праведлив: их репутация была бы испорчена навсегда. - Онория говорила спокойно и убедительно. В каждом ее слове звучала истина. - Стало быть, для всех Чарльз просто исчез?
     - Да, это загадочное, необъяснимое исчезновение. - Помолчав, Девил добавил: - Через несколько дней Уэйн уладит дела со Смиггсом. А наша семья, конечно, будет недоумевать, но так ничего и не узнает. Пусть прах Чарльза упокоится в том самом лесу, где умер Толли.
     Онория нахмурилась.
     - Артуру и Луизе надо сказать правду.
     - Хм. - Глаза Девила блеснули из-под длинных ресниц. - Позже.
     Он взял мыло и протянул его Онории. Она открыла глаза, сонно поморгала, взяла мыло и села на колени между его полусогнутых ног. Ей доставляло невыразимое наслаждение мыть великолепное тело мужа. Намыливая грудь, поросшую жесткими курчавыми волосами, она любовно погладила каждую выпуклую мышцу, провела губкой по широким плечам.
     ?Я люблю тебя. Люблю?. Эти слова звучали у нее в голове, как песня, придавая особую нежность движениям рук. Девил тоже начал ласкать Онорию, и волшебная музыка любви заиграла еще громче.
     Когда большая ладонь коснулась округлого живота Онории, она посмотрела на мужа и нахмурилась, заметив, как блеснули его зеленые глаза.
     - Ты знал.
     Он по обыкновению дерзко выгнул бровь и скривил губы.
     - Я ждал, пока ты сама скажешь.
     - Я собиралась сделать это завтра, в Валентинов день. Девил усмехнулся, как заправский пират.
     - Надо отметить такое знаменательное событие. Супруги переглянулись. С трудом сдержав улыбку, Онория хмыкнула и забралась к мужу на колени.
     - Повернись.
     Она намылила Девилу спину, потом голову и заставила окунуться. Когда она занялась ногой, он обнял ее и шепнул на ушко:
     - Ты уверена, что все в порядке?
     - Я чувствую себя великолепно, и твой сын тоже. Перестань волноваться.
     - Я?! - Девил фыркнул. - Это ты всегда волнуешься.
     Оставив в покое его ногу, Онория с улыбкой откинулась назад. Она наслаждалась, чувствуя, как к ее спине прижимается влажная теплая мужская грудь.
     - О, я уже перестала беспокоиться за тебя.
     Девил издал какое-то весьма скептическое восклицание.
     - Подумай сам. Твой фаэтон разбился, тебя пытались заколоть шпагой, а сегодня стреляли прямо в сердце. И все-таки ты жив. - Она нарочито театрально развела руками. - Это так ярко доказывает твою неуязвимость, что волноваться просто бессмысленно. Судьба и в самом деле покровительствует Кинстерам, как мне уже неоднократно говорили.
     Девил улыбнулся. Они будут волноваться друг за друга до конца дней своих. Он привлек ее к себе.
     - Судьба предназначила тебе быть женой Кинстера. Неуязвимый муж необходим такой женщине, как ты.
     Он нежно провел рукой между ее бедрами, и в следующее же мгновение его восставшее мужское естество проникло в знакомое убежище. Уронив мыло на пол, Онория выгнулась, приглашая его идти дальше.
     - Имей в виду: слуги скоро начнут удивляться, почему в ванной опять красят потолок.
     - Ты бросаешь мне вызов?
     - Да, - усмехнулась Онория.
     Девил издал глухой смешок, который она почувствовала всем телом.
     - Ни единой брызги, - предупредила Онория.
     - Готов исполнить все твои желания.
     Так оно и получилось. Девил принял вызов. Он раскачивал Онорию, сидевшую у него на коленях, до тех пор, пока не довел ее до исступления. Его руки гладили ее разбухшие, болезненно напрягшиеся груди и затвердевшие соски. При каждом их движении вода тихонько плескалась, омывая самые чувствительные места, и наслаждение становилось еще острее. Лихорадка страсти уже разгорячила кожу Онории, да так, что теплая ванна показалась ей ледяной. Ее возбуждали и собственная нагота, и дразнящие прикосновения жестких волосков на груди мужа... Не в силах сдерживать бушующий внутри пожар, Онория попыталась приподняться, но Девил снова опустил ее вниз.
     - Никаких брызг, помнишь?
     Она только судорожно вздохнула, ощутив проникающую все глубже и глубже твердую мужскую плоть. Три мощных толчка - и она достигла вершины.
     Онория закрыла глаза и, шепча имя мужа, улетела в зияющую лучистую пустоту, а потом тихонько приплыла обратно, на землю.
     На этот раз Девил не присоединился к ней. Он просто нежно обнимал жену, дожидаясь, пока она придет в себя Онория блаженно улыбнулась и с такой же властной силой сжала руки. Девил не сказал, что любит ее, но после всего случившегося она не нуждалась в словах. Как истинный Кинстер, он не говорил, а действовал.
     Они принадлежали друг другу, и этого было вполне достаточно. Их любовь росла вместе с ребенком в чреве Онории. Вот оно - их достояние, их жизнь.
     Очнувшись от сладкого забытья, Онория начала ласкать мужа, искусно пробуждая желание. В следующее мгновение он встал, взял жену на руки и вышел из ванной.
     - Мы же еще мокрые, - удивленно сказала Онория, поняв, что Девил направляется в спальню.
     - Мы быстро высохнем.
     И они действительно высохли быстро, извиваясь на шелковых простынях и подтверждая взаимную любовь самым прекрасным способом из всех существующих на свете. Чуть позже Онория заснула у Девила на груди. Он лежал и улыбался.
     Настоящие Кинстеры умирают в своих кроватях.
     Подавив смешок, Девил посмотрел на жену, но она уткнулась лицом в его плечо. Он осторожно перевернул Онорию на бок. Она снова прижалась к нему, положив руку на грудь. Девил обнял ее и поцеловал в висок.
     ?Владеть и держать? - это девиз их рода, но также и супружеский обет. Один из предков Девила заплатил чудовищную сумму, чтобы его выполнить. Женившись на Онории Пруденс, он понял почему.
     Иметь - это прекрасно, но любить и никогда не расставаться - гораздо лучше.

Эпилог

Сомершем-Шейс, Кембриджшир

Сентябрь 1819 года

     ?Коллегия Кинстеров? была в полном сборе.
     Мужчины наслаждались отдыхом в библиотеке, похожие на сытых, ленивых хищников. Девил отодвинул свое кресло от письменного стола и положил ногу на ногу, устроив отличную люльку для наследника - Себастьяна Сильвестра Джереми Бартоломью Кинстера. Главный объект внимания всего клана был крещен несколько часов назад, его головка еще не высохла.
     Уэйн расположился в кресле, Габриель и Гарри - на кушетке, Люцифер и Ричард развалились в креслах возле камина. У каждого в руках был бокал бренди. Они пили в честь его светлости герцога Сент-Ивза. В библиотеке царила атмосфера радостной умиротворенности.
     Ее нарушил частый стук каблучков в холле. В распахнувшуюся дверь влетела Онория. Одного взгляда на ее лицо и горящие глаза было достаточно, чтобы понять: кто-то попал в беду.
     Девил встретил жену улыбкой. Он давно выработал свою позицию: что бы ни возбудило гнев жены, герцог Сент-Ивз тут совершенно ни при чем. Онория кивнула ему с устрашающей серьезностью. Кузены хотели встать, но она взмахом руки показала, что этикет ее сейчас не волнует. Шурша юбками, герцогиня подошла к письменному столу и, скрестив руки на груди, уставилась на мужчин. Все, кроме Девила, были награждены гневным взглядом.
     - Мне стало известно, - начала она, медленно и четко выговаривая каждое слово, - что кое-кто из присутствующих заключил пари - я правильно выразилась? - и не по поводу дня рождения Себастьяна, хотя и в этом нет ничего хорошего, а по поводу даты его зачатия. - Онория остановила свой взор на Габриеле и надменно подняла брови. - Я не ошиблась?
     Габриель насторожился, его худые щеки окрасились легким румянцем. Он покосился на Девила, но тот смолчал.
     - Эта информация верна, - хмуро заявил Габриель.
     - Вот как? - Глаза Онории отливали стальным блеском. - И сколько же вы все выиграли?
     Габриель растерянно заморгал. Себастьян что-то пробормотал. Обращаться за помощью к Девилу было бессмысленно. Его светлость обожал жену не меньше, чем сына. Краем глаза Габриель заметил, что у Онории появилась мощная защита в лице их матерей, столпившихся возле дверей библиотеки. Гарри, сидевший рядом, окаменел. Уэйн поежился и снял ногу с коленки, Ричард и Люцифер встали, Габриель без труда понял, что они хотели ему сказать.
     Что ж, им не впервой испытывать на себе гнев герцогини.
     - Семь тысяч шестьсот сорок три фунта.
     Брови Онории взлетели вверх. Потом она улыбнулась.
     - Мистер Постлтуэйт будет очень доволен.
     - Постлтуэйт? - В голосе Ричарда прозвучала тревога, охватившая и всех мужчин. - Что он будет делать с такой суммой?
     Онория широко открыла глаза.
     - Нужно сделать в церкви новую крышу. Мистер Постлтуэйт был в полном отчаянии: это стоит уйму денег. А если мы отдадим все мистеру Мэрриуэзеру, он обидится.
     Мужчины переглянулись, не веря своим ушам. Девил, корчась от беззвучного смеха, опустил голову и принялся разглядывать ангельское личико сына.
     Первым нарушил молчание Уэйн.
     - Итак? - бросил он, подчеркнув интонацией свое мужское превосходство.
     Этот прием подействовал бы на любую женщину, но только не на Онорию. Она пристально посмотрела на Уэйна и перевела взгляд на Габриеля.
     - Вы отдадите всю выручку с процентами мистеру Постлтуэйту, дабы он использовал деньги, как сочтет нужным. Вы ответственны за это позорное пари, а теперь я заставлю вас отдать деньги викарию. - Онория произнесла эту фразу тоном судьи. - Приговор обсуждению не подлежит. В качестве дополнительного наказания вам придется присутствовать на церемонии освящения. - Она сделала паузу. - Надеюсь, я выразилась ясно?
     Ее взгляд был полон вызова, но никто его не принял. Онория сухо кивнула.
     Себастьян заплакал, весьма красноречиво оповестив присутствующих, что ему пора есть. Онория тут же позабыла об участниках пари, их непристойном поведении и даже о крыше.
     Она властно протянула руки, и Девил с озорной улыбкой отдал ей ребенка.
     Она направилась к двери, не обращая ни малейшего внимания на пятерых рослых мужчин. Дамы, стоявшие в холле, последовали за ней.
     Пятеро мужчин с тревогой переглянулись. В глазах шестого сияла гордость.
     Они заплатили безропотно. Мистер Постлтуэйт был в восторге. Через месяц Кинстеры пришли на церемонию освящения и помолились о том, чтобы судьба не лишала их благодеяний.
     Увы, судьба не услышала эти молитвы.