силуэт "Змея".
     Полчаса спустя он сидел в своей старой каюте, а Пробный Камень зашивал рану у него на боку.
     - Я уж не чаял увидеть вас снова, - сказал сидящий напротив Метрас.
     - Надеюсь, ты не слишком разочарован.
     - Пробный Камень посулил перерезать мне глотку, если я не дам ему случая отыскать вас, - усмехнулся Метрас.
     Талабан поморщился от боли:
     - Они забрали мой кристалл.
     - Возьмите мой, - раскрыв кошель на боку, предложил Метрас.
     Талабан посмотрел в его голубые глаза. Всего неделю назад вагар, носящий при себе кристалл, поплатился бы жизнью.
     - Ты умеешь им пользоваться? - спросил Талабан.
     - Не слишком хорошо, но я научусь.
     Талабан приложил камень к ране, и она стала затягиваться.
     - Я сам обучу тебя ритуалам, - сказал он.
     - Я их знаю, но вагарская кровь мешает, - улыбнулся Метрас.
     - И долго ты просидел там, на крыше? - спросил Талабан Пробного Камня.
     - Долго. Слишком много солдат рядом.
     - Как это тебя не заметили?
     - Большое мастерство. Но ты был рад мне.
     - Я рад, что подарил тебе этот топор. - Талабан повернулся к Метрасу:
     - Надо как можно скорее возвращаться в Эгару. Алмеки выступают завтра и подойдут к городу дней через пять.
     - Подвижник-маршал знает. На город идут три армии, около восьми тысяч человек.
     - Много, - сказал Пробный Камень. - Могут победить.
     Талабан, кряхтя, поднялся с койки.
     - Мне надо отдохнуть. Где моя каюта?
     - Здесь, - сказал Метрас.
     - Теперь уже нет.
     Метрас улыбнулся:
     - Я почти всю ночь проведу в рубке. Отдыхайте. Я разбужу вас, когда придем в Эгару.
     Слишком усталый, чтобы спорить, Талабан вытянулся на привычной койке. Пробный Камень хотел уйти, и он удержал его за руку.
     - Ты поедешь домой, дружище. К Суриет.
     Талабан закрыл глаза и уснул глубоким, без сновидений сном.

Глава 24

     Для Раэля весь последний месяц был окутан мраком. Все пошло не так с того самого дня, как подвижник Ро вернулся с четырьмя заряженными сундуками. Как будто Исток в миг их наивысшей надежды отвернулся от них.
     Теперь на два города движутся сильные вражеские армии, вагары ждут своего часа, чтобы захватить власть, а могущество этой ведьмы растет с каждым днем. Усталый Раэль приложил Ко лбу белый кристалл, по телу заструился холодный, бодрящий поток энергии. Раэль вздохнул, и его мысли вернулись к Софарите. Отправляясь на встречи с ней, он не брал с собой кристаллы - ее соседство высасывало из них всю силу. По этой причине он больше не приглашал ее в Совет, а сам навещал ее в доме Ро.
     На столе перед ним лежала груда бумаг.
     Вот первая: продовольственная ситуация. Узнав о прибытии алмеков, он сразу распорядился свозить провизию в оба города, и теперь житницы Эгару и Пагару полны доверху. Тем не менее после трех недель осады население начнет голодать. Завтра придется ввести рационы.
     Он подошел к окну, выходящему на залив. Там стоял на якоре "Змей" и еще около пятидесяти мелких вагарских судов. Это они обеспечивали город запасами, но теперь им больше некуда плыть. Деревни на берегах Луана покинуты, жители разбежались или убиты.
     Вернувшись к столу, Раэль отыскал доклад Кристальной Палаты. Капришан отвез Ану второй сундук, как тот просил. Третий используется для зарядки зи-луков, последний стоит на "Змее". Вскоре его придется снять, и "Змей" не сможет больше плавать по морю.
     Через несколько дней "Змей" станет таким же, как все аватары, - сильным, но обреченным на гибель.
     Нехватка энергии и людей угнетала Раэля. Талабан назвал его величайшим стратегом среди ныне живущих, и Раэль разделял это мнение. Но что толку быть хорошим стратегом, если у тебя нет средств осуществить свою стратегию?
     В идеале он бы послал навстречу наступающим вражеским войскам несколько сильных отрядов: изматывать врага и отсекать его обозы. Но поскольку боеспособных аватаров у него осталось меньше двухсот, он не может себе этого позволить. А посылать легковооруженных вагаров против огневых дубинок подобно самоубийству. Поэтому враг может наступать удобным ему порядком, диктуя условия войны.
     Единственный козырь Раэля - это жестокость алмеков.
     Будь они менее кровожадны, завоеванное население продолжало бы снабжать их провизией - теперь же они вынуждены как можно быстрее взять оставшиеся города.
     Стены Пагару не слишком сильны, поскольку строились на первых порах аватарского завоевания. Их пробьют, в этом можно не сомневаться. Эгару, чей периметр меньше, возможно удерживать гораздо дольше. Обдумав это, Раэль решил отрядить в Пагару побольше аватаров.
     Теперь Аммон. Царь поместился в покоях, отведенных ему на втором этаже здания Совета. Надо будет повидаться с ним.
     Его пять тысяч воинов могли бы изменить ход войны, но разумно ли приглашать в города пять тысяч враждебно настроенных туземцев? Если алмеки каким-то чудом будут побеждены, Аммон получит то, о чем мечтал: власть над Аватарской Империей.
     Империя? Какая там и