беллу. Ей захотелось подбежать к ним, сбросить  с
себя маскировку и эту шикарную одежду, заверить их в том, что  она  одна
из них, что она не враг, которого  они  в  ней  видят.  Перед  этим  она
думала, что сможет выдержать это. Думала, что самого по  себе  осознания
своей подлинной личности, независимо от их  реакции,  будет  достаточно,
чтобы чувствовать себя спокойно. Но после того как Мара увидела в глазах
этих людей отвращение и ненависть к тому,  представителем  чего,  по  их
мнению, она является, она  почувствовала,  что  больше  не  может  этого
выдержать.
   Чтобы сдержать слезы, подступающие все ближе и ближе  по  мере  того,
как длилось это гробовое молчание,  Маре  пришлось,  закусить  губу.  Но
Сент-Обин, вероятно, заметил, что она вот-вот  разрыдается,  потому  что
взял се за руку:
   - Может быть, нам лучше уйти?
   И он было уже направился к лошадям.
   Внезапно где-то совсем рядом, в толпе, раздался голос:
   - Погодите!
   Все,  повернули  головы  к  воскликнувшей  это   старой   женщине   и
расступились, чтобы освободить проход.
   Сердце Мары екнуло, и она  еле  сдержалась,  чтобы  не  выдать  своих
чувств при виде еще более знакомого лица, которое смотрело  на  нее  без
презрения.
   Но так же быстро, как Мара узнала  это  лицо,  ее  радость  сменилась
страхом, потому что она каким-то образом почувствовала, что эта  женщина
ее тоже узнала.

Глава 12

   Ее имя было Садбх, и, как говорили, она была более древней, чем  сама
земля. Когда Мара была еще совсем ребенком и  вместе  с  другими  детьми
приходила в ее крохотную хижину на краю деревушки,  чтобы  послушать  ее
истории, уже тогда она казалась совсем старой.
   Она была той,  кого  ирландцы  называют  колдуньями,  старой,  мудрой
деревенской женщиной, занимающейся  приготовлением  магических  зелий  и
чародейством, чтобы держать  в  страхе  злых  духов.  Она  заботилась  о
больных ,и умирающих, произносила странные кельтские заклинания и иногда
могла предсказывать будущее просто по расположению чаинок в чашке.
   Эдана, мать Мары, когда-то говорила ей, что семья Садбх поселилась на
землях Кулхевена много столетий назад, задолго до появления здесь  семьи
Диспенсеров и даже до рыцаря Руперта де Калевена, в  те  времена,  когда
этой землей  правил  Дагда,  верховный  вождь  кельтов.  Некоторые  даже
заявляли, что один из предков  Садбх  был  незаконнорожденным  отпрыском
Дагды, чем объясняли ее долгожнтельство и предписываемую  ей  магическую
силу.
   Хотя  не  существовало  никаких  доказательств   этого   голословного
заявления, Мара с самого детства не сомневалась  в  могуществе  Садбх  и
всегда уважала ее необычные и  таинственные  способности.  Именно  Садбх
передала Сайме свои знания о тайных свойствах трав.
   И именно Сабдх предсказала пришествие  Кромвеля  и  не  отступала  от
своего пророчества даже тогда, когда никто не мог  поверить  в  то,  что
этот монстр может восстать с востока и поразить Ирландию в самое сердце.
   И именно Садбх узнала Мару.
   Она должна была предвидеть это. Надо же было быть такой дурой,  чтобы
не подумать о том, что Садбх может  быть  еще  жива  и  что  именно  она
способна раскрыть ее маскировку.
   И теперь, по собственной же глупости, все планы Мары могут рухнуть  в
одночасье.
   Чтобы пройти сквозь толпу, собравшуюся возле колодца вокруг Адриана и
Мары, Садбх  понадобилось  некоторое  время.  Она  опиралась  на  посох,
вырезанный из узловатой ветки дерева, и каждый раз, когда она  вынуждена
была переносить на него тяжесть  тела,  руки  ее  тряслись.  Пока  Сабдх
медленно ковыляла сквозь толпу, глаза всех собравшихся  были  устремлены
на нее.
   Все молчали. Притихли  даже  птицы.  Маре  казалось,  что  все  могут
слышать, как стучит ее сердце.
   Что делать? Если Садбх раскроет сейчас ее истинное лицо, она потеряет
все - Кулхевен, гобелен, даже жизнь. Добиться столь многого и так  легко
отдать все!
   Будь проклято такое невезение!
   Садбх остановилась прямо перед ними и молча окинула ее взглядом с ног
до головы. Ростом она  была  Маре  под  подбородок,  но  ее  вид  внушал
невольный трепет.
   Мара смотрела на нее, мысленно умоляя старуху не выдавать ее секрета.
Она всегда верила в то, что Садбх обладала магической силой.  Разве  она
может забыть тот  день,  когда  та  спасла  жизнь  Конора  Макферпосона,
которого, после того как он съел полную пригоршню ядовитых ягод,  росших
у  ручья,  выворачивало   наизнанку.   С   помощью   нескольких   капель
таинственного снадобья и непонятного кельтского заклинания  Садбх  тогда
удержала в теле его, несомненно, отходящий к праотцам дух.
   Как никогда раньше, Маре хотелось верить в магическую силу Садбх.
   Чтобы получше рассмотреть ее, Садбх пришлось ладонью  прикрыть  глаза
от солнца. С того времени как Мара видела ее в последний раз, она,  если
это еще возможно, постарела  еще  больше.  Седые  пряди  волос  вылезали
из-под пожелтевшего  от  времени  полотняного  чепчика.  Простое  платье
настолько выцвело, что приобрело какой-то грязно-серый цвет,  обвязанный
вокруг пояса фартук был сильно поношен. Ее губы из-за  отсутствия  зубов
выступали вперед, а кожа была такой бледной, что под ней ясно можно было
видеть паутину вен.
   Но глаза, эти черные бездонные глаза, остались по-прежнему  ясными  и
всевидящими.
   - Ты  знаешь,  кто  я  такая?  -  спросила  Садбх  дрожащим  голосом,
пристально смотря на Мару.
   Прежде чем ответить, та взглянула на Сент-Обина, как будто  спрашивая
у него совета.
   - Нет, мадам, извините, но не знаю. Видите ли, я в Кулхевене  недавно
и...
   Садбх, протянув дрожащую руку, заставила ее замолчать.
   - - Я Садбх. В Кулхевене меня знают все, потому что я  прожила  здесь
всю свою жизнь. - Она взяла руку Мары и  вложила  что-то  в  ее  ладонь.
Пальцы тряслись, а руки, несмотря на теплую  погоду,  были  холодны  как
лед.  -  Кулхевен  видел  много  смертей.  Слишком  много.  Пришла  пора
обновления. Кулхевен должен быть исцелен. -  Она  улыбнулась,  и  вокруг
глаз пошли многочисленные морщинки. - Я думаю, что ты та, которая  может
исцелить его. Если когда-нибудь тебе понадобится моя помощь, приходи.  Я
помогала многим хозяйкам Кулхевена.
   Мара взглянула на свою руку и увидела то, что дала ей Садбх. Это была
маленькая веточка какого-то растения с белыми цветами, издающими сильный
перечный запах. Она вопросительно взглянула на Садбх.
   - Это веточка тысячелистника, который отгоняет злых  духов  от  того,
кто хранит ее.
   И Садбх снова улыбнулась ей.
   Только сейчас Мара поняла, что ее  секрет  останется  нераскрытым,  и
облегченно вздохнула:
   - Благодарю тебя, Садбх. Я очень признательна тебе  за  твою  доброту
Она открыла висящий на цепочке у пояса золотой  филигранный  футляр  для
благовоний и положила в него веточку - Она всегда будет со мной.
   Тогда Садбх повернулась к собравшимся:
   - Подойдите поприветствовать  новую  хозяйку  Кулхевена.  Вам  нечего
бояться ее, Она наш сланетур.
   Медленно и сперва неохотно обитатели  деревушки  начали  выходить  из
толпы. К первым присоединились другие, и вскоре уже  все  они  обступили
своего лорда и его жену, представляя сначала себя, а потом и свою семью.
Мара улыбалась, старалась запомнить тех, кого не знала, и восстановить в
памяти лица, знакомые с детства. Интересно, думала она, если  ее  узнает
еще кто-нибудь, сможет ли этот человек сохранить все в  тайне,  как  это
сделала Садбх.
   На, по-видимому, ни у кого больше не возникло ни малейшего подозрения
в том, что она не та особа, за которую себя выдает, - не англичанка"  на
которой только что женился их лорд. Мара поняла, что сказала  им  Садбх,
чтобы  заставить  приветствовать  ее,  -  что  она  их   спаситель,   их
избавитель.  Знала  она  и  то,  что  Сент-Обин  не  настолько  понимает
кельтский язык, чтобы понять сказанное. Но  даже  неважно,  что  двигало
этими людьми. Самое главное в том, что они приняли  ее,  подошли,  чтобы
поприветствовать, пусть даже и из благоговения перед словами старухи.
   И Мара поклялась себе во что бы то ни стало избавить  этих  людей  от
жалкой участи, которая была им уготована. Даже если это будет стоить  ей
жизни.

***

   На обратном пути к замку  Арабелла  была  в  приподнятом  настроении,
которое,  как  понимал  Адриан,  было  вызвано  тем,  что  эти  люди   с
готовностью признали ее.
   Признали? Да они, скорее, приветствовали ее, каким бы  чудом  это  ни
казалось. Даже он был поражен.
   Нет, ошеломлен - никогда в жизни Адриан не видел ничего подобного. Он
прожил в Кулхевене почти год и до сих пор не удостаивался такого приема,
тогда как его жене понадобилось на это несколько, минут.
   Несколько месяцев Адриан осторожно пытался завоевать  доверие  селян,
разрушить стену  недоверия  к  англичанам,  возникшую  после  того,  как
Кромвель кровавым ураганом прошелся по Ирландии. Понимая их чувства,  он
был терпелив, медленно и методично пытаясь  завоевать  их  доверие.  Это
была кропотливая и трудная работа, потому что, даже осознавая,  в  какие
тяжелые условия люди были поставлены, он мало чем мог им помочь.
   И совсем не потому, что у него не было, средств, чтобы помочь  им,  -
просто   любой   землевладелец-англичанин,   охотно   помогающий   своим
арендаторам, немедленно вызвал бы  подозрения,  которых  он  должен  был
избегать. Существовали законы, запрещающие любые проявления доброй  воли
по отношению к ирландцам. Поэтому каждый шаг к  взаимопониманию  давался
ему с большим трудом.
   И несмотря ни на что, почти мгновенно, Арабелла разрушила эту  стену,
была с триумфом принята людьми, обездоленными  ее  крестным  отцом.  Это
даже пугало его.
   Она, несомненно, не  была  той  воспитанной  в  английских  традициях
женой, которую Адриан хотел в ней видеть. Он никак не мог  предположить,
что она проявит хоть малейший интерес к обитателям поместья,  не  говоря
уже о том, что сможет смягчить их открытое презрение.
   Даже когда в первый момент они отвергли ее, она  смело  приняла  этот
вызов. Большинство женщин при виде такой реакции  залились  бы  горючими
слезами.  Но  Арабелла  держалась  стойко  и  каким-то  образом   сумела
продемонстрировать им свой правдивый и добрый характер, и это заставляло
Адриана взглянуть на свою жену по-новому.
   И потом, эта старая карга - Садбх. Если бы не она, вряд  ли  Арабелла
была бы принята так приветливо.
   Он был знаком с историями о  мистических  способностях  старухи.  Его
дядя в своих дневниках писал о ней как о ведьме, обвиняя ее в  появлении
Огненной Леди, которая, как  он  полагал,  преследовала  его  под  конец
жизни.
   Адриан слышал также рассказы обитателей замка,  истории  о  том,  что
снадобья и зелья старухи спасли жизнь многим людям Кулхевена.
   Однако до этого он с ней не сталкивался.  Собственно  говоря,  Адриан
считал, что она давно уже умерла -  такими  древними  казались  все  эти
истории, на которые он никогда не обращал никакого внимания.  Но  теперь
ему показалось странным и в некоторой  степени  любопытным  то,  что  за
явлением  Огненной  Леди  последовало  появление  этой  старухи,   якобы
вызвавшей ее с того света.
   Когда  они,  раскрасневшиеся  от  свежего  воздуха   и   возбужденные
поездкой, подъехали к конюшням, то там не оказалось никого, кто  мог  бы
принять у них лошадей.
   Адриан позвал Дейви, ответа не последовало, но, судя по  доносящемуся
из кухни миссис Денбери аромату только что испеченного яблочного пирога,
его местопребывание определить было нетрудно.
   - Кажется, нам придется рассчитывать на самих себя, - сказал  Адриан,
помогая Арабелле слезть с лошади.
   Она повернулась к нему:
   - Да, милорд, похоже на то.
   В этот момент кобыла Арабеллы переступила с ноги на ногу, толкнув  ее
при этом прямо на грудь Адриана.
   Чтобы удержать жену от  падения,  его  руки  инстинктивно  сомкнулись
вокруг нее. Однако, когда лошадь отступила назад, он не отпустил ее.
   - Кажется, у вашей кобылы не очень ровный характер.  Я  позабочусь  о
том, чтобы вам дали более подходящую лошадь.
   Ее грудь оказалась прижатой к его груди, руки - на  его  предплечьях.
Внезапно Адриан ощутил исходивший от нее запах, запах дождя и  какого-то
неизвестного ему цветка. Она взглянула на него, их лица  сблизились,  он
мог чувствовать на щеке ее теплое дыхание. Волосы, прежде стянутые тугим
узлом на затылке, растрепались,  шнурок,  которым  они  были  подвязаны,
распустился и упал на плечо. И в первый раз  за  все  это  время  Адриан
увидел ее  глаза,  обычно  прячущиеся  под  этими  очками,  -  спокойные
серо-зеленые глаза, по цвету похожие на растущий возле озерца мох.
   От возбуждения,  вызванного  событиями  сегодняшнего  утра,  Арабелла
раскраснелись. Неосознанным движением он провел тыльной стороной  ладони
по ее щеке. Кожа на ощупь была нежной, как лепесток розы.
   Она действительно очень красива, понял он, в  первый  раз  увидев  ее
сегодня по-настоящему. В его мозгу  возник  образ,  видение  ее  мягкого
тела, лежащего под ним, предлагающего себя. Приняв это за воспоминание о
той ночи, Адриан наклонил к ней лицо и коснулся губами ее  губ.  Он  был
почти уверен, что она отпрянет, но она не сделала этого,  более  того  -
прижалась к нему еще теснее; тогда он  обнял  ее  покрепче  и  поцеловал
сильнее.
   Арабелла охотно  ответила.  Он  провел  языком  по  ее  губе,  и  она
приглашающе приоткрыла уста.
   Адриан  был  так  горд  ее  сегодняшним  поведением,  выраженной   ею
готовностью встретиться лицом к лицу с подданными Кулхевена,  мужеством,
с которым она встретила их неприязнь. В этот момент он почувствовал, что
вместе с ней может  добиться  чего  угодно.  Разве  можно  было  ожидать
подобной храбрости от этой, воспитанной в Англии, крестницы Кромвеля? Но
захочет ли она, подумал Адриан, с трудом отрываясь от ее  губ,  остаться
его женой и продолжить их отношения, когда узнает причину, по которой он
женился на ней?
   Он не был в этом уверен.
   Адриан отстранил Арабеллу:
   - Нам надо расседлать лошадей и поставить их в стойла.
   - Но, милорд...
   Ее слова остались без ответа. Адриан уже повернулся к  ней  спиной  и
уводил свою лошадь. Мара смотрела на него в полном недоумении.
   От подобного унижения краска бросилась ей в лицо Как только он мог  в
одно мгновение целовать ее с такой страстью, а  в  следующее  бросить  с
таким безразличием?
   От этого поцелуя у нее и сейчас стучало сердце, но вот она стоит тут,
на дворе, и смотрит, как он исчезает в конюшне. Может быть, она  сделала
что-то не так, чем-нибудь рассердила его? Временами его  поведение  было
для нее загадкой, а иногда, как, например, сейчас, просто бесило.
   -  Пойдем,  -  мрачно  сказала  она  кобыле,  потянув  за  поводья  и
направилась вслед за Сент-Обином в  конюшню  Внутри  было  темно,  пахло
свежим сеном, ей понадобилось некоторое время, чтобы  глаза  привыкли  к
полумраку. Медленно  пройдясь  по  центральному  проходу,  она  поискала
свободное стойло. В самом конце прохода она увидела открытую дверцу,  и,
когда лошадь без уговоров вошла туда, Мара поняла, что это ее постоянное
место. Она ослабила узду и вытащила мундштук, потом сняла с лошади  Свое
дамское седло. Направившись было дать ей корму, она вдруг  остановилась,
заслышав низкое, недовольное рычание.
   Между ней и дверью хранилища для корма стояла  огромная,  угрожающего
вида овчарка. В темноте конюшни ее глаза  светились  желтым  светом.  Из
оскаленного рта торчали острые  белые  зубы.  Серая  шерсть  на  затылке
топорщилась.
   Откуда-то - откуда именно, она не  видела,  потому  что  не  рискнула
оторвать взгляда от пса, - за ее спиной появился Сент-Обин.
   - Не двигайтесь, Арабелла. Он опасен. Однажды, когда я в  первый  раз
приехал в Кулхевен, он напал на меня.  Даже  странно,  что  он  все  еще
здесь. Я приказал Пуджу избавиться от него, однако...
   Но Мара уже не слушала его. После первого острого приступа страха она
узнала эту, такую родную, серую морду. Это был Торних, которого она  еще
щенком вынуждена была бросить, покидая Кулхевен. Мара была уверена,  что
он умер или, одичавший, бегает где-то  по  лесам,  и  никак  не  ожидала
увидеть его живым, а тем более здесь, в замке.
   Она медленно положило седло на землю.  Пес  снова  зарычал,  низко  и
угрожающе. Не показывая своего  страха,  Мара  осторожно  вытянула  руку
вперед.
   - Не надо, Арабелла, - Шшш, - прошептала Мара, стараясь, чтобы,  пока
она объясняет Сент-Обину, что знает, как поступить, внимание собаки было
сконцентрировано на ней - Здравствуй, псина. Какой  ты  красивый!  Я  не
сделаю тебе ничего плохого. Вот видишь, все хорошо Она  шагнула  вперед.
Собака задрала морду, глядя на ее руку. Мара нисколько не сомневалась  в
том, что та не бросится на нее, но боялась неверной реакции Сент-Обина.
   - Шшш, - тихо повторила она. - Все в порядке, мальчик.  Иди.  Иди  ко
мне.
   Услышав ее голос, пес начал успокаиваться и наклонил  голову  немного
набок. "Да, - мысленно говорила она ему, - правильно. Это я. Ты ведь еще
помнишь меня?" Держа руку ладонью вверх, Мара дала собаке подойти к  ней
и понюхать  ее  перчатку  -  Правильно,  мальчик.  Хороший  пес.  -  Она
потрепала его по загривку и осторожно почесала за ушами Адриан продолжал
стоять в нескольких ярдах позади нее.
   - Не могу этому поверить. У меня на ноге до сих пор остались отметины
от его зубов.
   Мара улыбнулась:
   - Я всегда умела обращаться с животными, у меня с  ними  в  некотором
роде взаимопонимание Некоторые считают  это  причудой,  но  я,  кажется,
всегда могла показать, что не желаю им зла. Он вовсе  не  хотел  сделать
мне ничего плохого. Просто я была для него незнакомкой, вторгшейся в его
жилище Когда он понял что у меня нет дурных намерений, его агрессивность
спала.
   Наверняка так было и в тот раз, когда он укусил вас.
   Подойдите поближе, милорд, и вы поймете, что на самом деле  он  очень
добрый.
   Адриан шагнул вперед. Пес искоса посмотрел на него и тихо зарычал.
   - Наверно, он помнит вашу последнюю встречу.
   Вы  должны  показать  ему,  что  не  являетесь  тем  зверем,  которым
показались ему тогда.
   От этих слов взгляд Адриана посуровел.
   Мара улыбнулась ему:
   - А теперь вытяните руку ладонью вверх, как я,  чтобы  показать  ему,
что, не собираетесь его ударить.
   Адриан сделал, как она сказала, и  собака,  понюхав  руку,  позволила
потрепать ее по загривку.
   - Вот видите. Вы должны отменить  свой  приказ  избавиться  от  него.
Собака, так защищающая свое жилище, несомненно, пригодится в Кулхевене.
   Адриан не ответил. Он смотрел, как Арабелла, встав  на  колени  перед
собакой, этим зверем, который только что скалил на нее  зубы,  позволяет
ему лизать свою щеку.
   Создавалось впечатление, что каждый раз, когда ему начинало казаться,
что он понимает мотивы ее поступков, она ставит его в тупик. Только  что
он прервал поцелуй, постарался отбросить от себя те чувства, которые  он
всколыхнул в нем, смутные воспоминания о  проведенной  вместе  ночи.  Он
пытался  убедить  самого  себя  в   том,   что   единственным   мотивом,
руководствуясь которым она столь охотно  пошла  на  встречу  с  жителями
деревни, было желание показать себя перед ним, заставить его поверить  в
свою лояльность.
   Адриан уже давным-давно решил про себя, что  действительной  причиной
согласия Кромвеля на его  брак  с  Арабеллой  было  стремление  иметь  в
Кулхевене кого-либо, кто мог бы наблюдать за его действиями и сообщать о
них. Кромвель был хорошо известен своим недоверием даже к самым  близким
советникам.  Известно  было,  что  он  даже  поставлял  своим  ближайшим
помощникам мальчиков-слуг с единственной  целью  -  знать,  чем  хозяева
занимаются.
   Именно поэтому Адриан не мог позволить себе доверять  Арабелле,  даже
при том, что она оказалась совсем не такой, какой он себе ее представлял
Хотя, собственно говоря, трудно было сказать