енно  запеченного  под  тестом  кролика,  поманила
Гнудсона на кухню. - Да, мама.., - выскочил он из-за стола, крепко сжимая  в
кулаке перченую добычу. Рони наставила руки в  боки:  -  И  что  ты  удумал,
сынок? - Мама, что беспокоит тебя, ням-ням?  -  с  полным  ртом  непонимающе
пожирал ее глазами Гнудсон. - Это твоя девушка? - указала Рони сквозь щель в
занавеске. - Чикита? Нет, упокой господи, - чуть не поперхнулся инспектор, -
Она невеста то ли нефтяного миллионера, то ли вот этого дипломата.  Мне  она
не по зубам... Рони облегченно дыхнула: - И слава богу.  Смотри,  какая  она
худая и прожорливая... Гнудсон пытался глотать крольчатину без лишних  слов:
- Ну что ты, мама. Чикита далеко не худая. В самый раз по антропологии -  не
убавить, не прибавить и грамма. А то, что ест таким манером, так просто люди
оголодали на своей нервной работе... - А эта? - Рони снова ткнула пальцем  в
занавеску. - Айша? - остановил  жевательные  фрикции  сын,  сделал  паузу  и
утвердил: - Да, но, увы, она еще не стала моей... - О,  господи,  и  не  дай
бог.., - затрясла всей своей квашней Рони, - Зачем тебе эта  желтая?  У  них
свои  законы  -  у  нас  свои.  Мы  же  имеем  совершенно  разные  культуры,
мировоззрения, моральные и социальные ценности,  материальные  стимулы...  И
кожа у нас разная. Она желтая и должна выйти за желтого. Ты черный и  должен
жениться на черной... Или хотя бы на такой смуглой как  Чикита...  Но  какая
она худая, эта Чикита, килограммов семьдесят не больше... Гнудсон  проглотил
пирог, но не материнскую речь: - А я-то всегда считал тебя  антирасисткой  и
где-то даже аристократкой... Рони монотонно зашагала  по  кухне:  -  Ну,  на
словах-то мы все готовы выйти замуж за белого или за  красного.  Но  тут  же
вопрос выживания расы. Пойми. Женишься ты на желтой, и у  тебя  будут  потом
цветные дети. У тех будут свои цветные дети. У тех свои.  Пройдет  несколько
десятков лет и от черных людей камня на камне не останется. Все  станут  как
разные цвета радуги. Только черного не будет в этом спектре. И  я  не  хочу,
чтобы в этой вселенской трагедии был виноват мой  сын...  -  Но,  мама..,  -
схватился за ее голову Гнудсон, - Я.., я люблю эту Айшу... От  неожиданности
Рони даже присела на кухонный комбайн: - Что ж  ты  мне  сразу  об  этом  не
сказал, сынок. Как я счастлива, что наконец-то у нас дома появилась девушка,
которую любит мой чертов черномазый сын... И Рони тут же прижала его к своей
многострадальной широкоформатной груди. А потом, наполовину  высунувшись  из
кухни, прокричала через весь стол:  -  Джони,  у  меня  будет  сноха.  -  Не
торопись, мама.., - потянул ее за руку Гнудсон. -  А  у  меня,  стало  быть,
появится невестка, - вскочил в восторге на стул Джони и в босую  оттарабанил
танец "сват-сват-пересват". - Похоже.., - медленно поднялась со своего места
Айша. Но ее тут же осадили набросившиеся со всех сторон Бобби, Чарли, Кристи
и Молли: - Сестренка, сестренка... - Айша, я люблю тебя, - бросился к  столу
Гнудсон, стараясь удержать инициативу под контролем. - И  хочу  жениться  на
тебе...  -  Это  так  неожиданно,   -   совсем   растеряла   свою   хваленую
обороноспособность  Айша,  -  У  нас   на   Востоке   подобные   предложения
рассматриваются минимум в течение четырех лет... - Но мы  же  на  Западе,  -
заметил Большой олень, отгрызая кролику ухо. - Какой ты  умница,  -  резонно
погладила его по загривку  Чикита.  -  Мы  действительно  на  Юго-западе,  -
согласилась Айша и с намеком показала Гнудсону палец. Рони тут же  набросила
на него давно припасенное в кармане колечко: -  Когда-то  прапрадед  вставил
его в нос моей прапрабабушке. И они были счастливы вместе на плантации целых
пятьдесят семь лет... Да благословит вас господь... Рони  чуток  всплакнула,
но, вспомнив, что это не похороны,  тут  же  остановила  в  момент  заунывно
затянувших следом ей домочадцев:  -  Дети.  Игра  отменяется.  У  нас  будет
обручение. Зовите всех соседей. Пусть тащат с собой всех  своих  кроликов  и
вертопрахов... - Ура, - закричали Бобби, Чарли, Кристи и  Молли.  Размахивая
обглоданными тазобедренными суставами кролика, бросились  они  к  ничего  не
подозревавшим соседям. И уже через полчаса весь спальный микрорайон утонул в
громе  тамтамов  и  туттутов.  К   этим   замечательным   звукам   энергично
подмешивался мелодичный дребезг китового уса. Это  Большой  олень  виртуозно
подыгрывал африканскому оркестру на своем  карманом  инструменте.  Но  играл
Большой олень недолго. Понаблюдав за его ловкими пальцами и губами,  к  нему
причалила мясистая, грациозно размахивающая своими культивируемыми  бедрами,
и при этом практически совершеннолетняя Молли: - Не хотите  ли  потанцевать,
как придется... Большой олень легкомысленно встал. - Убью, - неожиданно  для
всех прошептала на это Чикита. - Убьет, - оглянулся на Чикиту Б.О., нечаянно
дотронувшийся до еще непаханой целины своей разгоряченной партнерши...

	"Странные звуки" - подумал Костас, мчащийся на бешеной скорости к дому отца. Он однако не стал заворачивать на барабанный призыв и через пять минут был в таком с детства знакомом кабинете.
	Нисколько не тушуясь, Пиль с порога пошел на пролом:
	- Катя, исчезла. И не отпирайся, исчезла из-за тебя, отец...
	- Так уж и из-за меня.., - поморщился старик.
	Но Костас выхватил из кармана конверт и поднял его над собой как флаг:
	- Да, вот ее прощальное письмо. Я искал Катю весь день, всю ночь. Объездил все вокзалы, аэропорты, но не нашел. Как ты мог разрушить мое счастье, отец? Иль ты мне не отец?
	- Отец, клянусь матерью, отец, - испуганно замахал руками Пилеменос Старший, - Но ты же еще не знаешь, что это такое - настоящее счастье...
	Костас утер нос:
	- Теперь, когда ты лишил меня его, я знаю...
	Пилеменос попытался сладить с ним путем увещеваний:
	- Забудь о Кате. Ты женишься на Чиките Каплан и будешь иметь все, что хочешь, к тому, что имеешь сейчас....
	Но сын был тверд как спрятанные в подземельях Мойши алмазы:
	- Ни в жизнь.
	Тогда Пилеменос решил прибегнуть к прессингу:
	- Подумай. У меня есть рычаги воздействия на тебя...
	На это Костас выдал неожиданный финт:
	- Если ты имеешь в виду наследство, полногабаритную квартиру на Блин-Бил-Хилз, то мне ничего этого не нужно... Я ухожу из дома...
	- Ха-ха-ха... Как смешно, - окончательно вышел из-за стола и из себя в этот момент старик, - Ты ведь ничего не можешь без своего отца. Даже на телевидении ты держишься благодаря мне, моим деньгам, моим связям...
	- Неправда.., - подозрительно нахмурился Костас.
	- Правда, сынок, - указал на стеллажи с документами Пилеменос, - Жестокая, жесткая, но правда. Если не веришь моим бумагам, то попроси у своего продюсера договор о трансляции твоей обезьяньей передачи. И спроси у хозяина телевизионного канала, что для него такое - старик Пилеменос. Почему это лучшее вечернее время в эфире предоставляется тебе, а не сыну Фекроллера, не снохе Дю Понтаса, не племяннику Цубимиши? Разве их передачи хуже? "Лоходром по пятницам", "Телебутылочка", "Два туфля - пара"... Будь они на экранах в твое время, их рейтинги были бы не ниже. Но я купил это время. И это благодаря мне ты можешь привлекать спонсоров и рекламодателей. А без них у тебя не будет ни шиша, ни зарплаты, ни самой распоследней девки с самой зачуханной панели...
	- Так, значит, ты все это мне устроил. А я-то думал, что добился сам, своим трудом..., - рванул на себе Костас крепкие в мать волосы.
	- Это была отеческая забота, - погладил старик сына по устоявшей макушке, - В бизнесе родственники должны помогать друг другу... После свадьбы мы будем помогать Капланам. Капланы будут помогать нам...
	- Я понимаю, - поднял голову Костас, - Тебе нужны деньги и связи Капланов. И тебе глубже некуда наплевать на счастье единственного сына... Что ж, тогда мне наплевать на твою отеческую заботу. Я ухожу из дома...
   - Не дури, - бескрайно обеспокоился Пилеменос старший, - что ты будешь
   делать за нашим хлебосольным порогом...
   Костас решительно встал на свои неокрепшие еще от нервных
   переживаний ноги:
   - Я найду Катю, живой или мертвой. И, думаю, я смогу заработать по
   крайней мере на кусок батона и на раскладушку для себя и  своей  любимой.
Пилеменосу старшему ничего другого не оставалось, как  достать  из-под  полы
известную папку: - Ты хочешь создать семью с этой девкой? Но Костас и глазом
не повел: -  Как  ты  смеешь  оскорблять  ее?  Старик  лихорадочно  зашуршал
бумагами:
   - Посмотри. Это она оскорбляет тебя и меня. Ее родители -
   обыкновенные строители. - Ну и что? - откровенно изумился  сын,  -  Разве
строители не такие же люди, как мы с тобой. Разве у них нет головы, или  они
лишены избирательных прав? - Хорошо, - Пилеменос вынул из папки  фотографии,
- Я хотел как можно безболезненнее, но ты меня вынуждаешь. Знаешь, кем  была
твоя Катя раньше. До того, как встретила тебя? Сын  был  непрошибаем  как  в
бронежилете: - Не знаю. И даже, если бы это было нечто самое ужасное в мире,
то все равно для меня не имеет никакого значения. Видишь  ли,  отец:  любовь
больше, чем правда. Пора бы тебе это уже зарубить на немолодом носу. Так что
прощай,  мой  разъединственный  отец...  Пилеменос  старший   заметался   по
кабинету, теряя  фотографии  и  самообладание:  -  Ты  не  можешь  уйти  так
просто... Но сынок был по-отцовски предельно жесток: -  Прощай.  И  подумай,
что ты будешь делать на старости лет один на  один  со  своими  пресловутыми
деньгами и связями. Без сына, без невестки,  без  внуков,  без  правнуков...
Костас хлопнул дверью.  А  старик  просто  рухнул  на  натуральное  ковровое
покрытие. И руки, и ноги отказались служить ему в такой ситуации.  Пилеменос
старший мог лишь жалобно стонать лежа: - Не оставляй меня  одного,  сынок..,
не оставляй меня одного...



   18. "Большие поиски "

	В определенных столичных кругах царили переполох, суматоха, суета и маята. Письма, хотя и с некоторой задержкой, но дошли абсолютно до всех адресатов.
	Чикита перечитала полученную открытку аж двадцать четыре раза. Она была не в силах поверить, что Катя безвозмездно отказывается от Пиля в ее пользу. Прочитав двадцать пятый раз, прошептала:
	- Эта девушка достойна уважения. Она просто не Катя, а святая Магдалина. Я буду любить ее на расстоянии как родную сестру. А Константина, Константина, я...
	Здесь горло ее перехватило судорогой волнения, и Чикита пристально посмотрела на две фотографии, украшавшие ее стол. На первой в шикарном белом костюме стоял под курчавой пальмой во весь свой независимый рост Пиль. На другой в расшитой жемчужным бисером шубе во весь свой сомнительный рост распластался на льдине Большой олень.
	Чикита пододвинула поближе к себе Костаса. Потом Большого оленя. Затем взяла на руки обе фотографии. Взвесила все "про" и "контра". Попридержав сентиментальные слезы, решительно набрала номер Костаса.
	- Хозяина нет дома, - ответил Чиките дребезжащий от плача голос, - Константин покинул апартаменты. И не обещал вернуться...
	Тогда она позвонила Долорес в консерваторию:
	- Мама, что происходит? Где Костас?
	- Никто не знает, - несколько озабоченно ответила мать ее, - Мне звонил его отец. Старый Пилеменос тоже ищет. Сейчас они вместе с Мойшей объезжают подходящие для обитания Константина заведения...
	И, действительно, старик Пилеменос в обнимку с Мойшей посещали все кабаки, наркопритоны, заглядывали также и в реанимационные отделения городских клиник, и в морги.
	В одной из камер длительного хранения они наткнулись на хрупкое тело Айши.
	- Осторожно, пожилые люди. Я еще не дохлая, - буркнула она, отброшенная животом Пилеменоса на стол для вскрытия и трепанации.
	- О, извините, - помог ей старик встать, - Мы не надеялись здесь наткнуться на столь живое существо...
	- И я тоже боюсь, что она не настолько жива.., - грустно констатировала девушка.
	Пилеменос посочувствовал было:
	- Вы потеряли мать?..
	- Не, - успокоила его визави, - Но Катя была мне больше, чем мать. Мать, бабушка, сестра, тетя, свекровь, свояченица - все в одном лице...
	Пилеменос одобрительно кивнул головой:
	- Красивое имя - Катя...
	- Она и сама была неимоверна красива.., - привздохнула Айша.
	- Знавал я одну Катю, - томно потянулся старик, - но вряд ли она могла быть вашей подругой. Та Катя работала на частном телеканале и вам была не че...
	- Катя Андреева? - перехватила его Айша на взлете мысли.
	- Катя Андреева...- самим эхом прозвучал Пилеменос, - Но...
	- Но я действительно ее подруга. Вы что-нибудь знаете о ней? - затормошила Айша живого старичка.
	Тот безутешно развел рукавами богатого плаща:
	- Ничегошеньки... Но может быть, вы знаете что-нибудь о ее, о ее... знакомом Константине Пиле.., Костасе Пилеменосе... Я.., я его отец...
	Айша с подозрением осмотрела собеседника:
   - Точно, у нее был жених с таким именем. Почти с таким... Вы же не будете
утверждать, что являетесь тем самым Пиле... - Буду, - не стал ее  обманывать
старик, - я как раз и есть тот самый Пилеменос. Несчастный Пилеменос...
   Айша прикусила губу:
   - Значит, вы его отец не на шутку? -  Значит,  не  на  шутку..,  -  вновь
уподобился эху миллионер. - И Пиль тоже пропал?  -  И  Пиль  тоже  пропал...
Девушка его не обрадовала: -  К  сожалению,  о  местопребывании  Константина
ничего не знаю... Они посмотрели друг другу в скорбные глаза и тут же ужасно
заторопились взаимообязать: - Если вы вдруг хоть что-нибудь узнаете о нем...
   - И если вы хоть что-нибудь узнаете о ней...
   Но в такой разговор вмешался засмотревшийся на изящную как рисовый
   стебель девушку Мойша: - Давайте-таки объединим наши  усилия.  Это  будет
намного эффективнее, мои любезные  партнеры...  Айша  согласно  кивнула.  Ей
поддакнул и Пилеменос: - Да-да... Обсуждая  план  совместных  действий,  все
трое вышли на крыльцо морга. И тут  же  к  ним  вихрем  подлетела  машина  с
полицейской мигалкой  и  невыносимо  пронзительной  сиреной.  Из  автомобиля
автоматной пулей выскочил Гнудсон: - Айша, я места себе не  находил.  Ты  же
вышла на пять минут в аптеку. Я ждал пять часов. Не нашел тебя ни в  аптеке,
ни в магазине. Обыскал весь город:  парикмахерские,  вертепы,  помойки...  Я
прочесал все кладбища. И был прав,  что  заехал  в  морг.  Наконец-то  нашел
тебя... Я так волновался... я чуть с ума не сошел. Но  Айша  отстранила  его
нежные объятия: - Извини, милый Гнудсон, просто я нашла в  ящике  письмо  от
Кати. Представляешь: она ушла в никуда. И я сразу же  бросилась  искать  ее.
Извини, что забыла предупредить  тебя.  Но  боюсь,  что  в  таком  состоянии
подруга может наделать глупостей. Катю надо срочно и обязательно найти...  -
И Костаса, - вставил слово старик Пилеменос, - Я в полном отчаянии, Гнудсон.
Я готов заключить с вами любой контракт, только верните мне сына. Живым  или
мертвым. Пусть женится, на ком хочет. Я много думал. Я многое  передумал.  Я
согласен на все его заморочки... Я ведь сам когда-то женился практически  по
своей  воле...  -  Давно  бы   так,   -   покачала   головой   по-восточному
рассудительная Айша, - и  не  стояли  бы  мы  сейчас  здесь,  как  китайские
болванчики... - Умная мысля приходит опосля, -  вздохнул  Мойша,  прикидывая
что-то на калькуляторе.
   - Мне не нужно ничьих нетрудовых доходов, - остановил Мойшу вполне
   приличным жестом Гнудсон, - Слава богу, у нас в полном объеме выплачивают
зарплату и социальные пособия. Я буду искать вашего зятя... И вашего сына, -
обратился он уже к Пилеменосу, - также как и Катю,  исходя  лишь  из  своего
священного служебного долга, то есть для вас всех - безнакладно... -  Как  я
люблю тебя, мой честный  инспектор,  -  обняла  его  Айша,  сбросив  с  себя
восточную стыдливость и белый, пропахший трупами, халат.  Гнудсон  огляделся
было, но в это время к крыльцу поднеслась еще одна  машина.  Из  нее  другой
автоматной пулей выскочила Чикита. Увидев всех  с  постными  физиономиями  и
хватанув мертвецки пахнувшего воздуха, она  тут  же  завалилась  в  обморок.
Только через час ее удалось привести в чувство меры, не сходя с пресловутого
места.  Разумеется,   первыми   словами   Чикиты   были:   -   Он   здесь?..
Любопытствующей ответила от души хлеставшая ее по зажиточным щекам  Айша:  -
Если ты имеешь в виду Костаса, то его здесь нет. Здесь вообще, к  сожалению,
нет никого из  знакомых,  родственников  или  соседей...  Вставай...  Хватит
отдыхать, когда другие пашут... - Слава богу, - поднялась с  бетонного  пола
изрядно потрепанная Чикита - Хорошо, что меня не видела, мама. "На  холодном
полу, голой попой..." -  Если  ты  таки  хочешь,  дочка,  я  могу  тебе  это
сказать.., - вынырнул из-за широких спин Мойша.  -  И  ты,  отец,  здесь,  -
хлопнула своими удлиненными ресницами Чикита, - Надеюсь,  ты  ничего  ей  не
скажешь - мама  не  переживет.  Лучше  прижми  единственную  и  неповторимую
дочурку к своему благородному сердцу... И отец обнял  дочь.  И  дочь  обняла
отца. И все присутствующие, глядя на них, смахнули со  своих  глаз  по  паре
дежурных слез. Оторвавшись от Мойши, Чикита вопросила:
   - Я объехала уже всех его знакомых. По пути завернула сюда. Но если его и
здесь нет, то где же он? - Да бес его знает, - пожал плечами Айши Гнудсон. -
И Катя вот тоже никак не востребуется... - Но мы  не  можем  стать  жертвами
обстоятельств, - провозгласила восточная мудрость.  -  И  ждать  милости  от
муниципалитета, - несколько  искоса  взглянула  на  Гнудсона  Чикита,  -  мы
должны... Она собралась  было  произнести  поджигательную  речь,  но  тут  к
ступеням  подкатил  еще  один  автомобиль.  С   шикарными   дипломатическими
номерами. Из автомобиля, зацепившись чем-то за  зеркало,  едва  выкарабкался
Большой олень.
   - О, дорогая Чикита, - кинулся он к девушке, - ты, как всегда, живее всех
живых. Твоя мать сказала, что не знает, куда ты намылилась. А  мой  братский
консультант посоветовал мне в первую  очередь  заглянуть  в  морг...  Чикита
молча бросилась в его объятия и растаяла в них,  в  таких  не  по  северному
горячих. - Осторожнее, молодой человек, осторожнее, - шепнул ему  по  старой
памяти на ухо старик Пилеменос, - Товар помнете... - Крепче держитесь там за
что попало, - шепнул на другое ухо легко адаптирующийся к  переменам  Мойша.
Большой олень дипломатично сначала прижал к себе Чикиту, а  затем  отпрянул.
Он шумно втянул в себя воздух и, принюхавшись, а также выяснив, в чем  дело,
вынес вполне подходящий вердикт: - Давайте-ка создадим поисково-спасательный
штаб. Так у нас всегда делают, когда напрасно ищут кого-нибудь в  тундре.  А
чтобы  не  волновать  общественных  обывателей  и  не  допустить  утечки   в
желтенькую, извините Айша, прессу, заляжем в нашем посольстве. Идет?  Ставим
на голосование... Ряд искренних рук взметнулся над  крыльцом  морга.  И  уже
через мгновение отчасти подержанные автомобили колонной неслись к посольству
Лафландии. Там все  участники  поисков  склонились  над  картой  города.  Не
мешкая,  распилили  ее  на  квартальные  кусочки.  Большой  олень   произвел
немногословную раздачу:
   - От сих пор до сих вам, Пилеменос... Этот кусман, вам... Этот
   шматок тебе... Поиски начались. Как один ушли на  прочесывание  вверенной
территории все сотрудники службы безопасности посольства  Лафландии.  Следом
за ними отправились бойцы невидимого фронта,  входящие  в  частные  охранные
структуры Пилеменоса и Каплан.  Этих  сил  оказалось,  однако,  маловато.  И
тогда, посовещавшись,  штаб  решил  привлечь  ближайшую  общественность.  На
прочесывание  выдвинулись  патрульные  парочки:  легко   откликнувшиеся   на
несчастие Джон и Рони, Бобби и Чарли, Кристи и Молли, имеющие  свой  интерес
Айша и Чикита, расчетливый Мойша и не очень довольная Долорес: - Не нравится
мне такое поведение жениха, но уж если моя дочь хочет... - Хочу, мамочка,  -
капризно надула губки Чикита. - Ну, пожалуйста... Для верности всем на  руки
распечатали и раздали фотографии канувших в  неизвестность.  К  изображениям
Костаса и Кати также до кучи добавили