ще рано занимать важное место в фирме.
   - Никое просто в хорошем настроении, тетя Софула, - лениво возразил Поль.
- Мне нравится слушать фантазии молодежи.
   - Ну, Поль, - длинные ресницы Алексис затрепетали у кремовых щек,  и  она
бросила на него взгляд, полный тайной насмешки, - не такой уж ты древний.  И
у тебя есть свои слабости и капризы.
   Пальцы Домини крепко вцепились в ножку бокала с вином, ей показалось, что
со своей кошачьей чуткостью Алексис догадалась,  что  Поль  женился  на  ней
из-за каприза, а не по любви. Поль, богатый и привлекательный деверь, вполне
возможно, нравился самой Алексис.
   - Я люблю все старинные баллады и легенды, - мечтательно сказала Кара.  -
Дом Поля кажется мне каким-то мистическим  замком,  вознесенным  на  высокий
утес над морем.
   - И ты воображаешь Домини пленной принцессой? - дружелюбно пошутил Никое.
   Кара поставила локти на стол и положила острый подбородок на ладони.
   - Домини, - с улыбкой сообщила она, - больше  похожа  на  девушку-лебедя,
сбросившую свое оперение, чтобы искупаться, и ей  пришлось  выйти  замуж  за
человека, укравшего ее лебединое платье.
   - Что ты такое говоришь, дитя мое? - тетя Софула  раздраженно  посмотрела
на племянницу. - Видишь, Поль! Она живет в мире грез.
   - Каре всего шестнадцать, она  ребенок,  -  он  проглотил  свой  ouzo,  и
Домини, заметившая, как сверкнули его глаза, поняла, что  он  сердится.  Его
молоденькая  сводная  сестра  -  единственный  человек,  которого  он  любил
безраздельно, и Домини подумала, не захочет ли он, чтобы Кара жила  с  ними.
Это, конечно, - разумно, девочке так нелегко в доме тетки из-за того, что за
дружелюбным поддразниванием Никоса явно чувствовалась гораздо более глубокая
привязанность, чем хотелось бы его матери. К тому же еще там  жила  Алексис,
чье чувство юмора далеко не так приятно и безвредно, как у мальчика.
   Домини решила предложить Полю пригласить  Кару  погостить  у  них.  Визит
можно растянуть. Если всех устроит, а Домини  чувствовала,  что  так  оно  и
будет, то сделать это пребывание в их  доме  постоянным.  Кара  была  живая,
любящая музыку девочка, а дому Поля не хватало топота молодых ног,  бегающих
вверх и вниз по лестницам, и громкого смеха. В нем  жило  в  последние  годы
слишком мало народу.
   В это мгновение Домини вышла из задумчивости и обнаружила, что Алексис не
сводит глаз с ее полураскрытых в улыбке губ.., губ, созданных для  поцелуев.
Потом Алексис перевела взгляд на Поля, и Домини заметила, как  поджались  ее
пухлые яркие губы, когда глаза Алексис, окинув широкие плечи,  потянулись  к
изгибу рта, говорящего о решительности, вспыльчивости и страстности.
   Когда все поднялись из-за стола, чтобы перейти к шезлонгам..,  пить  кофе
под деревьями, Домини видела, как  Алексис  внимательно  следила  за  Полем,
накидывающим кружевную шаль на плечи Домини и  осторожно  смахивающим  с  ее
светлых волос крошечную бабочку. Как ни легко было  его  прикосновение,  оно
демонстрировало всему миру его право собственника.., то, что этой холодной и
стройной английской девушкой, от светловолосой головы  до  маленьких  ног  в
серебряных из тончайшей кожи туфелек, владел ее властный муж грек.
   И Алексис вся  напряглась,  когда  он  повел  Домини  к  самому  дальнему
шезлонгу.

Глава 9

   Домини уже слышала бузуку в тавернах Афин, но это ни в какое сравнение не
шло с тем  волшебством,  с  той  околдовывающей  силой,  которую  умудрялась
извлекать из инструмента Кара.
   Изумительное благоухание обрызганных  росой  засыпающих  цветов  в  саду,
смешиваясь с ароматом турецкого кофе, производило на  Домини  завораживающее
действие. Колеблющийся свет фонариков добавлял таинственности происходящему,
делал все и всех окружающих особенными, романтическими...  Волшебная  тишина
ночи казалась тем сильнее, что Берри снова появился в ее жизни, и  мысль  об
этом не давала ей покоя.
   Кара тихонько напевала то по-гречески, то вдруг по-английски. Слова  были
необычайно прекрасны, - сонеты,  положенные  на  музыку,  -  и  когда  песня
подошла к грустному концу, Домини неожиданно охватила дрожь.

   I cannot die if thou be not near
   O spirit-face, O angel, with thy breath
   Kiss me to death !'

   <"Не умереть мне, если ты не рядом,
   О душа моя, о ангел, дыханием своим коснись меня
   И дай мне умереть от поцелуя" (англ.).>

   - Замерзла? - рука Поля обняла ее покрепче.
   - Нет, это от музыки и грустной песни, - прошептала Домини,  у  нее  было
такое чувство, словно перст судьбы протянулся через ночь и ускорил биение ее
сердца под рукой Поля.
   Струи фонтана разбивались о каменный бассейн, но очарование момента вдруг
грубо разрушила Алексис. Она  поднялась  на  ноги  и  обвела  присутствующих
странно заблестевшими глазами.
   -  Давайте-ка  все  поедем  в  "Венецианский  карнавал"  и  потанцуем,  -
предложила она. - Будет весело, гораздо забавнее и  интереснее,  чем  сидеть
здесь  и  слушать  меланхолическую  музыку  Кары.  Там   обязательно   будут
Ванхузены. Может заскочить и Берри Созерн. Он любит танцевать.
   - Ты такая  энергичная,  Алексис,  -  лениво  заметил  Никое.  Он  сидел,
откинувшись в кресле и протянув вперед ноги. - А мне музыка Кары нравится.
   - Да ну тебя, - нетерпеливо воскликнула Алексис, и казалось  что  она  от
возмущения вот-вот затопает ногами в туфельках на высоченном каблуке, потому
что ее желание не выполняется немедленно. - У нас впереди еще масса времени,
чтобы сидеть и слушать музыку, когда мы  состаримся.  Сейчас  я  предпочитаю
танцевать, а в "Венецианском карнавале" великолепный оркестр.
   - Я бы тоже хотела поехать. - У  Домини  замерло  сердце,  когда  Алексис
сказала, что Берри мог заехать в клуб, - Хорошо, поедем, если ты не  слишком
устала, - сейчас же согласился Поль.
   - Разве возможно устать в Греции? - С неожиданно охватившим  ее  весельем
Домини выскользнула из кольца его рук  и  побежала  в  дом  вместе  с  двумя
другими девушками привести себя в порядок и накинуть что-нибудь потеплее.
   Тетя Софула отклонила приглашение поехать с ними, заявив, что давно вышла
из  того  возраста,  когда  предпочитают  танцевать,  а  не  сидеть  дома  и
перебирать воспоминания.
   -  Ну  что  ж,  встретимся  на  заре,  мамочка,  -  засмеялся  Никое   и,
наклонившись, поцеловал ее в щеку. Она положила руки ему на  плечи  и  жадно
смотрела в лицо, потом отпустила его, и он потянул свою похожую на  мальчика
кузину в низкую спортивную машину.
   Алексис собиралась было проскользнуть в машину Поля, но Никое  поймал  ее
за талию и насмешливо сказал:
   - Ты поедешь с  нами,  Алексис.  Поль  и  Домини  пока  еще  предпочитают
оставаться наедине.
   - Но нам тесно в твоей таратайке, - сердито заявила Алексис.
   - Усаживайся, женщина,  -  Никое  слегка  подтолкнул  ее  и  через  плечо
улыбнулся Полю. - Мы поедем впереди тебя, кузен. Сегодня  звезды  висят  так
низко, что их можно поцеловать.
   - Они изумительны, - сказала Домини, когда Поль вел кремовую машину  вниз
по склону, круто спускавшемуся к гавани. - Я и не предполагала,  что  звезды
могут быть такими огромными.., кажется, что их можно брать руками.
   - Думаешь, тебе понравится жить на острове? - спросил Поль.
   Домини глубоко вдохнула запах кустарников, росших вдоль дороги по холмам,
и не могла отрицать, что ее глубоко  трогает  очарование  сказочной  красоты
Анделоса.
   - Да, остров околдовывает, Поль, - она улыбнулась, - очень  подходит  для
сказочных событий.
   Он быстро заглянул в ее  глаза,  загоревшиеся  от  восторга,  синие,  как
греческое море, и выражение его лица стало чуть  насмешливым.  У  нее  вдруг
замерло сердце: он не должен догадаться, что от присутствия на острове Берри
все краски стали ярче. При мысли о том, каким  беспощадным  он  может  быть,
румянец сошел с ее щек, и она вдруг почувствовала слабость, когда на  крутом
повороте его сильное мускулистое тело коснулось ее.
   - Поль, - начала  она,  крепко  сжимая  в  руках  вышитую  сумочку,  -  я
подумала, было бы хорошо, если бы Кара погостила у нас. Я... Я  уверена,  ей
такая идея придется по вкусу. Она так к тебе привязана, и  мне  она  страшно
нравится.
   Несколько мгновений он молчал, потом сказал:
   - Я знаю, тебе нравится Кара, но думаю, ты просто боишься  оставаться  со
мной одна в доме.
   - Уж не планировал ли ты, чтобы я  стала  настоящей  пленницей,  там,  на
твоем утесе, а, Поль? - спросила Домини и почувствовала, как  пристально  он
посмотрел на нее. Она сидела рядом с ним очень прямо, шаль  чуть  сползла  с
плеч, и его подарок - рубиновые с жемчугом сердечки - сверкали у нее в ушах.
   - Стоит ли говорить так трагически,  дорогая?  -  протянул  он,  придавая
слову  "дорогая"  глубоко  ласкательное  значение,  неожиданно  заставив  ее
вспыхнуть от раздражения.
   - Играй влюбленного мужа на публике, Поль, - бросила она ему, -  не  надо
притворства, когда мы одни. Давай честно  признаем  хотя  бы  то,  что  тебе
нравится мое лицо и тело. Человек тебя не волнует. Я сомневаюсь,  знаешь  ли
ты хоть самую малость об этом человеке.., был ли  дорог  кто-нибудь  другой,
когда ты женился. Ты никогда не интересовался этим, верно, Поль? Это  просто
не имело для тебя никакого значения, лишь бы ты получил то, чего хотел.
   Машина проехала еще один поворот, и вдруг сияющие огни  гавани  оказались
гораздо ближе к ним. Примерно  в  полумиле  от  берега  качалась  на  волнах
стоящая на якоре яхта, и обрывки музыки и смеха разносились далеко по воде.
   - И был тебе дорог кто-то другой? - тихо спросил Поль.
   Домини  внимательно  рассматривала  его  профиль,  вылепленный  со   всем
совершенством греческого искусства, и  столь  же  твердый  и  холодный,  как
мрамор, из которого греки ваяли свои  скульптуры.  Домини  хотелось  сказать
открыто, что ей был дорог другой мужчина. Что он не перестал  быть  дорогим,
что вся ее нежность предназначена только ему одному и никому другому.
   Но при всем ее разочаровании и гневе страх перед Полем одержал  верх,  и,
отвернувшись, она с наигранной холодностью ответила:
   - Какое это имело бы для тебя значение? Ты ведь не проявил бы  сочувствия
и понимания... Когда дело касается меня, ты совершенно каменный.
   - Не совсем, - протянул он. - Каменного человека не тронули бы  лицо  или
тело. И их холодность не причинила бы ему боли.
   Она поежилась, как от его прикосновения, и плотнее закуталась в  накидку.
Чего Поль ожидал от нее? Разумеется, не  привязанности  женщины,  отдавшейся
ему, чтобы уберечь имя семьи от скандала и позора?
   Нет, он не мог ожидать от нее чувства привязанности, но однажды  ночью  в
Афинах она поняла, что Поль по непонятной причине отстранен от других  людей
и одинок. Ему тридцать шесть лет, но иногда он казался переступившим гораздо
более старший возраст.
   Воспоминание о той ночи ярко всплыло в памяти Домини. Весь день они  были
на гонках, и у него  постепенно  сильно  разболелась  голова.  Встревоженная
Домини заставила его вернуться в отель, где они поужинали наверху в прохладе
балкона, почти не разговаривая, но в непривычном для них  почти  дружелюбном
молчании. Потом он ушел в свою комнату, а она одна улеглась в своей;  Домини
слышала, как он более часа ходил взад-вперед.
   Взад-вперед, как тигр запертый в клетке, а  она  беспокойно  вертелась  в
постели и гадала, не мучает ли его совесть. Дым от сигар, которые  он  курил
одну за другой, проникали под дверь, и пару раз она поднималась  на  локтях,
готовая выйти к нему. Рука ее уже бралась за одеяло, готовая  его  откинуть,
когда вдруг его шаги замерли, и она услышала, что он ложится в постель.
   По глубоко запавшим глазам и осунувшемуся  лицу  на  следующее  утро  она
поняла, что вряд ли он заснул хотя бы на короткое время.  Почти  грубо  Поль
притянул ее и обнял, жадным поцелуем прервав ее вежливый вопрос.
   - Так, значит, ты  слышала,  как  я  ходил  по  комнате?  -  Он  невесело
засмеялся. - Приходилось выбирать: либо то, либо это, Домини. - И снова  его
губы силой взяли то, что она не хотела давать добровольно...
   Теперь, когда машина  подъезжала  к  "Венецианскому  карнавалу"  и  резко
затормозила на гравии подъездной  дорожки,  Поль  повернулся  к  ней  лицом,
поставив локоть на руль.  Взгляд  его  задержался  на  ее  губах,  будто  он
вспоминал о тех поцелуях, которые вырвал у нее силой.
   -  Если  хочешь,  можешь  пригласить  Кару,  -  сказал  он.  -  Но   дитя
расстроится, если узнает, что мы с тобой делим горький мед.
   - Разве я не достаточно прилично играла свою роль до сих пор? - У  Домини
зачастил пульс от его слов. - Я хочу, чтобы Кара погостила у нас  не  только
из-за себя, но и потому, что уверена, она не очень счастлива  в  доме  вашей
тетки. Ты должен был это почувствовать, Поль.
   Он наклонил голову.
   - С тех пор как тетя Софула овдовела, она очень привязалась к Никосу,  и,
возможно. Каре покажется у нас лучше. Раньше я вынужден  был  слишком  часто
уезжать с острова, и в моем доме становилось  слишком  одиноко.  Теперь  все
переменилось. Теперь у меня есть жена.  Да,  пожалуйста,  приглашай  Кару  в
гости.
   - Она любит тебя, Поль, - тихо сказала  Домини.  -  Я  не  сделаю  ничего
такого, что могло бы испортить это. Я ., не мстительна.
   - Да, это так, - он прикоснулся к ее волосам, и лицо его казалось нежным.
- Да, ты предельно чувствительна, но тебе трудно меня понять. Может быть, со
временем...
   Вспыхивающие и гаснущие огни вывески "Венецианского карнавала" играли  на
его лице, пока они сидели в машине... Сердце Домини громко  стучало  отчасти
от страха, отчасти от желания, чтобы Берри сегодня был в клубе и танцевал  с
ней.
   Она вышла из машины, услышала сзади решительный щелчок захлопнутой дверцы
и скрип гравия. Поль догнал ее, взял за локоть, и они  вместе  поднялись  по
ступеням клуба. Швейцар в  дверях  приветствовал  Поля  как  члена  клуба  и
девушка подала ему черную полумаску, а Домини - золотую. Домини  возбужденно
рассмеялась, надевая ее.
   - В ней я чувствую себя кокеткой шестнадцатого века, - с улыбкой  сказала
она.
   Домини заметила, как по-тигриному блеснули глаза Поля в разрезе маски,  и
подумала, что он похож на дьявола  с  черной  линией  бровей  над  маской  и
зубами, сверкнувшими в быстрой улыбке.
   - Пойдем, Домини,  -  сказал  он  и  повел  ее  в  большой,  романтически
освещенный венецианский зал, где пары кружились в вальсе или,  разговаривая,
сидели в нишах  на  круглых  кушетках.  Выглядели  они  в  полумасках  очень
таинственно.
   Домини осматривалась вокруг, губы ее приоткрылись, дыхание замерло, когда
она увидела, как кто-то очень высокий проталкивается через толпу  танцующих.
На нем была пунцовая маска, но она узнала бы его где угодно, в любой  толпе,
из-за его львиной гривы волос.
   Он поздоровался с ними, потом сказал Полю:
   - Можно я потанцую с вашей женой, мистер Стефанос?
   - Разумеется, - холодно сказал Поль и отступил в тень  алькова,  а  Берри
подхватил Домини, и они закружились среди танцующих пар.
   Прошедшие годы будто куда-то ушли, и Домини убеждала себя,  что  глаза  у
нее затуманились от дыма, а не оттого, что  она  снова  танцевала  с  Берри.
Несколько бесконечных минут они молчали, кружась по  залу,  словно  плыли  в
облаках.
   - Домини, - хрипло произнес он ее имя, -  у  меня  едва  не  остановилось
сердце, когда ты сегодня днем показалась на террасе. Кара говорила мне,  что
ее брат женился на девушке по имени Домини, но я не мог поверить,  не  хотел
поверить, что это ты. Только не моя Домини.
   При этих словах на глазах у нее навернулись слезы, она споткнулась, и  он
обнял ее крепче. Это испугало ее, так как Поль в этот момент разговаривал  с
Алексис, а позади бара длинное зеркало  отражало  все  танцующие  пары.  Она
поспешила отстраниться от Берри.
   - Мы должны быть осторожными, - прошептала она, и радость, вызванная  его
близостью, еще больше обострила ее страх.
   - Но я должен поговорить с тобой.., наедине. - Его пальцы врезались ей  в
талию. Глаза сверкали сквозь прорези маски, и  рот,  казалось,  угрожал.  Ей
хотелось прижать руку к его губам и заставить его замолчать  и  не  говорить
слова, которые лучше было оставить невысказанными. - Я люблю тебя, Домини, -
сказал он низким, глубоким голосом. - Никогда не переставал любить тебя.
   - Я замужем, Берри, - ответила Домини. - И  подобные  разговоры  о  любви
необходимо прекратить...
   - Я хочу кричать на весь мир, - угрожающе сказал он. - И сделаю это, если
ты не выйдешь со мной в сад и не расскажешь мне, почему вышла  за  человека,
которого не любишь.
   - От-откуда ты знаешь? - охнула она, начиная  чувствовать  головокружение
от танца и от близости не Поля, а другого  мужчины.  Взгляд  ее  искал  мужа
из-за  плеча  Берри.  Они  с  Алексис  сидели  за  баром,  и  Поль   казался
удовлетворенным ее обществом.
   - Давай ускользнем сейчас и поговорим, - тянул ее за собой Берри. -  Пока
внимание твоего мужа целиком поглощено соблазнительной Алексис.
   - Я-я.., не должна... - она боялась, и все же разговор  наедине  ей  тоже
был необходим. Но это вряд ли возможно, здесь, в клубе...
   Музыка прекратилась, и после объявления выступления кабаре пары разошлись
к столикам и нишам.  Свет  снова  померк,  музыка  тихо  заиграла,  и  из-за
занавеса показалась тоненькая танцовщица в прозрачных шароварах и сверкающем
бюстгальтере. Она вышла на середину сцены, где закружилась в рубиновом свете
прожектора, как стрекоза посреди пламени.
   Домини стояла в тени рядом с Берри, и сердце ее бешено колотилось от  его
близости,  а  танцовщица  подняла  над  головой  смуглые  руки  и  застучала
кастаньетами. Темп музыки ускорился,  она  начала  танцевать,  своей  гибкой
грацией завораживая зрителей, как  богиня-змея.  Щелчки  кастаньет  звучали,
словно стук друг о  друга  раковинами  в  языческом  гроте.  Завеса  времени
раздвинулась пока она танцевала, прыгая и выгибаясь назад так,  что  длинные
черные волосы мели пол. Казалось, в гавани  стояли  венецианские  галеры,  и
вооруженные капитаны были ее зрителями.  В  этой  живописной  комнате  снова
танцевала Телетуза, все взгляды жадно следили  за  каждым  ее  движением,  и
двое,  находившиеся  в  тени,  легко  выскользнули   в   стеклянные   двери,
открывавшиеся в сад,  мужчина  тянул  за  собой  женщину,  и  она  не  могла
противиться.
   - Идем сюда, за деревья. - Берри втащил Домини в тень и аромат листвы.  -
Боги видят все, - процитировал он с насмешкой.
   - Не надо!  -  Вздрогнула  Домини  одновременно  и  от  его  слов,  и  от
прикосновения, когда он обнял ее у переплетения плюща. - Я должна вернуться,
когда кончится музыка, - неловко сказала она.
   - Боишься мужа? - Голос его звучал от ревности сердито.
   - Нет, не в этом дело.
   - В чем же тогда, в его дьявольском очаровании? Перед ним  ты  не  смогла
устоять? - Он больно ухватил ее за плечи. - Я должен узнать, почему ты вышла
за Стефаноса. Почему, Домини, когда  мы  понимали  друг  друга..,  без  слов
понимали, что однажды поженимся?
   - Однажды, Берри? - Улыбка ее была полна боли.  -  Уехал  и  ни  разу  не
написал. Я думала, ты давно забыл меня.
   - Это не правда. - В его голосе звучала  самоуверенность.  -  Мы  связали
друг друга клятвой в вечер накануне моего отъезда,  и  ты  знала,  я  говорю
совершенно серьезно, обещая вернуться. Ты была  такой  юной,  Домини,  такой
беззаботной и свободной, а мне надо было многого добиться, пока свободен, до
нашей женитьбы. Я хотел запечатлеть на холсте то,  что  такие  мастера,  как
Роден, создали из камня, и мне необходимо было полное одиночество  на  время
работы.
   -  Тебе  удалось  добиться  этого,  Берри?  -  Домини  смотрела  в  лицо,
освещенное звездами, а пальцы мяли сладко пахнущие цветы плюща,  к  которому
он прижимал ее.., так, чтобы их было трудно увидеть.
   - Я побывал во многих местах, - сказал он, гладя  ее  по  щ