ада!
   Лаура решила не огорчать его сообщением  о  том,  что  причиной  хорошего
настроения  ребенка  является,  вероятно,   недавнее   кормление.   Впрочем,
возможно, он и прав.
   Любая женщина была бы счастлива на ее месте. Волосы у Мэри такие черные и
шелковистые, как у отца. Глаза темно-карие, почти как  у  Франса.  Папочкина
дочка. Иногда, думая о том, что она чуть было не разлучила их, отца и  дочь,
Лаура вздрагивала от страха.
   Трудно поверить, что все так изменилось за какие-то два месяца. Дни текли
счастливо. По утрам Франс отправлялся в офис, а она проводила время  с  Мэри
или с Долорес, которая учила ее секретам испанской кухни.
   Во второй половине дня Франс брал ее на  прогулку  и  они  объезжали  его
любимые места, посещали ферму, отдыхали у реки. Иногда он извинялся, что  не
может побыть с ней дольше, так как ему надо на работу.
   - Ты ведь уже был в офисе, - сказала она, когда это  случилось  в  первый
раз.
   Франс объяснил, что не может надолго оставлять ферму без  присмотра.  Что
необходимо то чинить насос, то заниматься новой крышей коровника, то  лечить
скот, то чистить отводы от ручья для поливки лугов...
   - А без тебя этим заняться некому? - спросила Лаура.
   - Мужчине нужна настоящая работа, -  ответил  Франс.  -  Она  приводит  в
порядок мысли, облегчает душу и поднимает настроение.
   Глядя на него, улыбающегося дочери, Лаура подумала,  что  счастлива.  Да,
счастлива, довольна жизнью, спокойна. Она нисколько не притворяется, к  чему
притворяться перед собой? Она любила Франса, любила давно, может быть, с той
первой ночи.
   Ее жизнь вошла в колею определенности. Вопрос с Кончитой был решен. Франс
сдержал слово и сказал, что  той  нужно  обратиться  к  другому  финансовому
советнику. Тем  не  менее  иногда  Кончита  заезжала.  То  попить  кофе,  то
посоветоваться о покупке новой машины. Франс  держался  с  ней  вежливо,  но
сдержанно, и всякий раз, когда гостья уезжала, вздыхал и разводил руками.
   - Она меня не беспокоит, - сказала как-то Лаура после  очередного  визита
Кончиты, и это было правдой.
   Единственное, чего ей, возможно, не хватало, это признания мужа в любви к
ней. Иногда Лауре казалось, что Франс готов сказать долгожданные  слова;  он
так смотрел на нее .
   - Дорогая?
   Она подняла голову. Франс уже поднялся и, держа малышку  на  одной  руке,
протягивал ей другую.
   - Пойдем в дом?
   Лаура кивнула; слезы счастья подступили к глазам, и она моргнула.
   - Что-то не так?
   Я люблю тебя, я счастлива, подумала она.
   - Нет, все хорошо. Просто мне.., что-то попало в глаз.
   - Ну это поправимо. - Он поцеловал ее, и  они,  улыбаясь  и  взявшись  за
руки, зашагали по склону к дому.
   Едва она переодела девочку, Франс заявил, что собирается принять душ.  Но
не один.
   - Зачем тратить воду, - прошептал он,  обнимая  ее,  когда  они  остались
вдвоем. - Ты согласна?
   - Да, - тихо ответила Лаура.
   - Вот  и  отлично.  -  Он  стянул  с  нее  майку  и  расстегнул  застежку
бюстгальтера. - Я рад, что ты это понимаешь.
   Она задрожала, почувствовав прикосновение его рук, закрыла глаза  и  едва
слышно застонала.
   - Похоже, мне не хватит жизни, чтобы насытиться тобой. - Он стащил с  нее
джинсы и провел ладонью по изгибу бедра. - Мне все еще не  верится,  что  ты
принадлежишь мне.
   - Принадлежу?
   - Ну да. Ты же счастлива принадлежать мне? Быть моей женой?
   - Да, конечно. Только...
   - Только?
   - Только ты ведь еще не разделся... Он рассмеялся.
   - На это не уйдет много времени.
   Они не дошли до душа и занялись любовью тут же, в спальне. Она отдавалась
ему с безудержной страстью, выплескивая все свои чувства, шепча его имя...
   Потом, когда Франс попытался скатиться с нее, Лаура удержала его.
   - Я слишком тяжел для тебя.
   - Нет, останься.
   Ей было приятно чувствовать его близость и ждать.., ждать,  когда  же  он
скажет, что любит ее. Так ли это важно? В конце концов,  Франс  обращался  с
ней, как с равной. И все же... Он всегда, даже в самые  нежные  моменты,  не
давал ей забыть о том, что он мужчина, а она женщина. Лаура ценила в нем его
уверенность в себе, черту, которая делала ее мужа настоящим мужчиной. Но это
нарушало баланс. Жена может повернуться к мужу и сказать, что любит  его.  А
он улыбнется и предложит.., принять вместе душ.
   - Идем в душ, дорогая. Она вздохнула.
   - Только при условии, что ты потрешь мне спинку.
   Час спустя они снова лежали в постели,  еще  влажные  после  душа.  Франс
обнял ее и притянул к себе.
   - Ты все красивее с каждым днем.
   - И наша дочь тоже. - Лаура улыбнулась.
   - Да. Она будет такой же красавицей, как ее мамочка. - Он вздохнул.  -  А
для меня это означает новые проблемы.
   - Проблемы?
   - Конечно. - Франс приподнялся  и  поцеловал  ее.  -  Я,  наверное,  буду
устраивать допрос каждому парню, пригласившему ее на свидание. Какая у  него
машина? Каковы его намерения? Пьет ли он? Куда собирается повести мою  дочь?
Когда доставит ее домой?
   Лаура рассмеялась.
   - Я слышала о таких отцах.
   - А твой был не таким?
   - Когда я начала встречаться с парнями, его уже не было. К  тому  времени
мои родители разошлись.
   - Я этого не знал.
   - Да ведь мы и не говорили об этом, о том, как росли.
   - Нет, - после секундной заминки  сказал  он,  -  не  говорили.  Вот  что
интересно... Твои родители развелись, ты росла без отца... Почему же ты  так
не хотела...
   Франс замолчал.
   - Не хотела чего?
   - Не хотела выходить за меня замуж.
   - Ты хочешь сказать, не хотела подчиниться твоему приказу выйти  за  тебя
замуж?
   Она сказала это легко, потому что теперь это уже не  имело  значения,  но
Франс напрягся.
   - У меня не было выбора.
   По безоблачному небу пробежала тучка.
   - Знаю, ты тогда так и думал, но сейчас...
   - Я и сейчас так думаю. - Франс вытащил из-под нее руку  и  сел,  опустив
ноги на ковер. - Как может женщина,  выросшая  без  отца,  желать  такой  же
судьбы для своего ребенка?
   Лаура тоже села. Натянула простыню на грудь. Какой у него холодный голос.
Голос  обвинителя.  Удивительно,  но  без  одежды  чувствуешь   себя   такой
беззащитной.
   - Мои родители совершили бы ошибку, оставшись вместе.
   - Так, наверное, принято в нынешней Англии, но...
   - Что ты имеешь в виду? - Она потянулась за халатом.
   - Разве не ясно? -  Франс  встал  и  начал  одеваться.  -  Чтобы  ребенок
появился на свет, нужны двое. Чтобы он вырос, тоже нужны двое.
   - Не всегда. Если родители не любят друг друга...
   - В браке любовь не обязательна, - холодно сказал  он.  -  Взрослые  люди
вполне способны обо всем договориться.
   "Любовь не обязательна". Эти слова поразили ее.
   - Ты имеешь в виду..,  как  мы?  Ее,  бесстрастный  тон  неприятно  задел
Франса. Он чувствовал на себе ее взгляд. Рассердилась,  но  почему?  Это  он
должен сердиться. Подобно ему, Лаура выросла без отца. Должна  бы  понимать,
сколь аморальны были ее попытки оставить дочь без одного из  родителей.  Так
нет же, понаставила барьеров, превратила его в какого-то злодея, в человека,
насильно заставившего ее сделать то, что должно.
   Ладно, это все позади. Они поженились.
   Более того, они счастливы. Им нравится одно и то же, им хорошо вместе,  у
них отличное взаимопонимание в постели. Что еще надо? Любовь, о  которой  со
слепым упрямством постоянно твердила его мать?
   Нет. Их брак тому доказательство. Неужели Лаура сама этого не  видит?  Он
вздохнул и повернулся к ней. Бледная, глаза опасно блестят... Неужели что-то
сказанное им оскорбило ее? Но это же правда.
   - Да, как мы. Наш брак удался, ведь так? Лаура не ответила. Франс еще раз
вздохнул.
   - Возможно, мне следовало сказать, что я тоже рос без отца.
   - Вот как.
   Голос все тот же, бесстрастный, неживой  -  Да.  Может  быть,  нам  стоит
поговорить об этом.
   - О чем?
   - Сама знаешь. О нашем детстве.
   - Если хочешь. - Она сложила руки на груди.
   Что же он  делает?  Говорит,  как  робот,  а  чувствует  себя  человеком,
ступившим на  замерзший  пруд  и  обнаружившим,  что  лед  тоньше,  чем  ему
думалось. Спокойно, помолчи, но его уже понесло.
   - Может быть, это поможет тебе понять, почему для меня так важно, чтобы у
нашей дочери, у Марии, был отец. - Франс открыл стеклянную дверь и вышел  на
террасу. Лаура после некоторого колебания последовала за ним.
   - Ты назвал ее Марией. Это испанское имя?
   - Да, испанское - тоже, но в основе - библейское, культ Девы Марии  очень
силен в католических странах. Но это имя дала девочке ты.
   - Я назвала мою девочку Мэри...
   - Нашу девочку. Удачный выбор. Мою мать тоже звали Марией.  Она,  кстати,
была родом из Италии.
   - Ты не рассказывал мне о своей матери.
   - А ты о своем отце. - Он прислонился к стене. - Она была артисткой.
   - Там, в Италии?
   - Нет, ее семья переехала сюда еще до войны. Она хотела играть в  театре,
но у нее что-то не получилось. В общем, в Мадриде ей встретился мой отец.  -
Он нахмурился и сунул руки в карманы.
   - И какой же он был?
   - Самоуверенный и эгоистичный  мерзавец.  -  Франс  криво  усмехнулся.  -
Узнав, что она беременна, он сразу же бросил ее.
   - Мне очень жаль, - тихо сказала Лаура.
   - Жаль... - Он покачал головой. - Мать пыталась разыскать  его,  она  его
любила. Ну а ему женщина с ребенком была не нужна.
   - И она растила тебя одна?
   - Да. И все время твердила, как любит его. В конце концов я  возненавидел
этого человека. За что можно любить такого мерзавца?
   - Но ведь он оставил тебе что-то? Эта ферма..."
   Франс горько рассмеялся.
   - Оставил? Он оставил мне только ненависть  к  нему.  Это  все  я  купил,
работая как проклятый. - Он посмотрел на Лауру,  и  глаза  его  блеснули.  -
Взял, так сказать, реванш.
   - Франс. - Она подошла к нему и протянула руку. Он отвернулся. - Мне  так
жаль .
   - Не надо меня жалеть. Мне не нравятся хнычущие мужчины. Я рассказал тебе
об этом только потому, чтобы ты знала, что я чувствую иногда, думая о  нашей
девочке. Какая жизнь была бы у нее, у тебя, если бы...
   - Не говори так! У меня была работа и карьера. У нас все было бы хорошо.
   - Без отца? Без мужа?
   Опять эта мужская самоуверенность! Ей хотелось  встряхнуть  его,  но  она
подумала о том, как обошлась с ним жизнь, и только кивнула.
   - Возможно, ты прав. Мне повезло больше,  чем  твоей  матери.  Отец  моей
дочери оказался достойным человеком. Он не бросил меня. Он на мне женился.
   - Ты так говоришь, дорогая, словно я принес себя в жертву.
   Лаура посмотрела ему в глаза, боясь задать вопрос.
   - А разве нет?
   Сердце остановилось. Может быть, она ошиблась? Может быть, он женился  на
ней по одним причинам, а теперь эти причины изменились?
   - Нет. Я рад, что женился на тебе.
   - Правда?
   - Конечно. Я поступил так, как было нужно.
   Как было нужно. Вот так. У нее защипало глаза. Какая же ты дура, Лаура.
   - А Кончита знает? О твоем отце?
   - Кончита? А какое отношение...
   - Ответь мне. Он кивнул.
   - Да, я рассказал ей, когда собирался на ней жениться. Полагал,  что  она
должна знать правду.
   - Конечно, любовница должна знать правду. Но  не  я,  не  жена.  -  Франс
протянул к ней руку, но она отступила. - И,  наверное,  она  знает,  что  ты
женился на мне, потому что так было нужно.
   - Не понимаю, чего ты добиваешься, дорогая.
   Лаура покачала головой.
   - Знаешь, хочу попросить тебя: не называй меня так.
   - Как?
   - Дорогая. - Она попыталась улыбнуться, но улыбка  получилась  жалкой.  -
Меня это раздражает. Слишком аффектированно.
   Его  глаза  потемнели.  Перестань,  прекрати,  твердила  себе  Лаура,  но
какая-то другая женщина, униженная, оскорбленная и  кипящая  от  злости,  не
слушала голоса благоразумия.
   - Тебе надо было сказать мне об этом раньше. - жестко заметил он. -  Буду
рад сделать одолжение.
   - Спасибо. И еще один вопрос. Ты  рассказал  Кончите  об  обстоятельствах
нашего брака?
   - В этом не было необходимости.
   - Но она знает, что мы поженились после рождения дочери?
   - Наверное. Считать умеет каждый...
   - Верно. Считать умеет  каждый.  -  Она  вздохнула.  -  Интересно,  Робин
говорил точно также.
   - Робин... - Франс посмотрел на нее так, словно она сошла  с  ума.  Может
быть. У нее разрывалось сердце. Все, кто знает ее мужа, знают и  то,  почему
он на ней женился. Тем более, Кончита. - А какое  Робин  имеет  отношение  к
этому?
   - Никакого. Я просто  вспомнила,  как  мы  лежали  однажды  в  постели  и
разговаривали.., знаешь, как разговаривают после.., после секса. Так вот,  я
упомянула одну знакомую, внезапно решившую выйти замуж,  и  Робин  подсчитал
и... - Она вскрикнула - Франс схватил ее за плечо. - Мне больно!
   - Как ты смеешь рассказывать мне об этом? -  Он  так  встряхнул  ее,  что
Лаура чуть не упала. - Думаешь, я хочу это слышать? Ни стыда, ни уважения!
   - А что тебя так расстроило? Робин это прошлое. - Лаура  помолчала.  -  В
отличие от твоей любовницы.
   - Кончиты?
   - Кончиты, которая заходит выпить кофе, звонит тебе по сто  раз  в  день.
Закрывается с тобой в кабинете...
   Франс сказал что-то резкое по-испански, снял руку с ее плеча и отступил.
   - Не понимаю, что здесь происходит. Кончита ушла из моей жизни.
   - А Робин - из моей.
   Он сложил руки на груди и пристально посмотрел на нее.
   - Может быть, но ты постоянно упоминаешь о нем.
   - Естественно. Мы ведь были близки. Ты, например, рассказываешь, как тебе
нравится коррида, а я вспоминаю Робина. Он был без ума о г футбола.
   В футболе Робин разбирался не больше, чем она в корриде, и  вообще  Лаура
давно уже не думала о  своем  бывшем  любовнике,  но  сейчас  это  не  имело
значения. Она любила мужа, а муж.., муж не мог жить  без  некоего  замшелого
кодекса чести. И, по всей вероятности, без женщины,  на  которой  так  и  не
женился.
   - Я так понимаю, ты сожалеешь о том, что вышла замуж за  меня,  а  не  за
него?
   - Что за вопрос? Ты ведь просто не оставил мне выбора, помнишь?
   - Я сделал то, что...
   - Если ты произнесешь это еще раз, - ее голос дрогнул, - я брошу  в  тебя
чем-нибудь.
   Его лицо потемнело.
   - Вероятно, - сдерживаясь, сказал он, - мы наговорили сегодня лишнего.
   Лаура видела, что  муж  рассержен  и  пытается  не  дать  волю  чувствам,
понимала, что и ей нужно последовать  его  примеру.  Однако  осторожность  и
благоразумие уже отступили перед мучительным осознанием простого факта:  она
по глупости влюбилась в человека, который никогда ее не полюбит.
   - Возможно, нам следовало сказать это все раньше.
   - Лаура, я знаю, что тебе пришлось нелегко. Эта перемена в твоей жизни...
   Франс замолчал и выжидающе посмотрел  на  нее.  Она  помолчала,  а  когда
заговорила, то сказала совсем не то, чего он ждал.
   - Ты прав. Мне тяжело. Я живу здесь, в глуши, без друзей, вдали от дома .
- Лаура всхлипнула. Как бы ей хотелось, чтобы все было иначе, чтобы  она  не
влюбилась в это место, в этого мужчину! - Но ты никогда не думал об этом.
   - У меня не было выбора!
   - Не кричи на меня!
   - Я не кричу! - взревел Франс - Просто хочу напомнить, как  ты  до  этого
дошла. Этот твой драгоценный любовничек бросил тебя - Ну и что?
   - А то, что ты от горя переспала со мной - Нет!
   - Ну извини, если я что-то перепутал.  Освежи  мою  память,  дорогая.  Мы
встретились. Ты отрывалась на вечеринке, позабыв обо  всем  на  свете,  и  в
итоге оказалась в постели с первым попавшимся на глаза мужчиной.
   - Не правда!
   - Нет? Что ж, тогда давай попробуем по-другому. Мы встретились.  Ты  была
пьяна. И из-за этого тебе показалось, что переспать с незнакомцем...
   Лаура ударила его по щеке. Франс схватил ее за руку и притянул к себе Она
чувствовала, как колотится  его  сердце,  чувствовала  его  гнев,  исходящий
жаркой волной.
   - Мне было плохо. - Голос у нее задрожал,  но  в  глазах,  блестевших  от
слез, таился вызов. - Ты это знаешь.
   - Так плохо, что ты улеглась в постель с первым встречным?
   - Нет! Все было не так, и ты это знаешь. Все было по-другому.
   - Неужели?
   - Да...
   Франс смотрел на нее, ожидая, что она скажет что-то еще, объяснит...  Что
было по-другому? Уж не собирается ли  она  заговорить  о  любви?  Но  такого
чувства не существует. Если она скажет, что любит его, он...
   - Так что? - спросил он, ненавидя себя и за этот холодный тон, и  за  то,
как замерло в груди сердце в ожидании ответа. Ответа, ставшего  вдруг  таким
важным. - Что было по-другому, когда мы занимались с тобой любовью?
   Лаура вырвала руку из тисков его пальцев. Выпрямилась и подняла голову  -
все мечты валялись у ее ног, как разбитое зеркало.
   - По-другому, - сказала она, зная: единственное, что у нее осталось,  это
гордость, и только ложь поможет ей сохранить эту гордость, - потому что я от
тебя забеременела.

Глава 11

   Бледный лондонский солнечный свет,  не  способный  оживить  даже  золотые
осенние листья, вяло втекал в окна комнаты для гостей в шикарной двухэтажной
квартире Патриции Дженкинс. Комната,  обычно  светлая  и  веселая,  казалась
мрачной.
   Патриция, только что вернувшаяся домой, некоторое время постояла у двери,
наблюдая за Лаурой. Сестра сидела в обитом синим бархатом кресле с дочкой на
руках и пыталась - судя по всему, безуспешно - накормить ее.
   Изобразив на лице улыбку, Патриция  бодро  вошла  в  комнату  и  включила
лампу.
   - Темно, как в подвале, - жизнерадостно заметила она и, подойдя  к  окну,
развела пошире шторы, потом включила еще одну лампу. -  Если  так  пойдет  и
дальше, придется забыть о естественном освещении.
   Она взглянула на сестру, но та казалась полностью  занятой  своим  делом.
Девочка капризничала. У Лауры был такой вид, будто она давно уже поняла свое
полное фиаско в роли матери.
   Патриция вздохнула.
   - Лаура?
   - Что?
   - Милая, почему бы не попробовать бутылочку?
   - Она уже попила из бутылочки, утром.
   - Ну и хорошо. Но если у тебя какие-то проблемы...
   - У меня нет никаких проблем. Просто сейчас на все нужно больше  времени.
Это вполне нормально.
   - Ну так перейди на искусственное питание. В книгах говорится...
   - Я знаю, что там говорится. - Лаура переложила ребенка на другую руку.
   - Да, но... - Лаура вопросительно посмотрела на  сестру.  Ладно,  сказала
себе Патриция, будем дипломатичны. Воспользуемся советом Криса: когда имеешь
дело с упрямцем, говори то, что нужно, но при этом улыбайся. -  Конечно,  ты
все сама знаешь. Однако,  может  быть,  ты  что-то  пропустила  или  не  так
поняла...
   - Я не верю во все это, - сердито оборвала ее Лаура. - Ты читаешь  книгу,
еще не родив ребенка, и сразу становишься знатоком. Чушь...
   - Чушь, - согласилась Патриция, чувствуя, что теряет терпение. -  Я  твоя
сестра. И я люблю вас обеих.
   - И что?
   - А то, что я считаю, Мэри надо перевести на бутылочку. И  не  смотри  на
меня так, словно хочешь убить. У тебя стресс и...
   - Нет у меня никакого стресса.
   - У тебя стресс, и ты хочешь отделаться от меня.
   - Вот как?
   - Да, так. Ты совсем себя распустила. -  Черт,  вот  тебе  и  выдержка  и
дипломатичность. Патриция закрыла глаза и попыталась успокоиться. -  Извини,
милая. Это я не слежу за своим языком.
   - Ты права, - грустно согласилась Лаура. - Пожалуйста, возьми ее, ладно?
   Патриция подошла к креслу и взяла девочку на руки.
   - Ну вот, молодчина, - заворковала она. - Жаль только, что тетя  Патриция
не сможет тебя покормить.
   - Пусть лучше будет "тетя Пэт", - сказала Лаура, поднимаясь и  застегивая
блузку. - А теперь пойдем и поищем кухню. Одна я здесь заблужусь.
   Отворилась дверь, в комнату вошла Чевита.
   - Извините, госпожа Мендес, я бы  отнесла  девочку  наверх,  если  вы  не
против. Она ведь уже уснула.
   Лаура забрала Мэри  у  сестры,  поцеловала  дочку  в  лобик  и  осторожно
передала няне.
   - Она сегодня немного капризничает. Если