него делал Кот. Идея
шантажировать   Карабана  труднодоступными  фотками,   чтобы  заинтересовать
Соловья, виртуальная игра с Марком, охмурение Королева... - это все Кот, сам
Мельников всего лишь играл роль талантливого ассистента и наблюдателя.
     Егор растерялся и запаниковал, раздумывая, что  предпринять; обращаться
к Королеву в данном случае  глупо - не  поможет, более того, олигарх уже сам
под колпаком, только пока этого не знает, видимо, в Управлении решили сперва
пощупать  рыбешку помельче.  Мельников  понял,  что только  сам  может  себе
помочь.
     Он стал думать, стал вспоминать  свою  жизнь, чтобы понять, где и когда
вел себя правильно, самостоятельно, когда и где проявил волю и чего-то через
это  добился.  А если  точнее, он искал  случай, когда  вел  себя  как Кот -
цинично блефующее существо. Тогда он наверняка  вспомнил бы то  состояние  и
попытался бы вернуть тот драйв - не может же быть, чтобы так вяло он  жил до
Кота!
     Егор  долго перебирал  крупные и мелкие события жизни,  как  перебирает
рыбак  свой улов.  В  основном рыбешка была  меленькая, попадались  и совсем
жалкие экземпляры, которые надо было выпустить еще на пруду или сразу отдать
коту, а он зачем-то прихватил  их с собой; когда Егор  натыкался  на такие -
краснел  оттого,  что  облажался, но  поправить  ничего было  нельзя  -  что
выловлено, то и шкерь.
     Неожиданно он наткнулся  на крупную рыбину - вспомнил  безумную историю
знакомства  с Бородой. Эта встреча отплыла на задворки памяти, что странно и
непонятно, поскольку более подходящий мнемо-материал трудно было найти. Егор
несколько раз после самой истории общался с Бородой, но знакомство почему-то
не вспоминал, как будто они  вместе  росли, с  пеленок. А  с пеленок они  не
росли. Вместе. И это существенный факт.
     Вспомнив  первую  встречу с  Бородой, Егор не то чтобы  загордился,  но
подумал,  что этот  эпизод, пожалуй,  оправдывает  его рождение  на  свет  в
мужском обличье  и  может помочь  ему  взбодриться,  вернуть  себе  животные
проявления, которые  понадобились теперь  для решающей  битвы  за  жизнь.  А
история эта такая...
     Вспоминает Егор  Мельников. Ну,  то есть представим, как  он мог бы  об
этом рассказать.
     Мельников  работал тогда художником  в  одной  телекомпании, расписывал
задник для плохой передачи...

        "Глава восемнадцатая. СИНЯЯ БОРОДА"

     Как бы рассказ
     Егора Мельникова

     Был  дикий холод.  Мы с  Юрцом,  нашим  оператором,  вышли  из  офиса и
поперлись  к  метро.  Накачались  прилично,  праздновали  день рождения Ирки
Мравян,  пили  водку из глиняных  кружек  с такими  смешными  мордами  -  ей
подарили, - а  потом,  когда  все разошлись, еще  пиво нашли, в холодильнике
неделю стояло. Очаковское. Допили и вышли. Идем, за искусство болтаем.
     - А скажи, Егорий,  - говорит  Юрец задушевно,  -  видел  ли  ты  новую
"Лолиту"?
     Я говорю:
     - Это полное дерьмо.
     - Да, -  вздыхает  Юрик,  -  и я  не смотрел...  Хотя надо  бы... Сотая
версия. Юбилейная.
     Дошли до  метро, а там - на Сухаревке - решили еще пивка. Денег хватило
на одну бутылку. Мы ушли за палатки,  туда, ближе к "Чебуречной", знаменитой
андерграундной точке прошлого  века. О жизни трепались, курили.  Юрка в брак
собирался, а девушка его - нет. Ну, в общем...
     Потом  сигареты  кончились, а курить  хотелось очень. Денег нет, курить
охота. Я смотрю - кучка  народу неподалеку.  Пошел к ним.  Подхожу,  смотрю:
шумят,  толкаются - отдыхают.  Не успел спросить,  один у меня  уже сигарету
стреляет. Я говорю, мол, нету, сам хотел стрельнуть.
     Ну и так, слово за слово, стали общаться. Тут мне один предлагает с ним
на  руках  побороться, арм-рестлинг. А...  нет, он не предлагал. Что-то мы с
ним  зацепились  и  стали   бороться   руками;   я   чувствую  -  валю  его.
Познакомились. Он был Тагир. Ну и сейчас - Тагир. Если жив.
     В  общем,   поборолись  просто,  чуть-чуть,  в  шутку,  потом  он  стал
предлагать бороться на  шампанское.  А  я пьяный,  и  все  мне по  барабану.
Мелькнула, правда, мысль, что кидалы.  Если бы по  трезвому, я бы не стал, а
так...
     Стали  мы с ним бороться, а  у  него вдруг  силы  появились. Ну  точно,
думаю,  кидалы.  Тут  их  как-то  больше  стало,  окружили.  Смотрю  -  Юрец
подтянулся, но в  круг его не пускают. Чувствую, Тагир  меня теснит. Тогда я
локоть упер в живот и держу руку под  прямым углом. Это намертво. Тагир  уже
почти висит на мне. Так и не разогнул руку.  И уже я  потихоньку начинаю его
перебарывать.
     Тут  он  вырывается  и  кричит,  что победил.  Все кодло,  естественно,
вписывается  за  него, все чернозадые. Болельщики.  Юрца  совсем  оттеснили.
Тагир мне  говорит - давай шампанское  или бабки,  вот он щас сходит и будем
вместе выпивать. Я отвечаю: с какого  бы?.. А он, мол: я  победил. Я говорю:
ничего  себе  победил! Это  ничья,  ты мне руку не  до  конца  разогнул!  Он
заводится, эти его подзуживают, я тоже чего-то там...  - пьяный. Он говорит,
ты не мужик, слово  не держишь, проспорил, а бутылку  зажал. Таких, дескать,
наказывать  надо.  Достает ножик-бабочку,  раскрывает  веером  в  воздухе  и
говорит: я тебя щас порежу.
     Тут меня  зацепило. Ах ты, думаю, козел, ты ж ни одного  слова русского
нормально произнести  не можешь, а  выделываешься,  как султан  в гареме, ну
давай,  попробуй-ка, тварь.  В  башку  стукнуло, тормозов никаких. Я тогда в
длинном плаще был. И  почему-то, хоть и холодно,  он у меня был  расстегнут.
Ну, я этому прямо в глаза смотрю, и такая злость  во мне, что разорвать могу
просто  руками. Но сдерживаюсь.  Распахиваю  плащ и делаю  шаг. Вплотную.  И
говорю, негромко, без интонаций:
     - Ты если нож достал - бей. Но если промажешь, падла, и я жив останусь,
я тебя прямо тут, голыми руками порешу. Понял? Ну давай.
     И  стою молча, с  распахнутым  плащом,  и в  глаза ему  смотрю  со всей
ненавистью, какая во мне есть. Он сначала пытался тоже мне в глаза смотреть,
ответно,  а  потом вижу: стухает, начинает  менжеваться, все,  думаю,  сдох,
хлипкий попался. Тагир... блин. Кошак ты  дрипаный, а  не Тагир. Смотрю,  он
уже хихикает - вроде  это шутки были. Засуетился,  мне нож свой протягивает,
рукояткой вперед, и говорит:
     -  Ну  ты  мужик!..  Уважаю. Держи,  братан,  забирай  себе.  Типа,  не
обделался.
     Я на  нож не  смотрю -  смотрю  ему в глаза.  Не нужен мне, говорю, нож
твой.
     Он  особо  не настаивал.  А  вокруг  все  расслабились,  закаркали, еще
минута, и можно  было бы сваливать. Смотрю,  Юрец  рядом  появился. Его  все
время до этого от меня отгораживали. И вроде все уже кончилось. Но тут...
     Этот момент -  точно как  в  американском  кино.  Штамп  для  боевиков.
Появление  героя. Повисает напряженная тишина, толпа медленно  расступается,
от  палаток  светит  прожектор,  раньше  он  мужиками  был  закрыт...  А  на
ступеньках,  которые между палатками,  появляется силуэт и раздается  голос,
как у медведя:
     - Ну и чего тут происходит?
     Честно говоря, я слегка обделался. А Тагир  вдруг  опять засуетился, но
уже  по-другому - понял, что подмога пришла.  Моментально забыл свой позор с
ножом, стал юлить, бегать от меня к этому, который пришел,  и  скулить: мол,
Арсен, я у него выиграл, а он не хочет шампанское отдавать, ну и все такое.
     Этот Арсен грузно сходит со ступенек, вальяжно подходит и смотрит мне в
переносицу. И сопит. Как бык. Рожа  у него  - мама моя дорогая!  Ну, убийца.
Маньяк.  Как  в  каком-то кино девушка одна сказала писклявая: этот убийца -
просто маньяк! Глаза  тяжелые, кепка  серая,  толстая такая, по самые брови,
лицо тоже серое, мясистое, небритый, а  щетина аж  синяя. Но  наш,  русский.
Тогда почему Арсен?
     И вот он на меня смотрит, и я понимаю, что это кранты. А он говорит:
     - Ты ему шампанское должен. Отдай.
     Я начинаю  что-то  путано  объяснять, дескать, это все брехня, ничего я
никому не должен. Вокруг галдят, шум стоит.  Арсен всех  раздвигает, пальцем
берет  меня за карман и отводит чуть в сторону,  к чугунной ажурной оградке,
которая вокруг сквера этого, ну на Сухаревке. Ладно, говорит, рассказывай.
     Я  совсем  смутился,  стал  на  жалкой фене...  Про понятия вякнул.  Он
зацепился. А ты, говорит, хочешь по понятиям побазарить? За тобой кто стоит?
У  меня  в  мозгу компьютер чик-чик-чик - считает. Я ему выдаю  через тройку
секунд, что, дескать, не могу называть имен, но  намекаю, что имена эти - не
фуфло,  а сам лихорадочно  пытаюсь  вспомнить  хотя  бы  одного  преступного
авторитета, слышал же тысячу раз от  старшего-среднего. Ну не держатся такие
вещи в  памяти!  А  громила  вдруг расстегивает штаны и, продолжая говорить,
чуток  отворачиватся и  пускает  шумную  струю  на  эту  оградку  ажурную. Я
отворачиваюсь и отхожу в сторону. Он тут же реагирует, цедит сквозь зубы:
     - Я с тобой разговариваю. Стой здесь.
     Тут я опять разозлился, снова у меня крышу снесло, и я ему нагло так, в
его же тоне отвечаю:
     - Ты, - говорю, - поссы  сначала, а потом мы с тобой  поговорим.  Может
быть.
     И ухожу в сторону. Не торопясь. Он закончил, подходит, чувствую, сейчас
убьет. И вдруг, сам не понимая, что делаю, беру я его за рукав, как он  меня
недавно  за  карман,  аккуратно, и  отвожу  в  сторону. Что конкретно  я там
говорил, не  помню. Кажется, давил на национальную гордость великороссов. Но
не лебезил, это точно. Вдруг  Арсен меня обрывает,  уже  не грубо, нормально
обрывает,  скорее,  прерывает  и  кричит пацанам  (мы  уже далековато  с ним
отошли):
     - Эй ты, как тебя... отпусти этого очкана. Слышь ты, ботаник, иди сюда.
     Это  про Юрца  - его там опять  прижали, он все порывался мне на помощь
прийти.  Юрец подходит к нам.  А Арсен  вдруг улыбается, причем хорошо  так,
по-доброму, и начинает с нами знакомиться:
     - Я  Арсений. Борода.  Иногда  меня еще  Лысым называют.  Меня тут  все
знают. Так что если кто-что-чего... Ясно? Ладно, все, базары замяли.
     Он снимает кепку, а под ней такая уютная симпатичная лысина.
     - Ну че, мужики, ща ко мне, выпьем чуток. За знакомство.
     Мы стали  отнекиваться, но он разобиделся, как ребенок прямо. В  общем,
пошли мы к нему. Палаточники так и остались там с раскрытыми хлебалами.
     Пришли  к Бороде, жена  его  уже  спала -  поздно,  второй  час ночи, -
недовольная  вышла   страшно.  Но   он  на  нее   цыкнул,   и  она  исчезла,
интеллигентного вида такая,  в очках, на беременную  Лолиту похожа.  Правда,
ворчала в кухне. Я пошел покурить, Борода с Юрцом в  комнате сидели, подхожу
к ней (а ее Лорой, что ли, звали) и говорю:
     - Лора, вы извините, что мы поздно, так получилось...
     Она на меня посмотрела через очки, как на придурка, и говорит:
     -  Да  пошел  ты...  Вломились  среди  ночи,  еще  извиняется.  Как  вы
заколебали, алкаши, ни днем ни ночью покоя нет.
     Я обомлел, а она мне сует в одну руку тарелку с селедкой, а в  другую -
с винегретом.
     - На, - говорит, - неси. Закусь.
     Вот такая история. Борода оказался нормальным мужиком, пили мы с ним  в
какой-то странной комнате, там все было старое: диван, стол,  шкаф,  книжная
полка с четырехтомником Набокова среди прочих книг; а вообще мне показалось,
бедно и неряшливо они живут; в одном углу стояла бейсбольная бита, я спросил
-  а  это,  говорит,  для  гостей, которые  пить не  хотят.  Потом  Арсений,
посмеиваясь, показал нам  карманный  словарик  фени,  предложил достать  мне
такой же (видимо, мои знания его не убедили), рассказывал про службу в Чечне
во времена  Четвертой войны, про свои мытарства на  "гражданке", про ментов;
потом, когда  уже прилично  выпили,  стали так просто болтать, ни  о чем, он
спрашивал,  как  нам  водка, мы хвалили  - водка  и  правда  была ничего. Он
сказал, что  может  организовать  оптовую партию,  я  побещал  поговорить  с
братом,  может, в  "Мельницу"  возьмем, ну и  так далее.  Разошлись  к утру.
Борода предлагал заходить в любое время. Вот так вот.
     Да, где-то через недельку встречаю Юрца на работе, и он мне говорит:
     - Знаешь, кто такой Арсений Борода?
     - Знаю, мы с ним бухали.
     - Очень  смешно.  Наш Борода  -  известный бандит, вор.  Подозревался в
нескольких убийствах. Понял?
     И глаза пучит через очки.
     -  Ага,   понял,  -   говорю  я  и  вспоминаю  комнату  с  Набоковым  и
интеллигентную жену Бороды. - Я у брата уточню - он должен знать.
     И  уточнил. Оказалось,  что  брат  этого Лысого знает, живет  он  не на
Сухаревке, там у него  "хаза  чисто для  отмазки, чмошная, с  квартиранткой,
дальней  родственницей, любит он тот район, но жить там постоянно не может -
место паленое, все мусора знают, что он оттуда, поэтому на  той  хате бывает
редко,  но  местные   отморозки  перед  ним  лебезят".  Еще  старший-средний
рассказал, что у Арсения три ходки и его подозревали в нескольких убийствах,
причем женщин.
     - Прямо Синяя Борода, - говорю.
     А брат смеется. Его, говорит, так и называли одно время, потому что все
время бухой ходил после армии. Потом завязал, а сейчас, говорят, снова пьет.
     - Да, - говорю, - пьет.
     Вот такие дела.
     А "Лолиту" я потом  еще  раз смотрел.  Ну, эту,  китайскую. Музыка  там
ничего, а вообще фуфло фильм, полный отстой.


     Как бы уже не рассказ
     Егора Мельникова

     Это приключение тогда помогло Егору. Какое-то  время он чувствовал себя
сильным. Иногда у него получалось, как тогда, с Тагиром и Бородой, отключать
часть  мозга, заведующую  страхом  или  застенчивостью, становиться  зверем,
которого  ведет только инстинкт,  позволяющий убивать и не бояться смерти, и
он всего добивался - люди уступали ему, и,  собственно, не  много нужно было
прилагать  усилий  и  слов,  чтобы  убедить кого-нибудь в  своей  правоте, а
поскольку  именно  от  этого  и  зависел  исход  дела,  Егор  часто  выходил
победителем - достаточно было посмотреть противнику в глаза, и что-то в нем,
в  противнике, затухало,  будто неясная пугающая сила искрила  со  дна  глаз
Мельникова.
     Один знакомый как-то сказал, что  Егор - непредсказуемый, ненормальный,
типа сумасшедший, больной, не в себе. Тогда никто этого всерьез не  услышал.
Все  и  так  считали Егора странным. А  то,  что он способен одним  взглядом
побеждать  людей, приписывали его безбашенной отвязности в тот период жизни.
Тем более  что скоро  Егор перестал таким быть. В общем, бывал Егор  разным,
двояким.
     Когда  экстремальные   ситуации  не  повторяются,  некоторые  состояния
психики быстро забываешь и снова становишься  вялым размороженным пельменем.
Естественно,   Егор   быстро   забыл   свое   тогдашнее   самочувствие.   За
ненадобностью. Особенно после того, как появился Кот.
     Но  теперь,  когда  Мельников  остался один и  ему угрожала смертельная
опасность, он  опять  готов  был распахнуть  плащ  перед  ножом  и  сверлить
взглядом противника, не испытывая к нему ничего человеческого.
     Он сформулировал рецепт пилюли победителя: "Когда  тебе очень  страшно,
нужно распахнуть  плащ, сделать шаг вперед,  посмотреть в  глаза опасности и
предложить  ей  себя; тогда,  если  взгляд  твой  достаточно  тверд, в  тебе
проснется  зверь,  а  голос  окрепнет  и в нем  появится столько дерзости  и
бесстрашия, что  опасность подожмет хвост и жалобно  заскулит, особенно если
ее зверек устал или мал".
     Вспомнив все  это  и  ощутив,  что  жуткий  страх перед  Оловянниковым,
наказанием  и смертью  улетучивается,  а  глаза наливаются радостной злобой,
Егор  понял,  что  может хотя  бы  попытаться  вступить  в  эту  борьбу.  Он
чувствовал:  в нужный момент инстинкт не подведет, особенно если ему немного
помочь.
     Итак, Егору открылось некое знание: только зверь может побеждать в этом
мире  легко,  без  потерь.  Некоторое время спустя он поймет,  что  это было
заблуждением  и  не сила его  вела  тогда, а слабость. Не  зверь побеждает в
конце. Но тогда он  должен был победить. Как в книге о последних  временах -
там зверя тоже выпустили ненадолго перед окончательной гибелью.

     Прежде  всего Егор  убил  хакера  Васю. То есть  не  убил физически,  а
подставил - после того как Вася справился  с простеньким вирусом,  Мельников
влез  через его  домашний  комп  в  сервер  Интерпола  и  прогулялся там  не
торопясь,   как  следует  наследил,   а  напоследок  украл  какой-то   жутко
засекреченный файл.
     В тот же день Васю арестовали. Конечно, Оловянников вызволил его, но не
сразу, а  Егор  получил  преимущество: противник  растерян, деморализован  и
готов к погрузочно-загрузочным работам.
     Вдобавок   Мельников  написал   зверский  локальный   вирус  "Miaаu"  и
направленно   ракурочил  им  не  только  программку,   но  и  "железо"  всех
оловянниковских машин. Теперь можно было приступать к личному общению.

        "Глава девятнадцатая. ПОЛКОВНИК И ВОДНАЯ ГЛАДЬ"

     Встреча Мельникова и  Оловянникова состоялась в мае вблизи  Серебряного
бора на роскошной  трехпалубной яхте. Егор  Федорович был любезен и вдумчив,
Оловянников  - официален и решительно строг. К концу разговора ни от того ни
от другого настроя не осталось следа.
     Почему Оловянников принял предложение Мельникова приехать и поговорить,
он  и сам  не  до  конца понимал.  Несмотря на  успешную компьютерную атаку,
Мельников не мог  не осознавать, что  Оловянников сильнее, потому что на его
стороне закон и прочие комплектующие государственной махины.
     Разумеется,   Оловянников  понимал,  что  его   собираются   подкупить.
Естественно,  он  был  уверен в  своей  стойкости  и внутренне  посмеивался,
представляя себе, как погаснут победные огоньки в глазах преступника,  когда
тот услышит категоричный отказ. Оловянников отлично понимал, что убивать его
не станут - слишком заметная фигура.  А если и убьют... ну что ж, он покроет
свое имя золотом славы  посмертно. Погибнуть  Оловянников не боялся.  Может,
даже наоборот.
     Возможно,  полковник был заинтригован.  Он  впервые столкнулся с  такой
виртуальной  мощью.  Может быть,  что-то  еще  влекло  его  познакомиться  с
Мельниковым,  в  этом нелегко разобраться, да и бог  с ними,  с мотивами,  -
поехал,  и  все.  Предположим,  лицо  Мельникова  на  мониторе  ви-фона  ему
понравилось, поди теперь разбери.
     Мельников прислал за  полковником  в условленное  место "Роллс-ваген" с
темными стеклами и парой  качков. Оловянников сел сзади, пристроил поудобней
протез и расслабился. Он вез с собой в старенькой папке из крокодиловой кожи
несколько документов,  используя которые можно  было легко  получить санкцию
прокурора на обыск, арест, проверку всех счетов и дел Королева и Мельникова.
Естественно, в папке лежали копии - оригиналы хранились гораздо надежнее.
     Выйдя  из машины,  Оловянников прошел вслед за мельниковскими людьми  к
небольшому причалу.  То, что  он  увидел,  ошеломило его.  У причала  стояла
фантастической красоты  моторная яхта экстра-класса с тонированным  ветровым
стеклом     рулевой    рубки,     лазерным    ориентатором,     спасательным
катером-батискафом, вертолетной  площадкой  на  корме, изящными  якорями,  а
главное - с подвижными солнечными  батареями, которые, как крылья насекомых,
двигались,  улавливая  даже  малейший  намек  на солнечный  свет.  Но  самое
поразительное не это  - на борту  яхты крупными буквами  было выведено слово
"Эльза"...
     ...Оловянников  думал, что  больше  всего на свете любит парусные яхты,
что яхты моторные (в том  числе и  на  солнечных батареях) - удел лентяев  и
снобов. В тот момент, когда он увидел белоснежное  чудо кораблестроения, эту
чистейшего снега  стрелу, устремленную куда-то в сказочные края, он перестал
быть яхтсменом, ему захотелось стать лентяем и снобом.
     Впрочем,  как человек военный и волевой он быстро  сделал себе душевный
аборт, беспощадно вытравил зревший плод искушения и ступил сперва на трап, а
затем и на палубу. Че