его помощник. - Он же не сакс!
     Начальник пожал плечами.
     - Прах меня подери, если я знаю! Я уехал из этой проклятой страны семь лет назад и поклялся, что никогда сюда не вернусь. У меня тут осталась беременная жена.
     И я все подумывал отыскать ее.., и моего сынишку. Я как раз думал о ней, когда увидел его, ну и растерялся немножко.
     - Так можно догнать его и покончить с ним.
     - Да нет, пусть себе едет. Мне понравилась девочка.

***

     Вотан провел Андуину через лабиринт коридоров в анфиладу маленьких комнат в самом сердце крепости. В центре наиболее обширной стоял темный круглый стол, на котором покоился череп. Обруч, словно бы из серебра, опоясывал лобную кость. Вотан придвинул стул к столу.
     - Садись! - приказал он и положил одну руку на череп, а другую на затылок Андуины. Она почувствовала, что ею овладевает тяжелая дремота, и в панике попыталась сопротивляться ей, но сон одолел, и она уступила ему.
     Вотан закрыл глаза...
     ...И открыл их в своем шатре перед Виндокладией менее чем в одном переходе от Великого Круга под Сорвиодунумом.
     - Цурай! - позвал он.
     Тут же полог откинулся и вошел его помощник.
     Смуглое лицо окаменело от страха. Вотан улыбнулся.
     - Приведи девушку Рианнон.
     - Слушаю, владыка.
     Несколько минут спустя двое воинов вошли с девушкой в шатер. Вотан уже сидел на деревянном троне. Он отослал ее стражей и посмотрел сверху вниз на ее лицо, когда она упала на колени.
     - Ты привела моих воинов к предателю, к Олегу, но он спасся?
     - Да, мой господин.
     - А тех, кто был с ним, убили?
     Она онемело кивнула, заметив свирепый блеск в его глазах и что-то зловещее в этих словах, словно змеиное шипение.
     - Но ты не назвала их имена.
     - Они не были предателями, мой господин, просто британцами, - Лжешь! - прошипел он. - Девушка была принцессой из Рэции.
     Рианнон вскочила, пытаясь укрыться от его глаз, прожигавших ее насквозь. Когда она была уже у выхода, он поднял руку. Словно невидимая петля захлестнула ее и потащила назад.
     - Тебе не следовало лгать мне, милашечка, - прошептал он, когда ее швырнуло к его ногам. Его ладонь легла ей на лоб, и ее глаза закрылись.
     Он поднял спящую, положил ее на шелковое покрывало ложа позади трона. Его ладони прижались к ее лицу, и он закрыл глаза, сосредоточиваясь. Когда он открыл их и опустил руки, черты Рианнон бесследно исчезли - перед ним было прекрасное овальное лицо Андуины. Он глубоко вздохнул, успокаиваясь перед Зовом, затем осторожно прикоснулся большими пальцами к векам спящей. Судорожный вздох приподнял ее грудь, руки шевельнулись.
     Он отступил на шаг.
     - Проснись, Андуина, - сказал он.
     Она села, моргая, потом встала с ложа, подошла к входу и в безмолвном удивлении устремила взгляд на небо. Когда она обернулась, в ее глазах стояли слезы.
     - Как ты это сделал? - спросила она.
     - Я - бог, - ответил он.
     В бездне Пустоты Рианнон тоже открыла глаза...
     И закричала.

***

     Галеад и Лекки добрались до озера на закате, через два дня после того как ветераны Девятого легиона овладели дамбой, которую в этот час закрыла поднявшаяся вода. По римскому обычаю на берегу было построено временное укрепление. На свеженасыпанных валах несли дозор воины с прямыми спинами - ветераны самых сокрушительных военных сил, какие знала земля.
     У входа Галеад был остановлен двумя часовыми, и один сходил за Северином Альбином. Полководец дважды видел Урса, но не белокурого рыцаря, каким стал меровей. Спешившись, Галеад объяснил, что был в Галлии с Викторином. Тогда его отвели в бревенчатое укрепление и велели дожидаться Гвалчмая. Лекки налили похлебки, и Галеад сел рядом с ней за грубо сколоченный стол. Час спустя вошел Гвалчмай в сопровождении Прасамаккуса. Лекки спала на коленях Галеада, прислонив голову к его груди.
     - Так кто, говоришь, ты такой? - спросил высокий кантий.
     - Я Урс, но король изменил мое лицо.., чтобы меня не опознали как принца дома Меровия. Теперь меня зовут Галеад. Меня послали с Викторином.
     - А он где?
     - Он опасался засады и приказал мне добраться в Британию в одиночку. Думаю, он погиб.
     - А как мы можем узнать, не предатель ли ты?
     - Никак, - ответил Галеад просто. - И я не виню вас за ваши опасения. Мне явился человек и велел отправиться на Остров. Сказал, что я должен найти женщину, которая правит тут. По-моему, очень важно, чтобы я хотя бы увидел ее. Пусть как ваш пленник.
     - Какой человек? - спросил Гвалчмай.
     - Он сказал, что его имя Пендаррик.
     - А какой он с виду? - спросил Прасамаккус.
     - Золотые волосы, лет тридцати или старше.
     - И что ты должен сказать правительнице?
     - Я должен убедить ее еще раз последовать совету Пендаррика.
     - Ты знаешь, что означают эти слова?
     - Нет.
     Прасамаккус сел и вместе с Гвалчмаем принялся подробно расспрашивать Галеада о его странствиях и приказаниях, которые он получил от Утера. Наконец, удовлетворенные его объяснениями, они отвели его к плоскодонке. С Лекки на руках Галеад сел на корме и ощутил, как на него нисходит безмятежность Острова.
     Они вытащили лодку на песок в укрытой деревьями бухте и поднялись по откосу к селению. Галеад увидел, что оно состоит из двенадцати хижин, кольцом окружающих круглый дом. Селение было обнесено частоколом, который, видимо, служил просто забором и не предназначался для обороны. Несколько женщин в темных одеяниях словно не заметили прибывших, а те направились к хижине западной части круга. Внутри она была устлана коврами и одеялами. Возле маленькой железной жаровни, в которой тлели угли, стояли глиняные кувшины. Галеад положил Лекки и укрыл ее одеялом.
     - Твой меч, - сказал Гвалчмай, едва Галеад выпрямился. Он вынул его из ножен и протянул кантию рукоятью вперед. После чего Прасамаккус быстро и умело обыскал его - не спрятал ли он оружие.
     - Теперь ты можешь увидеть короля, - сказал Прасамаккус.
     Они направились в залу, и Галеад молча стоял, глядя на два неподвижных тела, лежащих рядом на круглом столе.
     Поблизости сидели три женщины, склонив головы в молитве. Галеад обернулся к Прасамаккусу.
     - И мы ничего не можем сделать?
     Бригант покачал головой. Дверь в глубине отворилась, и вошла Лейта. Прасамаккус и Гвалчмай поклонились ей, а она остановилась перед Галеад ом.
     - Еще один странник! - сказала она. - И чего же желаешь ты?
     - Ты правительница Острова?
     - Я Моргана.
     Он передал ей слова Пендаррика и увидел, как она улыбнулась.
     - Что же, - сказала она, - это просто. Однажды он велел мне поднять мою руку высоко в воздух и схватить то, чего я коснусь.
     Она подняла тонкую руку, сжала кулак, опустила его и поднесла к лицу Галеада. Ее пальцы раскрылись.
     - Вот! Ничего. Других поручений у тебя нет?
     - Нет, госпожа.
     - Ну так возвращайся к твоей маленькой войне, - отрезала она.
     Он смотрел, как она уходит, и заметил, что она даже не посмотрела на тела на столе.
     - Не понимаю, - сказал он.
     К нему подошел Прасамаккус.
     - Четверть века назад, в мире, другом, чем этот, она, стоя на вершине холма, подняла руку. Ее пальцы словно исчезли, а когда она опустила руку, то держала в ней Меч Силы. С его помощью она вывела из Пустоты Утера и Девятый легион и помогла низвергнуть Царицу-Ведьму. И Утер отвоевал королевство своего отца.
     - Так значит, она королева?
     - Да.
     - Пендаррик словно бы ошибся. А кто этот молодой воин рядом с королем?
     - Его сын Кормак. Ты молиться умеешь?
     - Начинаю учиться.
     - Тут самое подходящее место для этого, - сказал бригант, склоняя голову.

***

     Лекки проснулась в хижине. Было темно, ветер шелестел и посвистывал в кровле у нее над головой.
     - Фадер? - Сердечко у нее екнуло от страха. Она вспомнила, как ела похлебку, которую ей налил воин.., а что было потом? Она сбросила одеяло и выбежала наружу. Но кругом никого не было видно. Она была совсем одна. - Фадер? - позвала она еще раз, и голос у нее задрожал. Из глаз покатились слезы, и она кинулась бежать. Вдруг из мрака перед ней появилась белая фигура, будто дух ночи.
     Лекки вскрикнула и попятилась. Но тут перед ней на колени опустилась женщина.
     - Не бойся, - сказала она по-сакски, не правильно выговаривая слова, но голос у нее был ласковый. - С тобой тут не случится ничего плохого. Кто ты?
     - Меня зовут Лекки. Где мой отец?
     - Сначала войдем-ка внутрь, чтобы ты не мерзла. - Она протянула руку, и Лекки уцепилась за нее, позволив увести себя в другую хижину, где в железной жаровне весело пылал огонь. - Хочешь молока?
     Лекки кивнула, и женщина налила молоко в глиняный кубок.
     - Ну а кто твой отец?
     Лекки описала его самыми восторженными словами, какие знала.
     - Он сейчас со своими друзьями и скоро придет к тебе. Но почему такая маленькая девочка, как ты, ездит с воином? Где твоя мать?
     Лекки отвернулась. Губы у нее крепко сжались, глаза наполнились слезами. Моргана наклонилась и взяла ее за руку.
     - Что случилось?
     Девочка сглотнула и помотала головой.
     Моргана закрыла глаза и погладила девочку по белокурым волосам. Черпая силу из Таинств, она слилась с ребенком, увидела озверелых воинов в крылатых шлемах, резню и ужас. И еще она увидела Галеада.
     Она притянула девочку к себе, обняла, поцеловала в лоб.
     - Все будет хорошо. Тут тебя никто не тронет, а твой отец скоро придет.
     - Мы всегда будем вместе, - сказала Лекки, повеселев.. - А когда я вырасту, я на нем женюсь.
     Моргана улыбнулась.
     - Маленькие девочки не женятся на своих отцах.
     - Почему?
     - Потому что.., к тому времени, когда ты вырастешь, он будет совсем старым, а ты выберешь молодого...
     - А мне будет все равно, старый он или нет.
     - Да, - прошептала Моргана, - вот и мне было все равно.
     - А у тебя есть муж?
     - Нет.., да. Но я была совсем как ты, Лекки. Жила в деревне, и на нее.., напали. Меня тоже спас могучий воин, и растил меня, и учил многому "многому... И... - Голос у нее прервался, глаза застлало слезами.
     - Не надо быть печальной, госпожа.
     Моргана вынудила себя улыбнуться.
     - Надо тебя уложить, не то твой отец вернется в вашу хижину и испугается.
     - А ты на нем женилась?
     - Почти. Совсем как ты, я любила его по-детски.
     Но только я так и не выросла, а он не состарился. А теперь я отведу тебя в вашу хижину.
     - И посидишь со мной?
     - Ну конечно! - Рука об руку они вернулись в первую хижину. Угли в жаровне подернулись пеплом, и Моргана подложила в нее топлива, а потом вытряхнула золу из поддона, чтобы открыть доступ воздуху. Лекки уютно свернулась под одеялом.
     - Ты знаешь разные истории?
     - Все мои истории - правда, - сказала Моргана, садясь возле нее, - и это значит, что все они грустные.
     Но когда я была девочкой, то нашла в лесу олененка. Он сломал ногу. Мой.., отец хотел убить его, но заметил, как я огорчилась, а потому вправил кость и наложил лубки.
     А потом отнес к нам домой. Я каждый день кормила олененка, а потом мы сняли лубки и смотрели, как он ходит. И он очень долго жил рядом с нашей хижиной, пока не вырос в красавца оленя. А когда ушел в горы, я думаю, стал там князем над всеми оленями. И с того времени он всегда называл меня Гьен Авур, Лесная Лань.
     - Где он теперь?
     - Он.., ушел очень далеко.
     - Но он вернется?
     - Нет, Лекки. А теперь спи. Я посижу тут, пока не придет твой отец.
     Моргана тихо сидела у жаровни, обхватив колени, и в памяти у нее вставали картины ее юности. Она любила Кулейна именно так, как Лекки полюбила Галеада, - безыскусной всепоглощающей страстью девочки, за которой приехал ее рыцарь. И теперь она поняла, что не вся вина лежала на Кулейне. Он пожертвовал многими годами, чтобы вырастить ее, и всегда поступал благородно. Но она, едва он приехал в Камулодунум, пустила в ход всевозможные ухищрения, чтобы разбить броню его одиночества. Это она толкнула его предать друга. Однако Кулейн ни разу не упрекнул ее и принял всю вину на себя.
     Что он сказал в тот день на Торе? "Крохотный лоскуток вины" у ее ног. Что же, она поднесла лоскуток к лицу и спрятала в сердце.
     - Я так жалею, Кулейн, - прошептала она, - так жалею!
     Но он мертв и не слышит ее.
     Из ее глаз хлынули слезы, смывая горечь долгих лет.
     Горойен вошла в тронный зал, сверкая серебряными доспехами. К ее поясу были пристегнуты два коротких меча. Кормак, Мэдлин и британские римляне все встали.
     - Я помогу тебе, Кормак, - сказала она. - Вскоре к тебе придет Гильгамеш и скажет, что войско Царицы-Ведьмы готово выступить.
     Кормак низко поклонился ей:
     - Благодарю тебя, госпожа.
     Ничего более не сказав, царица покинула залу, не обернувшись.
     - Как ты ее убедил? - спросил Мэдлин.
     Кормак пропустил его вопрос мимо ушей.
     - Как мы можем быть уверены, что Вотана не будет в Башне? Ты сказал, что воины, ее охраняющие, называются верными. Но как они могут быть верны тому, кого никогда не видят?
     - Очень тонко замечено, принц.
     - Оставь пустую лесть, - оборвал его Кормак. - Ответь на вопрос.
     - Уверены мы быть не можем, но нам известно, что теперь он обитает в мире плоти и очень там занят. Мы все здесь видели оба мира. В каком ты пожелал бы жить, Кормак?
     - Я намерен быть с Горойен честным, - сказал Кормак, вновь словно не услышав его вопроса. - А для этого мне надо знать, что ты задумал. Ты был удивительно мне полезен, Мэдлин. Оказался рядом, когда я попал в этот проклятый край.., словно поджидал меня.
     И эта глупая штука с монетой - ты же знал, что я не мертв.
     - Да, - сознался Мэдлин, - ты прав, но я был обязан верностью Утеру, и мой долг - вернуть его в мир живых.
     - Не правда. Тут совсем другое, - сказал принц.
     Теперь Викторин и остальные британцы слушали их очень внимательно, и Мэдлин все больше нервничал. - Ты желаешь одного, чернокнижник, - вновь обрести свое тело. А это тебе удастся только, если мы завладеем душой Вотана.
     - Конечно, я хочу вновь обрести плоть. И кто бы этого не хотел? Разве это превращает меня в предателя?
     - Нет. Но если Утер освободится и вернется в мир, он попытается убить Вотана. И ты будешь обречен навеки остаться здесь. Ведь так?
     - Ты воздвигаешь дом из соломы?
     - Ты так думаешь? Ты не хотел, чтобы мы шли к Горойен. Ты возражал против нападения на Башню.
     - Ради спасения ваших душ!
     - Не знаю, не знаю.
     Мэдлин встал, его почти белесые глаза скользнули по тем, кто его окружал.
     - Я помогал твоим кровным родичам, Кормак, более двухсот лет. Твои намеки постыдны. По-твоему, я слуга Вотана? Когда над Утером нависла опасность, я сумел ненадолго выбраться отсюда и предостеречь его. Вот почему он все еще жив - он успел спрятать Меч Силы.
     Я не предатель и никогда им не был.
     - Если хочешь пойти с нами, Мэдлин, убеди меня в этом.
     - Ты прав. Я знал, что ты не был мертв. Порой мне удается взломать Пустоту и заглянуть в мир плоти.
     Я видел, как ты пал в лесу среди Каледонских гор, и видел, как дюжий мужчина, бывший с тобой, унес тебя в хижину и положил на постель. На тебе был Сипстрасси, и твой товарищ, сам того не зная, привел в действие его силу. Он велел ему поддерживать твою жизнь. Она поддерживалась и поддерживается. Но я знал, что ты на грани смерти, и отправился к Вратам ждать тебя. И да, я хочу вернуться в мир плоти, но ради этого я не принес бы в жертву жизнь Утера. Больше мне сказать нечего.
     Кормак обернулся к Викторину.
     - Ты знаешь его, и решать тебе.
     Викторин заколебался, глядя Мэдлину в глаза.
     - Он всегда вел свою игру, но он не солгал, когда сказал, что предательства в нем нет. Я полагаю, нам следует взять его с собой.
     - Хорошо, - сказал Кормак, - но не спускай с него глаз.
     Дверь открылась, и вошел Гильгамеш, с ног до головы одетый в черные и серебряные доспехи. Темный шлем вновь скрывал его лицо. Он направился к Кормаку, и когда их взгляды скрестились, Кормак ощутил его ненависть, как удар наотмашь.
     - Войско собрано, и мы готовы выступить.
     Кормак улыбнулся.
     - Тебе все это не по вкусу, верно?
     - Что мне по вкусу, значения не имеет. Следуй за мной.
     Он повернулся на пятке и вышел из залы.
     Перед входом в гору собралась огромная орда людей и теней чудовищ - красноглазых, с острыми клыками, с кожаными крыльями. И люди в чешуе с землистыми лицами и жестокими глазами.
     - Матерь Митры! - прошептал Викторин. - И это - наши союзники?
     В середине скопища стояла Горойен, окруженная десятком огромных псов с огненными глазами.
     - Иди же, принц Кормак, - позвала она. - Выступи в поход с Афиной, богиней войны!

17

     Башня высилась над плоской равниной Пустоты, как черная гробница. Грозная крепость с одной башней, четырьмя зубчатыми парапетами и воротами в форме пасти демона, обрамленными клыками из темного железа.
     Перед ней бродили огромные псы, некоторые величиной с низкорослую лошадь, но никаких следов войска Молека видно не было.
     - Не нравятся мне эти ворота, - сказал Викторин, стоя рядом с Кормаком в гуще орды теней.
     - И не зря, - заметила Горойен. - Их зубы захлопываются.
     - Их приводит в действие какой-то механизм? - спросил Кормак.
     - Да, - ответил Мэдлин. - Молек взял за основу тот, который я создал для него в Вавилоне. За воротами скрыта система колес и рычагов.
     - Тогда кому-то из нас придется взобраться на стену, - сказал Кормак.
     - Нет, - сказала Горойен, - этого не понадобится.
     Она подняла руку и позвала на языке, неизвестном британцам. Чудовища вокруг нее расступились, пропуская высоких мужчин с кожей, бледной как слоновая кость, с темными крыльями за плечами.
     - Вот они отнесут вас на парапеты.
     - А там знают, что мы тут? - прошептал кто-то из британцев.
     - Да, знают, - ответила Горойен.
     - Так не будем терять времени, - сказал Кормак.
     Горойен откинула голову, и из ее горла вырвался пронзительный жуткий вой. Ее псы прыгнули вперед и стремительно понеслись по темной равнине. Со стороны Башни донесся ответный вой, и псы Молека ринулись навстречу.
     - Если вы не сможете удержать ворота открытыми, все погибло, - сказала Горойен, и Кормак кивнул.
     Крылатые твари с холодными глазами зашли британцам за спины и обхватили их длинными руками под мышками. Темные крылья развернулись, и Кормак почувствовал, как повис в воздухе. У него закружилась голова, свист крыльев отдавался у него в ушах завываниями бури. Они взмыли высоко над башней, и теперь Кормак увидел на парапетах воинов в доспехах - верных Молека. К нему взвились стрелы и, описывая пологие дуги, посыпались вниз - крылатая тварь поднялась выше их достижения. Вновь и вновь она устремлялась вниз, только чтобы устремиться ввысь от нового залпа стрел. Кормак видел, как вокруг другие крылатые носильщики повторяли тот же маневр.
     Затем без предупреждения они все разом камнем попадали вниз, и Кормак услышал крики, вырвавшиеся у британцев, когда Башня словно понеслась им навстречу.
     Лучники на стенах выпустили последние стрелы - все мимо - и бросились врассыпную, когда воздушные носильщики распростерли крылья и отчаянно замахали ими, чтобы замедлить падение. Кормак почувствовал, как руки, держащие его, разжимаются на высоте в два человеческих роста над парапетом. Он подобрался, подогнул колени и, когда тварь выпустила его, легко удержался на ногах, уже обнажая меч. Вокруг него собрались остальные британцы, и рядом с ним возникла черная фигура Гильгамеша.
     Крылатые носильщики улетели, и несколько мгновений на парапете все застыло в неподвижности. Затем, обнаружив, как малочисленны их противники, верные бросились в нападение. С оглушительным боевым кличем Гильгамеш прыгнул им навстречу, движение его меча, обрушившегося на них, слилось в один смутный полукруг. Кормак и остальные кинулись ему на подмогу, и