ый  мистер  Кроу
понял, что может извлечь выгоду из твоей небрежности. Когда  я  обвинила
его в воровстве, он даже не пытался возражать,  и  перед  тем,  как  его
выставили отсюда, вернул украденные деньги. И я использовала эти  деньги
- деньги, которые он мне вернул, - чтобы помочь жителям деревни, не взяв
ни единого пенни из замковой кассы. - Она улыбнулась, довольная, что так
хорошо все объяснила. - Теперь мы можем помочь селянам, и это ничего  не
будет стоить Кулхевену.
   Адриан покачал головой:
   - От помощи жителям деревни меня удерживали совсем не расходы,  Мара.
Неужели ты не понимаешь?
   Такая помощь вызовет подозрение у Протектората.
   Кромвель    недвусмысленно    приказал,    чтобы    ни    один     из
землевладельцев-англичан не пользовался услугами ирландцев и не  покупал
ирландских товаров. И ни в  коем  случае  не  помогал  своим  ирландским
арендаторам.
   - Но это же смехотворно. Помогая им, ты помогаешь Кулхевену.
   - Я все понимаю, но для Кромвеля это не имеет никакого  значения.  Он
считает, что любое проявление  симпатии  к  ирландцам  служит  признаком
слабости. Он не хочет, чтобы его новые  англичане  установили  дружеские
отношения  с  ирландцами,  как  это  произошло  со  старыми  английскими
переселенцами елизаветинских времен.
   - Не надо  маскировать  его  истинные  намерения,  Адриан.  Он  хочет
полного уничтожения ирландского народа, Адриан не ответил. Да и не нужно
было. Она сказала правду.
   Наконец он встал и положил ей руку на плечо.
   - Именно потому я и пытаюсь вернуть трон Карлу II. Кромвель  отравлен
властью. Он привык к ней, как к дурману.  И  использует  для  оправдания
своих действий веру в Бога.
   - Сколько же должно еще погибнуть людей, прежде чем его остановят?
   Адриан покачал головой и прошелся по комнате.
   - Сначала нам казалось, что надо подождать, пока англичане не поймут,
в кого он превратился, и тогда его  власти  наступит  конец.  Но  гибнет
слишком много людей, как англичан, так и ирландцев, а он становится  все
фанатичней, поэтому дольше терпеть его нельзя.
   Именно поэтому мы решили ускорить начало конца.
   Он остановился у окна спиной к ней,  так  что  она  не  могла  видеть
выражения его лица.
   - Новости о его близкой смерти не удивляют  меня,  Мара.  Это  только
говорит мне о том, что наши люди хорошо справились со своим делом.
   - Ты говоришь об убийстве?
   Адриан не подтвердил, хотя и не опроверг ее слов, но Мара  уже  знала
ответ.
   - А что будет после его смерти?
   - Если все пойдет, как задумано, Карл II вернется из  Франции,  чтобы
надеть на себя принадлежащую ему по праву корону. Это не совсем то, чего
бы мне хотелось, но, кажется, больше ничего не  остается.  А  теперь,  -
сказал он, поворачиваясь, - как бы мне ни нравилось это  платье,  почему
бы тебе не пойти к себе и не переодеться в  костюм  для  верховой  езды,
пока я прикажу Дейви оседлать лошадей, чтобы ты могла показать мне,  что
наделала в деревне.

Глава 25

   Всю дорогу до деревни Мара беспокойно вертелась в  седле,  нервничая,
как ребенок,  ожидающий  перед  лицом  гневных  родителей  наказания  за
шалость. День, как и предыдущий, был прекрасный -  с  безоблачного  неба
ярко светило солнце, в листве деревьев щебетали птицы,  в  густой  траве
копошилась разная мелкая лесная живность.
   Но Мара этого не замечала.
   Она всю дорогу искоса поглядывала на Адриана, стараясь угадать, о чем
он думает, понятия не имея,  какой  реакции  ждать  от  него,  когда  он
увидит, какие перемены наступили в деревне.
   Но выражение лица Адриана было непроницаемым, как  будто  между  ними
ровным счетом ничего не  произошло.  Через  некоторое  время  Мара  даже
перестала скрывать свой интерес и начала смотреть на  него  открыто.  Но
этот упрямый мул не подал даже ни малейшего знака. Ни улыбки. Ни хмурого
выражения лица. Ни одной недовольной морщинки. Ничего.
   Путь тянулся бесконечно, и к тому времени, когда они достигли вершины
поросшего полевыми  цветами  холма,  у  подножия  которого  пристроилась
деревушка, Маре начало уже казаться, что кто-то отодвинул ее подальше от
замка. Даже после того, как  они  подъехали  к  колодцу  и  их  окружили
признательные и благодарные жители, на  лице  Адриана  было  все  то  же
непроницаемое выражение, скрывающее его чувства.
   Хотя, если он и был недоволен тем, что увидел, то  никак  не  проявил
этого,  что  показалось  Маре  обнадеживающим.  Любезно  предложив  жене
опереться на его руку, он молча шел рядом и только изредка  кивал  Джону
О'Хенлону, рассказывающему о произошедших за последнее время переменах.
   Если бы она не была так обеспокоена возможной реакцией Адриана, Мара,
несомненно, порадовалась бы заметным улучшениям в жизни селян. Некоторые
хижины были заново побелены, их покатые крыши покрыты золотеющей в лучах
солнца  свежей  соломой.  Болтающие  женщины,  сидя  у   своих   прялок,
изготавливали грубую шерстяную  пряжу,  которая  потом  будет  выкрашена
корнем марены в красный цвет. Другие плели пахнувшие свежестью циновки и
корзины из тростника, повсюду слышался веселый смех играющих детей.
   И все время  за  своей  спиной  они  слышали  недоуменное  бормотание
жителей деревни, удивленных превращением той, кого они  знали  как  леди
Кулхевена, в Огненную Леди. Люди видели в этом какое-то чудо,  знамение,
знак  того,  что  наступают  лучшие  времена.   Добрая   старая   Садбх,
предсказавшая  возвращение  духа-хранителя  Кулхевена,  улыбаясь   своей
беззубой  улыбкой,  ворчала  на  тех,   кто   смеялся   над   ее,   ныне
исполнившимся, пророчеством.
   Когда наконец к середине дня они  обошли  все,  Джон  О'Хенлон  опять
проводил их к центру селения, где под тенистыми  ветвями  деревьев  было
накрыто несколько столов.
   - Мы знаем, не принято, чтобы лорд и леди садились за  один  стол  со
своими арендаторами, но женщины старались сегодня с самого  утра,  и  мы
надеемся, что вы, в порядке исключения, присоединитесь к нам.
   Предложением разделить с ними трапезу жители деревни хотели показать,
что признали в Адриане своего нового господина. Мара не знала,  понимает
ли он символическое значение этого приглашения, ведь если  Адриан  решит
сесть с ними за стол, то этим покажет, что не презирает их,  как  многие
другие землевладельцы-англичане. Окружающие их люди  молча  ожидали  его
ответа. Даже Мара затаила дыхание.
   Наконец Адриан, улыбнувшись, хлопнул Джона по спине.
   - Для нас будет большая честь отобедать с вами.
   Пока они ели эту традиционную деревенскую пищу  -  намазанные  маслом
ломти грубого овсяного хлеба, вареные моллюски и  пирог  с  черникой,  -
каждая семья подходила с подарками, приготовленными, чтобы показать, как
они благодарны за произошедшие в деревне перемены. Адриан получил  целый
набор  заточенных  свежих  гусиных  перьев  для   письма,   а   Мара   -
ароматические шарики из  соцветий  вереска  и  липы,  которые  следовало
класть в гардероб для придания приятного запаха белью.
   Для Мары эти простые самодельные подарки стоили гораздо  дороже,  чем
золото и драгоценности. Эти знаки внимания были  сделаны  руками  селян,
чтобы выказать свое недавно возникшее уважение к лорду и леди Кулхевена.
Однако даже теперь Мара была  не  совсем  уверена  в  чувствах  Адриана.
Говорил он редко, только спрашивал время от времени, что собираются  они
сделать с тем или иным домом или полем, и ни разу не посмотрел  на  нее,
так что она никак не могла понять, что там у него было на уме.
   Когда они закончили есть, вперед вышли женщины, чтобы  показать,  как
продвигается  работа  над  новым  вышитым  бельем  для  спальни  миледи.
Превосходную льняную ткань покрывало множество искусно  вышитых  птиц  и
цветов. Одеяло было набито нежнейшим гусиным пухом и тоже  было  расшито
узором в виде цветов.
   К тому времени как они, собираясь возвратиться в замок,  вернулись  к
лошадям, солнце уже начало заходить за холмы Килкени. Адриан, взяв  Мару
за талию, поднял ее в седло. Потом, распрощавшись  с  Джоном  и  другими
селянами, они отправились в обратный путь.
   Из-за все еще продолжающегося молчания Адриана Мара была сама не своя
от беспокойства. Когда они ехали заросшей травой  лесной  тропинкой,  он
вдруг остановился. По-прежнему не говоря ни слова, он слез  с  лошади  и
направился к ней. Когда он потянулся за поводьями Мунин, она, не в силах
больше терпеть, вдруг выпалила:
   - Ты не собираешься сказать  мне,  что  ты  обо  всем  этом  думаешь,
Адриан?
   Адриан посмотрел на нее так, как будто совершенно не понимал,  о  чем
идет речь.
   - О чем именно, моя дорогая?
   С каким-то странным выражением на лице он протянул руки, крепко  взял
ее за талию, без особого усилия поднял с седла и опустил на землю.
   - Что ты думаешь о деревне, о переменах там?
   Он улыбнулся, взял ее руку и нежно поцеловал.
   - Я  думаю,  что  ты  замечательная  женщина,  дорогая.  И  что  люди
Кулхевена должны быть счастливы иметь такую госпожу.
   - Так ты не сердишься?
   - Нет, я не  сержусь.  Ты  сделала  то,  что  я  должен  был  сделать
давным-давно, и к черту все указы Протектората и Кромвеля.
   Он взял ее за руку и повел к лесу.
   - Адриан, куда  мы  идем?  Я  хотела  поговорить  с  тобой  об  этом.
Адриан...
   Но у него на уме были вовсе не разговоры. Когда они дошли  до  берега
озера, где она впервые предстала перед ним  плавающей,  он  выпустил  ее
руку и повернул к себе. Когда Мара увидела его темные от желания  глаза,
сердце ее забилось чаще, она стояла совсем тихо, а он  взял  ее  лицо  в
ладони и приблизил свои губы к ее.
   Голова у нее откинулась назад, украшенная плюмажем шляпа свалилась на
землю. Мара страстно ответила  на  поцелуй  и,  обняв  руками  его  шею,
погрузилась в блаженство объятия.
   Никогда еще она не ощущала себя настолько необходимой кому-либо. Мара
почувствовала, что ее ноги отрываются от земли, потом что снова стоит на
земле, затем он выпустил ее из объятий. Открыв глаза, она  увидела,  что
он уже сбросил ботинки и начал снимать бриджи.
   Ей не нужно было  спрашивать,  чтобы  понять  его  намерения,  и  она
предвкушала предстоящее наслаждение.
   - Я хочу видеть тебя обнаженной и такой же прекрасной, как в тот раз,
когда  ты  плавала  в  озере.  Хочу   почувствовать,   как   твое   тело
соприкасается с моим в воде, почувствовать сладость твоего тела и любить
тебя прямо здесь, на  лесной  поляне,  чтобы  я  смог,  не  сдерживаясь,
закричать, когда мое семя извергнется в тебя.
   Звучащая в его голосе сила страсти повергла Мару в трепет.
   - Да, милорд.
   - Я весь горю от желания, Мара. Если ты тотчас же не разденешься и не
окажешься подо мной, я просто умру.
   Адриан был уже  совершенно  обнажен  и  возвышался  над  ней  подобно
великолепной  статуе.  Он  медленно  разъединил   застежку   ее   серого
шерстяного плаща, небрежно бросил его  на  землю  и  начал  расстегивать
пуговицы зеленого вельветового жакета. Когда у него истощилось терпение,
он  просто  сорвал  оставшиеся  пуговицы,  снял  через  голову  рубашку,
освободил бретельки, удерживавшие на месте юбку, и вот  она  уже  стояла
перед ней в одних чулках и башмаках.
   Намеренно не торопясь, он снял эти два последних предмета ее туалета,
расстегнув  сатиновые  подвязки,  удерживающие  чулки  над  коленями,  и
медленно провел руками сверху вниз вдоль каждой ноги. Мара задрожала, но
не потому, что ей было холодно. Внутри ее горел огонь  желания,  и  даже
прохладный воздух не мог погасить его.
   Потом он поднял ее, привлек к себе  и,  соединившись  с  ней  губами,
медленно вошел в воду. Ощущение холодной воды на коже только усилило  ее
возбуждение, и, когда он прикоснулся губами  к  розовому  соску,  она  в
изнеможении откинула назад голову. Почувствовав горячие  губы  на  своей
прохладной коже, Мара чуть было  не  потеряла  сознание  от  нахлынувших
эмоций.
   Она когда-то слышала, что холодная вода снижает  мужское  вожделение,
но в данном случае она, казалось, только стимулировала его желание.
   Он поставил ее на дно, где вода доходила ей  до  середины  бедер,  и,
жадно осмотрев, нежно поцеловал ее лицо и глаза, осторожно куснул  мочку
уха. Рот его был горячим, и Мара почувствовала, как его  набухшая  плоть
упирается в ее живот. Не в силах противиться искушению, она положила  на
него руку.
   От этого прикосновения тело Адриана напряглось, и она  подумала,  что
ей приятно чувство подобной власти  над  ним.  Руке  было  горячо,  было
ощущение чего-то твердого и в то же время нежного на  ощупь,  сжав  руку
крепче, она почувствовала быстрое биение пульса.
   Адриан содрогнулся и простонал:
   - Хотя мне всегда больше  всего  хотелось,  чтобы  ты  сама  пожелала
исследовать мое тело, но, если это будет продолжаться  в  том  же  духе,
миледи, я скоро начну стесняться Он взял ее  за  руку,  вывел  назад  на
поросший мягким мхом берег и положил  на  ковер  из  болотных  фиалок  и
цветущего калгана. Потом томительно  медленно  опустился  рядом  с  ней,
осыпал легкими поцелуями нежную  кожу  плоского  живота,  слегка  куснул
мягкое округлое бедро и пробежал языком по грудям.
   - Закрой глаза, Мара, расслабься.
   Она сделала, как  ее  просили,  догадываясь,  что  он  задумал  нечто
необыкновенное. И тут почувствовала, как что-то легко,  словно  перышко,
ползет по ее плечу к груди. Когда  этот  мягкий  предмет,  щекоча  кожу,
оказался на ее животе, Мара открыла глаза. Адриан держал в руке длинный,
мягкий листок белой ивы и водил его покрытой белым  пушком  поверхностью
по ее коже.
   Он нежно провел им вокруг соска, отчего тот набух и по всему ее  телу
распространилось необыкновенно сладостное ощущение.  Она  опять  закрыла
глаза и глубоко вздохнула, желая, чтобы это продолжалось вечно, Внезапно
вместо прикосновения нежного  листка  ивы  она  почувствовала  на  груди
влажный жар его губ.
   Он начал целовать сосок, протягивая его между  губами,  пока  она  не
закричала от пронзившей все тело сладостной муки.  Его  руки  скользнули
вниз, пальцы слегка раздвинули ноги и коснулись нежной,  влажной  плоти,
лаская ее, пока у нее не перехватило дыхание Ей не хотелось,  чтобы  это
кончалось. Казалось, что его пальцы точно знали, какие действия доставят
ей наибольшее удовольствие, они  не  останавливались  ни  на  мгновение,
вознося ее на самый верх блаженства, и ее  бедра  поднимались  навстречу
им, желая еще большего.
   - Пожалуйста, Адриан, не останавливайся Пожалуйста, дай мне...
   Она не смогла закончить фразы.  Последним  прикосновением  он  достиг
того, что наконец волна желания нахлынула на  нее,  оставив  Мару  почти
бездыханной и обессиленной.
   - Смотри на меня, Мара. - Его голос донесся до нее откуда-то сверху.
   Все еще находясь под впечатлением прочувствованного,  она  приоткрыла
глаза и, не будучи в состоянии что-либо сказать, с обожанием  посмотрела
на него.
   - Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, когда я  соединюсь  с  тобой,  -
сказал он, нависая над Марой и направляя себя внутрь ее. Она постаралась
расслабиться,  чтобы  принять  его  до  конца,  и   слегка   вскрикнула,
почувствовав, как он целиком наполнил ее.
   Адриан   начал   двигаться,   производя   тысячелетиями    изведанные
человечеством  движения,  медленно  опустошая  ее  и   вновь   наполняя.
Возбуждение, которое начало было спадать, вновь вернулось, вознося ее на
вершину блаженства.
   Она смотрела на возвышающееся над ней лицо, глаза его  были  закрыты,
лицо сосредоточенно. Он  ускорил  движения,  все  сильнее  посылая  тело
вперед. Мара вцепилась руками в его плечи и обхватила его  тело  ногами,
стараясь притянуть еще ближе, принять его всем своим существом.
   Ей казалось, что время как будто остановилось и они остались одни  на
всей земле, что только для них светит  солнце  и  шумит  листвой  легкий
ветерок.
   Вдруг Адриан издал громкий крик, эхом отозвавшийся между деревьями, и
вошел в нее последним движением. Его тело судорожно  дернулось,  дыхание
стало неровным, и Мара почувствовала внутри себя его семя.
   Потом он опять прижался к ней, по-прежнему наполняя ее полностью,  и,
принимая в райские кущи своих объятий, стал целовать ее шею, лицо, мочки
ушей, его ласковые руки прижимали ее все крепче, и  ей  опять  хотелось,
чтобы это никогда не кончалось.
   Через некоторое время он неохотно выпустил ее из объятий.
   - Теперь быстро темнеет. Нам надо возвращаться в Кулхевен.
   Возвращаясь к реальности, Мара разочарованно вздохнула.
   - Я хотела остаться здесь навсегда, - сказала она, наблюдая  за  тем,
как Адриан встает и натягивает бриджи.
   - Тогда слуги, без сомнения, начали  бы  беспокоиться  и  разыскивать
нас. Представляю себе, какого цвета стала бы  миссис  Денбери,  если  бы
обнаружила нас здесь.
   Мара надела через голову рубашку и рассмеялась:
   - Вероятно, но только не мистер Шипли. Он просто посмотрел бы на  нас
со своим обычным непроницаемым видом, как будто так  и  должно  быть,  и
вежливо спросил, что мы будем пить за ужином - вино или мед.
   Когда они оба оделись, Адриан в последний раз обнял Мару и  поцеловал
ее с такой нежностью, что у нее на глаза навернулись слезы.
   Когда они, вдвоем на  Хугине,  наконец  тронулись  по  направлению  к
Кулхевену, из-за горизонта пробивались последние лучи солнца. За Хугином
медленно трусила Мунин. Мара сидела впереди Адриана, свесив ноги по одну
сторону седла и положив голову на широкое плечо Адриана.
   В его крепких объятиях Мара чувствовала себя в  полной  безопасности,
так спокойно она не ощущала себя никогда в жизни. Ей хотелось провести в
таком спокойствии и уверенности всю оставшуюся жизнь, потому что вряд ли
она испытает когда-нибудь большее счастье.
   Мара очень надеялась, что по возвращении в Кулхевен  никакие  события
не доставят им больше беспокойства и не нарушат этого вновь  обретенного
мира.
   Но, вероятно, ей надо было держать это желание при себе.
   Потому что, когда они свернули на аллею, ведущую к дому, Мара увидела
чужих лошадей, привязанных к столбу. Не успели они подъехать к  лестнице
и спешиться, как к ним подбежал Дейви.
   - Милорд, вас хотят видеть  двое  каких-то  грубиянов.  Мистер  Шипли
сказал им, что не знает, когда вы вернетесь, но они  пожелали  подождать
вас в гостиной.
   Спешившись, Адриан передал поводья Дейви.
   - Пойду посмотрю, что им от меня надо.
   Он помог Маре слезть к лошади, и она прошла вместе с ним в гостиную.
   Как и сказал Дейви, в комнате его ожидали двое огромных,  угрожающего
вида мужчин. В одном из  них  Мара  узнала  компаньона  Оуэна,  которого
видела, когда  встречалась  с  братом  ночью  в  коттедже.  Другой  имел
комплекцию и наружность медведя, на его грубое лицо беспорядочно свисали
пряди темных волос.
   - У нас есть новости об Оуэне.
   Адриан остался стоять в дверях.
   - Какие же?
   - Он находится в Дублинской тюрьме. И  хочет,  чтобы  вы  приехали  к
нему.
   - А что, если я этого не сделаю?
   - Он сказал, что может рассказать  кое-что,  после  чего  вы  займете
соседнюю камеру. И если вы не приедете, он позаботится о том, чтобы  она
не долго пустовала.
   На скулах Адриана вздулись желваки.
   - Скажите ему, что я приеду.
   Стуча каблуками, двое встали.
   - И привезите с собой эту девку. Он хочет видеть ее  тоже,  -  сказал
мужчина, похожий на медведя.
   Адриан ответил угрожающим тоном:
   - Эта  девка  является  моей  женой  и,  следовательно,  носит  титул
графини, поэтому будьте любезны относиться к ней с уважением.
   Мужчина проворчал что-то и, махнув своему товарищу, вышел из комнаты.
   Когда они ушли и топот копыт затих в ночи, Адриан повернулся к Маре:
   - Собери вещи для поездки в Дублин,  Мара.  Мы  поедем  повидаться  с
твоим братом.

Глава 26

   Дорога в Дублин заняла на целый день больше обычного; все время, пока
они не въехали между двумя башнями Ньюгейтских ворот  на  улицу  Святого
Томаса, ведущую к