льше успеха, чем первая. Голубое
пламя надвигалось с неотвратимостью рока.

Ощущения оказались настолько неожиданными, что я вскрикнул. Да и
было от чего. Меня ударило, словно о гранитную стену.
Совершенно необъяснимо огонь приобрел твердость камня. Вновь
меня ударило о шероховатую прохладную поверхность. Я не ощутил
ни испепеляющего жара, ни обжигающего холода. Ничего. Меня
остановила самая обычная, ничем не привлекательная, вульгарная
даже, каменная стена.

Замешательство длилось недолго. Точно ядовитая заноза начала
саднить мысль: голубой мир просто отказался иметь со мною дело,
не пожелал впускать. Один просто равнодушно пропустил меня, а
этот возненавидел...

А следом пришел ужас. Я уже достаточно разобрался в механизмах
работы Бифреста, чтобы понять -- обход граней тессеракта Восьми
Миров совершается в строгой последовательности. Возможно,
изнутри они действительно сообщаются каждый с каждым, но здесь,
на гранях, скольжение определяется более сложными законами, не
согласующимися с постулатами геометрии. Это означает, что я
навсегда останусь в НИЧТО, ибо назад меня не пускает Бифрест, а
вперед -- проклятый голубой огонь.

Словно подслушав мои мысли, голубое пламя стало еще ярче,
причиняя страдания глазам. Ведь закрыть их я не мог. Я
остервенело принялся царапать когтями эту магическую стену,
превосходно сознавая бессмысленность и безнадежность такой
попытки. Голубое свечение очень быстро вынудило меня
отвернуться, ведь я не хотел лишиться зрения.

И тогда ужас и озлобление сменились безразличием и тупой
покорностью судьбе. Непрерывное струение Бифреста плотно прижало
меня к огненой стене, буквально не давая пошевелиться. Я
свернулся калачиком, прикрыл глаза ладонями и лег, ожидая, что
за сюрприз мне поднесут далее...

Голос прозвучал ниоткуда. Он возник во мне. Не внутри меня, а
именно во мне.

Что он спросил -- я не понял, да и не стремился понять. Я был
измучен, я отчаялся, я был ограблен... Что еще?

Вопрос повторился.

Я вяло выругался. Сговорились, что ли? если спрашивают --
обязательно так, чтобы я не понял.

-- Дракон и не может понять моих вопросов, -- укоризненно
ответил голос.

Я встрепенулся.

-- Ты намекаешь, что я уже дракон более, чем человек?

-- Разве здесь нужны намеки?

-- Тебе-то что? -- огрызнулся я, снова укладываясь на мостовую.

-- Мне есть дело до всех людей.

-- Ты же сам утверждаешь, что я дракон.

-- Я этого не говорил.

-- Софистика, казуистика и прочая ...истика.

-- Оглянись во злобе.

-- Во гневе.

-- Нет, во злобе. Гнев благороден...

Я тяжело вздохнул, выпустив из ноздрей клубы сернистого дыма.

-- Нельзя предаваться отчаянию, -- упрекнул неизвестный
собеседник, хотя я не произнес ни слова. По-видимому, он
превосходно читал у меня в мыслях.

-- Это было бы нескромностью.

Странный диалог! Я не открываю рта, а собеседнику это не
доставляет ни малейшего затруднения. При этом он еще упрямо
отрицает, что залез мне в голову.

-- Конечно. Люди для меня -- открытая книга. Мне дано читать в
душах и сердцах.

-- Вот видишь, -- не сдержался я.

-- Но не в мыслях. Помыслы человека принадлежат лишь ему самому.

Я устало махнул рукой.

-- Прекрати. Перестань меня мучить.

-- Кто способен быть более непреклонным судьей человеку, чем он
сам? Судить -- не мое. Я могу лишь простить.

Клыки мои невольно лязгнули.

-- Прощение нужно слабым.

-- А сильным -- втрое.

-- Может быть. Не знаю. Но я не нуждаюсь в жалости. Я силен
ненавистью. Отними у меня мою ненависть -- и ты убьешь меня.

Он умолк, и я уже подумал, что одержал победу в бредовом и
совершенно неуместном споре. Однако мой собеседник не сдался.

-- Мне жаль тебя.

-- Нет! Не делай меня слабым!

-- Мы поговорим об этом, когда ты вернешься ко мне.

-- Чтобы вернуться, нужно уйти. А я, как видишь, не могу
двинуться с места.

-- Ты идешь, просто слишком долог твой путь.

Я поднял голову. Не могу сказать "к своему удивлению", ибо за
последнее время способность удивляться полностью атрофировалась
во мне, я просто отметил, что приближается зловещее синее пламя.
Почему зловещее? Оно окрасило весь мир мертвенным светом, как-то
невольно заставляя вспоминать о могилах.

Если каждое из оставшихся трех пламен отнимет у меня столько же
физических сил, как алое, или духовных, как голубое, мое
путешествие вполне может завершиться плачевно.

А там меня уже кто-то ждет... Я совершенно отчетливо увидел
мрачную фигуру, озаренную тусклыми синими сполохами.
Инстинктивно я понял, что ничего хорошего встреча мне не сулит.
Однако избежать ее я не мог -- Бифрест все решал за меня.
Проклятье! Теперь я понял, почему ни один смертный не смог
пройти по тебе!

Я предостерегающе рыкнул синему призраку, чтобы он держался
подальше. И с горечью понял, что основная цель моего похода по
Бифресту полностью и с треском провалилась. Ведь отправился-то я
за союзниками! А получилось нечто вроде ознакомительной прогулки
-- такое же бесполезное и такое же утомительное. Я уже миновал
пять миров из восьми, а результат нулевой. И, если мои
предчувствия верны, шестой мир поднесет мне только еще одно
разочарование. Вероятность удачи понижается уже до одной
четвертой.

Разглядев, кто ожидает меня, я невольно попятился. Точнее,
вознамерился это сделать, однако течение моста не позволило. На
моем месте любой поступил бы так же, потому что среди синих
вихрей меня поджидала колдунья, которую я тогда... Мои нервы не
выдержали.

-- Сгинь! Рассыпься нечистая сила!

Старуха довольно потерла сухие ладони.

-- Вижу, узнал.

-- Изыди!

Она недовольно поморщилась.

-- Ты же не веришь в Бога! Так зачем ты призываешь Его на
помощь? Мне при первой же встрече сразу показалось, что ты
глуповат.

Как ни странно, оскорбление вернуло мне самообладание. Припадок
ярости снял стресс, и я уже смог трезво оценить ситуацию.
Максимум, на что бабка способна -- это вынудить меня провести
несколько неприятных минут. Повредить же мне она не в силах.

-- Замолчи, старая, -- намеренно грубо ответил я. -- Не твое
дело знать, во что я верю, во что нет.

-- Действительно, -- неожиданно покладисто согласилась она. --
Твоя вера меня ничуть не касается и совсем не волнует. Но твои
намерения -- другое дело.

Я собрался было ответить, но вместо слов из моего горла вырвался
новый крик боли. Невидимый великан, вооружившись раскаленными
клещами, принялся методично выдирать из моего тела жилку за
жилкой. Так по крайней мере мне показалось. До тех пор я,
выяснилось, не представлял, какой жуткой может оказаться боль.
Ведьма только ухмылялась, глядя на мои корчи.

-- Я до тебя еще доберусь... -- вылетело у меня меж судорожно
сжатых клыков. -- Если ты умерла, это еще не означает, что ты от
меня скрылась...

-- Умерла? -- нахально передразнила она.

Я в бессильной злобе полыхнул огнем, но его струи бессильно
растаяло, едва коснувшись призрака. Оставалось терпеть и ждать,
пока Бифрест разлучит нас.

-- Чего ты хочешь? -- спросил я. -- Признавайся.

-- Я? Ничего. Это ты все время чего-то ищешь.

-- Может ты и сейчас ты начнешь пророчествовать?

-- Это нетрудно. -- уголками губ усмехнулся призрак. -- Только
новое предсказание тебе понравится еще меньше.

Ничего, перетерпим еще одно оскорбление. Обидам всем веду я
счет, за мной ничто не пропадет. Я сгоряча пообещал припомнить
ей, но почему бы не взяться за эту задачу всерьез? Куда она
денется из мира духов? Ребята М. доберутся и туда...

-- Ты найдешь союзника, -- пообещала колдунья, -- хотя не там,
где ищешь и не того, что хотел бы.

-- Как тебя понимать?

-- Понимай буквально. Самый верный способ.

-- Ну-ну...

-- Однако хочу тебя предупредить. За время путешествия ты уже
многое растерял. Потеряешь еще больше.

Я слегка встревожился.

-- Это что же?

-- Не могу сказать, -- вздохнул призрак. -- К сожалению
действительно не могу, потому что иначе с большим удовольствием
заставила бы тебя метаться в поисках утраченного. Не в моих
силах.

На что же она намекает?

-- Надо понимать так, что в твоем мире я союзников не найду?

-- Ты совершенно прав. Чтобы поговорить с кем-то, нужно пройти в
наш мир, а он тебя отвергает.

-- А как же духи, работающие на меня?

-- Тебе ведь требуются не единицы, ты хочешь набрать армию.

-- Да.

-- Вот и найди мир, который примет тебя такого, каков ты есть.

-- Кто же я такой, что шесть миров уже не впустили меня? --
неожиданно прорвалось мое отчаяние.

-- Ты это ты, не больше и не меньше.

-- Новая загадка.

-- Нет, все та же. Но от ответа на нее зависит твое будущее.

Я открыл было рот, чтобы достойно ответить старой карге, однако
движущийся мост унес меня из синего костра. Я перевел дух. Нужно
было собраться с силами и достойно подготовиться к следующему
испытанию. Дрожащие фиолетовые тени, бегающие по мостовой, не
внушали бодрости. От них веяло холодом и отчаянием. Впервые я
испугался заранее, еще не приблизившись к седьмому огню. Ужас
был настолько силен, что я попытался вообще впрыгнуть с моста.
Увы. Ноги мои словно приклеились. так, жалко трепыхаясь, я и
въехал под арку фиолетового огня.

Шок, испытанный мною, описать невозможно. нет у меня подходящих
слов. Оказаться в офисе... Я малодушно упал в обморок.

Только величайшими усилиями хозяин кабинета сумел привести меня
в чувство.

-- Добро пожаловать, -- ласково улыбнулся он, когда ко мне
вернулась способность нормально воспринимать окружающее.

-- Э-э... Н-ня... -- не слишком любезно отозвался я.

-- Надеюсь, путешествие по Восьми Мирам показалось вам
достаточно увлекательным? -- медовым голоском осведомился хозяин
кабинета. Он был отличным психологом, и хорошо понимал, что
следует дать человеку время опомниться, прежде чем начать
серьезный разговор.

-- Вы правы. Хотя скорее не столько увлекательным, как
поучительным. Выяснилось, что я даже отдаленно не представлял
здешних дел.

-- Так всегда -- ждешь одного, повстречаешь совершенно другое.

Я покрутил головой, ощупал шею. Вроде все пришло в норму. Пару
раз вздохнул поглубже.

-- Насколько я вас знаю, вы не расположены к излишним
сантиментам. Поэтому я предложил бы завершить обмен любезностями
и перейти прямо к делу.

-- Насколько я знаю, -- передразнил хозяин, -- вы к сантиментам
расположены не более меня. Так что действительно, давайте
перейдем к деловой части. Вы ищете союзников, чтобы одолеть
фельдмаршала?

-- Да.

-- Отлично! Мне тоже нужны союзники, чтобы... Неважно, словом.
Но наши устремления полностью совпадают, поэтому не сомневаюсь,
что мы могли бы найти общий язык.

-- Вы полагаете? Ваша репутация в нашем мире отнюдь не
располагает сотрудничеству с вами.

-- Я предоставлю вам случай убедиться, что эти слухи ложны.

-- Тем более...

-- Что?

-- Что те, с кем я намерен бороться, работают именно на вас.

Хозяин широко улыбнулся.

-- Это так. Но я давно ищу возможность покончить с этим
опостылевшим сотрудничеством. Они стали фигурами настолько
одиозными, что любое упоминание вашего имени рядом с их способно
навечно запачкать вас дерьмом. В свое время мой
предшественник...

-- Простите? -- мои брови невольно взметнулись. -- Ваш
предшественник?

-- А вы полагаете, что сидящий здесь вечен? Это было бы ужасно.
Вечность означает отсутствие прогресса, застой, деградацию и
гниение. Мир вокруг меняется, должен меняться и подход к нему.
Ведь только этим можно объяснить тот тупик, в который уперлись,
гм, мои соседи. Нет. Мы заботимся о своей репутации и о
действенности наших методов. И если это означает неизбежность
смены руководства -- мы его меняем. Как видите, у нас царит
подлинная демократия. Чего, кстати, никак не могут осознать мои
недавние союзники. Их лозунг "умрем, но не сдвинемся с места"
для меня неприемлемы.

Я криво усмехнулся.

-- У Англии нет постоянных союзников, есть лишь постоянные
интересы.

-- Отчасти так.

-- Но это, увы, лишь подтверждает мою оценку вашей репутации.

-- Некогда сказано: "Кто сам без греха, пусть первый бросит в
нее камень".

-- Да-а. Дьявол цитирует Священное Писание.

-- Мир сложен.

-- Давайте ближе к делу. Вы действительно согласны отказаться от
поддержки фельдмаршала? Мне совершенно ясно, что он работал в
тесном контакте с Андроповым, и поднятый тем мятеж -- не что
иное, как отчаянная попытка взять под свой контроль Тринадцатое
Управление. Все более очевидным становится, что деятельность
фельдмаршала противоречит конституции, и он не желает мириться с
нашей поддержкой законной власти. Мир и прогресс -- наша цель, а
они жаждут вернуть Призрак, Который Бродит По Европе.
Признавайтесь, ваших рук дело?

Хозяин кивнул.

-- Глупо было бы отрицать. Создали этот призрак мы. Однако
использование призрака целиком и полностью на совести его
теперешних владельцев. Если только им ведомо слово "совесть".

-- Объясните мне, ради Бога, почему вы поддерживаете... эту
команду?

Хозяин широко улыбнулся.

-- Разве не очевидно?

-- Отнюдь. Ведь они тратят массу сил, занимаясь убийствами. И по
идее пополняют ряды ваших подданных. Убивали в прошлом, намерены
убивать в будущем. Слава Богу, -- при этих словах хозяин кисло
поморщился, -- они утверждают, что _теперь_ твердо знают,
кого надо расстреливать.

-- Если бы они действительно знали... Дело в том, что как раз
массовые убийства менее всего отвечают моим интересам. Если
фанатики-параноики-коммунисты думают угодить мне, устраивая
массовые гекатомбы, они жестоко ошибаются. Ведь, отправляя под
топор десятки миллионов невиновных, они пополняют армию моего...
конкурента. Поэтому я заинтересован в прямо противоположном --
мире и покое.

Мои брови вновь вышли из повиновения.

-- Парадокс!

-- Жизнь состоит из них, -- вздохнул хозяин. -- Не стоит
принимать на веру ничего. Особенно -- очевидных утверждений,
потому что наверняка они не таковы, каким кажутся.

Я поднялся.

-- Что ж, благодарю вас за хороший совет, не премину им
воспользоваться. Именно поэтому я отклоню ваше предложение. Не
стану верить очевидности.

Хозяин приятно улыбнулся.

-- Вы еще вернетесь ко мне. Разговор не окончен.

-- Я уже это слышал.

-- Не сомневаюсь. Но ко мне -- он старательно подчеркнул это
слово, -- вы вернетесь обязательно. Вы обречены вернуться. Я
готов подождать, пока вы перемените свою точку зрения. Я
терпелив.

-- Честь имею, -- церемонно поклонился я.

-- До скорого, -- дьявол небрежно щелкнул пальцами, и я
обнаружил себя на плавно скользящем Бифресте. Фиолетовое зарево
медленно таяло за спиной.

Я вытянул семь пустышек. Грустно. Само собой разумеется, что я
ни на миг не подумал принимать предложение дьявола. Я еще не
сошел с ума. Что позволено коммунистам, то заказано нормальному
человеку. Взаимодействие между Восемью Мирами слишком сложно,
чтобы разобраться в нем вот так, с налета, и описать двумя-тремя
словами. Но что очевидно -- большой любви к соседям никто не
питает. Просто нам больше знакомы трения между раем и адом, но
мы совершенно одинаково не в ладах и с тем, и с другим. Попытка
сыграть на чужих противоречиях провалилась, как я понял, большей
частью потому, что сам я не принадлежал ни к одному из миров.
Никто не признал меня за своего, никто не захотел поддержать.
Волк-одиночка... Особенно оскорбительным был отказ Мира Магии,
я-то надеялся... В отношении прочих я не питал особых иллюзий.
Конечно, гремлины были "за", но ведь мир техномагии был самым
молодым и самым слабым. Не стоило обольщаться его поддержкой,
спустя тысячу-другую лет его силы достаточно окрепнут, но мне
что из того?

Впереди плавно колыхалось черное облако. Меня встречал
таинственный Восьмой Мир, о котором никто ничего не знал.

Когда я коснулся черноты, то вскрикнул от боли. Это уже стало
привычным ритуалом. Все правильно, переход из одного мира в
другой должен сопровождаться шоком. Но не таким же! Мне словно
плеснули кислотой прямо в душу. И тут же оглушительная боль
сменилась покоем. Я ничего не видел и не слышал, однако при этом
каждой клеточкой своего тела ощущал -- я наконец попал в свой
мир! Только этим я мог объяснить благость, снизошедшую на меня.
Я проник в новый мир, слился с ним, растворился в нем, полностью
отрекшись от своего "я".

Во мне зазвучали наперебой голоса. Опять я не мог различить ни
единого слова. Какое-то ворчание, бормотание, шорохи. Время от
времени их перекрывал бархатистый медный удар. Меня спрашивали
-- я отвечал. В свою очередь спрашивал я -- мне втолковывали,
как маленькому ребенку. Но будь я проклят, если смогу вспомнить
хоть что-либо! Самое главное -- мы сумели обо всем договориться.
Мне обещали всемерную поддержку и помощь. Более того, меня
назначили эмиссаром Восьмого Мира в нашей Вселенной. Отлично. Мы
разберемся и с фельдмаршалом, и с пособниками Сатаны. Никто не
будет забыт и ничто не будет забыто.

Смущало одно -- я так и не знал, кого именно я представляю.
Загадка, которая саднила ядовитой занозой. Я был уверен, что не
стану орудием темных сил, ведь я категорически отказался
сотрудничать с Сатаной, однако хотелось большей определенности.
Иначе я не смогу уверенно вербовать помощников из числа... нет,
не подумайте, что людей. На это слабое, склонное к пороку и
предательству племя я давно перестал полагаться. Я рассчитывал
привлечь к работе своих братьев из Мира Магии, шустрых гремлинов
и многих, многих других.

Сейчас мне требовалось лишь одно -- как можно скорее вернуться
назад, в свой кабинет. Ведь Бифрест вынес меня из пределов
Восьмого мира совершенно опустошенным. Мне стало настолько
скверно... Нагой и беззащитный... Так я определил бы свои
ощущения. Спасительный мрак остался позади, а безостановочно
движущаяся мостовая влекла меня в неизвестность. К счастью,
неопределенность тянулась не слишком долго. Через десяток минут
впереди замаячили рассеянные красные отсветы. Естественно, это
были ворота моего собственного мира, Мира Реальности. Язык не
поворачивается сказать: человечества. Не только человек живет в
нашем мире. Не только и не столько.

Правда непонятно, что мне делать, если алое пламя вновь
отвергнет меня. Неужели я буду обречен до скончания времени
крутиться по Бифресту между мирами? Или проще будет постараться
зацепиться за один из них? Пока я гадал таким образом, красное
пламя надвинулось на меня. Затрещали волосы, противно запахло
паленым. Я заверещал от ужаса -- ведь _свой_ огонь мог и
должен сжечь в пепел. Ко всему я был готов, но перспектива
сгореть заживо меня пугала. Заслонив лицо локтем, я рванулся
было назад. Напрасно! Бифрест в который раз оказался сильнее
меня, и я въехал прямо в бушующее пекло. К счастью я сразу
потерял сознание и не чувствовал, что происходит.



ДВЕ ВСТРЕЧИ И ОДНА ИДЕЯ



Возвращение было тягостным. После всех перенесенных мною
испытаний, вдруг обнаружилось, что я не имею и отдаленного
представления, какими могут быть мучения. Меня ломало и
корежило, неведомый садист через каждый нерв пропускал
электрический ток. Внутренности заполнила кипящая болотная жижа,
а кожу методически поливали кислотой...

Как я все это выдержал -- не знаю, только очнулся я весь в поту,
руки непроизвольно подергивались. В кабинете все вокруг
покрывали лениво колышущиеся хлопья гари, вместо бумаг на моем
столе высились груды сероватого пепла. Похоже, в забытьи я искал
спасения, перевоплощаясь в свое второе "я", и успел натворить
немало дел. В очередной раз я похвалил себя за
предусмотрительность, ведь догадался однажды сделать свой
кабинет несгораемым, хотя и поставил в тупик этим приказом
бедного Генриха. А иначе не миновать беды.

Однако демонстрировать живописную картину разгрома в кабинете
начальника Управления всем и каждому отнюдь не хотелось. На
подгибающихся ногах я выполз в белый свет. Не знаю, что
изменилось в моем лице, но мирно беседовавшие Задунайский и
Гиммлер так и шарахнулись, едва завидев меня в дверном проеме.

-- Назад... -- сл