и
найти с ними общий язык, то механизм начнет работать
безукоризненно. Мы с Ерофеем взялись решать проблему не с того
конца. Разумеется, если отрубить голову, то проблема зубной боли
разрешится радикально, раз и навсегда. Но не менять же дантистов
на палачей... С помощью Задунайского мне удалось договориться с
гремлинами, крест животворящий действовал на них так же, как на
прочую нечисть. Трудились не за совесть, а за страх, и потому
сомнений не возникало. Но, повторяю, иногда мурашки по коже
бегают, когда видишь, как шевелится сам по себе штурвал,
самостоятельно переключаются тумблеры. Хорошо еще Оберст время
от времени наводит порядок. Разумный, строго дозированный террор
-- мудрейшее изобретение. Кстати, кличка оказалась пророческой.
Мы его уже произвели в ефрейторы, глядишь лет через двести
дорастет и до полковника.

Я откинулся на спинку кресла, тяжко вздохнул и отер лоб. руки
продолжали мерзко подрагивать. Я никак не мог отойти от
психологического шока. Но с колдуньей придется разобраться. И с
котом тоже. Кот Золотой Хвост... С чего вдруг вспомнилось?

Я протер глаза. Какая-то соринка противно зудела, мешая
безмятежно отдыхать. И подскочил, больно ударившись макушкой о
бронестекло. В обзорном зеркале маячила неяркая желтая точка.
Погоня! Непонятно, как я сумел засечь ее раньше
радиолокационного. Придется разобраться... Однако тут же запищал
компьютер системы управления огнем, сообщая, что цель
обнаружена, опознана и захвачена системой наведения.

-- Отлично, парни! -- бодро произнес я, хотя на самом деле
чувствовал себя совсем не здорово. Не то, чтобы предстоящая
драка пугала, я уже привык. Скверно, что от меня мало что
зависит, придется покорно следить за работой оружейного и
ракетного.

Из рулевой колонки высунулась крошечная рогатая головка и
вопросительно посмотрела на меня, задорно поблескивающими
глазенками-бусинками.

-- Атакуем! -- приказал я, понадежнее устраивая "Себя зерцало".
Не приведи Бог разобьется.

Вертолет резко заложил правый вираж, турбины взвыли. Я различил,
как настороженно зашевелились рыльца спаренной пушки. Молодцы,
не стоит пока швыряться ракетами.

Кр-р-р-р... Точно полотенце разодрали. В ночную темень метнулись
светящиеся полоски трассеров. Вдали полыхнуло. Великолепно!
Попадание с первого выстрела.

Но в тот же миг мой восторг улетучился.

Тусклый желтый огонь приблизился! В том, что очередь попала в
цель, я не сомневался. Но вреда она не причинила никакого.

Пока оружейный озадаченно размышлял над ситуацией, противник
оказался совсем рядом, стрелять второй раз было поздно. Однако
враг почему-то бездействовал. Мимо нас промчалась бесформенная
серая туша, едва освещенная тусклыми желтыми фарами. Что это
было я разобрать не успел.

-- Огонь на поражение! -- приказал я оружейному. -- Всеми
средствами!

Взвыли моторы, машинный позабыл про безмятежное прогулочное
фланирование и заложил боевой разворот, форсируя турбину. Но
противник тут же развернулся нам навстречу.

На сей раз оружейный не поскупился! Пушки залились истерическим
лаем, выплевывая снаряд за снарядом. С бортовых пилонов сорвался
добрый десяток ракет подобно рою метеоров.

Багровое зарево залило полнеба. Оружейный был первоклассным
спецом, однако все его хозяйство оказалось бессильно. Фары
противника засветились ярче -- от единственный результат
массированного залпа.

Однако времени на размышления нам не предоставили. Внезапно
перед лобовым стеклом вертолета развернулась искрящаяся завеса
огня. Ни человеческая реакция, ни машинная, ни даже гремлинская
не могли спасти нас. Жар полыхнул такой, что ресницы затрещали.
Кабина наполнилась черным вонючим дымом, краска занялась чадным
огнем. А говорят несгораемая! Поняв, что ничего хорошего ждать
не приходится, я пинком открыл дверцу, не успев толком
сообразить, что делаю, и выбросился из пылающего вертолета.

Я падал, раскорячившись, точно лягушка, и думая, что натворил.
Впрочем, дожидаться взрыва вертолета вряд ли безопаснее, чем
прыгать без парашюта. Я скрипнул зубами. Еще секунд десять...
Мне бы сейчас мое настоящее "я". Как в бою выпустить на свободу
дремлющего зверя, притаившегося под тонким слоем лака
цивилизации...

...и с замирающим сердцем я уловил шорох распахивающихся мощных
крыльев.

Противники стремительно приближался. Похоже, он собирался
довершить начатое, но его ожидал неприятный сюрприз.

Впрочем, кое-какие сюрпризы ждали и меня. Теперь я сразу понял,
почему наша стрельба не причинила противнику ни малейшего
ущерба. Да, бабка оказалась права: я встретил дракона куда
раньше, чем надеялся и собирался. Дракон! Телепатия или какое-то
седьмое, восьмое, четырнадцатое чувство подсказало мне это. Мир
переменился. Драконовское восприятие окружающего резко
отличается от человеческого. Предметы потеряли резкие очертания
и стали немного размытыми. Мозг холодно констатировал: спектр
зрительно восприятия дракона смещен в инфракрасную область.
Пропали все запахи. Еще бы, таскать внутри такую печку и что-то
унюхать...

Когда мы оказались с противником нос к носу, он растерянно
заплескал крыльями, пытаясь затормозить. Никак не ожидал
встретить сородича. Ладно, тамбовский волк тебе дракон!

Я от души полоснул его когтями по спине и хватанул клыками
тонкую дряблую шею. Она распалась надвое с поразительной
легкостью. Вмиг ставшее неуклюжим тело кувыркнулось в одну
сторону, откушенная голова -- в другую. Я ощутил на клыках
медовый вкус вражеской крови и подосадовал, что схватка
завершилась, не успев начаться. От неосторожного дракона
остались только два рдеющих далеко внизу пятна. Останки драконов
сгорают, когда ничем не сдерживаемый внутренний пламень
вырывается на свободу. вот потому никто и никогда не находил
драконьих скелетов.

Я отправился на поиски вертолета.

К моему неописуемому изумлению гремлины сумели вывернуться из
казавшегося безвыходным положения. Вертолет почти целый, хотя
изрядно закопченный, стоял на полянке, испуская тоненькие
струйки дыма. Но огнетушительский умело справился с огнем и
после небольшого ремонтика можно было снова пускаться в дорогу.
Я мысленно похвалил себя. Когда б не моя самоубийственная
контратака, догорали бы наши косточки, перемолотые взрывом
бензобаков на мелкую муку. Но я отвлек дракона, а потом и вовсе
прикончил, спася шкуру свою и чужую.

Ломая сучья, я приземлился на полянке. Выбравшиеся передохнуть
гремлины порскнули в стороны точно перепуганные тетерева. Я и
забыл, что мой облик... не совсем того...

Обратное перевоплощение заняло гораздо больше времени и отняло
много сил. Я вообще задумался: а может это человеческое обличье
мне чужое? Может истинный я -- вольный и могучий дракон, а не
жалкое двуногое. Тем более, что предстал генерал-порутчик перед
починенными ему гремлинами в совершенно непристойном виде --
нагишом. Ведь человеческую одежку на драконовское тело не
напялишь, она расползлась лоскутьями. Пришлось заматываться в
какую-то промасленную тряпку.

Я приказал гремлинам садиться прямо на крышу Управления, хотя
при этом было сломано немало антенн. Но не мог же я
дискредитировать себя перед всеми, появившись на военном
аэродроме в невообразимом рубище. А свои поймут. Оперативное
мероприятие и соответствующая маскировка.

Самое главное -- "Себя зерцало" осталось в целости и
сохранности. Только немного закоптилось.

Задумчиво разглядывая магическое зеркало в тяжком раздумьи, как
мне поступить с проклятой бабкой. Слишком много она видела и
слышала. А вдобавок знала куда больше нашей организации, что в
принципе недопустимо. Я не наивен и не собирался предлагать ей
надеть мундир. Откажется. Но что-то предпринять следовало.



ОПЯТЬ РУТИНА



В свое время, подписывая приказ о назначении Малюты Скуратова
начальником контрразведки, я долго колебался. Мои сомнения без
труда поймет любой. Сформировавшийся за долгие годы образ Малюты
плохо укладывался в предназначенные ему рамки. Лишь от полнейшей
безграмотности и детской неосведомленности можно решить, что
работа контрразведки сводится единственно к допросам и пыткам.
Извините, настолько глупо, что уже и не смешно. Допрос -- не
более чем десерт после сытного обеда, ваза с фруктами и бутылка
легкого винца. Само по себе очень приятно, но никакого значения
не имеет и обед никак заменить не может. Сначала я сам подпал
под влияние стереотипа и долго сомневался, но достаточно быстро
сменил точку зрения. На проверку Малюта оказался артистом, да
такого высокого класса, что и мне самому нашлось чему у него
поучиться.

Впрочем, как хороший повар все-таки не упускает из вида десерт,
так и Малюта понимал толк в хорошей пытке. Пленки Зибеллы и его
личные наблюдения заставили меня восхититься изобретательностью
и трудолюбием Малюты. Все бы так работали! Действительно, как вы
представляете себе допрос кентервильского привидения? Оно ведь в
любой момент может упорхнуть в ближайшее окошко... А вот Малюта
придумал много и очень много, чтобы подобные казусы не
случались.

Я от души смеялся, прокручивая видеозаписи, на которых
взмыленный Малюта пробовал разнообразные варианты форсированного
допроса. На самом себе, между прочим. Трудился, не покладая рук
и не щадя живота своего. Вот, что значит служебное рвение! Не
забыть бы отличить в приказе его самоотверженность.

Так вот, Малюта сразу понял, что основа контрразведки -- это
широко разветвленная сеть сбора информации. Информация -- ключ
ко всему. Борзые журналистские перья очень любят строчить о
тотальной системе наблюдения, всеобщей слежке, постоянном
прослушивании, но это полная ерунда. Никто и никогда не сумел
организовать тотальной слежки. Кишка тонка.

В тот прекрасный день я еще не знал, что над землей занялась
заря новой эры. И когда Малюта аккуратно положил мне на стол
объемистую папку с каллиграфической надписью "Венец", я не сразу
догадался, какой силы бомбу таит она в себе. Сдержанно
улыбнувшись, я произнес:

-- Ну-с, признавайтесь... То есть докладывайте.

Малюта деликатно кашлянул и поправил изящный французский
галстук. Где он и только достает?! Ума не приложу. Но начальник
отдела контрразведки уже успел прославиться, как первый щеголь
управления. Вошел во вкус, даже смешно вспоминать, как уламывали
его побриться.

Так вот, Малюта кашлянул и произнес:

-- Здесь изложены предварительные наброски к плану организации
мероприятий по созданию информационной сети...

Черт бы побрал Железного Генриха! Его стараниями был наконец
наведен порядок в бумагах, но в то же время словно поганая
плесень по Управлению разползся канцелярит самого дремучего
пошиба. "План организации мероприятий по созданию..." Тьфу.
Впрочем, доблестный Российский Генштаб ему перещеголять не
удалось. Один из ненаших курортных городов ранее именовался:
Крепость-редут Сухум-кале. Вы там никогда не отдыхали? Крепость
-- понятно, редут -- то же, но по-французски, кале -- уже
по-турецки. Тройная тавтология, кто больше? Куда там немцу-перцу
до истинного русака!

Подобно Юлию Цезарю я давно уже приспособился делать по два дела
сразу, и все эти отвлеченные рассуждения отнюдь не мешали мне
наивнимательннейше выслушать план Малюты, время от времени
деловито уточняя детали, конкретизируя мелочи и восхищаясь.
Такое мог измыслить лишь подлинный романтик и поэт. Если нам
удастся реализовать план "Венец", то мы полностью застрахуем
себя от возможных провалов. Ведь нас уже неоднократно упрекали:
такой большой регион, а ни одного шпиона поймать не можете. Есть
же они, просто обязательно есть. Конечно, укоризны относились не
к нам, к региональному Управлению Безопасности, мы -- структура
центрального подчинения. Но в любом случае -- это пятно на
мундире! Я всегда выкручивался, утверждая, что могу головой
поручиться за отсутствие вражеских духов, зато коллегам
приходилось худо, фельдмаршал бывал беспощаден...

Я опять отвлекся.

Малюта предложил организовать действительно всеобщую информсеть.
И если раньше проблемой контрразведки был сбор информации, то
теперь на первый план выдвигалась обработка и хранение. План
Малюта выглядел гениально просто и столь же безумно. Каждый
следит сам за собой. Малюта абсолютно справедливо утверждал:
каждый человек подл по натуре своей. Просто один более, другой
менее успешно эту подлость маскирует. Но ведь внутреннее "я",
подсознание не обманешь! И ничего от него не скроешь. Вот внутри
меня, например, обнаружился дракон. Это значило, что я --
глубоко порядочное существо, не будем говорить человек. Малюта
предложил обратиться напрямую к тому самому подлецу, который
гнездится внутри каждого. Оно будет стучать... то есть
информировать с тем больше охотой, чем добродетельнее внешне
выглядит объект интереса. Ведь добродетель означает, что
внутреннее "я" замордовано, загнано в самые темные углы и
конечно жаждет мести. Именно этот принцип мы положили в основу
работы с человеческим фактором в самом Управлении, следовало
лишь немного перестроиться и обработать население потребными
препаратами.

Когда я попытался указать Малюте на иллюзорность подобного
мероприятия, он ехидно заметил, что уже семьдесят лет только это
и делается. Нам незачем особенно напрягаться, нужно лишь чуточку
подтолкнуть уже срубленное дерево, да позаботиться, чтобы никого
из нас не зашибло при падении. Мне оставалось только
согласиться. Ведь все люди, работающие на нас, поддались
методам Торквемады с сокрушительной быстротой. Я не предполагал,
что разложение душ может идти с такой скоростью, порой даже
хотелось зажать нос от смрада... Слабину в наших рядах мы
устранили, и я мог больше не опасаться удара в спину. Теперь
следовало устранить слабину в обществе, в стране.

Именно потому я благосклонно выслушал Малюту. Настало время
браться за проблему госбезопасности по-крупному. Когда же возник
естественный вопрос о сборе информации, оказалось, что он хорошо
подготовился и здесь. Малюта предлагал привлечь на помощь
гремлинов из рода электрических, благо бытовой техникой
нашпигована любая квартира. Значит, в ней без труда можно найти
электрического, телефонного и прочих. Уточню. Гремлин --
порождение технического прогресса, инженерной мысли, а потому не
стоит искать его в безгласном и безмозглом водопроводе,
канализации, в печи, наконец. Зато там, где работают моторчики,
где что-то постоянно жужжит и крутится, гремит, искрит и вообще
непонятно что откуда берется -- вот там гремлинам раздолье и
приволье. А уж помогать нам они не откажутся, есть средства
заставить, то есть убедить упрямцев. Одновременно на гремлинов
же можно возложить и исполнение операции по пробуждению второго
"я". Особенно полезны могут оказаться телевизионные.

Малюта умчался окрыленный, чтобы подготовить приказ о
переподчинении подразделений гремлинов из технического отдела
ему. Мне по этому поводу предстоял довольно неприятный разговор
с Задунайским, потому что Малюта открыл поистине блестящие
перспективы, сам того не подозревая. Он прокладывал дорогу моему
собственному сверхсекретному проекту "Кентавр".

Зато немного позднее, когда ко мне на прием разом попросились
Торквемада и помянутый Задунайский, я слегка загрустил. Похоже,
настало время определяться, мои заигрывания с церковью и
одновременно с духами не могли тянуться бесконечно. Его
преосвященство -- человек широких взглядов, но и его терпение не
бесконечно. Раньше мне это просто не приходило в голову,
внушительный сиюминутный результат заслонял все. Если отец Томас
устроит большой крестный ход с водосвятием, последствия могли
оказаться самыми серьезными. А он мог, не следовало забывать,
что я затянул работать все-таки епископа.

Так и не придя к какому-то определенному решению, первым я
вызвал Задунайского, втихую радуясь отсрочке неприятностей
больших. Мелкие меня не пугали. Все-таки в душе я оставался
прежде всего магом, и обращение к святым мощам было для меня
вынужденной мерой. Отца Томаса я вежливейше попросил перенести
беседу на завтра, потому что не могу по причине усталости
проникнуться духом святости.

Задунайский безо всяких прелиминариев вывалил на меня ворох
разнообразных побрякушек. Он пылал отчитаться за работу отдела.
А я с огромным удовлетворением констатировал, что в "Себя
зерцало" отразился матерый волчище с заметной проседью на
загривке и порванным правым ухом. Особенно меня убедило это ухо.

Надо заметить, что, вернувшись от колдуньи, я первым делом
пристроил магическое зеркало у себя в кабинете. Для чего я его
брал? Чтобы знать, кто сидит напротив меня! Чтобы не возникало
ненужных кривотолков, я зеркальце немного замаскировал, ведь и у
меня могут иногда пошуровать, даже генеральские погоны не
защитят. Бди!

-- Вот! -- Задунайский широким жестом обвел образовавшуюся
россыпь. -- Смотрите, что мои молодцы изобрели.

-- Что же именно? -- с некоторым подозрением осведомился я.

-- Например, для вашего любимого горностая, -- с кривой ухмылкой
прошипел оборотень.

-- Ошибаетесь, полковник. У меня нет любимцев. И тем более
любимчиков.

Задунайский неторопливо натянул металлизированную перчатку,
чтобы защититься от действия серебра, и с прежней брезгливой
миной поднял нечто, напоминающее миниатюрный капкан. Штуковина
ослепительно сверкнула, разбрасывая колючие отблески.

-- Мышеловка?

Задунайский позволил себе чуть приподнять уголки губ.

-- В некотором роде. Ею можно и мышей ловить, но вообще-то мы
изготовили серебряные вставные челюсти для горностая.

--- ??? -- только так я могу передать свои ощущения.

-- Для борьбы с созданиями из мира духов либо мира магии
требуются изделия из серебра. Помимо огнестрельного оружия часто
полезным бывает и холодное. Вот мы и постарались снабдить его
подходящим инструментом.

Я глубокомысленно повертел в руках вставные челюсти.

-- А подойдут по размеру?

Задунайский оскорбился.

-- Мы не позволяем себе грубых промахов.

-- Только мелкие? -- съязвил я.

Задунайский фыркнул.

-- Ладно, -- успокоил я. -- Осталось только уговорить Зибеллу
испытать их в действии. Между прочим, полковник, а почему
серебро оказывает такое мощное действие на вас?

-- На нас серебро оказывает не больше действия, чем на вас, --
ядовито ответил Задунайский. -- К сожалению, оно воздействует на
другое.

И мне пришлось выслушать небольшую лекцию.

По мнению Задунайского мы живем в четырехмерном мироздании.
Кроме него той же точки зрения придерживались Эйнштейн, Бойяи и
еще некоторые ученые. Мироздание представимо в виде тессеракта
-- четырехмерного гиперкуба, состоящего из восьми элементарных
трехмерных кубов. Каждый из них суть обычное трехмерное
пространство, обычная Вселенная. Обычная, по словам
Задунайского, только в смысле геометрической размерности, но не
по природе населяющих эти вселенные существ и физических
законов, царствующих там. Полностью идентифицировать, несмотря
на все старания, помянутые Вселенные оборотню не удалось.
Гипотетически он распределил их так:

1. Мир реальности (слава Богу, поставил на первое место)

2. Мир духов (привидения и души)

3. Мир воображения (вот откуда свалился на мою голову профессор
Мориарти!)

4. Мир магии (драконы, колдуны и прочие)

5. Рай (?)

6. Ад (?)

7. Мир техномагии (гремлины)

8. ???

Мне такая классификация казалась довольно надуманной, однако
ничего иного Задунайский предложить не мог. Во всяком случае
предложенная гипотеза позволяла объяснить некоторые факты.

Серебро по мнению Задунайского нарушало взаимодействие между
мирами. Природа сил этого взаимодействия тоже пока оставалась
тайной, но Задунайский клялся, что они превосходно укладывается
в рамки единой теории поля. Я вскользь заметил, что сама эта
теория пока что так же гипотетична, как и таинственный восьмой
мир. Задунайский бестактно возразил, что он не пытается
вмешиваться в руководство Управлением, так и мне не след
пытаться разобраться в научных хитросплетениях.

От многомудрых слов у меня начала пухнуть голова, и