священный Суд над ведьмою.
В тот же вечер Анну-Луизу привели к отцам  церкви,  которые  спросили  ее:
"Признаешься ли в сношениях с дьяволом?" Анна-Луиза не видела своих судей,
взгляд ее был обращен вглубь себя, она видела адское пламя,  терзающее  ее
плоть, губы ее бормотали нечто на языке, который никто не  понимал  -  это
был язык Сатаны. Потом она закричала: "Асмодей! Возьми нас всех к себе!" И
упала замертво к ногам судей. Судьи сочли случившееся ясным и  достаточным
признаком вины и постановили труп  ведьмы  публично  сжечь  в  полдень  на
ратушной площади.
     Однако в ту же ночь случилось иное чудо, повергшее в ужас горожан.  В
тот момент, когда Анна-Луиза пала замертво, в разных концах  города  шесть
женщин сошли с ума.  Жена  трактирщика  Якоба,  мать  двоих  детей,  вдруг
вскочила из-за стола, выбежала на улицу с криком "Час пробил! Вижу  пламя!
Горячо! Город горит! Спасайте детей!" Она рвалась сквозь невидимые  никому
преграды, будто силы  Господни  преградили  ей  дорогу.  Женщину  пытались
привести в чувство, но безуспешно. Она билась головой  в  пустоту  и  пала
мертвой к ногам мужа. Подоспевший цирюльник объявил смерть от ударов тупым
предметом - и верно, голова ведьмы была вся  в  синяках  и  кровоподтеках.
Повергнутые в ужас соседи сожгли жилище трактирщика, а заодно  и  трактир,
откуда едва успели спастись постояльцы. В то же  время,  по  свидетельству
очевидцев, нечто подобное произошло еще на пяти улицах города. Пять женщин
умерли с криками "Пожар! Спасайте детей!"
     Странное  это  происшествие   описано   в   записках   мэра   города,
достопочтенного Лориха Маазеля. Записки эти спасены были из огня два  года
спустя, когда  жарким  летним  вечером  взметнулось  над  домами  пламя  и
слизнуло сотни строений, погубило множество людей. Больше всего  досталось
детям, которых собрала супруга мэра  Марта  Маазель  на  благотворительный
вечер. Ни один из них не спасся. И вспомнили тогда странную смерть  женщин
два года назад, и удивительное пророчество, которое так страшно сбылось. И
люди, напуганные пожаром, решили, что то была порча, напущенная  на  город
ведьмами в отместку за гибель Анны-Луизы. И вера в это укрепилась,  потому
что все дома, где жили когда-то ведьмы, были  пощажены  огнем  -  мрачными
островами стояли они среди пепелища. И люди довершили содеянное  дьяволом,
и сожгли эти дома вместе с теми, кто в них жил.  Так  в  одночасье  умерли
восемьдесят семь слуг дьявола, среди коих были дети."
     Р.М. оторопело смотрел на его же рукой  написанный  текст.  Не  может
быть, чтобы ситуация повторилась. Не может быть. Во всяком  случае,  пожар
здесь не при чем. Что-то другое. Но  если  так,  то  уже  поздно.  И  это,
вероятно, так, потому что аналогичный вывод следует из шага 9в - одного из
последних в алгоритме, где рассматриваются  экспериментальные  возможности
проверки научного предсказания.
     Что же теперь делать? Р.М. положил перед  собой  список.  Ближе  всех
живет Наиля Касимова, минут двадцать на автобусе.  Впрочем,  какие  сейчас
автобусы? Замужем. Две дочери. Еще проблема.  Для  начала  нужно  хотя  бы
выяснить, все  ли  у  них  в  порядке.  Может  быть,  его  страхи  -  лишь
перестраховка мышления, сбой в алгоритме?
     Р.М. выглянул  в  гостиную.  Тамара  лежала  на  диване,  свернувшись
калачиком и закрыв глаза. Таня с Галкой сидели у стола,  выключив  верхний
свет, тихо разговаривали, у обеих женщин  над  головами  светился  неясный
нимб  -  странная  игра  лучей  от  включенного  торшера.  Обе   выглядели
спокойными - Таня еще просто не понимала до конца, а Галка  уже  отплакала
свое.
     Р.М. позвонил в справочную. Долго не отвечали, а потом  едва  слышный
женский голос назвал номер, и Р.М., боясь ошибиться и подумав  "только  бы
все было нормально", набрал шесть цифр. Трубку не брали. Первый час  ночи.
Выключили телефон? Спят без задних ног? Или... Набрав еще раз  и  послушав
долгие гудки, Р.М. положил трубку.
     - Рома, - позвала Таня. - Я вот думаю - куда положить Галочку. Может,
тебе постелить в кабинете на раскладушке, а Гале - со мной?
     В конце  концов,  может  это,  действительно,  единственный  выход  -
дождаться утра? Он подумал, что все равно не  уснет,  но  ведь  и  сделать
сейчас ничего не сможет, не врываться же среди ночи к ничего не понимающим
людям! А если что-то случилось?.. Вот так он и будет ворочаться, думать: а
если так? А если - нет?
     Пока Таня раскладывала постели, Галка подошла к нему.
     - Рома, - сказала она, - эта девушка, Лена, я ведь ее знаю. Не хотела
говорить Тамаре... Я не воспринимала Наденькины рассказы всерьез...
     - Какие рассказы? - Р.М. заставил себя сосредоточиться.
     - Наденька... Она иногда говорила, что у нее есть  подруга  по  имени
Лена. Они бывают вместе. Я не  помню  деталей...  Лена  -  такая  стройная
шатенка с длинными ресницами... Я думала,  что  это  игра  воображения.  В
школе у нее никакой Лены не было.
     - Я понял, Галя, - сказал Р.М. - А другие? Надя говорила о ком-нибудь
еще?
     - Да... Я всегда пропускала это  мимо  ушей.  То  есть,  думала,  что
Наденька играет... Это они, да? Они что - телепаты?
     - Телепаты? - удивился Р.М. - Нет, Галя.
     Подошла Таня, обняла Галку, сказала:
     - Рома, иди спать. Утром разберетесь.
     - Сейчас, Таня, одну минуту... Идем, Галя.
     Они прошли в кабинет, Р.М. взял в руки список.
     - Я буду называть имена, - сказал он, - а ты вспоминай, были ли такие
среди Надиных подруг.
     - Что это? - с испугом спросила Галка.
     - Погоди... Касимовы Рена и Наргиз.
     - Наргиз... Конечно. Надя часто называла троих - Лену, Наргиз  и  еще
Олю.
     - Олю Карпухину? - уточнил Р.М.
     - Не знаю. Я не знаю фамилий.
     - А Света и Карина?
     - Не помню. Кажется, были и они... Не  помню,  Рома.  Это  ведь  было
несколько лет назад, я думала, что все -  игра  воображения,  понимаешь...
Как-то удивилась даже: почему она придумала  нерусское  имя...  Рома,  что
это?
     - Я все объясню, Галочка. Утром. Нужно выспаться.
     - Думаешь, я смогу заснуть? Что-то опять происходит, да? Почему ты не
хочешь сказать?
     - Это дочери тех, кто тогда приходил к нам, ну, в нашу  компанию.  Их
матери... ну... я их всех спрашивал...
     - Как меня...
     - Как тебя. У многих из них потом родились дочери.
     - Как у меня, - повторила Галка.
     - Как у тебя.
     - Рена, Наргиз, Света и... кто еще?
     - Прочитать?
     - Не надо. Все они...
     - Все. То есть, я думаю, что все.
     - А... мальчики? Были ведь у них и мальчики.
     - Были. С мальчиками - ничего.
     - Почему?!
     - Долго объяснять, Галя.
     - Но ты знаешь...
     - Да.
     Галка неожиданно  успокоилась,  или  Роману  Михайловичу  это  только
показалось. Она долго молчала, глядя за окно во тьму улицы. Р.М. раздвинул
шторы, он любил,  чтобы  его  будили  яркие  утренние  лучи  или  хотя  бы
дождливый рассвет. Таня заглянула в кабинет,  удивилась  -  Р.М.  и  Галка
молча стояли у окна и смотрели в ночь, - обняла Галку и повела спать.
     Р.М.  разделся  и  лег  на  продавленную  сетку   раскладушки,   часы
показывали половину первого, сон не шел, Р.М.  чувствовал  себя  хорошо  и
мерзко. Возможно, в нормальном человеке  эти  два  ощущения  физически  не
могли совместиться, но Р.М.  нормальным  себя  не  считал.  Ощущение  было
таким, будто его  подвесили  высоко  над  землей  на  тонких  нитях,  нити
растягивались, и он рвался из них, чтобы хотя бы даже  и  упасть,  разбить
голову, только не висеть так, но нити не пускали, он чувствовал под  собой
пустоту и не мог понять - спит уже и видит бредовый  сон  или  это  вполне
реальное ощущение? Потом он все-таки проснулся - или, наоборот,  уснул?  -
потому что ощущение нереальности  исчезло,  а  осталось  четкое  понимание
всего, что происходит, он мог бы прямо сейчас прочитать лекцию с  анализом
как событийной, так и теоретической части, и понимал прекрасно, что сделал
именно открытие. И знал даже во сне - или все-таки наяву? - что всю жизнь,
сколько ее ни осталось, предстоит ему  мучиться  от  сознания  собственной
бездарности и недомыслия, неспособности предвидеть последствия. И в то  же
время - параллельно этому потоку не мыслей даже, а ощущений,  и  в  полном
противоречии с ними, - в мозгу формировался план последующих действий.
     А если бы я тогда провел не десятки тестов, а один-два? -  неожиданно
подумал он. Ничто не изменилось бы в мире, я и сейчас  считал  бы  ошибкой
юношеское мое увлечение.
     Р.М. подумал об отрывке из  средневековой  хроники,  -  наверно,  там
сильно преувеличены масштабы события. Десяток ведьм в одном провинциальном
городке - слишком маловероятно. А сколько  нужно,  чтобы  была  достигнута
необходимая концентрация? Три? Пять? И что же тогда творилось на  Брокене,
если вообще сборища на Брокене - не полная выдумка? Если  нет  -  тогда...
Конечно. Спонтанное влечение к объединению, усиливаются способности  всех,
и мир предстает всем, а не каждой, и что же они тогда видят, бедные?
     За стеной послышались голоса, шел седьмой час, никому в этой квартире
не спалось. Когда Р.М., умывшись, появился на кухне, женщины пили кофе,  в
ярком уже утреннем свете казались совершенно чужими  друг  другу,  и  было
очевидно - никто из них не знает, с чего начать день, что делать.
     - Мы с Томой, - сказал Р.М., - едем  в  больницу.  Таня,  пожалуйста,
поухаживай пока за Галей. Галя, там, в кабинете, есть бумага и ручка. Пока
нас не будет, вспомни и запиши все - все, понимаешь?  -  что  рассказывала
тебе Надя о своих несуществующих подругах. О чем она с ними разговаривала,
где бывала...
     - Рома... - слабо запротестовала Галка.
     - Я знаю... Ну, надо это. Обязательно.
     - Слушай его, Галина, - неожиданно вмешалась Тамара. - Он знает,  что
говорит. Поехали, Рома.
     Только бы ничего не случилось, - думал  по  дороге  Р.М.  В  приемном
сидел за столом все тот же заспанный врач, а перед ним на  кушетке  сидел,
раскачиваясь вперед-назад, здоровенный мужик и преданно  смотрел  врачу  в
глаза, пытаясь что-то прочесть в них о своей судьбе. На  соседней  кушетке
сидели и курили два санитара. Мужик не  казался  им  опасным,  они  лениво
перебрасывались фразами, поглядывая на пациента без интереса.
     Р.М. присел на край  ближайшего  к  двери  топчана,  Тамара  осталась
стоять. Врач  перестал  сверлить  взглядом  новичка,  сказал  "можете",  и
санитары, притушив сигареты в пепельнице на столе, подхватили мужчину  под
руки и повели к внутренней двери. Врач перевел взгляд на  Тамару,  и  Р.М.
мысленно перекрестился.
     - Спит, - сказал врач. - Рано  пришли.  Вечером,  после  пяти.  Будет
обход, может быть, консилиум, а после пяти все станет ясно.
     - Господи, - сказала Тамара, - до пяти я не выдержу. И так все  ясно.
Я хочу забрать Леночку. Если нужно, напишу любую расписку.
     - После пяти, - повторил врач и потянулся. -  Ничего  с  ней  тут  не
случится. Обследуем и выпишем, если здорова.
     Тамара, побледнев, прислонилась к стене, проглотила таблетку, которую
протянул ей врач, и медленно запила водой.
     - Как вас зовут? - спросил Р.М.
     - Жаловаться хотите? - усмехнулся врач.
     - Почему жаловаться? Если я разговариваю с  человеком,  то  хотел  бы
знать, как к нему обращаться. Меня зовут Роман Михайлович Петрашевский.
     Врач впервые  посмотрел  на  него  внимательно.  Р.М.  не  знал,  чем
отличается  профессиональный  взгляд  психиатра   от   непрофессионального
взгляда психа - врач смотрел внимательно, взгляд был усталым, вот и все.
     - Юрий Рустамович, - сказал врач. - Уверяю вас, Роман Михайлович, все
сделано правильно.
     - Я не сомневаюсь, - быстро вставил Р.М.
     - Сомневаетесь, - вздохнул врач. - Каждый второй думает, что в  нашем
заведении больных не больше трети. Остальные попали по  ошибке  или  злому
умыслу. Ну, женщина успокоится и будет ждать вечера или попытается поймать
главного после обхода. С мужчинами сложнее...
     - А что с мужчинами? -  спросил  Р.М.,  потому  что  врач  неожиданно
замолчал и погрузился в чтение бумаг.
     - Они  сразу  пускаются  в  обобщения.  Запущенность  психиатрической
службы, злоупотребления и все такое. Ну, есть. И я не уверен - может, и  я
злоупотребил. А что делать? Отпустить девушку домой? Так она ведь спит,  а
мать в истерике. Значит, невозможно. А потом будет  обход,  и  что  скажет
главный, я не знаю. У него свои взгляды. Совершенно нормальных  психически
людей, как известно, вовсе нет. Вот так.  И  если  уж  получилось,  попала
девушка сюда, то лучше подержать, полечить, тем более, что она все равно у
нас на учете. Успокоится, все лучше, чем...
     - У вас успокоишься, - буркнул Р.М.
     - Не скажите, вы же там не были...
     - А позвонить отсюда можно? - спросил Р.М.
     - Телефон только внутренний. У входа снаружи есть автомат.
     Р.М. порылся в кошельке, нашел  несколько  двушек  и  десятикопеечных
монет (двушек могло не хватить), Тамару оставлять одну не хотелось, но она
казалась спокойной, сидела, прислонившись к стене и закрыв глаза.
     Р.М.  вышел  на  улицу.  Телефон  под   пластмассовым   козырьком   с
обломанным, будто обкусанным, краем, висел на стене у входа. Сначала  Р.М.
позвонил домой - там  ничего  не  произошло.  Дома  у  Родикова  никто  не
отвечал, и Р.М. позвонил на службу. Голос у следователя  был  недовольным,
может, Родиков вел допрос (так рано?) или обдумывал  план  облавы  (почему
он?), а тут фантаст с идиотской просьбой, ну просто беда.
     - Роман Михайлович, - Родиков едва сдерживался, чтобы не вспылить.  -
Я  понимаю,  вам  это  кажется  важным  и  серьезным.  Ну,  посмотрите  со
стороны... Есть какие-то  совпадения,  да.  Но  все  остальное,  извините,
мистика. Да и не могу я  сделать  то,  что  вы  просите.  Не  в  моей  это
компетенции. Я ведь не милиция.
     Р.М.  повесил  трубку,  достал   из   внутреннего   кармана   пиджака
злосчастный список. Наиля Касимова, ей он безуспешно звонил ночью. На этот
раз трубку сняли мгновенно. Чей-то мужской голос выдохнул:
     - Да... Говорите, ну!
     - Мне... - Р.М. помедлил. - Мне нужна Наиля, если можно.
     - Нету, - отрезал голос.
     - Что значит - нету? - не удержался Р.М.
     - Послушайте, вы из милиции, да?
     - Нет, я... знакомый.
     - Знакомый? Нет у нее таких знакомых.
     Короткие гудки. Не  давая  себе  времени  на  раздумья,  Р.М.  набрал
ноль-девять и спросил номер телефона  Лианы  Комберг.  Пока  ему  везло  -
телефоны были у всех, могло ведь случиться и иначе. Не подходили долго, он
уже собирался повесить трубку, когда услышал голос  странного  тембра,  не
поймешь - мужской или женский. Р.М. попросил Аллу - так звали дочь Лианы.
     - Аллу? Да ну ее... С  вечера  дома  нет.  С  вечера,  представляете?
Девушка, называется. Шляться они все могут, а вот... А вы кто?
     Р.М. повесил трубку. Остались трое. У Изотовых телефона не  оказалось
- везение кончилось. У  Рады  Катерли  трубку  не  брали.  У  Минасовых  к
телефону подошел мужчина.
     - Назовите, пожалуйста, себя, - потребовал он.
     - Моя фамилия Петрашевский. Я старый знакомый вашей жены, хотел бы  с
ней поговорить.
     - У меня нет жены, - отрезал мужчина.
     - Простите... Я думал, что говорю с мужем Дины. Тогда ее дочь...
     - У Дины нет мужа, - сообщил мужчина. - А  дочь  ее  сука.  Кого  еще
позвать?
     - Они дома? - продолжал настаивать Р.М., надеясь, что хотя  бы  здесь
услышит, наконец, хоть что-то вразумительное.
     - Нет.
     - А когда я смогу...
     - Я и сам хотел бы знать, - сказал мужчина и бросил трубку.
     Все. Никого из них дома нет. Их  позвали  на  Брокен,  и  они  пошли,
потому что не могли иначе. Куда? Где их Брокен? Здесь? Хорошо, если здесь.
Сейчас Лена - центр всего. Правда, она спит. Точно ли -  спит?  Слышат  ли
они друг  друга  во  сне?  Это  ведь  не  телепатия.  Законы  явления  еще
совершенно непонятны. И есть ли какие-то особые законы?  Вот  сверхзадача,
как утверждает методика, и к этой сверхзадаче он еще и не подступился.
     Что делать? Брокенские ведьмы после шабаша возвращались в свои  дома.
Возвращались ли? Все легенды, и сейчас не до того, чтобы отделять зерна от
плевел. Ну, выразился - зерна от плевел. Рехнулся - сам с собой  заговорил
стилем романов. Сейчас нужно думать коротко и четко. Главное -  совершенно
успокоиться. Все должно решиться в ближайшие минуты. Именно минуты,  время
часов кончилось.



                                    10

     Р.М. вернулся в приемное отделение  и  встретил  раздраженный  взгляд
врача. Надоели мы ему с Тамарой, - подумал Р.М. А где  она,  однако?  Врач
был один.
     - Где... - начал Р.М.
     - Там, - врач махнул рукой в сторону внутренней двери. - Она главного
поймала. Поговорит и выйдет. Посидите.
     Сидеть не хотелось. Р.М. встал у зарешеченного окна.
     - Скажите, Юрий Рустамович... Такие вот молодые  девушки,  как  Лена,
часто к вам сюда...
     Эта тема вполне устраивала врача, она показалась ему нейтральной.  Он
подумал, даже перелистал бумаги на столе.
     - Да как вам сказать... Чаще, чем  хотелось  бы,  конечно.  То  есть,
случается. Психозы. Нервы сейчас у всех... А шизофрения реже. Значительно.
     - В последнее время было много случаев?  Я  хочу  сказать,  отчего  с
Леной вдруг так...
     - Странный вы вопрос задаете, - врач  пожал  плечами.  -  Это  же  не
грипп. Сейчас, кстати, вообще хорошо. Ваша девочка  -  первая  за  полтора
месяца. Больше стариков возят и алкоголиков.
     Он что-то говорил  еще  о  трудностях  профессии,  но  Р.М.  перестал
слушать, он узнал, что хотел.
     Из внутренней двери вышла Тамара,  не  глядя  ни  на  кого,  пошла  к
выходу. Р.М. двинулся следом.
     - Что? - спросил он.
     - Один нормальный человек  в  этом  бардаке,  -  буркнула  Тамара.  -
Сказал, что посмотрит Леночку, как только она проснется. И сразу выпишет.
     - Без "если"?
     - Какие "если"? Он так и сказал: раз здорова, выпишем немедленно.
     Господи, - подумал Р.М. - почему даже самые  умные  и  предприимчивые
женщины верят всему, что хотят услышать?
     - Тома, - сказал он, - бывало ли раньше, чтобы Лена, не  предупредив,
куда-то уходила? На несколько часов. Или на день.
     -  Рома,  отвези  меня  домой,  -  сказала  Тамара.  -   Нужно   обед
приготовить. И обратно за Леночкой.
     - Тома, я спросил...
     - Рома, ну что ты все о пустяках каких-то... Бывало,  пропадала  часа
на четыре. Года два назад - на целый день, утром ушла в школу, а к  вечеру
ее все нет. Оказывается, сидела у моря, тоска на нее, видишь  ли,  напала.
Ну, я ей показала тоску.
     - Это она сама сказала - у моря?
     - Конечно.
     Р.М.  не  хотел  уезжать.  Ожидать  нужно  было  здесь.  Они   должны
появиться. И тогда придется что-то делать,  потому  что  именно  здесь  им
появляться ни к чему. Может, действительно - отвезти Тамару  и  вернуться,
на такси это займет  полчаса.  За  прошедшие  сутки  он  уже  потратил  на
такси... ну, ладно, еще об этом думать. Если ночь прошла тихо (но где  они
блуждают, никого ведь не было дома!),  то,  возможно,  полчаса  ничего  не
изменят?
     В машине Тамара закрыла глаза,  но,  конечно,  не  спала,  просто  не
хотела  разговаривать.  Р.М.  подумал,  что  при  всей   своей   житейской
искушенности Тамара так и не догадывается, какая за всем случившимся стоит
давняя история, и какую роль эта история сыграла в судьбе Лены.
     - На твоем месте, Рома, -  неожиданно  сказала  Тамара,  не  открывая
глаз, - я бы повесилась.
     У  Романа  Михайловича  в  груди  взорвалась  бомба,   рой   осколков
стремительно проник в сердце, и в груди стало пусто, сердце  упало  в  эту
пустоту и забилось. Сказать он  ничего  не  мог,  понял,  что  Тамара  все
прекрасно знает,  сама  додумалась  или  Галка  сказала.  Умом  искушенной
прорицат