и караваями.
   Анастасия натянула поводья. Такого они еще в  жизни  не  видели.  Посреди
обычной жаркой осени вдруг оказался лоскут,  аккуратно  вырезанный  из  зимы
волшебными ножницами и уложенный на зеленую траву. Невидимая граница, четкий
рубеж, словно прозрачнейшая стеклянная стена  разделяет  два  времени  года,
которым в жизни не положено существовать, так вот, бок о  бок.  В  вышине  -
жаркий Лик Великого Бре. Под копытами коней торная  дорога,  по  обочинам  в
высокой траве надрываются кузнечики, треща погремушками на хвостах. Но стоит
сделать шаг вперед - и окажешься в зиме, на белоснежном пушистом снегу.
   - Ну уж если  это  не  волшебство,  то  я  не  знаю,  что  волшебством  и
назвать... - сказала Ольга. Анастасия нахмурилась:
   - Но ведь на карте ничего подобного нет! Мы все еще в Счастливой Империи!
   Помолчали, надеясь, что разгадка сама придет в голову, но обе  осознавали
тщету этих надежд. Объехать заколдованное место невозможно - снежная равнина
тянется в обе стороны, насколько достигает взгляд.
   - В летописях - ни о чем похожем ни слова, - сказала  Ольга.  -  Сроду  о
таком не слышала. Может, все из-за храмов? Кого-то мы прогневали...
   - Ну а что делать? - сказала Анастасия. - Ехать  в  объезд?  Но  где  он?
Назад поворачивать тоже нельзя...
   Все сомнения и страхи разрешил Бой,  любивший  зиму.  Он  вдруг  рванулся
вперед, и вот он уже в зиме, носится вокруг деревьев, взметая снег, радостно
гавкая. Горн побежал за братом, и  они  пустились  вперегонки,  барахтались,
враз разрушив девственную белизну снега.
   - Ну, поехали? - сказала Анастасия.
   И кавалькада  тронулась.  Сразу  повеяло  холодом,  и  они  встревожились
поначалу, зимней одежды у них, понятно, не  было  -  кто  мог  предполагать?
Только дорожные плащи лежали во вьюках.
   Но холод, в общем, был умеренный, отнюдь не  мороз.  Они  достали  плащи,
укутались, и стало тепло. Повсюду снег, но  мороза  нет.  Снег,  однако,  не
тает, как ему неминуемо полагалось бы при такой  погоде.  Зима,  которая  не
зима, - злость берет от этой загадочной несообразности!
   Поначалу они ничего тревожного не увидели.  Потом  стало  ясно  -  вокруг
что-то неладно. Подняв взгляд к Лику Великого Бре, Анастасия увидела, что он
превратился в молочно-белый диск, не слепящий глаза.  Этакая  льдинка.  Круг
замороженного молока, какие лежат зимой в крестьянских дворах.
   Ольга отъехала вправо и  вдруг  стала  крохотной,  куколкой-всадником  на
горизонте, словно с непостижимой скоростью вмиг перенеслась шагов на пятьсот
отсюда. Анастасия  невольно  вскрикнула,  и  Ольга  вновь  оказалась  рядом,
глянула испуганно:
   - Что такое?! Ты вдруг оказалась так далеко...
   - Это ты, а не я!
   - Нет, ты. Я отъехала на пару шагов, оборачиваюсь, - ты у горизонта!
   - Лошади! - Анастасия резко обернулась. Заводных лошадей сзади  не  было.
Только чистый, нетронутый снежок.
   - Я думала, они идут следом, они же приучены... - растерянно начала Ольга
и умолкла.
   Анастасия приложила палец к губам. Хруст  снега.  Вскоре  лошади,  словно
возникнув из прозрачного воздуха, преспокойно подошли и остановились рядом.
   - Возьми-ка ты их на чембур, - сказала Анастасия. - И держись поближе  ко
мне. Стой, а собаки?!
   Она взяла рог, отогрела в ладонях застывший металл, приложила к  губам  и
затрубила что есть силы.
   - А если это примут за вызов на бой? - спросила Ольга.
   - Кто?
   - Тот, кто здесь, кто все это...
   - Ну, тогда будем биться. Мы же рыцари, не  забыла,  часом?  -  Анастасия
пыталась говорить бодро и решительно, хотя на душе скребли кошки.
   Бой  и  Горн  возникли  из  воздуха.  Вновь  беззаботно  отбежали,   вмиг
превратившись в крошечные точки.
   - Воздух здесь какой-то не такой, что ли? - жалобно сказала Ольга. -  Раз
- и уменьшает. Я же ясно слышала, как твоя уздечка  звякает,  конь  ступает,
отъехала-то на пару шагов...
   - Ладно, помолчим, - сквозь зубы сказала Анастасия. -  Думаешь,  мне  все
это нравится или что-то мне понятно?
   Повалили первые снежинки - сначала вроде  бы  несмело,  потом  все  гуще.
Анастасия охнула - вместо Лика Великого Бре, белого диска,  теперь  висел  в
небе белый полумесяц, будто серпик растущей  Луны.  Но  выпуклостью  он  был
обращен вверх, а острыми концами - к земле. Такой Луны Анастасия никогда  не
видела, ни о чем похожем не слышала. Обернулась к Ольге. Едва ее рассмотрела
в снежной пелене - смутный силуэт всадника. Казалось, вперемежку с  необычно
огромными и снежными хлопьями падают клочья мрака  -  с  каждым  шагом  коня
вокруг становилось все темнее. Вот уже ничего не видно, протяни перед  собой
руку -  и  кожаная  перчатка  исчезает  из  вида,  скрывается  в  мареве,  в
коловращении темноты и снегопада. Анастасия крикнула, зовя Ольгу. Ответа  не
дождалась. Отчаянно затрубила в рог, но проклятый снегопад,  похоже,  глушил
звуки. Словно рог сплошь  забит  снегом.  Анастасия  осталась  одна  посреди
темноты, пронизанной беззвучным вихреньем снежинок. Да и снежинки ли это? На
шею коня, на плечи Анастасии падали  огромные,  с  блюдце  размером,  дивной
красоты хлопья, и двух одинаковых не было - фестоны, звезды с дюжиной лучей,
загадочные украшения... и названий-то не подберешь! Невесомые,  они  тут  же
беззвучно разрушались, не оставляя влаги на конской гриве и плаще девушки.
   Анастасия уже не сомневалась, что происходит нечто необычное. Снег  таким
не бывает. Мир человека таким не  бывает.  Такой  не  бывает  явь.  Ловушка?
Расплата за какие-то старые грехи? Загробный мир?
   Только бы не поддаться ужасу - обволокет, сомнет, лишит разума и  воли...
Но что делать? Она то трубила в рог, то кричала - ответа не  было.  Росинант
шагал, как ни в чем не бывало, она ведь не останавливала его. Быть может, он
давно сбился с прямой дороги и брел неизвестно  куда,  кружил  и  петлял.  И
полумесяца над головой уже не видно, ничего не видно, ни земли под копытами,
ни неба. В отчаянии Анастасия выхватила меч, махнула по сторонам. Опомнилась
и вложила его в ножны.
   Снег, хоть это и  казалось  невозможным,  повалил  еще  гуще  -  струями,
водопадом, плотным потоком. Окутал, засыпал, стиснул. Конь исчез из-под нее,
Анастасия  провалилась  в  рыхлую  пустоту  и  лишилась  чувств,  не   успев
вскрикнуть.
   ...Лица, рук, сомкнутых век коснулось ласковое тепло. Анастасия  медленно
приоткрыла глаза и тут же зажмурилась вновь от радужного многоцветья вокруг,
ярких немигающих огней, колдовской роскоши и невиданных диковин. Неужели это
и есть смерть, потустороннее бытие, Светлое Завтра? Или она спит, замерзая в
буране, и угасающее сознание рисует картины тепла и уюта?
   Во всяком случае, не сон. Это явь - все пять чувств о том свидетельствуют
и,  возможно,  загадочное  шестое...  Но  мир  вокруг  -  иной,  незнакомый,
подавляющий ослепительной, небывалой роскошью, какой Анастасия не видела и в
императорском дворце.
   Она украдкой озиралась сквозь  опущенные  ресницы,  притворяясь,  что  не
пришла еще в сознание. Она полулежала в  огромном  и  очень  мягком  кресле,
сделанном из неизвестного материала. Была в своей одежде - но доспехи и  меч
лежат поодаль. Слева - хрустальный столик, и на нем  -  прозрачные  кубки  с
разноцветными жидкостями.
   Комната огромна - скорее небольшой зал. Под потолком гигантская люстра  -
несколько ярусов затейливых хрустальных подвесок. Но люстра не горит, свет -
ровный, немигающий свет - дают белые шары, вырастающие из стен на затейливых
опорах цвета червонного золота (быть может, это золото и  есть).  Повсюду  -
ковры,  золото,  хрусталь,  яркие  мозаики,  драгоценные   камни   небывалой
величины.
   Но вся эта роскошь показалась Анастасии вульгарной, аляповатым торжеством
дурного вкуса или отсутствия вкуса.
   Конечно, таинственные здешние хозяева могли иметь свой резон и  привычки,
но все равно - похоже на  ухищрения  в  одночасье  разбогатевшего  выскочки,
пытающегося поразить воображение, ослепить, бахвалиться. Золотая фигура льва
чересчур велика и массивна  даже  для  этого  зала,  слишком  много  на  ней
самоцветов, ничуть меж собой не гармонирующих. Чересчур велик и  хрустальный
стол в глубине зала, слишком много на нем золота и камней, и уж совсем ни  к
чему было водружать на него  массивные  золотые  подсвечники  -  само  собой
разумеется, усыпанные огромными  изумрудами  и  еще  какими-то  неизвестными
Анастасии камнями. Каждый ковер сам по себе был бы прекрасен, но  повешенные
в ряд, чуть ли не в два слоя, они резали глаза какофонией красок  и  узоров.
Рыцарские доспехи - из чистого золота,  в  каменьях.  Ковры  чересчур  густо
увешаны оружием - понятно, драгоценным, богато украшенным. Бедна фантазия  у
хозяина, бедна... Анастасия немного знала толк в искусстве, не раз бывала  в
мастерских  скульпторов  и  художников,  как  рыцарю  и  положено.  А   этот
неслыханно богатый зал был несказанно далек от искусства. Лакей разбогател.
   Анастасия взяла со столика горсть ограненных прозрачных камешков с лесной
орех величиной, повертела меж пальцами,  поцарапала  один  край  стеклянного
кубка - бриллиант, понятно, оставляет  на  стекле  след.  Вот  так,  кучкой,
числом в два десятка, камни просто не воспринимались, как драгоценности, как
огромное богатство. Дурной вкус. Анастасия сердито бросила их на столик, они
с сухим стуком раскатились по стеклянной доске, некоторые из камней упали на
пол, но пушистый ковер заглушил звук падения.
   - Вы пренебрегаете богатством? - раздался сзади вкрадчивый мужской голос.
   Собрав всю силу воли и мужество, Анастасия обернулась нарочито  медленно.
Пришелец остановился перед ней в исполненной достоинства позе.
   Он был величав и высок, аккуратная темная бородка обрамляла пухлое  лицо.
На плечи накинута волочащаяся по земле мантия из белого меха с  рассыпанными
по  нему  черными  хвостиками.  На  голове  -  золотой  венок   из   листьев
неизвестного Анастасии дерева или  кустарника,  усыпанный  бриллиантами.  На
груди - массивная золотая цепь в самоцветах. Опирался он на золотую трость с
огромным рубином.
   - Что все это значит? - резко спросила Анастасия. - Где я?
   - В скромном замке вашего покорного слуги, королева моя. - Он поклонился,
прошел несколько шагов, шурша мантией по полу, уселся в кресло напротив.
   Анастасия прикусила губу, чтобы не рассмеяться - несмотря на всю  грозную
неизвестность происходящего.  Едва  он  задвигался,  зашагал,  враз  потерял
оказавшееся напускным величие. Он изо всех сил старался выглядеть  осанистым
властелином - но казался скорее пронырливым слугой, напялившим в  отсутствие
хозяина его великолепные одежды. "Нет, он был хозяином здесь, это видно, это
чувствуется, но видно еще,  что  он...  как  бы  это  выразить?  -  подумала
Анастасия. - Словно все это досталось ему не по праву, словно  он  выскочка,
захватчик, вселившийся в брошенный хозяевами дом, неожиданный  наследник  из
глуши, исполняет роль, для которой по ничтожности своей никак не  подходит".
Такое  уж  он  производит  впечатление,  и  все  тут.  Холеное  ничтожество.
Анастасия не видела причин не доверять своей  интуиции,  тем  более  сейчас,
когда все ее  чувства  обострили  до  предела  неизвестность  и  страх.  Она
посмотрела ему прямо в глаза:
   - Что все это значит? Как я сюда попала? Где  мой  оруженосец,  собаки  и
кони?
   - Я позволил себе пригласить вас в гости, королева моя...
   - Я не королева и уж тем более не ваша!  -  гордо  выпрямилась  в  кресле
Анастасия.
   - Прошу прощения. Итак, я позволил себе  пригласить  вас  в  гости.  Быть
может, несколько бесцеремонно, но в дальнейшем, надеюсь, вы простите мне эту
поспешность, вызванную лишь  восхищением  вашей  красотой...  -  Он  вежливо
развел руки, унизанные самоцветными перстнями. - О вашей спутнице, лошадях и
собаках не беспокойтесь,  все  они  здесь,  в  полной  безопасности,  можете
убедиться. - Он плавно повел рукой в сторону хрустального  стола  в  глубине
зала.
   Анастасия решительно поднялась и быстрыми шагами пошла туда. Остановилась
у стола. Охнула, подняв ладонь к губам.
   Среди массивных безвкусных безделушек, маслянисто  лоснящегося  золота  и
крупных самоцветов стоял стеклянный колпак величиной с человеческую  голову,
а под ним... Под ним на чем-то зеленом лежала крохотная, как куколка, Ольга,
- навзничь, глаза закрыты. Анастасия приблизила  лицо  к  холодному  стеклу,
всматривалась до  рези  в  глазах.  Грудь  Ольги  размеренно  поднималась  и
опускалась,   она   спала.   Тут   же   лежали    малюсенькие    лошади    и
собаки-крохотулечки.
   Вот тут Анастасии стало  жутко  по-настоящему,  до  дрожи  в  коленках  и
противного вкуса во рту. Но необходимо было держаться, взять себя в кулак  и
биться до последнего.  Иначе...  Чутье  подсказывало,  что  иначе  -  ничего
хорошего. Не о свободе или жизни речь, тут, похоже, все сложнее...
   Анастасия, мимоходом бросив взгляд на доспехи и  убедившись,  что  меч  в
ножнах лежит сверху, вернулась к креслу и села.
   - Итак, меня пригласили в гости, - сказала она со вкрадчивой насмешкой. -
Я не набивалась, но так уж, выходит, получилось... Кто вы?
   - Вам страшно, - сказал он, сверля ее взглядом.
   - Быть может, - сказала Анастасия. - Все на свете чего-нибудь да  боятся.
И я, и вы. Кто вы?
   - Волшебник, - сказал он. - Король. Маг. Выбирайте, что хотите. Все будет
правдой. Я - здешний властелин. Создаю все, что захочу.
   - Как интересно, - сказала Анастасия, подняла руку ладонью вниз,  невинно
продолжила. - Хочу ловчего сокола. Всю жизнь мечтала его иметь, но  они  так
редки, есть только у Императора.
   На его полное лицо набежала тень. .
   - Увы... - сказал он. - Я не бог и не всесилен. Живого я творить не умею.
Хотите алмаз?
   - Значит, живого вы творить не умеете...
   - Зато могу творить с живым что угодно.
   - Это, конечно, достоинство, - сказала Анастасия, усмехнулась про себя  -
кое-что важное она о нем все же выведала, и очень  быстро.  -  Так  что  вам
нужно?
   Человек в золотом венке чуть заметно усмехнулся.
   - Мне нужны вы, - сказал он небрежно, даже чуточку лениво. - Многое было,
но все наскучило. Увидев вас, я  понял  -  мне  не  хватало  как  раз  такой
златовласой синеглазой королевы... Подождите! - Он поднял ладонь, увидев  ее
Порывистый жест. - Я прекрасно  знаю  глупые  обычаи  вашей  так  называемой
Счастливой Империи - у вас там с чьей-то легкой руки завели матриархат...
   - Что завели?
   - Ах да, откуда вам знать... Да вот этот самый порядок, Когда женщины все
решают и выбирают сами.
   - Но ведь так было всегда, - сказала Анастасия. - Мужчины - слабый пол.
   - Ну да, сейчас. Раньше  все  было  иначе.  До  того,  что  вы  называете
Мраком... - Он вдруг громко, по-хозяйски, расхохотался и щелкнул пальцами.
   Перед Анастасией, заслоняя от нее волшебника, повисло круглое  зеркало  в
массивной золотой раме, и девушка увидела свое отражение  -  лицо  исполнено
невыразимого удивления,  рот  приоткрыт,  широко  распахнуты  глаза.  Словно
маленькая девочка,  которой  показали  немудреный  фокус,  потрясший  ее  до
глубины души и принятый ею за чудо.
   Анастасия сердито оттолкнула зеркало ладонью, и оно растаяло в воздухе.
   - Простите мне этот смех, - сказал волшебник. - Но у  вас  был  несколько
смешной вид...
   - Откуда вы знаете, что было до Мрака?
   - Я до этого вашего Мрака жил, - сказал он совершенно спокойно, как ни  в
чем не бывало. - И потому, как вы понимаете, могу сравнивать.
   - Но такого не может быть?!
   - Почему? Только потому, что вы ничего об этом не знали? - Он  наклонился
вперед. - Я не властен над живым, но властен над временем! Смотрите!
   Он взмахнул рукой. Перед Анастасией на высоте ее глаз словно распахнулось
окно в иной мир. Перед ней проплывали улицы небывалых, волшебных  городов  -
несчетные этажи высоченных домов из  стекла,  зеленые  сады,  сутолока  ярко
одетых людей - женщины в штанах и  без  штанов,  в  диковинных  рубашках,  с
голыми загорелыми ногами, а у иных ноги покрыты  какой-то  черной  паутиной;
мужчины сплошь и рядом ничуть не похожи на мужчин - широкоплечие, сильные, а
женщины, наоборот, хрупкие, тоненькие. Нигде не видно лошадей и повозок.  Во
все стороны ездят какие-то разноцветные, поблескивающие экипажи, без лошадей
едут, сами по себе, и сквозь стекла  видно,  что  внутри  сидят  люди.  Чуть
попозже Анастасия увидела храм вроде тех, на которые они  с  Ольгой  набрели
давеча, - но не ветхий, полусгнивший, а ярко раскрашенный, бело-синий! И  он
не стоял на земле - он ехал по  гладкой  серой  полосе,  не  потрескавшейся,
ровной, а потом оторвался от  нее  и  взлетел  в  небо,  подпорки  втянулись
внутрь, и храм исчез в синеве! Это не здание, это летучий корабль!
   Анастасия вскрикнула, зажмурилась, вцепилась в подлокотники, но они  были
слишком большими и круглыми, и пальцы на них не сходились. Услышав довольный
смех волшебника, она с усилием открыла глаза.
   - Что это было?
   - Прошлое, - сказал он. - Пятьсот лет назад.
   - Они ездили вот так... И летали...
   - Даже на Луну, - сказал он. - И могли еще множество вещей, о которых  вы
и представления не имеете, потому что потеряли... Вы не  понимаете,  сколько
потеряли и на кого сейчас похожи с этими вашими замками, конными  плугами  и
масляными светильниками. Форменные дикари, право слово... Не  сверкайте  так
на меня глазами, прелестная  королева.  Это  правда,  пусть  и  горькая.  По
сравнению с  вашими  далекими  предками  вы  -  невероятные  дикари.  Уж  не
посетуйте, дорогая Анастасия, но так оно и есть...
   Анастасия  чувствовала  себя  мерзко.  Кусочек   иной,   многоцветной   и
диковинной жизни, пусть и увиденный мельком, убеждал. Как  раз  потому,  что
это был беглый взгляд. Если вполглаза удалось увидеть настоящие чудеса, чему
же  можно  стать  свидетелем,  наблюдая   прошлое   долго   и   внимательно?
Замки-горкомы, плуги, светильники - и неугасимый свет, повозки, ездящие сами
по себе, летающие корабли, стоэтажные дома, полеты людей на Луну... Но  куда
все кануло, в какую пропасть? Какие силы могли смести  с  лица  земли  столь
могущественные страны, не оставив о них и памяти?
   Она поняла, что произнесла это вслух.
   - Какие силы? - задумчиво повторил волшебник. - Хотел бы я это знать...
   - Боги?
   - Бросьте. Нет никаких богов. Ни одного.
   - А Великий Бре?
   Он расхохотался. Он смеялся долго и искренне, хохотал так, что  с  головы
едва не слетел золотой венок. Жирные Щеки тряслись, прыгала на груди цепь.
   Все еще хохоча, он  щелкнул  пальцами,  и  Анастасия  вновь  заглянула  в
прошлое. Очень старый человек  со  странным  стеклянным  приспособлением  на
носу, в странной одежде, что-то невнятно говорил, запинаясь и  бубня,  держа
перед собой лист бумаги, - и на груди его золотились пять звезд  на  красных
ленточках! Словно на шпиле  Собора.  Пять  звезд,  и  еще  какие-то  золотые
кружочки на цветных ленточках - с Правой стороны груди. Он стоял на каком-то
странном алтаре, а за его спиной сидели в несколько рядов такие  же  старики
со скучными, усталыми и  печальными  лицами  людей,  угнетенных  несварением
желудка и закатом деятельных лет. Казалось, никто  и  не  слушает  бубнящего
непонятные  заклинания  человека  с  пятью  звездами  на   груди.   Как   ни
вслушивалась Анастасия, она никак не  могла  понять,  о  чем  бормочет  этот
старый и, похоже, очень больной человек - язык был ее, родной, но смысл слов
ускользал,  они  никак  не  складывались  в  осмысленное  целое,  да  и   по
отдельности ничего не значили. Заклинания? Молитва?
   - Кто это? - спросила она, внезапно  ощутив  легкую  жалость  к  больному
старику, которому лежать бы в постели,  а  его  вытащили  на  этот  странный
алтарь и заставили так долго говорить, повторять глупые заклинания.
   - Да он и есть, ваш Великий Бре!
   - Но как же это... - Анастасия понимала, что этот человек не  может  быть
богом. Никак не может