позади нее. В комнате на помосте стояла инкрустированная розовым деревом
кровать, отделанная голубой с золотом тканью. Вся прочая обстановка была
изготовлена из красного дерева и, несомненно, в расчете на женский вкус.
   Сидя за туалетным столиком, подперев голову рукой, Мара взглянула  на
стоящие рядом с ней на деревянной полке бронзовые часы. Она нахмурилась.
   Было уже  поздно,  очень  поздно,  а  этот  чертов  жених  так  и  не
появлялся.
   - Уже больше семи, а о нем все ни слуху ни духу, - громко сказала она
в пустоту комнаты. - Солнце  почти  зашло.  Прекрасно  же  он  встречает
будущую невесту. Манеры прямо-таки королевские. Истинная галантность. Но
чего можно ожидать от англичанина, тем более от незаконнорожденного?
   Из-за  расшитой  цветами  ширмы  вышла  Сайма,   несущая   поднос   с
несколькими небольшими чашками.
   - На твоем месте я постаралась бы  забыть  это  слово  до  того,  как
вернется его светлость. Последнему, кто имел глупость назвать  его  так,
пришлось проглотить свои собственные зубы. К тому же даже лучше, что его
до сих пор нет, девочка. На то, чтобы снова перекрасить твои  волосы,  у
меня уйдет целый час. О чем ты думала, когда прыгала  в  это  озеро?  Ты
смыла со своих волос всю краску. А если бы тебя увидели скачущей  голой,
как стриженая овца? Если бы кто-нибудь  оказался  поблизости  и  раскрыл
твой маленький секрет? Что бы ты тогда делала?
   Не успела Мара открыть рот, как за  окном  раздались  громкие  крики,
собачий лай, отдаленный звук охотничьего рога и приглушенный стук  копыт
по сырой почве.
   - Сайма,  прекрати  свою  болтовню  и  выгляни  посмотреть,  что  там
делается.
   Сайма высунулась за открытую створку окна.
   - Ага! Легок на помине. Это он, девочка. Наконец-то прибыл.  И  какая
встреча. Ей-богу, я не помню ничего подобного с тех  пор,  как  Оуэн  Ро
О'Нил вернулся из Испании,  чтобы  повести  наших  людей  к  победе  при
Бенбурбе.
   Она повернулась, перекрестилась в  безмолвной  молитве  и  подошла  к
Маре.
   - Лучше тебе приготовиться, девочка. Твой будущий  жених  прибыл  для
встречи с тобой.
   При воспоминании о висящем, на лестнице портрете сердце Мары забилось
быстрее. Совершенно забыв о том,  что  только  недавно  обвиняла  своего
жениха в пренебрежении к своему прибытию, она вскочила на ноги.
   - Он здесь? Уже? Черт  возьми!  Нам  нужно  спешить!  Скорее,  Сайма,
краска готова?
   Сайма подошла к очагу и  помешала  варево,  готовящееся  в  небольшом
железном котелке.
   - Почти готова. Если бы ты не была  такой  дурочкой  и  не  смыла  бы
краску с волос, в такой спешке не было бы  необходимости.  -  Она  взяла
маленькую ступку и, растерев в ней  пестиком  какое-то  непривлекательно
выглядевшее  вещество,  высыпала  его  в  кипящее  на   медленном   огне
содержимое котелка.
   - Ты права, Сайма. Извини меня. Но  озеро  выглядело  так  заманчиво.
Сначала я просто хотела пройтись по берегу,  но  когда  увидела  его  за
деревьями, то снова почувствовала себя ребенком. Ты же  помнишь,  как  я
любила купаться в нем, а это было так давно. Я ничего не могла  с  собой
поделать, просто должна была нырнуть.
   Сайма  наклонила  голову  Мары  над  фарфоровым  умывальным  тазом  и
улыбнулась:
   - Я всегда знала, где тебя искать, когда ты  пропадала.  Вместо  того
чтобы заниматься  рукоделием  или  музицировать  на  спинете,  ты  вечно
прыгала голышом, как лягушка, по окрестным скалам.
   Она вылила немного смеси из котелка на голову Мары.
   - Во всем виноват этот твой братец Оуэн Вы  с  ним  почти  ровесники,
поэтому-то ты вечно и таскалась за ним, пытаясь доказать,  что  способна
на то же, на что и он. Вам надо было родиться близнецами. Интересно, что
сейчас поделывает наш дорогой Оуэн?
   При упоминании имени самого младшего и упрямого из своих братьев Мара
нахмурилась:
   - Вероятнее  всего,  висит  с  выклеванными  глазами  на  придорожной
виселице за ограбление какого-нибудь кучера-англичанина. Я не  имела  от
него вестей почти два месяца. С тех пор, как он сообщил  мне  о  времени
прибытия Арабеллы. Можно было бы догадаться, что Оуэн  не  будет  ждать,
пока план принесет плоды.
   От запаха Сайминого варева она сморщилась.
   - Сайма, что там в твоем ведьмином зелье? Пахнет  отвратительно,  еще
ужасней, чем в прошлый раз.
   Сайма начала втирать густую смесь в рыжие волосы Мары.
   - Кожура грецких орехов, листья мирта, шалфей и кое-что  еще,  о  чем
тебе лучше не знать. А то тебя может вывернуть наизнанку.
   Зная о стремлении Саймы сохранять свои рецепты в тайне, Мара не стала
дальше допытываться, что означает это "кое-что еще".
   - Разве обязательно, чтобы оно пахло так ужасно?
   Его светлость  близко  ко  мне  не  подойдет,  если  почувствует  это
зловоние - Чтобы сделать твои волосы такими же черными, как у  Арабеллы,
зелье должно быть достаточно крепким. Прекрати болтать чепуху. Когда оно
высохнет, запах станет слабее.
   Она вылила остаток содержимого котелка на голову Мары.
   - Горячо!
   - Потерпи немного. Оно быстро остынет.
   Сайма отжала из волос Мары остаток черного  настоя  и  закрутила  уже
почерневшие локоны на макушке.
   - А теперь, чтобы не испачкать платье, накинь  на  плечи  вот  это  и
присядь перед очагом подсушить волосы.
   Мара сделала, как ей сказали, наблюдая за  тем,  как  Сайма  выливает
оставшуюся в тазу краску в стоящий в углу  комнаты  горшок.  Если  запах
этих отбросов коснется ноздрей горничных, они,  несомненно,  решат,  что
лорд Сент-Обин женится на уличной девчонке с испорченным желудком.
   - А ты успела подогнать по моей  фигуре  одно  из  платьев  Арабеллы,
чтобы я смогла надеть его сегодня вечером? - спросила она,  присаживаясь
на маленький стульчик перед огнем.
   - Да, хотя это было тоже не просто.  Этой  девушке,  если  она  хочет
поймать себе мужа, необходимо держаться подальше  от  кексов,  чтобы  не
превратиться в настоящую кобылу.  -  Сайма  черепаховым  гребнем  начала
расчесывать еще влажные и спутанные волосы Мары. - Хотя, может быть, она
хочет отрастить себе зад  потолще.  Берет  в  этом  отношении  пример  с
матери.
   - Ты уверена, что платье будет по мне?
   - Да. Никто даже не догадается, что платье сшито не на тебя. Радуйся,
что я здесь с тобой! С твоим умением шить, если бы ты приложила  к  нему
свои руки, то выглядела бы как неудачливая торговка апельсинами.
   - Рукоделие никогда не было моим сильным местом.
   - Это уж точно. Сейчас одна из прачек гладит его.
   Но мне все же хотелось бы, чтобы можно было вернуть замок  как-нибудь
по-другому. Ты уверена в том, что сможешь убедить его светлость, что  ты
и есть та самая Арабелла? Он может знать о ней то, о чем  ты  не  имеешь
никакого понятия. Что, если он  поймает  тебя  на  чем-нибудь?  Граф  не
кажется мне человеком, которого так легко надуть. Наоборот, он, я думаю,
изобьет тебя до полусмерти, если узнает всю правду.
   - Но я должна убедить его в этом, Сайма. Неужели ты не понимаешь? Это
единственный для меня способ получить Кулхевен обратно, если даже он  не
будет полностью принадлежать мне. По крайней  мере  потомки  Диспенсеров
снова будут бегать по его коридорам. Я  обещала  матери,  что  ее  внуки
вернутся в Кулхевен, и я должна выполнить это  обещание  даже  с  риском
быть пойманной, иначе Кулхевен исчезнет с лица  земли  Кроме  того,  это
единственный способ отомстить Сент-Обину за то, что  он  отобрал  у  нас
Кулхевен. Он не должен узнать правду, по крайней мере до тех пор, пока я
не буду носить его ребенка. Тогда ему придется столкнуться  с  проблемой
расторжения брака, а, сделав это, он подобно своему отцу будет  вынужден
объявить своего сына вторым незаконнорожденным графом Сент-Обином.
   - А что при этом ты будешь делать с незаконнорожденным  ребенком,  да
еще от англичанина? Твоя мать в гробу перевернулась бы, узнай она, что в
жилах ее внуков течет английская кровь.
   Мара посмотрела на нее.
   - По-моему, ты  все  время  забываешь,  что  и  в  моих  жилах  течет
английская кровь.
   - Твой отец - совсем другое дело. Упокой Господи его  душу.  -  Сайма
печально  покачала  головой.  -  Не  надо  было  твоему   братцу   Оуэну
рассказывать тебе о том, что Кулхевеном теперь владеет  лорд  Сент-Обин.
Слишком это рискованно. Да поможет тебе  Бог  в  тот  день,  когда  лорд
Сент-Обин узнает, что ты не настоящая Арабелла.
   Мара вызывающе улыбнулась:
   - А, к тому времени он влюбится в меня без памяти. И  то,  что  я  не
настоящая Арабелла, не будет иметь никакого значения.
   - Дай тебе Бог, чтобы так оно и  случилось,  девочка.  Очень  на  это
надеюсь.
   Однако, когда Сайма, продолжая расчесывать ее  волосы,  зашла  ей  за
спину, улыбка исчезла с губ Мары.
   Глядя "в окно на отдаленную неровную цепь  гор,  она  помолилась  про
себя, чтобы Адриан Август Росс, граф  Сент-Обин,  не  оказался  жестоким
человеком.
   Спустя два часа Мара следовала за лакеем, посланным, чтобы  проводить
ее по коридору на ужин. В замке было на удивление темно, и  с  тех  пор,
как служанка принесла ей отглаженное платье, она больше не видела никого
из прислуги. Приноравливаясь к неровной походке престарелого лакея, Мара
была вынуждена замедлить шаг. Они шли  молча,  потому  что,  попытавшись
было сказать несколько  слов  насчет  прекрасной  картины,  изображающей
неизвестный ей город, и услышав в ответ лишь невнятное  бормотание,  она
поняла, что все попытки завести разговор обречены на неудачу.
   Собственно говоря, она была даже  рада  этому.  От  ожидания  близкой
встречи с ним нервы ее были натянуты как канаты. Сент-Обин.  После  того
как сегодня утром она увидела его портрет,  в  ее  воображении  осталось
впечатление  чего-то  огромного  и  варварского.  Не  доставит  ли   ему
удовольствие пытать леди, выдавшую себя за его нареченную? А может быть,
увидев Мару насквозь, он просто повесит ее на ближайшем  дереве?  Сможет
ли она убежать от него достаточно быстро и далеко?
   Они свернули в еще один  темный  коридор,  и  ее  юбки  зашуршали  по
покрытому ковром полу.  Сайма  отлично  справилась  с  переделкой  этого
Арабеллиного платья из шелка цвета красного вина. Каждый  увидевший  его
поклялся бы, что оно сшито специально на Мару, если не считать того, что
весьма скромный фасон платья совершенно не отвечал  ее  вкусу.  Цвет  ей
тоже совсем не нравился, хотя она должна была признаться себе, что он по
крайней мере гармонирует с ее, теперь черными, волосами.
   Если бы даже на ней и было  какое-либо  ожерелье,  оно  оказалось  бы
совершенно скрытым под белым кружевным воротником, застегивающимся у шеи
и спускающимся до плеч. Рукава с большими буфами оканчивались доходящими
до самых запястий накрахмаленными манжетами.
   Проходя мимо, она осмотрела свое отражение в зеркале возле лестницы и
подумала, каким же образом ей удастся привлечь внимание  его  светлости,
если она закрыта с головы до  ног,  как  какая-нибудь  чертова  монашка.
Необходимо что-то предпринять,  подумала  Мара,  не  имея  понятия,  что
именно. Она все меньше ощущала себя Марой и все  больше  и  больше  мисс
Арабеллой Вентворт.
   - Сюда, мисс Арабелла.
   Мара чуть было не споткнулась на верхней ступеньке лестницы.  На  ней
были очки, которые она нашла в саквояже Арабеллы и надела в надежде, что
они помогут ей в ее маскараде, но которые несколько мешали четко  видеть
окружающее. Подсвечник в руках лакея  давал  совсем  немного  света,  и,
чтобы не скатиться по ступенькам вниз, ей пришлось ухватиться за перила.
   Когда они спустились на первый  этаж,  она  увидела  справа  от  себя
открытую дверь, ведущую в освещенную свечами комнату. Во всех  остальных
частях замка было темно, все двери в другие комнаты закрыты.
   Когда они направились к двери; Мара вся напряглась. По другую сторону
этого дверного проема ее ждал он, ее будущий муж.
   Из освещенной комнаты не доносилось ни звука.
   Лакей, держа перед собой подсвечник, подошел к  дверям  и  молчаливым
жестом пригласил ее войти.
   Мара прошла мимо него  в  комнату  и  увидела,  что  оказалась  одна.
Сент-Обина там не было. Она облегченно вздохнула, сняла  очки  и  начала
оглядываться по сторонам.
   Комната  представляла   собой   кабинет   джентльмена,   не   слишком
отличающийся от кабинета ее отца в старом Кулхевене. Она подумала:  "Как
это странно - чувствовать себя чужой в доме, где прошло все детство".
   Но это не был  прежний  Кулхевен.  Там,  где  не  висели  уставленные
старыми книгами полки, стены были отделаны темными панелями из древесины
грецкого ореха. Потолок был низкий я  покрыт  лепниной,  что  еще  более
усиливало впечатление замкнутости пространства.
   По стенам, через равные промежутки, висели канделябры и, кроме  того,
несколько  знакомых  ей  картин  -  когда-то  они  висели   в   длинной,
застеленной ковром галерее, в которой были выставлены семейные  портреты
Диспенсеров. "В этом новом для них окружении, - .подумала  Мара,  -  они
смотрелись явно не на своем месте".
   В другом конце комнаты,  позади  гигантского  стола  черного  дерева,
уютно трещал огонь очага. Она подошла к  нему.  Несмотря  на  идущее  от
очага тепло, ее вдруг охватил озноб, и, обняв себя руками,  она  потерла
ладонями предплечья. С каждой  минутой,  отбиваемой  резными  напольными
часами, ее напряжение, вызванное отсутствием Сент-Обина, нарастало.
   Может быть, он вообще решил не спускаться  к  ужину,  подумала  Мара,
изучив названия  нескольких  книг,  стоящих  на  полках,  и  подивившись
разносторонности собрания. Она сняла с полки  потрепанный  томик  стихов
Спенсера и, прежде чем поставить обратно на место, перелистала несколько
страниц. Наполовину вытащенная со своего  места  стояла  книга  Вудхауса
"Путеводитель по Королевству Ирландии". Найдя это вполне похвальным, она
улыбнулась.
   Пересекая комнату, чтобы взглянуть из высокого, занавешенного окна на
ночное небо, Мара вдруг заметила портрет, висящий  высоко  над  каминной
доской из черного мрамора и наполовину скрытый в тени. Непонятно почему,
но ее потянуло к нему.
   Она медленно подошла к картине, и при виде  смотрящего  на  нее  лица
матери ее охватило странное чувство.
   Портрет был написан задолго до того,  как  солдаты  Кромвеля  осадили
Кулхевен, когда самой большой заботой Мары было то, как бы  улизнуть  от
уроков танцев, даваемых ей гувернанткой миссис Пиблс. В  их  местах  все
звали ее мать красавицей Эданой. На картине она  была  изображена  возле
зубчатой стены одной из башен,  Кровавой,  той  самой,  где  позднее  ее
застрелили "круглоголовые". Она смотрела в сияющее  летнее  небо,  и  ее
ничем не скрепленные сверкающе-рыжие волосы развевались на ветру.
   Мара как сейчас помнила тот день, когда был написан этот  портрет,  и
ссору между матерью и отцом по поводу платья, которое  она  должна  была
надеть. Он настаивал на небесно-голубом, она же предпочитала изумрудное.
В конце концов отец настоял на своем, однако ценой того, что на портрете
ясно отразился вспыльчивый характер матери. Даже сейчас Мара ясно видела
гордо поднятый подбородок и силу, излучаемую ее светло-голубыми глазами.
   Мара закрыла глаза. "О, мама, как мне тебя не хватает!"
   Если бы только можно было вернуть те беззаботные дни. Если бы солдаты
в тот злосчастный день не прорвали оборону. Если бы мать  не  отказалась
сдать Кулхевен. Если бы...
   - Добрый вечер, мисс Вентворт!

Глава 6

   Мара резко обернулась на звук раздавшегося  за  ее  спиной  глубокого
мужского голоса.
   У нее перехватило дыхание.  В  дверях  стоял  он,  граф,  собственной
персоной, и выглядел  даже  крупнее,  чем  она  себе  его  представляла.
Висевший на лестнице портрет не льстил ему. Собственно говоря, наяву  он
выглядел даже еще более  грозным.  Мара  быстро  нацепила  на  нос  очки
Арабеллы, и его черты расплылись в тумане.
   Прежде  чем  заговорить,  она  вынуждена  была  нервно  сглотнуть   и
возненавидела себя за этот страх.
   - Добрый вечер, милорд. Я восхищалась этим замечательным портретом.
   Он подошел поближе и, прислонившись к высокой книжной полке, скрестил
руки на груди.
   -  Замечательный  портрет,  не  правда  ли?  Он  остался  от  прежних
владельцев Кулхевена и каким-то чудом уцелел после того, как  замок  был
взят штурмом. Висел среди прочих в галерее, но изображенная на нем особа
так заинтересовала меня, что я решил перенести портрет сюда, чтобы иметь
возможность видеть его почаще.
   "Остался от прежних владельцев..." После этих  слов  куда-то  исчезло
волнение, охватившее Мару при встрече лицом к лицу с ним - ее врагом. Ей
очень хотелось сказать ему, что портрет никто  не  оставлял,  наряду  со
всем прочим он, скорее, был украден у ее семьи войском  "круглоголовых",
но придержала язык.
   Она должна думать, поступать и отвечать так, как это могла бы  делать
Арабелла. А Арабелла  никогда  бы  не  рискнула  противоречить  ему  или
говорить, когда от нее этого не ждут. Ей это даже и в голову не могло бы
прийти.
   Поэтому вместо этого она потупила взор и как можно нежнее ответила:
   - Портрет просто замечательный, милорд. Но не кажется ли вам, что эта
женщина выглядит слишком дерзкой, слишком уверенной в себе? у  Сент-Обин
помолчал,  глядя  на  нее  со  странным  выражением  на   лице,   потом,
отвернувшись, пересек комнату.
   - Хотите чего-нибудь выпить, мисс Вентворт?
   Маре хотелось бы знать, почему он не ответил на  ее  вопрос,  но  она
решила не добиваться ответа.
   - Да, милорд, с большим удовольствием.
   Опустив голову, она поверх очков могла вполне  ясно  видеть  Адриана,
который подошел к буфету, чтобы налить  спиртное.  Он  был  одет  совсем
просто, в черные бриджи, белую рубашку и черные сапоги до колен. На  нем
был небрежно повязанный шейный платок, обшлага рукавов были закатаны  до
локтей, обнажая загорелые руки,  которые,  казалось,  могли  задушить  и
медведя.
   Все в этом человеке говорило о силе и властности.
   Даже то, как его  большие  руки  держали  бутылку  с  алкоголем.  Она
поймала себя на том, что смотрит на ровную и твердую линию его  челюсти,
на то, как светятся в  свете  очага  его  густые  волосы,  цвет  которых
гармонировал с золотисто-карими глазами.
   Он искоса посмотрел на нее, и Мара быстро отвела глаза.
   - Надеюсь, что вы извините меня за некоторую  небрежность  в  одежде,
мисс Вентворт, Здесь, в Кулхевене, я предпочитаю удобство приличиям.
   - Нет-нет, милорд. Я не возражаю.
   Собственно говоря, подумала она про себя, она бы и  сама  с  огромным
удовольствием сию же минуту сняла бы эти  дурацкие  очки  и  отодрала  с
платья Арабеллы душащий ее воротник. Она направилась было к нему, но  он
протянул ей бокал.
   - Если хотите, мы можем посидеть здесь, возле огня.
   Она села в мягкое  кресло,  которое  он  ей  пододвинул,  и  поискала
взглядом, куда бы поставить свой  бокал,  но,  не  найдя  ничего  в  том
тумане, который стоял перед ее глазами, продолжала  держать  его  обеими
руками, поставив на колено.
   - Ужин будет подан через несколько минут, - сказал он, разглядывая  в
свете  камина  содержимое  своего  бокала.  -  Я  думаю,  что  мы  можем
использовать это время для того, чтобы получше узнать друг Друга.
   Сама не зная почему, Мара  начинала  чувствовать,  что  Сент-Обин  не
очень рад ее пребыванию здесь.  Странно,  подумала  она,  особенно  если
принять во внимание  то,  что  они  должны  пожениться.  Чтобы  смягчить
внезапно  пересохшее  горло,  она  отпила  глоток  из   бокала.   Питье;
приготовленное из смородины и вишни, было вкусным и  немедленно  вызвало
ощущение тепла в желудке.
   - Вы, кажется, нервничаете, мисс Вентворт. Это из-за меня?
   А что он предполагал, черт бы побрал эти его глаза?
   - Нет. Это просто вызвано незнакомой обстановкой, милорд. Я  чувствую
себя несколько одинокой и чужой среди ваших людей. Не то чтобы они  вели
себя негостеприимно. Нет, совсем наоборот. Все были очень приветливы. Но
преб