ждается жизнь моря.
     Мы океан и лунный свет, и токи вод, И ваша матерь возрождается в нас снова.
     Китята:
     Стремнины, теченья, соленые брызги, Шум крыл в вышине, Шорох вод в глубине, Млечно-белая пена - все ново, все ново!
     Старые киты:
     За летом осень, за весной энна Приходят и уходят во Вселенной.
     Пройдут года - ток времени размоет И поражений и побед следы, Так точат волны острый край скалы.
     Привольны, обильны, бездонны пастбища моря, Но хищные рыщут касатки в волнах, Несут они гибель и горе.
     Наш род избран морем, даровано как его благословенье, Но смерти и мы не избегнем и канем в пучине эабвенья.
     Рода нашего древнего древность Вселенной превыше стократ, Но придет наш последний день, и последний умрет собрат.
     И погаснут светила Вселенной, ибо не вечна она, И с последним отливом последняя схлынет волна.
     Старые китихи:
     Но мы прожили жизнь.
     Молодые киты:
     Мы живем!
     Китята:
     Мы хотим жить!
     Молодые китихи:
     Мы хотим давать жизнь!
     Старые киты:
     Довольно!
     Вожак:
     Плывем вперед!

***

     Тоно и Эяна были уже недалеко от Англии. Впереди лежал опасный пролив Пентленд-Ферт, известный своими быстрыми течениями. Пройдя этим проливом между Англией и Оркнейскими островами из Атлантики в Северное море, дети Ванимена должны были обогнуть мыс Данкансби, где с бешеной скоростью неслись приливные течения, и дальше продолжать свой путь на юго-восток. Перед тем как пуститься в опасное плавание через Пентленд-Ферт, Тоно и Эяна нашли крохотный островок, который лежал с подветренной стороны близ берега Англии. Здесь они решили отдохнуть после утомительного странствия от Гренландии до Англии и починить потрепанные каяки.
     Со всех сторон островок окружали суровые утесы, казалось, не они окружают островок, а сам этот клочок земли прилепился к серым скалам.
     Вдоль берега шла узкая каемка песка, за ней тянулась полоса лишайников и зеленых болотных мхов. Выше начиналась вытянутая в виде узкого клина расселина. Там, между громоздившихся повсюду крупных камней вилась тропинка, которая убегала в глубь острова, но по всему было видно, что люди редко бывают на этом крохотном островке, а если и бывают, то, скорее всего, не зимой; неожиданных встреч вряд ли следовало опасаться.
     Вопреки ожиданиям на островке было не холодно. Уставшим путешественникам даже показалось, что воздух здесь ароматный и мягкий по сравнению с леденящей стужей, которая шла за их каяками все долгие недели плавания. Свет солнца не проникал на прикрытый скалами берегу у песчаной полосы плескались мелкие волны в тускло-серой мглистой дымке.
     Но отблески волн играли на суровых скалах бликами света, и от этого холодные утесы словно бы становились приветливее, и каждый их излом и уступ с четкой ясностью выступал в светлых бликах. Ветер, который шумел и завывал над морем, здесь, на островке, превратился в чуть слышный свистящий шепот, доносившийся от скал.
     Вытащив каяки на берег. Тоно и Эяна отнесли их повыше, чтобы лодки не смыло приливом. Они расстелили на мягком мху тюленьи шкуры - трофеи недавней охоты. Затем собрали сухой травы, прутьев и плавника и при помощи кремня развели костер, чтобы зажарить тюленье мясо и гагарку.
     Из еды у них была еще рыба, которую брат и сестра ели сырой.
     - Ах, как вкусно пахнет, - сказал Тоно.
     - Ну да. Вкусно. - Эяна не поднимая глаз сосредоточенно насаживала на вертел куски мяса. Тоно сидел, подобрав колени к подбородку, и смотрел на бегущие мимо воды пролива. Настало долгое молчание. Затем Тоно снова заговорил:
     - Надо пользоваться хорошей погодой. Она недолго простоит.
     - Недолго.
     - Ну и ладно. Нам тут задерживаться ни к чему. Починим каяки и поплывем дальше.
     - Да.
     - Сколько же всего мы проплыли, как ты думаешь? Наверное, две трети пути?
     - Или немного больше.
     Говорить было не о чем.
     Чтобы зажарить гагарку, Эяна в нескольких местах проткнула птичью тушку заостренными костяными палочками. Когда Эяна наклонилась в огню, распущенные волосы соскользнули с плеч, обнажив белую грудь.
     - Скоро будет готово, - сказала она. - Можешь пока почистить рыбу.
     - Хорошо. - Тоно отвел взгляд и занялся приготовлением рыбы. При каждом движении он ощущал силу и упругость своих мускулов.
     - Нам незачем спешить с починкой каяков, - сказала Эяна через несколько минут. - Сейчас самое время немного отдохнуть и подышать не водой, а воздухом.
     - Ну да, мы ведь так и решили. Но на Борнхольм надо прибыть заблаговременно, чтобы не заставлять Нильса ждать. Он должен вовремя получить известие о том, что мы приплыли.
     - Да. Это мы тоже уже обсуждали.
     - Ты не забыла? С людьми все переговоры буду вести я. В Европе костюм эскимоса на мужчине не покажется чем-то уж совсем диким. Тогда как женщина в одежде иннуи...
     - Да, да, да! - Эяна вспыхнула, так что даже шея и грудь покраснели.
     - Извини, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть. Прости. - Тоно смутился. Его янтарные глаза встретились с серыми глазами Эяны.
     - Ах, да ладно. Ерунда, - поспешно сказала она. - Просто терпенья уже нет, есть хочется. Живот так и подводит от голода.
     Тоно заставил себя улыбнуться:
     - И я страшно есть хочу. Не то что в море правда? Зверский аппетит.
     Этот обмен репликами немного разрядил обстановку. Но тут же снова настало тягостное молчание. Они молчали все время, пока жарилось мясо, молча съели приготовленную еду, лишь под конец обменявшись какими-то пустыми словами о том, что все очень вкусно и что приятво сидеть у огня.
     Тоно собрал еще сухих веток, подбросил в костер и раздул пламя.
     Спускалась ранняя зимняя ночь. Небо в просвете между скалами стало густо-синим и фиолетовым вдали у горизонта, уже стемнело, но в ночном мраке волшебные глаза детей морского царя хорошо видели все вокруг.
     Тоно и Эяна сидели друг против друга и любовались красными, желтыми и синими языками пламени, алыми углями костра, прислушивались к мирному потрескиванию горящих веток, с наслажде6ием вдыхали ароматный смолистый запах дыма.
     - Пора спать, но что-то не хочется, - сказал Тоно. - А ты поспи, ты, наверное, устала.
     - Нет, мне тоже не хочется спать. - Эяна, как и Тоно, смотрела на огонь. - Как-то там наша Ирия, - едва слышно сказала она спустя некоторое время.
     - Скоро мы все узнаем.
     - Да, если только Нильс и Ингеборг сумели чего-то добиться.
     - Если у наших друзей в этот раз ничего не вышло, придумаем какой-нибудь другой путь.
     - Хоть бы с ними ничего не случилось, - прошептала Эяна. - Я так хочу, чтобы у них все было хорошо, что могла бы уверовать в Бога, если бы знала, что Он им поможет.
     - Ну, они не из тех, кто отступает. Я уверен, что мы с ними встретимся.
     - Я тоже. Нильс... Он нравится мне больше всех смертных мужчин, каких я знала.
     - А Ингеборг... фу! - Тоно зажмурился и закрыл рукой нос и рот. - Дым прямо в лицо понесло.
     Эяна подняла голову. Свет месяца падал на зеленоватые волосы Тоно, которые от этого казались словно покрытыми изморозью, и мягко ложились на его широкие плечи, оставшиеся в тени, где не было отблесков костра.
     - Пересядь. Садись сюда, - сказала Эяна. Тоно чуть помедлил, затем сел рядом с Эяной. Они сидели, касаясь друг друга плечами, протянув ладони к огню, и глядели на игру пламени. Время медленно плыло над вершинами скал.
     - А что мы будем делать на Борнхольме, пока не придет ответ от Нильса и Ингеборг? - после долгого молчания спросила Эяна.
     Тоно пожал плечами. Его рука при этом невольно скользнула по ее плечу.
     Тоно с трудом перевел дыхание, прежде чем ответил:
     - Отдыхать, конечно. Ну и охотиться, добывать пищу. Мы заслужили отдых.
     Эяна кивнула, задев его своими рыжими кудрями.
     - Да, мы немало пережили. Мы с тобой.
     - Но много еще впереди.
     - Все, что нас ждет, мы с тобой встретим вместе.
     И вдруг они одновременно обернулись друг к другу и замерли глаза в глаза, вдыхая чистый запах друг друга. Их губы были так близки, что ни он ни она не знали, чьи губы первыми коснулись губ другого.
     - Да, да! - страстно воскликнула Эяна, когда Тоно отстранился от нее.
     - Ну же, скорей!
     Он отшатнулся.
     - Наша мать всегда...
     Эяна прижалась к нему. Тоно слышал, как часто и сильно, сильней, чем у него, бьется ее сердце. Она засмеялась:
     - Стоило ли так долго мучиться? Мы же водяные, Тоно! Водяные!
     Она быстро поднялась и взяла его за руки.
     - Идем сюда, на мох, он будет нашей постелью... Только сейчас я поняла, как измучилась.
     - И я тоже... - Тоно нерешительно поднялся с земли. Эяна смеясь повела его за собой на зеленый мох.
     Луна уже опустилась за скалы, слабо мерцали звезды.
     Эяна приподнялась на локте.
     - Ни к чему все это, да? - с горечью сказала она. - Все - ни к чему.
     Тоно лежал, закрыв лицо рукой.
     - Ты думаешь, что ли, мне сейчас хорошо? - пробормотал он.
     - Нет, конечно, нет. - Эяна ударила себя кулаком по колену и выкрикнула сквозь слезы. - Христиане могут предать нас проклятию, но почему мы во имя справедливости не можем проклясть христиан?
     - Потому что нет никакой справедливости. Извини. - Тоно повернулся к ней спиной.
     Эяна погладила его по плечу и грустно сказала:
     - Не презирай себя, брат. Бывают и пострашней вещи, за которые предают проклятию. У нас с тобой есть наш мир, в нем и надо жить.
     Тоно ничего не ответил.
     - Останемся друзьями. Соратниками, - добавила Эяна.
     Тоно молчал. Наконец, терзавшие его мучительные мысли понемногу отступили. Тоно заснул.
     Проснувшись, он увидел, что все кругом переменилось. Костер давно погас, сильно похолодало. Энергия, накануне вечером полученная с пищей, уже была израсходована на сохранение тепла, и теперь Тоно снова чувствовал сильный голод Он улыбнулся, но тут воспоминание обрушилось на него, как жестокий штормовой вал. Вдруг стало нечем дышать.
     И тут он заметил, что Эяны нигде нет. Тоно встал и огляделся вокруг.
     Спрятаться на небольшом пятачке было совершенно немыслимо. Где же она, в таком случае? Тоно призвал на помощь волшебную интуицию и чутье.
     Море? Нет, в море Эяны нет. Там, куда ведет тропинка? Правильно, она там. Тоно уловил ее след. Совершенно отчетливо он чувствовал где-то в долине присутствие Эяны и одновременно предостережение от какой-то опасности.
     Он двинулся по тропке в глубь острова, но пройдя несколько шагов остановился: он. догадался, почему она ушла и чего ищет на острове. Но возможно, он ошибся. И как знать, не грозит ли ей что-то страшное, ведь он чуял опасность. Каким бы заброшенным и безлюдным ни казался островок, он тем не менее был частью христианского мира. Тоно вернулся, взял нож, гарпун и снова пошел по следу Эяны.
     Луна уже зашла. За пустошами, поросшими болотными мхами, поднимались холмы с кустиками вереска на склонах. На серой земле ярко белели пятна инея и снега. Тоно быстро шагал по тропке, которая сначала вела вдоль берега, а затем сворачивала к югу и терялась в неглубокой долине.
     Здесь, под прикрытием холмов, лежал клочок возделанных земель. Тоно увидел перед собой крохотное поле, засеянное овсом и ячменем, и большой выгон для овец, которые, по-видимому, паслись здесь летом. В отдалении стояла овчарня, два-три стога сена и несколько жавшихся друг к другу домишек и хозяйственных строений с крышами из дерна. За ними возвышался могильный холм, который остался здесь со времен походов викингов, и зубчатая каменная башня, построенная, должно быть, еще пиктами.
     Тоно пошел к этим домам. Навстречу ему с лаем бросились собаки, но, как было уже не раз, учуяв сверхъестественное существо, дворняги струсили и убежали поджав хвосты.
     Тоно услышал какой-то странный тихий звук и пригнувшись подкрался к неплотно прикрытой двери сарая. Сквозь щель он увидел женщину, изможденную и прежде времени состарившуюся от непосильного труда. Она стояла посреди сарая с ребенком на руках и плакала. Еще двое детей, маленькие девочки, ползали по земле у ее ног. И мать, и дочери были в ночных сорочках и дрожали от холода.
     Тоно неслышно прокрался к жилому дому. Из щелей в ставнях сочился слабый свет. Тоно приложил ухо к бревенчатой стене и чутко прислушался. Волшебная острота слуха позволила ему слышать малейший шорох. Тоно услышал шумное сопение четырех человек, мужчин. И голос Эяны, которая завывала, точно мартовская кошка. Вот один из четверых охнул, и тут же Эяна позвала:
     - Родерик, иди, твоя очередь!
     Тоно стиснул гарпун, так что побелели костяшки пальцев.
     Ладно, думал он, вспоминая все это спустя долгое время, в конце концов, виноват во всем только он сам. Да и не стоит придавать событию слишком большое значение. Он усмехнулся, представив себе, как вытаращили глаза крестьянин и его трое сыновей, когда вдруг среди ночи раздался стук в дверь и на пороге появилась совершенно голая рыжеволосая красотка. Благодаря амулету, который им подарил Панигпак, Эяна могла мурлыкать на любом языке. Она не боялась ни крестного знамения, ни имени Бога, она и сама спокойно произносила имя Христа.
     Эяна в полном смысле слова была существом из Волшебного мира, она и к жизни, и ко всему, что связано с человеческой душой, относилась совсем иначе, чем смертные. А те четверо не отказались от подарка судьбы.
     Тоно вернулся на берег к погасшему костру. На рассвете, когда пришла Эяна, он притворился спящим.

3.

     Теперь, после того как Водяной был изгнан из озера, вилия осталась в полном одиночестве. В озере не было никого, кроме рыб, а с рыбами вилия никогда не водила дружбу. К тому же сейчас, зимой, рыбы были сонными и вялыми и лишь изредка поднимались со дна и радовали вилию своими по-летнему блестящими серебристыми нарядами. Лягушки уже не распевали песен в сумерках, они зарылись в придонный ил и задремали до весны. Лебеди, утки, гуси и пеликаны улетели на юг, те же птицы, что остались зимовать возле озера, не скользили по воде, не выхватывали из волн рыбу, а прятались в лесу, где едва слышны были их тихие голоса среди голых ветвей над заснеженной землей.
     Вилия покачивалась на волнах и тихо дремала. В сумерках она казалась легкой белой тенью, окутанной невесомым облаком светлых волос.
     Огромные глаза, цвет которых был схож с цветом неба, подернутого блеклой туманной дымкой, были устремлены куда-то вдаль, но ничего не видели, рассеянный взгляд не искал впереди какой-то цели и ничем не напоминал взгляд живого существа. Грудь вилии была неподвижна, как будто не дышала.
     Так лежала она, покачиваясь на воде, дни, недели, месяцы - она не вела счет времени, оно для нее не существовало. По гладкой поверхности вдруг побежали волны, вилия очнулась и огляделась вокруг. Она потянулась, взмыла над водой и, слегка изогнувшись, как легкая полоса тумана, полетела к березгу. Она почти не потревожила вод своими легкими движениями, однако тот, кто явился в озеро, уловил эти слабые колебания и бросился вдогонку за видней. В первое мгновенье она различила лишь неясные темные очертания неизвестного, и вдруг увидела его ясно. От него исходило тепло, сила, жизнь. Он плыл, и на воде поднимались волны, пенистые кружащиеся водовороты, брызги.
     Он почти настиг вилию, между ними оставалось не больше ярда, и тогда она обернулась. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
     В отличие от нее, он не был нагим. Вокруг чресел у него была обернута одежда, на поясе висели ножи, волосы придерживал кожаный ремешок на лбу. Исполинского роста, белокожий, с зелеными глазами и золотыми волосами, этот незнакомец был совсем таким же, как люди, которые жили в селении на берегу, однако вилия заметила, что у него нет ни усов, ни бороды и что он дышит под водой. Опустив глаза, она увидела, что на ногах у него необычные перепонки. И все же он почти ничем не отличался от людей - для вилии, существа из Волшебного мира, чья-либо наружность не имела большого значения, облик мало говорил ей о внутренней сущности тех, с кем ей приходилось сталкиваться. И вилия сразу же поняла: у незнакомца душа смертного человека, душа христианина.
     - О, как я рада видеть тебя здесь! Очень, очень рада! - набравшись смелости, сказала она. Голос виляя был трепещущим, как н ее улыбка, которой морской царь словно не заметил.
     Он заговорил сурово и грозно:
     - Зачем я здесь, по-твоему?
     Вилия отпрянула:
     - Ты... Так значит, ты - другой? Мою память окутал густой туман, но прошлой, нет, погоди, позапрошлой осенью... Ты изгнал тогда Водяного из озера?
     - Я был вынужден это сделать. Меня заставили, - глухо ответил Ванимен.
     - Да ты никак меня боишься? - Вилия засмеялась. - Ты - боишься! И кого же - меня!
     С весельем к ней вернулась и обычная игривость. Вилия поманила к себе Ванимена.
     - Ты уже знаешь, кто я? Ты чувствуешь, .что я не причиню тебе зла? Ах, как я этому рада! Позволь же и мне чем-нибудь тебя порадовать, я хочу сделать для тебя что-нибудь приятное...
     - Прочь, демон! - строго прикрикнул Ванимен.
     Его гнев удивил и напугал вилию. Она в страхе метнулась прочь и, остановившись в отдалении, сбивчиво пролепетала:
     - Но ведь я не желаю тебе зла. Неужели у меня могло бы возникнуть такое нелепое желание? Зачем бы я стала тебе вредить? Я же совсем одна, здесь никого нет, с кем я могла бы подружиться.
     - Заманиваешь в свои сети!
     - Нам будет так хорошо с тобой, мы будем вместе всегда, летом в зеленом лесу, зимой подо льдом в озере. Ты будешь согревать меня на своей груди, а я в летний зной буду навевать тебе прохладу, поднимать свежий легкий ветерок и обдавать брызгами росы твои золотисто-зеленые, как молодая листва, волосы.
     - Молчи! Ты заманиваешь смертных в адское пекло!
     Вилия вздрогнула и поникла. Быть может, она заплакала, но этого нельзя было увидеть - озеро выпивало ее слезы.
     Гнев Ванимена улегся.
     - Да ты, наверное, и сама не ведаешь, кто ты, - сказал он. - Отец Томислав говорил мне, что для него остается загадкой, постиг ли предатель Иуда суть содеянного им, пришло ли к нему - пусть слишком поздно - прозрение.
     Ванимен замолчал, настороженно глядя в ту сторону, где была вилия. Она уже почувствовала, что его гнев утих, и сразу вздохнула е облегчением.
     Ее настроение переменилось с легкостью ветра, и вот она уже осмелела и улыбнулась.
     - Иуда? Может быть, я его знаю? Да, кажется, я когда-то что-то слышала об Иуде, да только забыла... Нет, не помню, не помню...
     - Отец Томислав, - резко, точно хлестнув плетью, сказал Ванимен.
     Она покачала головойс - Нет... Не помню... - Вилия задумалась, сдвинув брови и подперев рукой подбородок. - Постой, кажется, что-то припоминаю. - Это кто-то близкий, да? Но память о нем так далека... Где-то далеко-далеко, Ничего не слышу, не чувствую. Вот если бы ты что-нибудь о нем рассказал, тогда, наверное... Нет! - вскричала она вдруг и в страхе выставила вперел ладони, словно пытаясь укрыться от резкого ветра, Глаза вилии широко раскрылись, став совсем огромными. - Прошу тебя, не надо ничего рассказывать!
     Ванимен глубоко вздохнул.
     - Бедный призрак! Я верю, что ты не лжешь! Надо будет узнать, можно ли за тебя молиться.
     Спустя миг к нему вернулась прежняя суровость.
     - Как бы то ни было, теперь ты - соблазн для людей. Ты искушаешь их совершать прегрешения, за которые им грозит тяжкая кара, проклятие.
     Люди. которые два года назад начали ловить рыбу в этом озере, могут случайно увидеть, как ты витаешь в тумане, иные же услышат твой зов.
     Даже если они устоят перед соблазном, они будут жестоко страдать, вспоминая твою красоту. Но людей здесь будет жить год от года все больше и они все чаще будут приходить на озеро. Отныне ты никогда не посягнешь на смертных и не будешь ловить души человеческие. Я пришел сюда, чтобы положить этому конец.
     Вилии стало страшно - ведь он победил самого Водяного.
     Ванимен вытащил из ножен кинжал и, взяв за клинок, поднял