хватило ума не болтать долго по телефону. Учитывая способности Брехта и  то,
что Скайсет  скрывает  знание  английского,  можно  было  здорово  влипнуть.
"Только еще не хватало, - подумала  Мэгги,  -  чтобы  кто-то  из  них  донес
Чэннингу и он нарушил бы мои планы".
   Вдруг она вспомнила то, что заставило ее вновь встревожиться.  За  обедом
Твилар говорил с ней о Чэннинге в его отсутствие, однако, по  меньшей  мере,
одна пара ушей вполне могла прислушаться к их диалогу - Лин-Мэ.
   Мэгги ужасно разозлилась на себя за глупую доверчивость, которую проявила
по отношению к красавице Лин-Мэ, увидев в ней потенциального друга. Если  бы
Чэннинг не явился в галерею в тот  день...  Она  заставила  себя  не  думать
больше о том, что последовало за их случайной встречей.
   Убедив себя хотя бы на время забыть о Лин-Мэ, Мэгги открыла дверь чердака
и вошла.
   Как и повсюду в доме, здесь  тоже  было  всему  отведено  свое  место,  и
порядок даже казался неестественным. Прибранный и  выметенный,  этот  чердак
был совсем не похож на те, куда ей доводилось залезать  в  детстве.  Тут  не
было ни старых гнутых птичьих клеток, с небрежно наброшенными поверх кусками
черной материи, ни сундуков с пыльным старьем, ни плюшевых безглазых  зверей
или старых книг и глиняной посуды.
   Достаточно светлое благодаря  трем  окнам  на  потолке,  помещение  могло
служить примером стремления Чэннинга быть аккуратным во всем. Даже  ненужная
мебель - ивовые плетеные кресла, столы из тикового  дерева  и  викторианские
диванчики не громоздились полуразобранные и покрытые паутиной в углу, а были
расставлены  так,  что  можно  было  устроиться  тут  с  удобствами.   Самое
интересное, что паутины вообще нигде не было видно.
   Несмотря на пасмурный день, зажигать электричество было  не  обязательно.
Оглядевшись,  Мэгги  стала  искать  коробки  там,  где  сказал  Брехт.   Она
действительно быстро наткнулась на полдюжины разобранных  с  целью  экономии
места  коробок,  которые  лежали  стопкой  возле  шкафчика  со   стеклянными
дверцами, полного фарфора и хрусталя. Бросив мимолетный  взгляд  на  посуду,
Мэгги подумала, что  она  у  Чэннинга  куда  приличнее  воскресных  сервизов
большинства простых людей.
   Наверное, она смогла бы унести все шесть коробок  разом,  но  возможность
поболтаться на чердаке подольше была слишком  заманчива.  Не  то  чтобы  она
надеялась  найти  что-то  компрометирующее  хозяина,  -  если  бы  это  было
возможно, Брехт никогда бы не  позволил  ей  сюда  войти,  но  все  же  было
любопытно. Когда Мэгги уже взяла в руки  три  коробки,  ее  взгляд  упал  на
предмет, который скрывала  от  нее  ее  собственная  тень  -  уголок  темной
деревянной рамы виднелся из-за викторианского  каминного  экрана,  расшитого
афганскими борзыми и прикрытого для сохранности полиэтиленовой пленкой.
   Не ожидая увидеть ничего, кроме морского пейзажа  или  натюрморта,  Мэгги
все же положила коробки на пол и осторожно вытащила холст.

Глава 32

   Даже в тусклом чердачном свете было заметно, что женщина  на  портрете  -
красавица. Нежный, аристократический овал лица, светлые, пепельные забранные
назад волосы, из-под которых видны мочки ушей с гранатовыми серьгами того же
оттенка, что и  вечернее  платье  с  открытыми  плечами.  Руки  в  перчатках
спокойно лежат на коленях,  подчеркивая  царственную  уверенность  человека,
знающего свое место в мире. Серые глаза  безмятежно  глядят  из-под  длинных
ресниц.
   Мэгги разглядывала  портрет,  удивляясь  тому,  как  великолепно  удалось
передать художнику настроение - восхитительная богиня сейчас  поднимается  с
бархатного кресла с высокой спинкой, и муж, появившись из соседней  комнаты,
возьмет ее под руку и поведет в оперу или на балет.
   Фиона?
   Мэгги и сама не знала, почему после недели раздумий она пришла к твердому
убеждению, что у жены Чэннинга были темные длинные волосы и буйный цыганский
нрав - какой еще могла быть женщина, сумевшая пренебречь  брачными  узами  и
светскими условиями? Дама, изображенная на портрете, казалась созданной  для
роли жены. Мэгги всмотрелась внимательней, озадаченная явным несоответствием
той, что она сейчас видела перед собой,  с  образом  загадочной  незнакомки,
который успело нарисовать ее воображение. Кроме того,  платье,  перчатки  до
локтя, прическа женщины - все напоминало о моде давно ушедшей эпохи. И  еще,
даже допуская, что портрет был написан перед самой  смертью  Фионы  Чэннинг,
невозможно было представить себе, что в  двадцать  один  год  она  выглядела
столь зрелой и уверенной в себе.
   Самое странное, что лицо, которое Мэгги  видела  перед  собой,  отчего-то
казалось ей знакомым. Поскольку в  коллекции  Чэннинга  вообще  не  было  ни
одного женского портрета, это было необъяснимо. Судорожно  роясь  в  памяти,
Мэгги никак не могла понять, откуда взялось  у  нее  это  ощущение  deja  vu
.
   Раздумывая, подтащить ей картину поближе к окну или включить свет,  Мэгги
услышала шаги на лестнице и, в испуге затолкав холст  на  место,  склонилась
над коробками.
   - Слава Богу, что вы пришли, - облегченно вздохнув, сказала она, когда  в
дверном проеме возник силуэт Брехта. - Коробки оказались  увесистее,  чем  я
думала. Поможете отнести их вниз?
   Выходя  с  чердака,  Мэгги,  покосившись  на  Брехта,  заметила,  что  он
оглядывает чердак, проверяя  все  ли  здесь  в  порядке.  Оставалось  только
надеяться, что он ничего не заметил, ***

   - Значит, Твилар  пригласил  вас  на  ленч?  -  поинтересовался  Чэннинг,
наливая в свою рюмку "Реми Мартэн", а уже наполненную протягивая Мэгги.
   За окном бушевала летняя  гроза,  отчего-то  заставлявшая  Мэгги  ощущать
тревогу.
   -  Вы  что,  ясновидящий,  -  поинтересовалась  она,  -   или   работаете
параллельно с ЦРУ? Чэннинг улыбнулся.
   - У вас слишком богатое воображение, Мэгги. Твилар звонил мне по делу,  и
мы говорили о вас.
   Взбесившись из-за того, что Чэннингу снова удалось ее  переиграть,  Мэгги
спросила:
   - Хорошо или плохо?
   - Только хорошо, - ответил Чэннинг, - с восторгом, если хотите.
   - Но этот человек меня совсем не знает. Чэннинг  внимательно  смотрел  на
нее поверх рюмки, как огранщик, разглядывающий алмаз.
   - Но ведь часто достаточно и первого впечатления.
   Смущенная его неожиданной любезностью, Мэгги решила заговорить о другом.
   - Что заставило вас всю неделю пробыть в городе? - поинтересовалась  она.
"Кроме Лин-Мэ", - добавила она про себя.
   - Дела. Вы ведь знаете, что у меня в шкафу еще полно пирогов, кроме того,
что стоит на столе.
   - Никогда не слышала этой поговорки.
   - Так говорят в Вирджинии.
   Чэннинг сидел напротив нее на  диване,  в  джинсах,  теннисных  туфлях  и
рубашке свободного покроя с открытым воротом. Пожалуй, впервые,  с  тех  пор
как Мэгги приехала на Линкс-Бэй, он предстал перед ней в домашнем виде.  Его
непринужденность очень насторожила Мэгги, усилив  желание  держаться  с  ним
холодно.
   - А я и забыла, что вы выросли не здесь,  -  сказала  она.  -  Невозможно
представить себе, что вы не всегда жили на острове.
   - У всех свои корни. Мои - на востоке, - произнес он задумчиво,  и  Мэгги
снова захотелось разузнать о нем побольше.
   - У вас было счастливое детство? - решилась спросить она.
   - Привилегированное, но не особенно счастливое.
   - И что же помешало вам чувствовать себя счастливым?
   Как ни странно, Чэннинг ответил:
   - И мать и отец, каждый  по-своему  доставляли  мне  неприятности.  -  Он
нахмурился:
   - Я думаю, вам это должно быть понятно.
   Поскольку Чэннингу была хорошо известна склонность ее  отца  пускаться  в
любые приключения, не  задумываясь  о  том,  куда  они  его  заведут,  Мэгги
согласно кивнула.
   - Может быть, и неплохо, если в юном возрасте тебя  таскают  с  места  на
место, - продолжал он. - Я узнал, что существуют два мира, приобрел  вкус  к
путешествиям, сумел разглядеть в каждом  из  родителей  что-то  свое,  а  не
относиться к ним как к паре.
   - Вы говорите так, будто в применении к  ним  слово  "пара"  звучало  как
ругательство.
   - Вначале нет, но потом произошло  то,  чего  не  пожелаешь  и  врагу.  -
Чэннинг помолчал, потом отпил коньяку и продолжал:
   - Сиэтл для моей матери навсегда остался "варварским" городом. Думаю, она
была бы потрясена, если бы увидела, в какое сокровище он превратился.
   - А она еще...
   Яростный  раскат  грома  заглушил  последние  слова  Мэгги,   и   комната
погрузилась в темноту.
   - Ничего страшного, - поспешил успокоить ее Чэннинг, пытаясь  нащупать  в
темноте ее руку и вместо  этого  дотрагиваясь  до  коленки.  -  У  нас  есть
генератор - Брехт через несколько минут все исправит.
   Ослепительная вспышка молнии за французским окном на  мгновение  осветила
южный балкон и деревья под ним.
   Чэннинг не убирал руки с ее колена. Мэгги чуть-чуть  отодвинулась,  чтобы
сбросить ее.
   - Вы боитесь грозы? - спросил он.
   - Нет, под крышей я чувствую себя в безопасности, - ответила Мэгги, сразу
же пожалев о том, что сказала.
   В безопасности - как может она чувствовать себя в  безопасности  рядом  с
человеком, который лжет, предает и, возможно, способен совершить убийство. С
человеком, к которому она чувствует опасное влечение...
   - Возьмите меня на минутку за руку,  -  послышался  в  темноте  негромкий
голос Чэннинга. Чувствуя, что она колеблется, он добавил:
   - Я не хочу, чтобы мы с вами спотыкались,  как  два  клоуна,  налетая  на
мебель. Давайте подойдем к окну, там все же чуть светлее.
   - Но нам вовсе необязательно сейчас  куда-то  идти,  -  возразила  Мэгги,
радуясь, что он не видит ее растерянного лица.
   - Как хотите, - хмыкнул Чэннинг, и Мэгги услышала, что он встал  и  начал
ходить по комнате.
   - Ладно, - согласилась она, решив, что лучше знать, где он, чем сидеть  и
ждать, пока случится что-нибудь неприятное. - А разве свет не должен вот-вот
зажечься?
   - И испортить такой восхитительный вид? Крепко сжав  ее  пальцы,  Чэннинг
осторожно провел ее по комнате и остановился возле мокрого от дождевых струй
окна.  Глаза  Мэгги  постепенно  привыкали  к  темноте,  и  она   любовалась
фейерверком,  вспыхивающим  на  грозовом  тихоокеанском  небе,  напоминавшем
сейчас негатив фотопленки.
   - Вы правы, мне нечего возразить,  -  ответила  Мэгги,  чуть  поворачивая
голову, чтобы видеть человека, к которому она  обращалась.  Увы,  ей  нечего
было возразить, и когда Дирек Чэннинг вдруг,  притянув  ее  к  себе,  крепко
схватил обеими руками за тонкую талию и стал целовать с жадностью  человека,
давно не ведавшего близости с женщиной.
   Прежде  чем  логика  и  рассудок  успели  сказать   свое   слово,   Мэгги
почувствовала, что отвечает на его поцелуи, охваченная безумием, заставившим
ее забыть обо всем.
   Когда он на секунду отпустил  ее,  Мэгги,  переведя  дыхание,  попыталась
произнести его имя, чувствуя, как его губы скользят по гладкой коже ее шеи.
   - Ш-ш-ш, - прошептал  он,  и  в  короткой  вспышке  молнии  Мэгги  сумела
разглядеть в его глазах неутоленное желание и бесконечную нежность.

Глава 33

   Кончиками пальцев она ощущала, как сильно бьется его сердце,  чувствовала
жар его кожи под тонкой тканью рубашки. Подобно сухим  щепкам  в  ненасытном
пламени, таяло ее сопротивление,  подчиняясь  силе  и  страсти  того  самого
человека, которого последние пять  лет  она  считала  своим  самым  заклятым
врагом.
   Когда он, чуть приподняв  ее,  прижал  к  себе  еще  теснее,  напряжение,
которое она испытывала последние две недели, прошло и тело  ее  затрепетало.
Ибо, несмотря на сомнения, несмотря на обман, несмотря на все  то,  что  она
думала о Диреке Чэннинге, Мэгги вынуждена была признать, что никогда  прежде
не желала она ни одного мужчину так, как желала сейчас его.
   Не обращая внимания на грозу, сотрясавшую все  вокруг,  оба  они  ощущали
лишь нарастающее возбуждение. Пальцы Мэгги вначале  осторожно  дотрагивались
до пуговиц на его рубашке, а затем, осмелев,  она  расстегнула  их  одну  за
другой. Опьяненная его близостью, она сомкнула руки у него за спиной и, чуть
откинувшись назад, позволила ему целовать свою шею и грудь.
   Почти не отрываясь от нее, Чэннинг иногда  хрипловато  повторял  ее  имя,
руки его ласкали ее и,  помедлив  лишь  мгновение,  проникли  за  ремень  ее
джинсов. Мэгги ощутила, как его горячие ладони крепко сжали ее бедра.
   - Может быть, нам удастся подняться наверх? - прошептал он.
   Неожиданно засиявший свет в гостиной заставил их отпрянуть друг от друга.
Инстинктивное движение могло бы  остаться  незамеченным,  если  бы  "Ролекс"
Чэннинга, когда он отдергивал руку, не зацепился сзади за ремень  Мэгги.  На
секунду  их  виноватые  взгляды  встретились,   и   оба,   не   удержавшись,
расхохотались, причем Мэгги повисла  на  нем  и,  уткнувшись  ему  в  плечо,
старалась подавить смех.
   - Будь он проклят, этот Томас Эдисон! - воскликнул Чэннинг,  сделав  вид,
что сердится, и поцеловал ее в  макушку.  -  Зато  теперь  мы  точно  сумеем
подняться наверх. - Освободив часы, он игриво шлепнул ее. - И  будем  просто
идиотами, если немедленно этого не сделаем.
   Услышав, как в соседней комнате зазвонил телефон, Мэгги  насторожилась  и
посмотрела на  него.  Чэннинг  коснулся  рукой  ее  подбородка  и  осторожно
приподнял ее голову кверху.
   - Кто бы это ни был, он выбрал удивительно неподходящее время.
   Несмотря на растерянность, Мэгги нашла в себе силы задать вопрос, который
сейчас больше всего волновал ее.
   - А вы не думаете, что это мы выбрали неподходящее время?
   Чэннинг удивленно поднял бровь.
   - Потому что вы сейчас у меня работаете? Мэгги колебалась, зная,  что  не
сумеет сказать ему правды, которая воздвигала между ними непроходимую стену,
и одновременно страшась разорвать тонкую ниточку едва возникшего доверия. Не
дождавшись ответа, Чэннинг заговорил сам:
   - Если это единственное, что вас смущает, то я  могу  сейчас  же  уволить
вас, а в следующий вторник снова приму на работу.
   - Почему во вторник? Он улыбнулся.
   - Наверное, если я скажу  "завтра  утром",  вы  будете  чувствовать  себя
соблазненной и покинутой, не так ли? А мне совсем не  хочется  обижать  вас,
Мэгги.
   Ей почему-то казалось, что сердце бьется у нее не в груди, а  в  горле  и
открыть ему правду ей становилось все труднее.
   - Я сказал что-то не то? -  забеспокоился  Чэннинг,  удивляясь,  что  она
по-прежнему молчит.
   Отвечать ей не пришлось, так как в дверях появился Брехт.
   - Простите меня, сэр, - произнес он,  -  вас  к  телефону  просит  миссис
Барстоу.
   Появление Брехта  всегда  предвещало  только  дурное.  На  этот  раз  зло
исходило от женщины, которая, судя по  всему,  всю  прошедшую  неделю  имела
возможность наслаждаться обществом Чэннинга. Это было  уже  слишком,  и  без
того напряженные нервы  Мэгги  не  выдержали.  Ей  так  хотелось,  чтобы  ее
подозрения оказались напрасными,  но  этот  телефонный  звонок  разрушил  ее
надежды.
   Через пятнадцать минут, не найдя ее в гостиной, Чэннинг постучал в  дверь
ее комнаты, где вместо радужного приема встретил холодность и отчуждение.
   - Неприятности в музее, - объяснил он, - хотя, конечно, вполне можно было
подождать до утра...
   - Вы всегда помогаете Лин-Мэ работать? - насмешливо спросила Мэгги.
   - Но разве не для того существует дружба? - ответил  Чэннинг,  растерянно
глядя, как она, стоя в дверях, не дает ему войти. - Вы  не  хотите  впустить
меня к себе?
   Мэгги с усилием подавила дрожь, которая пробежала по ее телу,  когда  она
вспомнила его поцелуи.
   - Не уверена, что это столь уж блестящая идея, -  небрежно  бросила  она,
сама испытывая отвращение к тому, как прозвучали ее слова.
   - Но, по-моему, ни вам, ни мне эта идея вовсе не казалась  нелепой,  пока
мы были внизу,  -  напомнил  ей  Чэннинг.  -  Что  изменилось  за  последние
несколько минут?
   Потом Мэгги казалось, что  она  могла  привести  тысячи  разных  доводов,
которые были бы куда ближе  к  истине  и  не  заставили  бы  его  болезненно
поморщиться.
   - За это время появился еще кое-кто, -  произнесла  Мэгги,  полагая,  что
Чэннинг поймет ее явный намек на его тайную связь с Лин-Мэ.
   Резкость, которую она услышала в ответ, казалось, произнес совсем не  тот
человек, который только что нашептывал ей ласковые слова.
   - Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, с кем вы так обращаетесь.
   Он ушел, не дав ей больше ничего сказать.

***

   То, что Чэннинга не было за завтраком, нисколько  не  удивило  Мэгги.  Не
было ничего странного и в том, что на  обычном  месте  не  оказалось  листка
бумаги с его указаниями. Задела она его  самолюбие  или  ранила  сердце,  но
плотно закрытая дверь кабинета явно  свидетельствовала  о  том,  что  он  не
желает ее видеть, - наказание, которого она, как он считал,  была  достойна,
после того как не пустила его к себе в спальню. Однако куда больше волновали
Мэгги слова, которые он сказал ей перед тем как  уйти,  слова,  которые  она
вспоминала снова и снова бессонной ночью. Может,  он  предупредил,  что  ему
опасно противодействовать? Или намекнул таким отвратительным  способом,  что
ему известно о ее встречах со светловолосым детективом?
   Теряясь в догадках, она искала, но не находила ответа.

Глава 34

   У Мэгги оставалось двадцать минут до встречи с  Твиларом,  и,  забежав  в
таверну, она опустила монету в автомат, радуясь, что в этот час заведение не
переполнено и потому шум не помешает ей говорить.
   - У меня было предчувствие, что это ты, - сказал Трои, после того как они
поздоровались. - Как ты пережила вчера эту кошмарную грозу?
   Мэгги тяжело вздохнула.
   - Гроз я никогда не боялась, - ответила она, не решаясь сказать ему,  что
ее заботят сейчас куда более серьезные проблемы, чем погода.
   - А как ты?
   Трои с минуту подумал.
   - Мне кажется, во время грозы  лучше  не  быть  одному..,  особенно  если
сидишь возле камина.
   По тому как он это произнес, было ясно, кого именно он  хотел  бы  видеть
рядом с собой во время грозы. Мэгги оставалось только сожалеть, что  она  не
ответила на его поцелуй, и, несмотря ни на что, находиться во власти обаяния
Чэннинга. Сейчас ей даже думать не хотелось о том, что она нравится  другому
человеку.
   - Что у тебя сегодня? - спросил Трои. - Твилар вернулся с  Аляски.  Через
несколько минут он заберет меня отсюда и мы поедем в ресторан.
   - Я не хочу казаться навязчивым, но ты знаешь, в какой?
   - Да уж, смотри не перестарайся, - поддразнила его Мэгги, хотя в душе она
была благодарна ему за заботу. - Место называется "Тихоокеанский краб".
   Трои восхищенно присвистнул.
   - Да, с зарплатой полицейского не поешь на серебре в ресторане с видом на
море.
   - Черт возьми! - усмехнулась Мэгги, - а я вот  забыла  мою  бриллиантовую
диадему в Бостоне.
   - Чувствую, у меня появился серьезный соперник.
   - Какой соперник?
   - Хорошо, что ты спрашиваешь, - ответил Трои, - а то я боялся, что у тебя
от денег голова пойдет кругом. Значит, у меня остается  шанс  убедить  тебя,
что и я чего-то стою.
   Мэгги ужасно не хотелось говорить сейчас об этом, но и отмалчиваться было
бы некрасиво.
   - Я думала о том, что произошло на прошлой неделе. О том, что  ты  сказал
мне возле кафе...
   - И считаешь, что поезд набрал слишком большую скорость?
   - Пожалуй. - Трои отчасти облегчил ей задачу, поняв все с  полуслова,  но
Мэгги было нелегко продолжать. - Знаешь, пока вся эта история с Чэннингом не
закончится и пока мы работаем с тобой... - Она колебалась, сознавая, что  ее
заставляет произносить эти  слова  совсем  иная  причина,  -  в  общем,  мне
кажется, что для нас обоих будет лучше,  если  наши  отношения  будут  чисто
дружескими.
   Долгое молчание Троя определенно означало, что он огорчен.
   - Надеюсь, ты говоришь честно.
   - А почему ты сомневаешься?
   - Скажи, ты не испытываешь к Чэннингу, ну.., каких-нибудь ч