ий взгляд и отрицательно покачал головой.
     - Вы уверены? - переспросила она, хотя понимала, что он прав.
     Его губы скривились.
     - Мы со смертью старые знакомые. - От этих слов в комнате вдруг стало холодно. Онория обрадовалась, вновь услышав его голос. - Я был под Ватерлоо. Потом говорили, что мы одержали великую победу. Но те, кто прошел через это, знают, что такое ад. За один день я был свидетелем стольких смертей, сколько нормальному человеку не увидеть за всю жизнь. Да, я совершенно уверен... - прогремел гром, едва не заглушив конец фразы, - эту ночь он не переживет.
     Воцарилось молчание. Печаль, словно повисшая в воздухе, не оставляла и тени сомнений, и Онория поверила ему.
     - Вы видели рану... знаете, почему из нее все время идет кровь?
     - Пуля задела сердце или какой-то важный сосуд. - Он указал на толстую повязку, уже пропитавшуюся кровью. - Вот поэтому мы не смогли остановить кровотечение. Он приближается к смерти с каждым ударом сердца.
     Онория тяжело вздохнула, глядя на детски-невинное лицо раненого, потом перевела взгляд на незнакомца. Уж слишком у него бесстрастное лицо! Подозрительный стоицизм!
     Вдруг он взял сюртук и нахмурился; его черные брови сошлись на переносице. Онория заметила, что его заинтересовала пуговица, которая должна была находиться как раз напротив раны.
     - В чем дело? - спросила она.
     - Пуля задела пуговицу. Видите? - Он поднес сюртук ближе к свету, чтобы Онория смогла разглядеть вмятину на ее ободке и подпалину на материи. Прикинув траекторию выстрела, незнакомец добавил: - Если бы не пуговица, пуля попала бы прямо в сердце.
     - Жаль. - Онория скривила губы. Незнакомец обернулся, его зеленые глаза казались на удивление пустыми. Она беспомощно взмахнула рукой. - Я имею в виду... при таких обстоятельствах... что может быть хуже медленной смерти?
     Ничего не ответив, он продолжал изучать пуговицу. Онория сжала губы, стараясь сдержать нетерпение, но ее попытка не удалась.
     - Так что же?
     - Это означает... - Немного помолчав, незнакомец все-таки закончил свою мысль: - Попасть прямо в сердце из длинноствольного пистолета трудно... стало быть, выстрел сделан не из дробовика и даже не из кавалерийского пистолета... и с приличного расстояния, иначе подпалина была бы больше. Да, тут видна рука настоящего мастера.
     - И притом очень хладнокровного, я полагаю.
     - Вы правы.
     А дождь продолжал стучать по стенам и бить в ставни.
     Онория встала.
     - Если вы разожжете камин, я подогрею воду и постараюсь смыть кровь. - Она заметила удивленный взгляд незнакомца, но встретила его с невозмутимым спокойствием. - Раз ему суждено умереть, пусть умрет хотя бы чистым.
     На мгновение ей показалось, что незнакомец потрясен: его лицо словно окаменело. Он кивнул, дав понять, что вручает раненого юношу ей.
     Онория направилась к камину, а он пошел следом, ступая удивительно мягко и бесшумно при таком мощном телосложении. Замедлив шаг, Онория оглянулась и с замиранием сердца увидела, что незнакомец стоит прямо у нее за спиной.
     Он был высокого роста - гораздо выше, чем ей показалось вначале. Онорию часто дразнили, называя жердью, а этот мужчина был выше ее на целую голову. Он стоял, загораживая свет, так что его лицо оставалось в тени, а волосы напоминали черную корону. Сам Князь Тьмы во плоти! Впервые в жизни Онория вдруг ощутила себя маленькой, хрупкой и очень уязвимой.
     - Возле конюшни есть колодец. - Незнакомец снял с крючка чайник, и мягкий отблеск света упал на его руку. - Я разожгу камин, а потом, пожалуй, проведаю Сулеймана.
     Онория поспешно отошла в сторону, а он наклонился над камином, выкладывая поленья из ящика, стоявшего на решетке. От его голоса по телу пробегала дрожь - весьма волнующее ощущение! И дыхание ее восстановилось не сразу!
     Пока незнакомец раздувал пламя, Онория вытаскивала из шкафов чистые скатерти и тряпки. Нашлась и коробочка с чаем. Она слышала, как незнакомец прошел мимо. Звякнуло ведро, снятое с крючка, щелкнула задвижка. Онория обернулась: он застыл в дверях, голый по пояс, залитый пронзительно-ярким светом молнии. Настоящий дикарь, живущий в первобытном мире, где царит разгул стихий! В комнату чуть не ворвался ветер, но дверь тут же захлопнулась.
     Онория насчитала семь ударов грома, прежде чем он вернулся. Как только открылась дверь, охватившее ее напряжение спало. Незнакомец вымок до нитки.
     - Возьмите. - Она протянула ему самую большую скатерть, взяла чайник и поставила его на огонь, решив, что лучше не смотреть на то, как он будет вытирать свою великолепную грудь. Вскоре чайник закипел. Онория налила воду в заранее приготовленный тазик.
     Незнакомец подошел к кровати. Онория хотела предложить ему вытереться возле камина, но потом передумала. Поставив тазик на комод, она отжала тряпку и осторожно провела ею по лицу юноши, к которому прилипли кусочки гравия и пыль. Она вглядывалась в его юное лицо, и приближающаяся смерть казалась ей богохульством. Смыв грязь с лица, она дошла до перепачканной рубашки.
     - Дайте-ка мне, - услышала она и слегка отодвинулась. Несколько точно рассчитанных движений - и левая пола рубашки была отогнута. - Тряпку!
     Онория подала ему отжатую тряпку. Она удивлялась, глядя на сильные руки незнакомца, которые, оказывается, могли быть такими нежными. И ее до глубины души трогало, что он - казавшийся ей самим воплощением жизни - с таким благоговением склонялся над умирающим.
     Когда все было закончено, Онория накрыла раненого еще одним одеялом, собрала грязные тряпки, положила их в таз и, поставив его на стол, распрямила уставшую спину. Незнакомец расположился возле очага.
     - Девил? - Возглас был таким слабым, что Онория едва услышала его. Она стремглав бросилась к юноше. У того затрепетали веки.
     - Девил. Нужен... Девил.
     - Все в порядке, - прошептала Онория, положив руку ему на лоб. - Тут нет никакого дьявола... мы не отдадим ему тебя. Юноша нахмурился и качнул головой.
     - Нет! Нужно видеть...
     Тяжелые руки опустились на плечи Онории. Она и ахнуть не успела, как незнакомец приподнял ее и поставил в сторонку. Раненый открыл лихорадочно блестевшие глаза и попытался встать.
     - Лежи, Толли, я здесь.
     Незнакомец, занявший место Онории, заставил юношу вновь откинуться на одеяло. Она смотрела на эту сцену в полном ошеломлении. Голос и прикосновение руки незнакомца, видимо, успокоили умирающего.
     - Хорошо, - выдохнул он еле слышно, не спуская глаз с незнакомца. - Я нашел тебя, - на бледном лице юноши мелькнула слабая улыбка, но тут же исчезла. - Я должен сказать...
     Его торопливую речь прервало покашливание, вскоре переросшее в настоящий приступ. Незнакомец обнял юношу, словно пытаясь влить силы в умирающее тело. Когда кашель прекратился, Онория подала незнакомцу чистую тряпку. Он стер кровь с губ юноши.
     - Толли!
     Ответа не последовало: молодой человек снова был без сознания.
     - Вы родственники, - сказала Онория, и это был не вопрос, а утверждение. Она поняла это в тот момент, когда юноша открыл глаза.
     В чертах лица у них было много общего, широкий лоб, круто изогнутые брови, но главное - глаза.
     - Мы двоюродные братья. - Его лицо словно окаменело. - Только он моложе, ему еще и двадцати не исполнилось.
     ?Сколько же ему лет? - подумала Онория о незнакомце. - Тридцать уж наверняка, но при такой внешности трудно судить. Этот человек кажется таким мудрым и таким опытным!?
     Незнакомец ласково отвел сбившийся локон с мертвенно-бледного лба раненого.
     Тихие стоны ветра стали громче. Теперь они напоминали похоронный плач.

Глава 3

     Итак, Онория оказалась узницей в ветхой лачуге наедине с умирающим юношей и человеком, которого тот называл Девил. Уютно устроившись в кресле возле камина, она попивала чай из кружки и обдумывала сложившуюся ситуацию. Уже ночь, и гроза не утихает. Даже при самом горячем желании ей отсюда не уйти.
     Взглянув на незнакомца, все еще сидевшего на кровати, Онория состроила гримасу. Уходить не хочется: она до сих пор не знает его имени, а этот человек заинтересовал ее, он внушает уважение и сочувствие.
     С того момента, как юноша заговорил, миновало полчаса. Девил - настоящее имя пока ей было не известно - не отходил от умирающего. Его лицо казалось бесстрастным, но горе пряталось за этой маской, туманило зеленые глаза. Онории все это было знакомо: шок, вызванный внезапной смертью близкого человека, глубокая неизбывная скорбь... Она не торопясь пила чай, глядя на языки пламени в камине.
     Через некоторое время скрипнула кровать и раздались тихие звуки шагов. Онория скорее почувствовала, чем увидела, как незнакомец опустился в большое резное кресло, и ощутила запах пыли, поднявшейся от выцветших подушек. Чайник тоненько засвистел. Она налила воду в кружку, дождалась, пока сойдет пар, и протянула ее Девилу.
     Он взял кружку, легонько погладил ее длинными пальцами и посмотрел на Онорию. - Спасибо.
     Он пил чай молча, не сводя глаз с огня. Онория последовала его примеру.
     Минуты бежали одна за другой. Допив чай, Девил вытянул длинные ноги. Онория почувствовала, что он смотрит на нее.
     - Что привело вас в Сомершем...
     Именно такого начала разговора она и ожидала.
     - Мисс Уэзерби.
     Вместо того чтобы представиться - мистер такой-то, лорд такой-то, - он прищурился.
     - А ваше полное имя? Онория с досадой ответила:
     - Онория Пруденс Уэзерби.
     Девил удивленно приподнял черную бровь, не сводя с нее волнующих зеленых глаз.
     - Неужели вы Онория Пруденс Анстрадер-Уэзерби?
     - Откуда вы знаете? - изумилась она. Его губы дрогнули в усмешке.
     - Я знаком с вашим дедом.
     Онория недоверчиво посмотрела на него.
     - Вы хотите сказать, что я похожа на дедушку?
     Тихий глуховатый смешок вызвал дрожь в ее теле.
     - Судя по вашей реакции, некоторое сходство, очевидно, есть... Пожалуй, у вас одинаковые подбородки. Онория метнула на него свирепый взгляд.
     - И это, - заметил он, - тоже в духе старины Магнуса.
     - Что именно? - хмуро спросила она.
     Девил лениво отхлебнул чаю, не сводя глаз с Онории.
     - Магнус Анстрадер-Уэзерби - весьма раздражительный пожилой джентльмен, ужасно высокомерный и упрямый как осел.
     - Вы хорошо его знаете?
     - У нас поверхностное знакомство. С ним дружил мой отец.
     Взгляд Онории все еще выражал недоверие. А впрочем, ее полное имя - не какая-нибудь государственная тайна. Ей просто не хотелось говорить о своих родственных связях с упрямым, сварливым стариком, живущим в Лондоне.
     - У него был сын, не так ли? - Девил задумчиво посмотрел на Онорию. - Он взбунтовался... да, я припоминаю: он женился против воли отца. На девушке из рода Монтгомери. Вы их дочь? Онория сухо кивнула.
     - В таком случае позвольте задать вам вопрос, мисс Анстрадер-Уэзерби. Что, черт возьми, вы здесь делаете? Зачем возмущаете наши тихие воды?
     Онория колебалась. Она чувствовала, что незнакомец встревожен, и виной тому - юноша, лежащий на кровати. Разговор пойдет ему на пользу - поможет отвлечься.
     - Я работаю гувернанткой, - заявила она, гордо вздернув подбородок. - Готовлю девушек к выходу в свет.
     - Гувернанткой?
     Онория кивнула.
     - Но только на завершающем этапе. Я живу в семье не больше года.
     Девил недоверчиво пожирал ее глазами.
     - Пресвятые небеса, а что по этому поводу думает старина Магнус?
     - Понятия не имею. Меня никогда не интересовало его мнение.
     Девил рассмеялся - все тем же чувственным глуховатым смешком. Онория с трудом удержалась от желания капризно передернуть плечами.
     - Что случилось с вашей семьей? - вдруг спросил он, помрачнев.
     У Онории сжалось сердце. Ничего, теперь она может говорить об этом, не испытывая сильной боли. И если ее история развлечет Девила - что ж, тем лучше.
     - Мои родители погибли... с ними произошел несчастный случай, когда мне было шестнадцать, а моему брату - девятнадцать. Мы жили в Гэмпшире, но после их смерти я уехала к маминой сестре в Лестершир.
     Девил сдвинул брови.
     - Удивительно, как это Магнус не вмешался.
     - Майкл сообщил ему о случившемся, а он даже не приехал на похороны. - Онория пожала плечами. - Впрочем, мы этого и не ждали. После той ссоры они с папой не поддерживали отношений. - Она слегка улыбнулась. - Отец поклялся, что никогда не попросит у него и фартинга.
     - Очевидно, упрямство - ваша семейная черта.
     Онория проигнорировала это замечание.
     - Прожив год в Лестершире, я решила попробовать свои силы, работая гувернанткой.
     Она смело встретила взгляд зеленых, пожалуй, слишком уж проницательных глаз.
     - Ваша тетя вряд ли была этому рада? Онория вздохнула.
     - Нет, она очень обрадовалась. Тетя вышла замуж за человека из другого круга. И это был не средней руки мезальянс - хотя наша родня все равно взбунтовалась бы, - нет, ее муж принадлежал к низшему слою общества. - Онория умолкла, воочию представив себе ветхий дом, полный детей и собак. - Она была счастлива, и близкие ее одобряли, но... - Она скривилась, не сводя глаз со смуглого лица Девила. - Все это не для меня.
     - Вы чувствовали себя как рыба, выброшенная из воды? Не в своей стихии?
     - Вот именно. Когда закончился траур, я стала размышлять о том, что делать дальше. С деньгами, разумеется, проблем не было. Майкл хотел купить мне маленький домик в какой-нибудь тихой деревеньке, но...
     - Это тоже не для вас? Онория вскинула подбородок.
     - Мне вовсе не хочется вести спокойное, размеренное существование. По-моему, это несправедливо: женщинам уготован такой жалкий удел, а мужчины имеют право на яркую, полную удовольствий жизнь.
     Девил вздернул черные брови.
     - Ну, лично я всегда полагал, что женщина тоже должна наслаждаться.
     Онория уже открыла рот, дабы выразить свое одобрение, но, поймав его взгляд, растерянно заморгала. Через мгновение сладострастный огонек в глазах Девила погас.
     - В общем, я решила, что сама буду распоряжаться своей жизнью и сделаю ее более интересной.
     - Работая гувернанткой? - Его спокойные зеленые глаза были полны самого неподдельного любопытства.
     - Нет. Это всего лишь временная работа. В восемнадцать лет рано ехать в Африку и искать там приключений. Я собираюсь пойти по стопам леди Стенхоуп.
     - Милостивый Боже!
     Онория не обратила внимания на интонацию, с которой было произнесено это восклицание.
     - Я уже все спланировала. Самая моя заветная мечта - проскакать на верблюде под сенью Великого Сфинкса. Но молодой девушке не стоит отправляться в такую экспедицию. Я стала наниматься гувернанткой на год - идеальный способ убить время. Деньги я трачу только на одежду, мой капитал растет. Я езжу из одного графства в другое, живу в самых респектабельных семьях. Вот почему Майкл за меня спокоен.
     - Ах да... ваш брат. И чем же он занимается, пока вы убиваете время?
     Онория придирчиво посмотрела на своего инквизитора.
     - Майкл работает секретарем у лорда Карлайла. Вы его знаете?
     - Карлайла? Да. А его секретаря - нет. Очевидно, ваш брат избрал карьеру политика?
     - Лорд Карлайл был другом папы, а теперь покровительствует Майклу.
     Девил приподнял брови и одним глотком осушил кружку.
     - Почему вы решили стать именно гувернанткой?
     - А чем же еще мне было заняться? - Онория пожала плечами. - Я получила хорошее воспитание. Папа хотел, чтобы я, разодетая по последней моде, предстала перед светским обществом - пусть дедушка посмотрит! Он надеялся, что я сделаю блестящую партию и тогда Магнус поймет, что уже никто не разделяет его допотопных взглядов.
     - Но родители погибли до того, как вас ввели в свет?
     Онория кивнула.
     - У леди Харуэлл, старинной маминой подруги, есть дочь, она на два года младше меня. Когда траур закончился, я рассказала им о своей идее: о том, что, получив такую подготовку, могу учить других девушек. Леди Харуэлл согласилась попробовать. В результате Миранда вышла замуж за графа. После этого, естественно, от предложений у меня отбою не было.
     - Да вы мечта всех мамаш, у которых дочки на выданье. - В низком голосе Девила звучал скрытый сарказм. - И кого вы дрессируете здесь, в Сомершеме? Этот вопрос вернул Онорию к реальности.
     - Мелиссу Клейпол, - ответила она.
     - Которую из сестер - темненькую или блондинку? - нахмурился Девил.
     - Блондинку. - Обхватив подбородок рукой, Онория задумчиво смотрела на языки пламени. - Скучная особа и не умеет вести светский разговор. Одному Богу известно, удастся ли мне сделать ее привлекательной. Я должна была ехать к леди Оксли, но ее шестилетняя дочь заболела ветрянкой, а потом старая леди Оксли умерла. К тому времени я уже отказалась от всех остальных предложений. Письмо Клейполов пришло позже других. На него ответить я не успела, а потому согласилась, ничего толком не проверив.
     - Что еще за проверки? - удивился Девил.
     - Я не нанимаюсь к кому попало. - Подавив зевок, Онория поудобнее устроилась в кресле. - Я должна быть уверена, что это люди из высшего общества, что у них достаточно хорошие связи, чтобы получать приглашения на балы, и им хватит денег на оплату счетов от модисток.
     - Не говоря уже о магазинах, - добавил он.
     - Именно. А как иначе? - Онория взмахнула рукой. - Ни одна девица не подцепит герцога, если будет одета неряшливо и безвкусно.
     - Бесспорно. Насколько я понимаю, Клейполы не соответствуют вашим строгим требованиям? Онория сдвинула брови.
     - Я приехала к ним только в воскресенье, но у меня уже возникло неприятное подозрение... - Она не закончила фразы и пожала плечами. - К счастью, оказалось, что у Мелиссы есть жених. Герцог - ни больше ни меньше.
     Наступило молчание, потом Девил переспросил:
     - Герцог?
     - Похоже, что так. Если вы местный, то, наверное, его знаете. Такой мрачный, необщительный тип, чуть ли не затворник. Но попался в сети леди Клейпол, если она говорит правду. - Вспомнив об интересующем ее вопросе, Онория начала крутить вокруг да около. - Вы с ним знакомы?
     Прозрачные зеленые глаза на мгновение закрылись. Девил медленно покачал головой.
     - Не имею чести.
     - Уф! - Онория откинулась на спинку кресла. - Я начинаю думать, что он отшельник. Вы уверены...
     Но Девил уже не слушал ее. Его внимание привлекло тяжелое дыхание раненого. Он тотчас направился к кровати, сел на краешек и взял юношу за руку. Онория, не вставая с кресла, прислушивалась: вздохи умирающего становились более прерывистыми и хриплыми.
     Прошло пятнадцать мучительных минут - и все стихло.
     В домике воцарилась неземная тишина. Даже буря успокоилась. Онория закрыла глаза и прочитала про себя молитву. Жалобно застонал ветер, словно сама природа оплакивала покойного.
     Девил сложил руки умершего крест-накрест и снова сел на кровать, не отрывая глаз от бледного, навеки застывшего лица. Он помнил юношу живым и здоровым, помнил, как тот смеялся и разговаривал. Онория знала, что происходит в душе человека, когда его близкие умирают. У нее переворачивалось сердце, но она ничего не могла сделать и, устроившись поглубже в кресле, погрузилась в собственные воспоминания, а потом ненароком задремала.

***

     Когда Онория открыла глаза, Девил стоял на корточках возле камина. Свеча оплыла, и комнату освещало только пламя. Полусонная, она наблюдала за тем, как он подбрасывает в огонь одно полено за другим - чтобы хватило на всю ночь.
     Во время их разговора Онория старалась смотреть или в лицо Девила, или куда-нибудь в сторону. Сейчас ее глаза остановились на его плечах и руках, четко вырисовывавшихся на фоне языков пламени. Загорелая кожа почему-то вызывала непреодолимое желание коснуться ее пальцами, погладить теплую спину, ощутить под ладонями твердые бугры мускулов. Обхватив себя руками, она поежилась. Девил, обернувшись, тут же привстал, взял со стола куртку и протянул ей.
     - Вот, - хмуро сказал он.
     Онория уставилась