Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
еке кончиками
пальцев, - и здесь, в Греции, обнаружил такое изумительное освещение, что не
могу остановиться и не рисовать. Гора Ида и пещера Зевса, как злой глаз.
Смуглые рыбаки из Накси. Прекрасные, зловещие крепости Родоса. Греки верят,
люди - это глина, обожженная в пламени; они лицом к лицу сталкивались с
пропастью души, и все это необходимо мне для работы и для нас, Домини. Для
нас.
Молчание между ними стало еще напряженнее от музыки Телетузы, ее ритм
казался исполненным боли и страсти.
- Ловить в клетки птиц было всегда любимым занятием греков. - Берри
коснулся ее волос. - И они всегда любили дикий мед.
- Так ты определяешь мой брак? - Пульс на ее шее бешено бился.
- Ты несчастлива с этим человеком. Я знаю! Я видел твои глаза, они
мерцают, как сапфиры, когда ты счастлива.
- Счастье - это не вся жизнь, Берри.
- Так же, как и вино, и песни, и любовь, - Он взял ее за подбородок и
грубо добавил:
- Слезы и поцелуи сделали тебя еще прекраснее, чем я помню. Что у тебя с
этим мрачным греком - любовь или ненависть?
- Я могу сказать только, что он стоит между тобой и мной, Берри. Я
принадлежу ему. Он мой муж.
- А знала ли ты хоть одно счастливое мгновение с тех пор, как он стал
твоим мужем? - Голос его резал слух.
- Да.., ты кажешься потрясенным, Берри, как будто это совершенно
невозможно. - Она рассмеялась, и в смехе ее чувствовалась нотка горечи. - Он
не чудовище. Поль умеет заставить женщину чувствовать себя.., почти богиней
в его объятиях.
- И что же, ты вышла за него ради секса? - пальцы Берри больно ухватили
ее за руки. - Поцелуи Аполлона?
Ее глаза закрылись от причиняемой им боли, и от физической, и от
внутренней, вызываемой сознанием, что она не может рассказать ему правду о
своем замужестве. Любовь к семье - глупость, он сказал это ей давно. И ты
должна вырвать ее из своего сердца, иначе она тебе дорого обойдется. Он мог
так говорить, ведь у него не было семьи, он вырос в приюте. Дядя Мартин и
Дуглас были ее семьей с раннего детства.
- Нам надо идти в зал, - сказала Домини, снова чувствуя страх, боясь
рассердить своего такого непонятного ей мужа. - Музыка уже не играет,
зрители аплодируют.
Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее на расстоянии нескольких
дюймов от своих губ.
- Сначала поцелуй меня, Домини, - заявил он. - Обстоятельства дают мне
право на такой штраф.
- Нет, Берри... - сердце ее билось в горле, она пугалась каждого шороха,
каждой тени, с каждой секундой, проведенной с ним, ее беспокойство
усиливалось. - Ты будешь на вечере завтра. Тогда мы увидимся и потанцуем.
- Домини, дурочка. - Его низкий смех и теплое дыхание коснулись ее лица.
- Мы с тобой никогда не сможем стать друзьями.., нам предназначено быть
гораздо ближе друг другу.
- Что было предназначено раньше, теперь не имеет значения, - с отчаянием
воскликнула Домини. - Мы не похожи на тех невинных детей, которые ухаживали
друг за другом на киле перевернутой лодки на пляже Найтли. Девочки с
"конским хвостиком" и беззаботным взглядом больше не существует.., разве ты
не видишь этого? Вместо нее существует Домини Стефанос.
- Нет, милая знакомая все еще здесь, - настаивал он, - и стала еще
привлекательнее, обретя какую-то таинственность. Будь же взрослым человеком,
Домини. Если ты думаешь...
- А если ты думаешь, что я могу жить в воображаемом мире и притворяться,
будто Поль не существует, ты очень ошибаешься, Берри. - Она встретила его
взгляд, по-настоящему рассердившись. - Он - грек и очень властен, и ничто не
может изменить того обстоятельства, что я вышла за него замуж.
- Значит, ты - его вещь, да? - грубо спросил Берри. - Если бы ты знала,
что значит для меня.., воображать тебя в его объятиях!
- Это его право, - холодно констатировала Домини.
- Да, у него есть права, - Берри приподнял ее подбородок и рассматривал
лицо в золотой маске, - но у меня есть кое-что другое.
- Разве? - неуверенно спросила она.
- Я владею твоим сердцем, Домини... Я уверен.
Все замолкло и застыло, стоило ему произнести это, словно тамариски и
плющ замерли и прислушались. Опасно сладкий момент, полный воспоминаний о
юношеских обещаниях и свободе. Домини чувствовала прикосновения знакомых
рук. Слезы встали комом в горле, и ее охватило страстное желание открыть
Берри все. "Возьми меня, - хотелось ей сказать. - В гавани много лодок, и к
утру мы могли бы быть за много миль отсюда. Увези меня, Берри, и мы снова
станем молодыми и беззаботными, как когда-то..."
- Почему ты вышла за него, Домини? - Голос Берри так же нетерпелив, как и
руки. - Я знаю, он красив, как дьявол, обладает положением и властью, но все
это для тебя не имеет ровно никакого значения.., если ты не любишь его.
Скажи мне, Домини!
- Я.., я не могу.., тут замешаны другие люди...
- Мужчина?
- Да.
- Боже! Что случилось с тобой, Домини? Что изменило очаровательное,
веселое, с открытым сердцем дитя, в которое я влюбился?
Она молча покачала головой, чувствуя, как ослабли его руки, вырвалась и
поспешила назад, в клуб. Ветка инжирового дерева зацепилась за ее волосы,
когда она пробегала мимо него, и Домини не заметила, что раздавленный цветок
плюща прицепился к ее кружевному платью.
В зале снова танцевали, и взгляд ее окинул танцующие пары. Рядом с одной
парой все другие померкли - Поль и смеющаяся Алексис в его объятиях. Чьи-то
пальцы дотронулись до руки Домини, и, повернувшись, она встретила взгляд
Кары, глаза которой оглядели ее лицо и волосы. Потом почти незаметно Кара
стряхнула цветок плюща с платья Домини.
- Никки оставил меня и танцует со светловолосой гогочущей Сьюзи Ванхузен,
- она улыбнулась. - Поль танцует с Алексис, но ты не должна беспокоиться.
- Я и не беспокоюсь, - сказала Домини и увидела, как Кара нахмурилась под
маской и взглянула в сторону стеклянных дверей, где в этот момент появилась
высокая фигура с львиной головой - Берри Созерн.
Он сразу посмотрел на Домини с Карой, и хотя оба - и он, и Домини -
оставались в масках, у Домини появилось неприятное чувство, словно девушка,
стоящая с ней рядом, сорвала с них маски. Носком зеленой туфельки Кара
раздавила цветок плюща.., она поняла, что жена ее брата и Берри были в саду
вместе.., и разговаривали они не как незнакомцы, которыми притворялись.
Глава 10
- Кali mera! <Доброе утро (греч.).> - поздоровалась Кара, выходя на
балкон, где завтракала Домини, и подсела к столу. Вчера они поздно
возвратились из "Венецианского карнавала" и Домини проспала, а проснувшись,
обнаружила, что Поля в постели уже нет. Кара, деловито наполняя свою тарелку
жареной икрой и помидорами, сообщила, что они с Никосом отправились в
турецкие бани в центр города.
- Никое просто очарователен, - заметила Домини, наливая себе кофе и
добавляя в чашку сливки. Утро было великолепное, солнечные лучи ласково
гладили ее волосы, распущенные по плечам поверх халатика.
- Он хорошенький маменькин сынок, - презрительно сморщила носик Кара,
уплетая свой завтрак. - Тетя Софула зря беспокоится - мне вовсе не нужен ее
драгоценный сыночек. Как кузен он мне нравится, но стоит ему дернуть меня за
волосы, тетя тут же начинает ко мне придираться. Мне это страшно надоело.
- Бедняжка Кара! - Домини улыбнулась ей поверх кофейной чашки. - А не
хотела бы ты поехать погостить к нам с Полем в дом на Орлином утесе?
Кара перестала жевать и вытаращила на Домини свои огромные черные
глазищи. - Да я бы хотела этого больше всего на свете, - сказала она. - Ты
это серьезно? Вы с Полем так недавно женились.., не буду ли я вам мешать?
- Дом большой, - засмеялась Домини. - Там вполне хватит места для такой
крохи, как ты.
- А что скажет Поль? Ты спрашивала разрешения?
- Да, я попросила у хозяина разрешения, - сухо ответила Домини. - Он
согласен со мной, что тебе неспокойно в доме тети. Он, как и я, хочет этого.
- Домини, я просто в восторге. - Глаза у Кары засияли, как омытые росой
вишни. - Мне очень хотелось проводить побольше времени с Полем, но я боялась
вам мешать.
- Как ты можешь помешать, когда мы оба тебя любим? - Домини намазала
маслом кусочек тоста и положила сверху густого греческого меда.
- Медовый месяц для двоих, - просто сказала Кара. - Это время очень
сложное и важное, и я не хотела бы испортить все фальшивой нотой.
- Дорогая моя, - нежно улыбнулась ей Домини, - никто с таким тонким
слухом, как у тебя, не может издать фальшивой ноты. Мы с Полем думаем, что
ты станешь счастливее с нами, а я буду рада твоему обществу, пока Поль
работает в своем кабинете.
- Это интересно. - Глаза у Кары снова разгорелись. - Под домом есть пляж,
и много пещер, которые можно исследовать, дельфины играют и плавают в
лагуне. Поль не будет работать все время, верно? Он любит плавать... Они с
Лукасом всегда плавали, как морские львы.
Кара отодвинула в сторону тарелку и выбрала из гнезда листьев румяный
персик. Ресницы ее отбрасывали глубокие тени на щеки, пока она гладила
пальцем бархатистую кожицу персика.
- Знаешь, Лукас очень любил нырять в глубину.
- Голос у нее задрожал, и несколько секунд потребовалось ей на то, чтобы
взять себя в руки. - На глубине океана существует целый мир, красочный и
таинственный. Он часто нырял со специально сделанной для подводных съемок
камерой, и в маске походил на блестящего Нептуна. Он, бывало, фотографировал
анемоны с их извивающимися щупальцами, коралловые деревья, гроты, словно
созданные для Ундины. В этом смысле Лукас был очень талантливым художником,
и, как любая страсть, это увлечение заставляло его забывать о времени,
страхе, обо всем.
Сестра Поля подняла взгляд и обнаружила, что Домини смотрит на нее
глазами, полными глубокого сострадания. Окруженные темными густыми ресницами
глаза передавали малейшее изменение настроения.
- Мы вышли на яхте Поля, - продолжила Кара, - и Лукас нырнул с борта со
своей фотокамерой, едва мы отошли подальше в море. Алексис загорала на
палубе. Поль стоял у руля, а я играла на цитре, и мы все сочиняли смешные
стишки и пели. День был, как сейчас, Домини, с греческими островами,
зеленеющими в дымке, с чайками, то взлетающими над водой, то опускающимися
навстречу собственному отражению. Царил покой и умиротворение... Пока вдруг
Алексис не заметила, как обычно лениво, не беспокоясь по-настоящему, что
Лукас, должно быть, соблазняет Ундину на ее подводной постели. Уж очень
долго его нет. Ногти Кары так глубоко вонзились в персик, что из него
брызнул сок.
- Алексис любит делать подобные замечания, и мы к ним привыкли, но Поль
не засмеялся. Он позвал с камбуза нашего micro, чтобы он встал у штурвала,
добавил, что нырнет посмотреть, все ли в порядке у Лукаса, и оделся для
глубоководного погружения...
Девочка уже несколько минут говорила по-английски, запинаясь и вставляя
греческие слова, а Домини облокотилась на локоть, напряженно слушая ее.
- Поль спустился очень глубоко, - говорила Кара. - Искал и искал Лукаса.
Есть определенный уровень, на котором можно оставаться всего несколько
минут, иначе может не хватить запаса воздуха... Именно там Поль и нашел
Лукаса. Он очень быстро вынес его на поверхность, и мы втащили их на яхту...
Поль встал на колени, чтобы снять с брата акваланг, и тут вдруг сам упал.
Вид его был ужасен, глаза закатились, и Алексис завизжала, что они оба
умерли. - Кара содрогнулась. - На самом деле произошло вот что: он всплывал
слишком быстро, - запас воздуха был мал, это очень опасно и может вызвать
смерть или паралич. Алексис успокоилась, сделала Полю искусственное дыхание,
и хотя, когда мы вернулись в гавань, он дышал нормально, Поль пришел в
сознание только позже, в больнице. По настоянию врачей он оставался там
несколько дней на случай каких-либо осложнений. Лукас.., он был мертв. Поль
нашел его под огромным осколком коралловой скалы, очень острым. Есть такие
кораллы, что образуют целые утесы...
- Не надо больше говорить об этом. Кара. - У Домини дрожали руки, когда
она сжимала тонкие пальцы девочки. - Я уверена, что Лукас не страдал.
- Поль тоже сказал так, когда я навестила его в больнице. - Кара
улыбнулась дрожащими губами. - Я рассказала тебе о Лукасе из-за Поля. Он не
всегда был счастлив, и я так обрадовалась за него, когда он написал, что
взял в жены английскую девушку. Мы чувствуем близость к англичанам потому,
что со времен дедушки у нас в семье сохранилась традиция учить английский
язык, потому что, ты же понимаешь, в делах судоходной компании приходится
сталкиваться со множеством людей, говорящих по-английски.
- Ты отлично разговариваешь по-английски, - улыбнулась ей Домини. - Я
никогда не смогу так же хорошо выучить греческий. Послушай, почему бы нам с
тобой не пойти осмотреть гавань, когда позавтракаем? Может, удастся
уговорить Никоса пойти с нами. Для Поля любимое занятие работа, он притащил
с собой много писем, на которые должен ответить. А мне страшно хочется
хорошенько осмотреть Анделос.
- А что, это отличная идея! - Просветлела Кара и надкусила сочный персик.
- Сегодня воскресенье, так что Никки свободен от работы в офисе. Кстати,
Никки страшно честолюбив. - Я бы сказала, честолюбие присуще всем вашим
мужчинам, Кара. - С задумчивой улыбкой Домини смотрела в море, следя
взглядом за лодкой с ярко-пунцовым парусом, четко выделяющимся на фоне синей
воды. До ее ноздрей донесся острый аромат моря, а мысли были заняты
рассказом Кары. Она никогда не сомневалась в мужестве Поля или его любви к
своей семье, что вообще присуще грекам. Она знала, каким щедрым он мог быть,
и уважала его, иногда даже чувствовала в себе ответную страсть. Но в
отношениях их не было прочности, чувства благополучия.
Это удел только любимых. Люди устают от своих капризов, от вещей, что
привлекли их временное внимание.
Кара убежала готовиться к прогулке, а Домини была в своей спальне,
надевала белые бусы, когда вошел Поль. Он выглядел неимоверно большим и
блистал чистотой, волосы, еще влажные от парилки, завились мелкими кольцами,
а опушенные густыми черными ресницами глаза, встретившись в зеркале со
взглядом Домини, казались особенно яркими. Красивый, как демон, сказал про
него Берри, и Домини вся застыла, когда он взял ее за плечи и наклонился
поцеловать шею.
- Ты пахнешь мимозой, - сообщил он, поднимая ее с пуфа перед туалетным
столиком и поворачивая к себе лицом. На ней было белое платье без рукавов с
вышитой веточкой мимозы на бедре. Мороз пробежал по коже там, где коснулся
ее взгляд Поля. Она не сопротивлялась, когда он привлек ее к себе. Ее руки
уперлись в его плечи, и когда губы потерялись в его властном поцелуе,
безжизненно соскользнули по стальным мышцам.
Она вдохнула знакомый острый аромат лосьона и пассивно приняла поцелуй.
Потом, совершенно неожиданно, пальцы его больно вонзились в ее ребра.
- Ах ты, ледышка, - пробормотал он, - поцелуй меня сейчас же! - И уже
вовсе не нежно он перекинул ее через руку и силой заставил ее губы ответить
на поцелуй.
Когда он наконец поднял голову и позволил ей встать свободней, голова у
Домини кружилась так, что ей пришлось ухватиться за край туалетного столика.
Поль покривил губы в сердитой улыбке.
- Домини, mia, не смотри на меня так, - насмешливо попросил он. - Ты
можешь убить меня взглядом.
- Потребуется гораздо более, чем просто взгляд, чтобы убить тебя, Поль, -
ответила она, все еще потрясенная и рассерженная тем, что он силой заставил
ее ответить на поцелуй. У нее болели губы и Домини знала, что на талии будут
синяки от его пальцев. Он с насмешливым упреком покачал кудрявой черной
головой.
- Я уже говорил тебе, моя дорогая, что я не так уж неуязвим. У меня, как
и у других людей, есть своя ахиллесова пята, и тебе, возможно, даже будет не
хватать меня немного - кто знает? - если охранник у двери вдруг откроет ее и
призовет меня переступить порог.
Когда он говорил это, Домини окинула его взглядом, его темную высоко
поднятую голову языческого бога.
- Что я для тебя? - не могла не спросить она. Он подумал над ее вопросом,
пальцы его бездумно поиграли бусинами ожерелья.
- Возможно, создание мечты, - чуть слышно проговорил он. - Жемчужина,
попавшая мне в ухо, как выразился твой друг художник.
- Символ положения удачливого бизнесмена, - холодно поправила его Домини.
- Странно, мне всегда казалось, что удовлетворить тебя не может ничто, кроме
обожания, Поль, и полного подчинения женского сердца.
- Иногда условия заставляют нас довольствоваться доступным, - ответил он
с усмешкой. - А чего хочешь ты, Домини, рыцаря из сказки?
- Это было бы приятно, - заявила она, думая о Берри, мальчике, который с
освещенными закатным солнцем золотистыми волосами на перевернутой лодке
казался похожим на сказочного рыцаря.
- Галахарды на белых конях существуют только в сказочной стране, - сухо
заметил он. - Тебе придется довольствоваться Ланцелотом.
- Ланцелот - черный рыцарь, - процитировала она. - Однако он завоевал
сердце королевы, не так ли?
Поль приподнял ей подбородок, не позволяя отвести взгляд. Его лицо с
бледным шрамом над бровью в этот момент казалось лицом дьявола.
- Что, если бы я попросил тебя подарить мне сердце, Домини? - спросил он.
- Эту разбитую безделушку? - она заставила себя рассмеяться. - Она не нужна
была тебе целой.., разве ты не помнишь, что сказал в день нашего венчания?
Что у тебя нет времени на такие пустяки, как стать любимым.
- Я употребил слово "нравиться", а не "быть любимым".
- Хорошо, - Домини повела плечами. - Но вряд ли можно рассчитывать быть
любимым, если не нравишься?
- Существует много доказательств того, что любовь имеет мало общего с
менее теплыми чувствами. Он легонько провел по ее подбородку кончиком
большого пальца и отрывисто поинтересовался:
- Какие у тебя планы на утро?
- Кара ведет меня осматривать гавань. Мы надеемся, что Никое пойдет с
нами.
- Хорошо, будь сегодня ребенком вместе с этими детьми. - Вдруг он взял ее
лицо в ладони, и глаза его потеплели от улыбки. - Забудь о своем
муже-тиране.
Она долго смотрела на него, тирана, который иногда бывал таким нежным.
Сердце, казалось, замерло, и она неожиданно для себя самой встала на цыпочки
и поцеловала его в щеку. Он ничего не сказал, а отвернувшись, взял плетеную
сумочку и сунул в нее несколько банкнот. - Ты непременно захочешь купить
что-нибудь, - сказал он небрежно. - На Анделосе, как и в Лондоне, есть своя
Петтикоут-Лейн.
Они спустились к гавани на низкой спортивной машине Никоса, там он нашел
тенистое местечко и припарковался. Троица прошла через старинные ворота,
где, блея и спотыкаясь, брело овечье стадо, и вышли к переулкам и аркадам,
ведущим к базару.
Воздух казался напоенным пряными ароматами, народ толпился у
многочисленных прилавков и лотков и громко, от души, торговался с
продавцами. С крюков свисали кальмары, экзотические овощи и фрукты были
навалены в корзины и уложены пирамидами. Колыбели, покрывала, кувшины и
горшки и еще множество самых разных товаров были выставлены для продажи.
Домини приостановилась у пекарни, с восторгом разглядывая связки бубликов и
лотки с самой разной свежайшей выпечкой.
- Просто не могу устоять перед восхитительным запахом горячего хлеба и
семян сезама, - сказала она. Они купил