хлопотами... Еще никому не удавалось опрокинуть меня и столь
блестяще опозорить. К величайшему сожалению, здесь придется
действовать самому, потому что язык убийцы подчас страшнее его
оружия.

Я положил амулет на журнальный столик и блаженно вытянул гудящие
ноги поближе к огоньку. Странно. Проклятый дракон едва не сжег
меня, а все хочется тепла. Жутко болело все тело, словно меня
пропустили через мясорубку, зудели ожоги и, несмотря на все
огорчения, я мирно заснул, сидя в кресле. Заснул сном младенца,
настолько меня измотал безумный поединок.

Проснулся я от того, что обнаглевший солнечный луч уперся мне
прямо в лицо. Неприятное ощущение -- словно тебя разглядывают в
упор. Я с хрустом потянулся, разминаясь, и судорожно схватил
лежащий тут же, на столике, "Скорпион". Ведь меня действительно
разглядывали. Непростительная оплошность с моей стороны -- не
запереть двери и не вывесить обереги. Здорово же меня укатал
негодяй, если я потерял обычную осторожность.

Впрочем М., а посетителем оказался именно он, предупредительно
поднял руки и поспешил заверить, что не собирается нападать.

-- Что вы здесь делаете? -- Я был крайне раздосадован, позволив
застигнуть себя врасплох.

-- Охранял посторонних от вас.

Я помотал головой, плохо понимаю спросонья, что говорят.

-- То есть меня от посторонних?

-- Нет, именно так: посторонних от вас, господин Имперский Маг.

Час от часу не легче! Теперь еще этот награждает меня новым
титулом. Да, придется заставить Задунайского вплотную заняться
амулетом. Пусть выяснит, в чем тут соль.

-- Чем же это я мог кому-нибудь повредить?

М. приятно улыбнулся.

-- Амулет трансформаций работает. Прежде всего я порекомендовал
бы не находиться слишком долго рядом с ним, если он установлен в
первую позицию.

-- Так он вам знаком?! -- подскочил я.

-- Разумеется.

-- Признавайтесь... То есть рассказывайте.

М. пожевал тонкими губами.

-- Всего я сам не знаю, но мне приводилось сталкиваться с
амулетом Эм-Пи.

-- Значит, все-таки английский язык?

-- Да. По слухам его изготовил Роджер Бэкон. А он, сами
понимаете, англичанин.

-- И что значат эти буквы? В первой позиции. -- уточнил я. -- А
равно в остальных.

М. развел руками.

-- Повторяю, всего я рассказать не в силах, потому что не знаю
сам. Мне не известно, например, сколько всего позиций. С его
помощью реализуется суть вещей, названия которых начинаются с
Эм-Пи, он немного сродни вашему "Себя зерцало".

Я обрадовался собственной догадливости.

-- Я был прав, когда предположил, что возможен вариант _Member
of parliament_!

М. кивнул.

-- Да, он здесь присутствует. Олицетворение самого старого в
мире демократического института -- одна из позиций амулета.

-- А что означают остальные? Почему испугался Призрак?

-- Ну, это совсем просто. Он испугался _Metropolitan
Police_.

-- ???

-- Столичной полиции.

-- Полагаю, лондонской.

-- Верно.

-- А отчего сбежал дракон?

М. тяжко вздохнул.

-- Он увидал в вас суть первой аббревиатуры. Ради которой,
собственно, и создавался амулет. Это позднее ему придали
множество функций, век от века дополняя список.

Я помаленьку начал закипать.

-- Не тяните кота за хвост. Что это за первая позиция?!

-- _Malice purified_.

-- Я не знаю английского. В совершенстве не знаю.

-- Очищенное зло, -- тихо и серьезно ответил М.

Вот оно что! Все сразу встало на свои места. Квинтэссенция зла,
еще бы не испугаться. Вероятно сочетание моего второго "я" и
очищенного зла дало такой редкий сплав, такое новое качество,
что оно привело в смущение даже дракона. Не испугало, нет.
Повторяю, дракон не сможет испугаться, даже если очень этого
захочет. Но заставить оторопеть, задуматься...

-- Ладно, не будем об этом, -- завершил я неприятный разговор.
-- Мы не так давно знакомы, но я вас М. уже достаточно хорошо
изучил, чтобы понимать: если вы пришли, значит что-то задумали.
Во всяком случае вы прибыли не для объяснения свойств амулета.

М. сделал обиженное лицо.

-- Вы подозреваете меня в неискренности?

-- Разумеется нет.

-- Тогда в чем дело?

-- Вы меня неправильно поняли. Я не подозреваю вас в
неискренности, я в ней убежден. Честный начальник разведки...
Нонсенс. Но, повторяю, оставим пикировку. Что вы придумали?

М. потеребил ухо.

-- Я хотел предложить новый подход к организации службы.

-- Вы полагаете, что проведенных мною изменений недостаточно?

М. печально кивнул.

-- Увы, да.

-- Уж не хотите ли вы вернуться к комплектованию спецслужбы
людьми?

-- Избави Бог, -- замахал он руками. -- Ни в коме случае.

-- Так какие перемены вы предлагаете?

-- Изменение принципов. Эффективность секретной службы
определяется отнюдь не идейной подкованностью сотрудников.
Сколько не читай "Богородице дево..." либо "Коммунистический
манифест" -- эффективность работы не повысится. Ее определяет
только количество серых клеточек в черепной коробке. А до сих
пор система не способствовала продвижению людей умных.

-- Вы хотите сказать, что в КГБ работали один идиоты?! -- взвыл
я.

-- Ну конечно нет. Не только они, -- ласково проворковал он. - -
Хотя, иногда создавалось и такое впечатление. Говорю вам как
человек, много лет боровшийся с ним. Такие как Родос и Шварцман
полностью отвечают подобной характеристике. И несть им числа.

-- Негативный отбор? -- предположил я.

-- Нет. Ситуация много сложнее. Негативный отбор означал бы
гиперболическое распределение. Бесконечность в нуле, у полных
кретинов, и ноль - в бесконечности. На самом деле отбор
происходит по гораздо более сложному принципу. На первый взгляд
он соответствует гауссовской кривой нормального распределения,
не даром же его так называют! Оно имеет максимум в средней точке
и сходит до нуля в обе стороны. Ни дураков, ни гениев. Дорогу
посредственностям.

-- Веселая перспектива, -- криво осклабился я. -- Однако вы
намекаете...

Но М. разошелся. С пылающими щеками он метался по кабинету,
размахивая руками. Похоже у него, как и у всех незаурядных людей
имелся конек. Маленький пунктик. Даже Наполеон предпочитал,
чтобы его хвалили как изобретателя скверного, проигрышного
варианта королевского гамбита, а не как гениального полководца.
Вот и М. питал неутолимую страсть к математике.

-- Нет, дело хуже. Я понял это, ознакомившись с трудами
основоположников квантовой механики.

Тоже допустимо. Один собирает марки, другой на досуге
конспектирует Эйнштейна, Планка, Гейзенберга.

-- Кривая отбора имеет максимум, смещенный к нулю. Это
планковское распределение! Наибольшие шансы имеет человек глупее
среднего. Не предельный дурак, разумеется, но тот, кого мы
называем... ограниченным. Вот суть вашей системы, поэтому вы и
проиграли.

-- Вы предлагаете набрать гениев? -- процедил я сквозь зубы.

-- Хотелось бы. Но все гении наперечет и наперехват.

-- Тогда кого?

-- Людей с развитым нестандартным мышлением.

-- Людей?!

-- Не цепляйтесь к словам. Это случайная оговорка. Повсеместно
признано, что наиболее эффективно работает Интеллиндженс Сервис.
Наиболее эффективно по критерию МакНамары
"стоимость-эффективность". Тратя массу денег и гробя толпы людей
ЦРУ и КГБ добивались большего. Но какой ценой? А что позволяло
СИС добиться выдающихся результатов? Люди.

-- Какие? -- вздохнул я.

-- Писатели.

Да, М. мог огорошить кого угодно. Если бы я не сидел в глубоком
кресле, то определенно упал бы на пол.

-- Кто?!

-- Писатели. Как вы помните Сомерсет Моэм и Грэм Грин неплохо
послужили Ее Величеству.

-- Не помню, -- честно ответил я.

-- Даниэль Дефо так просто возглавлял разведку.

-- Ну, это было , как говорится, давно и неправда.

-- Вы напрасно сопротивляетесь, -- укорил М. -- Поймите,
цепляясь за идейно подкованых придурков, вы правой рукой
разрушаете то, что строите левой. Разведка, по существу
рациональная в своих основах и по своим методам, может
осуществлять наиболее значительные завоевания лишь путем опасных
внезапных скачков ума, когда проявляются способности,
освобожденные от тяжелых оков строгого рассуждения, которые
называют воображением, интуицией, остроумием.

Вроде я это уже где-то слышал...

-- Этот вопрос не ко мне. Систему возглавляет фельдмаршал.

-- Если руководитель становится поперек дороги делу...

-- Вы смелый человек, М., -- оборвал я его разглагольствования.
-- За такие слова другого...

-- А я не человек, -- усмехнулся М.

-- Мы только успели подавить один мятеж, как вы предлагаете
начать новый.

-- Солдат должен быть верен Родине и конституции, но не
исполнительной власти и тем более не лицу, ее представляющему.

-- Знаю, генерал Дуглас МакАртур.

-- Так подумайте.

-- Ладно, идите.

М. растаял точно призрак, каковым, собственно и являлся.

А я последовал его совету и задумался. Было о чем.



AND NOT TO YIELD...



Ничего особенно неожиданного не произошло. Все эти соображения
давно уже стали для меня очевидностью и без сторонних подсказок.
А если двое думают одинаково, то велика вероятность, что они
думают правильно. Кроме того сказано: капля воды камень точит. И
еще сказано: соломинка ломает спину верблюду.

А тут еще очень кстати меня вызвали в центр для дачи объяснений
по поводу "Битвы на Исети". Грохот канонады долетел до Москвы,
да и вообще мятеж -- происшествие, скажем прямо, неординарное.
Но лететь к нам комиссия не посмела... И мне предстояло
выдержать второй, гораздо более трудный бой. Правительственная
комиссия отнюдь не собиралась руководствоваться правилом
"победителей не судят". Судить требовалось, судить хоть кого.
Поскольку проигравшие свое отжили, то волей-неволей приходилось
брать в оборот победителя. Если учесть крайне прохладный прием,
намерения комиссии были серьезны до предела.

Не буду вдаваться в детали, рассказывая, как мне удалось
добиться желаемого результата. Темны и извилисты пути власти,
далеко не каждому по силам пройти их. Разумеется, я одолел
извилистый лабиринт. Представив все доказательства существования
опаснейшего заговора красных реваншистов против демократически
избранного правительства, я убедил их в правильности своих
действий, а главное -- в необходимости смещения фельдмаршала.
Демократия в опасности! Православие под угрозой! Народность
заколебалась! Побольше звонких фраз, не отягощенных каким-либо
смыслом; вдосталь туманных угроз с неясными перспективами, но
незамаскированными намеками на утерю вполне реального
благополучия. Не народом, разумеется, а попечителями народного
блага. Последнее особенно важно. Короче принесенная мною жертва
(бедняга Ерофей) оказалась ненапрасна. Я получил добро на
устранение фельдмаршала. А с учетом возможного сопротивления мне
дали карт-бланш и в отношении средств. Вплоть до применения
танков, как при аресте Берии. Я твердо заверил правительство в
своей лойяльности. И в самом деле, пока у меня не было и в
мыслях уничтожать их. Пока. Про мои команды "Гамма" и "Омега",
про информационно-аналитический центр правительству знать
незачем, у них и так слишком много забот. Пусть спят спокойно.

А теперь следовало торопиться. Я не обольщался, принятые решения
вряд ли удастся сохранить в тайне дольше суток, и противник
начнет принимать контрмеры, если я не поспешу. Неважно, откуда
к нему придет эта информация, кто меня продаст. Скорее всего
само же правительство. А потому любое промедление смерти
подобно.

Едва вернувшись к себе в Управление я вызвал М.

-- Дивизия готова?

-- Не совсем...

-- Проклятье! Она нужна мне сегодня же!

-- Кое-что можно выставить.

-- Я немедленно вызываю фельдмаршала.

М. пожевал губами, подумал и кивнул.

-- Действуйте. Если он клюнет, мы справимся, на это сил хватит.
Но выковырять его из здания Лубянки нам не по силам.

-- А Призрак?

М. задумался еще раз.

-- Задействуйте _MP_.

Я перекрестился слегка дрогнувшей рукой.

-- И да поможет нам Бог.

За окном громыхнуло.



* * *



Когда вытянутое худое лицо с козлиной бородкой повисло над моим
столом, я неожиданно ощутил спокойствие и уверенность. Мосты
сожжены, сейчас волнение слишком опасно.

-- Господин фельдмаршал, требуется ваше присутствие. Заговор.

-- Тот, который вы успешно разгромили? -- неприязненно спросил
он.

-- Гораздо более опасный. Корни уходят так высоко, что мне не по
силам их вырвать.

-- Корни -- высоко... Интересное выражение.

-- Не смейтесь. Если вы узнаете детали, то и вам станет так же
грустно, как мне сейчас. Когда вы прилетите?

-- Вы предлагаете мне сунуть голову в осиное гнездо?

-- Я не думал даже, что вы собираетесь сами превратиться в
оперативника...

Он поднял на меня запавшие воспаленные глаза. Мне сразу стало
нехорошо -- настолько зловещи были перемены. Нет, на ей раз
фельдмаршал не стал менять наружность. Просто в нем появилось
_нечто_. Нечто бесовское. Я не могу определить это словами.

-- Хорошо, я прилечу, -- медленно произнес он, и изображение
тотчас растаяло.

Не требуется описывать мое состояние. Фельдмаршал все понял и
принял вызов. Однако я ведь приготовил кое-какие сюрпризы!



* * *



В тот же день я приказал ввести войска в город. Конечно, у
многих это ассоциирутся с крайне неприятными понятиями: хунта,
комендантский час, мятеж, расстрелы. Какая ерунда! Я бы даже
рискнул добавить: обывательщина. Видеть в нас, истинных
защитниках демократии, рыцарях свободы тупых жандармов...
Больно и обидно. Мы защищаем людей от них самих. "Терпеливо
сноси угрозы и оскорбленья и почестей не проси; Будь терпелив и
честен..." Не забыть бы в развитие идеи М. пригласить работать
Редьярда Киплинга. Пользу от его стихов переоценить невозможно,
а с Задунайским как-нибудь сладим.

Впрочем, я отвлекся.

Приходилось блюсти внешние приличия, и потому я не расставил
танки на каждом прекрестке. Не стоит смущать людей и вызывать
панику. В этом заключается огромное преимущество моего
Управления. Ведь мои солдаты при необходимости могут
становиться невидимыми. Конечно, людишки при этом будут
испытывать психологический дискомфорт. Даже не видя вампира, вы
почуете его присутствие и вряд ли останетесь спокойны. Но это
уже дело двадцать пятое. Надлежало предусмотреть возможные
действия противника, особое внимание я уделил трассам из
аэропорта. Именно там я расставил усиленные группы с задачей не
допустить прорыва боевиков "Альфы" к городу. Ах, если бы мне
удалось завершить формирование "Омеги"! Против массированной
атаки драконов... Но приходилось довольствоваться имеющимся. И
при этом я ни в коем случае не мог допустить бойни на улицах,
при которой неизбежно пострадает мирное население. К тому же я
не слишком доверял вампирам, хотя Андропов и был уничтожен.
Пришлось приставить к каждой группе проверенного волкодлака или
призрака, что тоже не улучшало состояние окружающих. Каждому из
моих доверенных лиц вручили последнее изобретение Задунайского
-- карманный ультрафиолетовый лазер. Совершенно истребительное
оружие против вампиров, троллей и тому подобных тварей, не
переносящих солнечного света. Ведь если они и сумели
адаптироваться к обычному солнышку, то удар излучения лазера
развевал в пыль самого стойкого из них. Не доверяй и проверяй!

В здании Управления расположились молодцы, навербованный М. в
Восьмом Мире. До сих пор так и не знаю, с кем имею дело.
Странные фигуры. Вроде бы человек, но не человек. Вампиры от
него как от огня шарахаются. И все время его окутывает
полупрозрачная колеблющаяся пелена, точно струится горячий
воздух. Вроде бы ты его видишь, и в то же время нет. Но самое
шокирующее -- отсутствие лица. Фигуры таинственные, личностей не
имеющие, целый батальон поручиков Киже. Бесполезным оказался
даже такой мощный инструмент, как "Себя зерцало". Отказывал
телепатический локатор... Зеркало невозмутимо отражало
обстановку моего кабинета, в упор не видя таинственного
незнакомца, вживленное кольцо показывало гладкий матовый зеленый
фон без единого проблеска. Когда я сказал об этом Задунайскому,
тот беспомощно развел руками. Редкий случай, оборотень признал
свое поражение, даже не пообещал "дней через пять" выдать нечто
потрясающее. Я растолковал глупому техническому гению, чем
опасно для нас появление непонятной третьей силы, однако и тогда
Задунайский промямлил нечто невразумительное. Кажется, он
испугался!

Впрочем, работали ребята исправно и к встрече диверсантов
"Альфы" подготовились.



* * *



Первый сигнал поступил из аэропорта. Наши гремлины, засевшие в
самолетах, сообщили о вылете группы захвата. Малюта,
командовавший нашими основными силами, принял решение с корнем
вырвать больной зуб и приказал расстрелять самолет в воздухе.
Возникла небольшая проблемка -- самолет был обычным
Аэрофлотовским, хотя летели в нем только боевики. Как не
ошибиться? С земли-то плохо видны бортовые номера. Но Малюта
заявил, что в случае ошибки он принимает ответственность на
себя. Молодец! Между прочим, ума не приложу, откуда у него
взялись зенитные ракеты. Нам, вроде бы, ни для каких надобностей
их не поставляли.

Самолет, оставляя за собой лохматый хвост черного дыма, рухнул в
ста метрах от посадочной полосы на глазах тысяч удивленных
зрителей. Не знаю, как потом пресекали панику.

Впрочем, сразу после этого два вертолета огневой поддержки
нанесли удар по аэропорту. Я ведь предупреждал, что мы сражаемся
с хладнокровными убийцами! Пострадало столько невинных людей.
Фельдмаршал оказался предусмотрительной бестией, появления
шариковых бомб с серебряной шрапнелью мы не предусмотрели. Какая
умная голова подсказала ему это? Малюта понес большие потери.

Узнав об этом, Гиммлер мрачно сказал:

-- Не прилетит.

Я покачал головой.

-- Куда он денется. Фельдмаршал превосходно знает, что со мной
не справиться никому, кроме него самого, -- при этом я нервно
ощупал _MP_, висящий на груди. -- Сейчас любая неполная
победа равносильна поражению. Он человек последовательный,
прилетит.

-- А что, если он уже прилетел?

-- Гремлины следят за всеми московскими аэродромами.

Дурацкая привычка у М. постоянно жевать губами.

-- Предусмотрительно. Если он решит воспользоваться самолетом.

-- А как иначе?

-- Мне, например, самолет не нужен. Вы рассуждаете, исходя из
предположения, что фельдмаршал человек.

-- Безумие... -- вспылил было я, но тут же погас. С одной
стороны не может председатель КГБ оказаться призраком, но с
другой -- кто ему помешает? Точнее не призраком, а воплощенным
символом. Такая гипотеза объяснят очень многое, если не все. --
Ладно, -- недовольно проворчал я. -- Что предпримем?

-- Давайте исходить из предположения, что он уже здесь.

-- Как ?! -- подпрыгнул я.

-- Неужели вы до сих пор не научились уважать противника? Тогда
вообще непонятно, как вы сумели хоть чего-то достичь.
самоуверенность -- верный залог гибели. Ведь вы сами часто
отвлекали внимание противника разнообразными уловками. Шумные
уличные бои, по-моему, отличная дымовая завеса.

-- Тонко подмечено! -- громыхнуло у меня над ухом.

В тот же миг я отшвырнул прочь покойное кресло и разрядил весь
магазин "Скорпиона" в тот угол, откуда прозвучал издевательский
комментарий. Штукатурка так и брызнула, однако моя очередь
никому вреда не принесла, потому что голос, по-прежнему бодро,
заметил:

-- Скоро мы с вами разберемся.

-- Гораздо скоре, чем ты полагаешь, -- криво ухмыльнулся М.,
лихорадочно щелкая кнопками уоки-токи. -- Начинайте операцию, --
прошипел он в микрофон.

Окружающий мир начал стремительно меняться. Ровные аккуратные
стены кабинета вдруг изъязвили сотни мелких кратеров, все
плоские поверхности разом выгнулись полусферами, угрожая
раздавить нас. По ним лихорадочно забегали радужные переливы, от
которых болели глаза и кружилась голова. Чувство расстояния
напрочь отказало. Улица за окном провалилась вниз, фасады домов
легли горизонтально, превратишись в мостовую, зато сама мостовая
ушла вниз подобно отвесной стене ущелья. Даже не