оения удивила ее.
   - Я принимаю ваши извинения, милорд.
   - Да, вы напомнили мне еще об одной вещи, о которой я  хотел  с  вами
поговорить, Арабелла.
   - О чем же, милорд?
   Сент-Обин взглянул на нее:
   - Как раз об этом. Теперь мы стали мужем и женой. Мне кажется,  будет
вполне уместно, если вы будете обращаться ко мне  по  имени.  Собственно
говоря, я даже предпочитал бы это.
   Мара почувствовала, что краснеет и сама не знает почему. Может  быть,
дело в некоем чувстве интимности, которое дает обращение к  человеку  по
имени.  Такие  обращения,  как  "милорд"  или   "Сент-Обин",   казалось,
сохраняли между ними некую дистанцию, как будто они и не были женаты.  И
его предложение было вполне разумным. Женатые люди не обращаются друг  к
другу подобным образом.
   Он продолжал смотреть на нее, под этим  взглядом  Мара  почувствовала
себя не совсем в своей  тарелке,  поэтому,  опустив  глаза  и  глядя  на
поводья, которые держала в руках, сказала:
   - Как вам будет угодно, Адриан.
   - Вот так гораздо лучше, вам не кажется?
   Мара молча кивнула и была рада, когда мгновение спустя  он  пришпорил
лошадь и поскакал по дорожке, ведущей к северным границам владений.  Она
тронула лошадь и двинулась вслед за ним.  Пытаясь  выбросить  из  головы
события вчерашнего вечера, Мара все же не переставала думать о  причинах
отказа Адриана. Он, несомненно, должен был понимать, что выгода от того,
что он поможет этим людям, пересиливает возможный риск. Она не понимала,
почему же тогда он решил взять ее сегодня с собой. И как может  человек,
по-видимому, такой честный и благородный, отказываться помочь тем,  сама
жизнь которых зависит от него? В этом не было никакого смысла.
   Прошло уже довольно много времени, когда Адриан остановился на опушке
леса и слез с лошади.
   - Я знаю тихое место  неподалеку,  где  мы  сможем  приятно  провести
время, - сказал он, помогая ей слезть с лошади. -  Стреножим  лошадей  и
дальше пройдем пешком.
   Подобрав юбки, Мара последовала вслед за ним через густой лес. Пройдя
совсем немного, они очутились на берегу озерка, в котором она купалась в
день прибытия в Кулхевен.
   На том месте, где Адриан увидел ее в первый раз.
   Мара мгновенно насторожилась, пытаясь понять, почему  он  выбрал  для
пикника именно это место.
   - Какое красивое место. Как вы его нашли?
   Адриан положил корзинку, которую нес с  собой,  на  землю  и  вытащил
оттуда шерстяное одеяло.
   - Я случайно наткнулся на него, когда преследовал браконьера.
   Мара попыталась успокоить себя. То,  что  он  привел  ее  сюда,  было
простым совпадением. Откуда ему было знать, что она приходила сюда в тот
день?
   - Вы нашли кого-нибудь?
   - Нет, поиски оказались напрасными. Зато я нашел это прекрасное место
и подумал, что оно должно вам понравиться.
   Во время обеда, состоящего из сыра и холодных  жареных  цыплят,  Мара
пыталась свести  разговор  к  пустякам,  например,  какими  фруктами  им
необходимо запастись на зиму, и прочими домашними мелочами, уверенная  в
том, что  вскоре  Адриану  это  наскучит.  Так,  во  всяком  случае,  ей
казалось. Но потом Мара заметила, что все это время он наблюдает за  ней
и слушает ее очень внимательно. Тогда она взяла камень и бросила  его  в
озеро в надежде отвлечь его внимание  от  себя.  Ей  не  нравился  такой
пристальный интерес к себе  и  хотелось,  чтобы  он  нашел  какой-нибудь
другой предмет для своего внимания.
   - Расскажите мне о своем детстве, Арабелла.
   Этот вопрос заставил ее нервничать еще сильней.  О  детстве  Арабеллы
она почти ничего не знала - только то, - что  вычитала  из  ее  писем  к
Адриану.
   - Собственно говоря, тут не о чем рассказывать.
   - А как насчет дома? Вы сильно по нему скучаете?
   - Временами да, скучаю. Но Кулхевен во многом напоминает мне  его;  У
нас там есть почти такое же маленькое озерцо. Я играла там еще ребенком.
Читала книгу сэра Томаса Меллори о короле Артуре и  его  рыцарях.  А  вы
читали ее? - спросила она, стараясь сменить тему разговора.
   Адриан улыбнулся, его глаза загорелись.
   - Да, конечно, читал.
   - Обычно я воображала себя Девой Озера, приносящей королю Артуру  его
меч Эскалибур, хотя это была просто ветка дерева,  которую  я  нашла  на
берегу. - Она остановилась, эта ложь давалась ей легко. -  Моя  служанка
вечно драла меня за уши за то, что я пачкала юбки. А мать говорила,  что
если я не научусь держать себя как леди, то никогда не найду себе мужа.
   Адриан опять улыбнулся и посмотрел на небо.
   -  Мы,  кажется,  можем  попасть  под  дождь.  Нам,  наверное,   пора
возвращаться в. Кулхевен. Жалко, что приходится так скоро прерывать  наш
пикник.
   Мара, однако, ничего против этого не имела,  собственно  говоря,  она
была даже рада такому вмешательству провидения.
   Они вместе собрали остатки еды и вернулись к  лошадям.  Адриан  помог
Маре взобраться на лошадь и пошел к Хугину. Пока она  укладывала  вокруг
себя шлейф платья, небеса разверзлись и начал накрапывать дождичек.
   -  Кажется,  мы  вовремя  прервали  наш  пикник,  -  сказал   Адриан,
приторачивая корзинку к седлу Хугина. - Сейчас я закончу,  и  мы  сможем
тронуться. Но, если хотите", можете поехать вперед.
   - Ничего страшного. Я не имею ничего против. Я всегда любила дождь.
   Пока Адриан  крепил  корзинку,  Мара  посмотрела  на  расстегнувшуюся
верхнюю пуговицу  своего  жакета  для  верховой  езды.  Собравшись  было
застегнуть ее, она заметила на материи несколько темных пятнышек.
   Может быть, она запачкалась в кустах? На  ткани  появилось  еще  одно
пятнышко, потом еще и еще. По щеке поползла капля дождя. Мара вытерла ее
рукой и вся окаменела, увидев, что капля, которая  оказалась  теперь  на
руке, - черного цвета.

Глава 14

   Краска.
   Мара взглянула в сторону стоящего возле своей лошади Адриана. Он  все
еще был занят корзинкой и не обращал внимания ни на нее, ни на дождь, ни
на темные пятна,  быстро  усеивающие  ее  желтовато-коричневый  шелковый
жакет. Сердце  билось,  словно  молот,  она  понимала,  что  элегантная,
украшенная плюмажем шляпа не защитит краску от растворения.
   В панике она огляделась вокруг, пытаясь найти  место,  где  могла  бы
укрыться от дождя, который с каждым мгновением все  усиливался.  Деревья
поблизости были, но Адриан, несомненно, последует за ней  и  увидит  эту
черную краску, стекающую с ее волос.
   Захлестываемый ветром прямо в лицо дождь пошел еще сильней. С кончика
ее  носа  упала  еще  одна  капля,  оставив  черное   пятно   на   белом
накрахмаленном манжете. Она должна была что-то предпринять - и быстро.
   Не  теряя  больше  времени,  Мара  пнула  каблуками  в  бок   лошадь,
одновременно вытянув ее кнутом. Пораженная столь неожиданными действиями
лошадь встала на дыбы и, отбрасывая  позади  себя  комья  мокрой  земли,
понеслась  по  направлению  к  дому.  Мара  вскрикнула  и,  оглянувшись,
увидела, что Адриан, повернувшись в  ее  сторону,  старается  влезть  на
лошадь, чтобы последовать за ней.
   Понимая, что ни в коем случае не  должна  позволить  увидеть  себя  в
таком виде, с размазанной по лицу краской, Мара начала подгонять лошадь,
она понимала, что, несмотря на этот бешеный галоп, его  жеребец  догонит
их задолго до того, как они достигнут Кулхевена.
   Единственной остававшейся возможностью было постараться затеряться  в
лесу.
   Она подождала до последней возможности,  а  потом,  как  можно  более
резко, повернула лошадь направо. Та,  протестуя  против  такого  грубого
обращения, замотала головой и заржала, но свернула  в  узкий  промежуток
между деревьями. Мара слышала, как Адриан  выкрикивает  ее  имя,  но  не
рискнула обернуться.  Шляпа  свалилась  на  землю;  для  того  чтобы  не
задевать за низко расположенные ветви деревьев, ей пришлось пригнуться к
самой шее лошади.
   Не снижая скорости, она  осторожно  направляла  лошадь  по  лабиринту
деревьев и скоро уже вырвалась из леса на открытое пространство. Рискнув
оглянуться назад, Мара с облегчением увидела, что Адриана нигде не было.
Она помолилась про себя, чтобы - только на этот один-единственный раз  -
он выпал из седла, но приземлился на мягкую, влажную землю.
   Когда она  вскоре  добралась  до  конюшен  Кулхевена,  сердце  у  нее
колотилось, все тело  дрожало,  а  волосы  7  Искушая  судьбу  болтались
черными прядями подобно спутанным  морским  водорослям.  К  ее  радости,
Дейви нашел себе какое-то другое занятие, и его нигде не было  видно.  К
этому времени дождь уже был в полном разгаре,  краска  черными  полосами
текла по ее лицу. Мара осадила лошадь на мощеном дворе  и  спрыгнула  на
землю, оставив запыхавшуюся от  гонки  лошадь  со  свисающими  по  бокам
поводьями.
   Она ворвалась через вход для прислуги, проскочила мимо  остолбеневших
служанок и миссис Филпот и по задней лестнице взбежала на второй этаж  в
свою спальню. Оказавшись внутри, она крепко закрыла за  собой  дверь  и,
прислонившись к ней, тщетно попыталась успокоить учащенное дыхание.
   В таком состоянии ее и нашла Сайма.
   - Что, черт возьми, случилось?
   Она вошла из смежной комнаты, держа в руках стопку постельного белья,
и  при  виде  раскрашенной  черными  полосами  хозяйки  остановилась   в
остолбенении.
   - Ты была права, Сайма, - с трудом выговорила Мара.  Она  указала  на
свой запачканный жилет. - Краска действительно так же  черна,  как  воды
Лиффи.
   Сайма только смотрела на нее,  открыв  рот.  Опомнившись  от  первого
шока, она покачала головой:
   - Сними это платье, пока тебя  не  увидели  и  не  отправили  нас  на
виселицу. Сядь перед  огнем,  чтобы  высохнуть,  прежде  чем  твое  лицо
окончательно почернеет. Сейчас я принесу уксус, чтобы отмыть краску.
   Мара быстро пересекла комнату, бросила на пол свой  жакет  и  стащила
ботинки Краска  проникла  сквозь  жакет  и  запачкала  белую  батистовую
рубашку Она торопливо сбросила на пол рубашку и юбки, поспешила  к  тазу
для умывания, плеснула немного холодной воды на лицо и шею и начала, как
могла, оттирать краску Не прошло и  нескольких  секунд,  как  за  дверью
послышались тяжелые шаги.
   - Арабелла!
   Это, конечно, был Адриан, в его  голосе  слышалось  беспокойство.  Он
остановился за дверью спальни и стукнул по ней кулаком.
   - Арабелла, вы здесь?
   Стоя босиком на своей сброшенной одежде, Мара взглянула на Сайму, как
бы спрашивая у нее, нужно ли ей отвечать.
   Сайма приложила палец к губам и жестом показала, чтобы она спряталась
за ширму. Потом протянула ей маленькую чашку с уксусом и  чистую  тряпку
После этого Сайма открыла дверь - Где она? Отойди в сторону, женщина Мне
нужна твоя хозяйка. Она здесь?
   За ширмой Мара лихорадочно начала стирать краску с лица, стараясь  не
обращать внимания на все более сильный запах.
   - Да, милорд, она здесь. Она как раз переодевается.
   - Хорошо, отойди в сторону, мне надо ее увидеть.
   - Вы не должны находиться  здесь.  Это  неприлично.  Моя  хозяйка  не
одета.
   Как назло, зеркала на туалетном столике не оказалось. Мара выругалась
про себя, тщетно пытаясь поймать свое отражение на потускневшем  донышке
серебряной шкатулки для безделушек. Образ был расплывчатым и неясным.
   - Арабелла - моя жена. Я имею полное право находиться в  ее  спальне,
когда хочу и при любых обстоятельствах. А теперь отойди.
   Мара могла слышать, как он входит в комнату.
   - Нет, милорд, вы не должны!
   Услышав тон своей служанки, Мара похолодела.
   Никому, даже Сайме, не может быть  позволено  разговаривать  подобным
тоном  с  его  светлостью.  По  ту  сторону  экрана  воцарилось  грозное
молчание. Она должна что-то предпринять. Немедленно.
   - Все в порядке, милорд.., то есть Адриан, - сказала она из-за ширмы.
- Я чувствую себя вполне хорошо.
   Адриан помолчал, потом произнес:
   - Арабелла, выйдите, пожалуйста, чтобы я смог взглянуть на вас.
   - Я сейчас не одета. Может быть...
   - Арабелла, если вы не выйдете, я буду вынужден  зайти  туда  сам.  Я
должен убедиться в том, что вы не пострадали.
   Конечно, она не пострадала. Она ведь разговаривает с ним, не так ли?
   - Со мной все в полном порядке, милорд, я...
   - Я же сказал вам, что хочу убедиться в этом сам, Арабелла.
   Мара почувствовала решительность в его голосе и  поняла,  что  он  не
уйдет, пока не увидит ее Почему он так чертовски упрям?
   - Хорошо, но позвольте мне хоть прикрыть себя, пожалуйста.
   Мара смочила тряпку из-под уксуса в воде и в  последний  раз  обтерла
лицо, потом схватила висевший на ширме халат Она натянула его  на  себя,
провела рукой по волосам и с облегчением вздохнула, когда  увидела,  что
рука осталась чистой и только слегка влажной. Бросив  последний  тщетный
взгляд на донышко шкатулки, Мара понадеялась про себя, что успела  смыть
краску с лица, глубоко  вздохнула,  чтобы  успокоиться,  и  вышла  из-за
ширмы.
   Адриан был уже в  комнате,  его  мощная  фигура  выделялась  на  фоне
дверного проема. Рубашка была в грязи, а в руках он все еще сжимал хлыст
Лицо выражало заботу и тревогу.
   - Вот видите, Адриан, со мной, как я и  сказала  все  в  порядке.  Ни
царапины. Признаюсь вам, что чувствую  себя  довольно  неудобно.  Какого
мнения вы останетесь о моем искусстве верховой езды  после  сегодняшнего
дня.
   Он хотел было что-то сказать, но запнулся, и на  его  лице  появилось
недоуменное выражение.
   - Что это за запах?
   - Ах, это, - улыбнулась Мара, - это уксус. Я  использую  растительный
уксус для протирания лица.
   Кожа от этого становится чистой и мягкой.
   Его лицо немного смягчилось, но выражение тревоги осталось.
   - Мне, определенно, придется проследить за тем, чтобы  вам  подобрали
более подходящую лошадь. Эта, очевидно, слишком молода.
   Мара подошла поближе и взяла его за руку. В этот момент ей  было  все
равно, будь эта лошадь хоть двухголовой,  она  хотела  только  одного  -
чтобы Адриан ушел. И как можно скорее. Она начала потихоньку  направлять
его к двери.
   - Как хотите, но, собственно говоря, вина была,  скорее,  моя,  а  не
лошади. Мимо меня пролетела пчела, я отмахнулась.  Лошадь  испугалась  и
понеслась. Может быть, пчела даже укусила ее.  Она  не  нервная,  просто
немного игривая.
   Адриана, казалось, это не убедило.
   - Вы уверены, что с вами все в порядке?
   Остановившись в дверях, Мара закивала:
   - Да, да. Я чувствую себя совершенно нормально.
   И простите, пожалуйста, мою служанку за ее тон. Она просто  ограждала
мою честь. И вовсе не хотела оскорбить вас.
   Адриан взглянул в сторону стоящей возле постели и прислушивающейся  к
их разговору Саймы и не сказал ни слова.
   - А теперь, если вы не возражаете,  мне  хотелось  бы  переодеться  к
ужину. Сейчас я выгляжу ужасно и не хочу в таком виде  появляться  перед
вашими глазами.
   Адриан внимательно посмотрел на нее, и его взгляд смягчился.
   - Вы выглядите очаровательно. Однако боюсь, что  не  смогу  составить
вам компанию за сегодняшним  ужином,  Арабелла.  Обстоятельства  требуют
моего присутствия в соседнем поместье, и я вернусь совсем поздно.
   Так, значит, его опять не будет всю ночь.
   - Значит, вечером вы уедете?
   - Боюсь, что так. Собственно говоря,  я  уезжаю  немедленно.  Приношу
свой извинения за то, что ворвался к вам подобным  образом.  Мне  просто
хотелось убедиться, что вы целы и невредимы. Когда  я  увидел  на  дворе
вашу лошадь без наездницы, то ожидал худшего, и очень рад,  что  с  вами
все в порядке.
   Адриан улыбнулся и провел свободной от перчатки  рукой  по  ее  щеке.
Мара подняла голову в  ожидании  поцелуя,  который,  как  она  полагала,
должен был последовать вслед  за  этим,  но  он  тут  же  отнял  руку  и
посмотрел на кончик пальца.
   - Вам, вероятно, нужно еще раз воспользоваться уксусом. На вашей щеке
какая-то странная черная грязь.
   Когда он закрыл за собой дверь, Мара чуть было не упала в обморок.

***

   Когда Мара вышла из ванной, благоухающей душистыми  травами,  вода  в
ней была мутной и серой, от сошедшей  с  волос  краски.  Она  обернулась
простыней и  начала  энергично  вытирать  полотенцем  волосы.  Сент-Обин
уехал, и дверь была  закрыта,  поэтому  можно  было  вымыть  и  высушить
волосы, прежде чем снова выкрасить их. Мара вышла  из-за  ширмы  и,  сев
перед туалетным столиком, начала рассматривать свое отражение в зеркале.
   За эти несколько дней она уже успела привыкнуть к тому, что оттуда на
нее смотрит Арабелла, будто уже забыла, как выглядит на  самом  деле,  -
так давно уже она не видела своего истинного облика.
   Она запустила пальцы  в  волосы,  в  свои  рыжие  волосы,  и  влажные
непослушные локоны легли  на  свои  прежние  места.  И  только  тут  она
заметила сложенную записку на пергаменте, лежащую на кроватной подушке.
   Некоторое время она смотрела на свое отражение в зеркале, не понимая,
откуда могла появиться записка.
   Пока она  купалась  в  ванной,  в  комнату  не  входил  никто,  кроме
горничной, которая принесла ей ужин и после этого немедленно ушла. Хотя,
с другой стороны, Мара не могла ее видеть из-за ширмы.
   Мара медленно встала с кресла и подошла к постели.
   Записка была адресована леди Сент-Обин. Интересно, почему ее положили
именно на подушку, а не на серебряный поднос в  холле  вместе  с  прочей
корреспонденцией Кулхевена. На печати из красного воска не было никакого
оттиска, почерк был неряшливый и читался с трудом.  Она  быстро  вскрыла
записку и пробежала глазами по немногочисленным строчкам.

   Придумали вы все довольно умно. Если хотите сохранить  в  тайне  вашу
подлинную личность, вы должны встретиться со мной в полночь  на  вершине
Кровавой башни. Приходите одна и никому об этом не рассказывайте.

   Подписи не было. От охватившего ее ужаса по спине пробежали  мурашки.
Она перечитала записку еще раз Кто? Кто  смог  так  быстро  раскрыть  ее
тайну?
   Она понимала, что таких людей могло быть  много,  начиная  от  старой
Садбх и кончая любым жителем деревушки, но вряд ли  они  могли  написать
эту записку Если бы Сайма была на месте, Мара могла бы посоветоваться  с
ней, но та ушла в деревню навестить Садбх,  оставив  для  своей  госпожи
свежий красящий настой. И вернется Сайма очень поздно.  Но  может  быть,
это и к лучшему Она непременно вмешалась бы, если бы узнала.
   Оставшиеся несколько часов Мара не  могла  думать  ни  о  чем,  кроме
записки. Каждый раз, когда за дверью раздавались  шаги  проходящих  мимо
слуг, она замирала, ей казалось, что вот сейчас войдет Адриан и объявит,
что знает, кто она есть  на  самом  деле.  Но  он  все  не  приходил,  и
постепенно ее страх  исчез,  и  она  решила  встретиться  с  неизвестным
автором записки.
   Казалось, что полночь не наступит никогда. Мара решила, что  ей  надо
каким-то образом изменить свою внешность,  чтобы  какой-нибудь  случайно
попавшийся на пути слуга не смог увидеть Арабеллу,  ходящую  по  дому  в
такой поздний час, и проболтаться об этом.  Но  какая  маскировка  могла
быть лучше, чем ее настоящая внешность? От той персоны,  с  которой  она
собиралась встретиться, ей скрывать было нечего. Там ее личность  никого
не удивит. Она наденет голубое платье служанки, которое отыскала для нее
Сайма в день купания в озере, и никто ее не узнает.
   Ровно  за  четверть  часа  до  полуночи  Мара  закуталась  в  плащ  и
направилась к башне. В темных и тихих коридорах по пути к  старой  части
Кулхевена ей никто  не  встретился.  Выйдя  из  лестничного  колодца  на
вершину башни, она огляделась и никого не увидела, Висящая  над  головой
яркая полная луна освещала  замковый  двор.  Ветер,  шелестящий  листвой
деревьев, развевал подол ее юбки. Подняв  голову  к  ночному  небу,  она
подставила лицо под освежающее дуновение.
   Как ни странно, но, когда Мара, прислушиваясь к малейшему шороху, шла
по кольцевой дорожке, окружающей башню, она чувствовала себя  совершенно
спокойной. Хотя вроде бы она должна была Дрожать от страха при  мысли  о
том, что