локо и  выключить
ночник. Спокойный сон длился недолго, а потом начались кошмары.  Она  бежала
по холодному морскому берегу и слышала грохот  волн,  чувствовала,  с  каким
огромным усилием ей приходилось вытаскивать каблуки туфелек из песка.  Луна,
казавшаяся злым лицом, следила из-за облака, и кто-то  гнался  за  ней.  Она
поспешно оглянулась через плечо и увидела, что это огромный кот.  Он  мчался
совершенно беззвучно, и глаза его жутко  светились  янтарным  огнем.  Домини
вскрикнула от ужаса. Она была уверена, зверь разорвет ее, если догонит.
   Он приближался, все время приближался, молчаливый и быстрый, и как раз  в
тот момент, когда он готов был кинуться на нее, она закричала.
   - Домини, детка, что случилось? - разбудил ее голос. Кошмар  отступил,  и
она увидела, что ночник включен, а над ней  склонился  Поль  и  обнимает  ее
плечи такими теплыми и такими ласковыми руками. -  Девочка  моя  хорошая,  -
говорил он чуть обеспокоенно и в то же время насмешливо, ты часто кричишь во
сне?
   - Я кричала? - Она недоуменно моргала глазами, глядя на  него  в  лиловом
свете лампы, заметив, как растрепались во сне черные волосы у него  на  лбу,
как распахнулась куртка темной шелковой пижамы,  открыв  треугольник  темных
волос на его широкой груди.
   - Который час? - спросила она. - Почти утро?
   - Совсем немного за полночь,  -  он  сверкнул  белыми  зубами  в  веселой
улыбке, - и я надеюсь, что Янис и его жена не слышали твоего крика.
   Эти слова тронули ее сердце, и Домини невольно улыбнулась ему в ответ.
   - Кажется, мне приснился страшный сон, - проговорила она. - Как  странно.
У меня с детства не было кошмаров.
   Мгновение Поль смотрел на нее сверху вниз, потом присел на край кровати и
ласково обратился к ней:
   - Не я ли приснился тебе в этом страшном сне?  Но  разве  ты  не  знаешь,
Домини, что я никогда не смог бы сделать тебе больно? Разве ты не чувствуешь
это?
   Он взял ее руку и прижал к своей груди,  там,  где  стучало  его  сердце.
Ночник бросал на его сильное мужественное лицо фиолетовые отсветы, и  Домини
подумала второй раз за этот вечер, что он одинок и страдает от этого.
   Она лежала неподвижно, глядя на него огромными синими глазами,  и  видела
незнакомца, который, однако же, был ее мужем. На руке, которую  он  прижимал
сейчас к своему непонятному, чужому и сложному сердцу, было  надето  золотое
кольцо, утверждавшее его права на ее личность и жизнь. И все же не только из
покорности данной клятве и его законным правам  на  нее  она  позволила  ему
обнять себя.

Глава 3

   Когда Домини проснулась, солнечные  лучи,  проникавшие  сквозь  кружевные
занавеси, заливали светом всю спальню, но еще  несколько  мгновений  она  не
могла понять, где находится.
   Она  растерянно  разглядывала  очаровательную  сиреневую  комнату,  потом
заметила на прикроватном столике чайный сервиз. Домини остановила взгляд  на
подушке, на  которой  рядом  с  ней  осталась  вмятина,  и  моментально  все
вспомнила. Она замужем за  Полем  Стефаносом,  красивым  загадочным  греком,
владельцем огромной морской компании, у которого  ее  кузен,  Дуглас,  украл
жуткое количество денег. Руки ее все  еще  помнили  ощущение  гладкой  кожи,
покрывающей стальные мускулы широких плеч Поля,  память  хранила  незнакомые
греческие словечки, которые страстно шептал ей Поль, покрывая  поцелуями  ее
лицо и шею. Она помнила, что уснула в его объятиях.
   Домини рывком села на постели и налила себе чашку чаю. С  улыбкой  начала
пить, свернувшись клубочком и нежась на теплых подушках, и кольцо  на  левой
руке поблескивало, как будто обещая то, о чем она все  еще  не  осмеливалась
думать.
   Закончив пить чай, Домини встала и  приняла  ванну,  потом  надела  белую
шелковую блузку с широкими мадьярскими рукавами и узкие брюки.
   Причесав волосы перед зеркалом, она закрепила  их  голубыми  заколками  и
заметила, что глаза смотрят совершенно по-новому, во взгляде что-то таилось,
какое-то совершенно необычное знание. Уголки рта чуть  поднялись  в  улыбке,
она откинула назад голову и увидела нежный изгиб кремовой шеи,  который  так
страстно целовал Поль.  Каждую  венку,  каждую  впадинку,  каждый  сантиметр
познали его губы, и, хотя Домини еще в глубине  души  чуть-чуть  побаивалась
его, ласки прошлой ночью совсем ее не напугали. Она увидела в  зеркало,  как
щеки покрыл румянец, и поспешила отвести взгляд.
   Когда Домини вошла в столовую, Поль, одетый в пушистый свитер,  сидел  за
столом, погрузившись в чтение  газеты.  Он  высунул  голову  из-за  газетных
листов и улыбнулся ей.
   - Доброе утро, мадам Стефанос, - проговорил он.
   - Доброе утро, Поль. - Она стояла у буфета,  немного  стесняясь,  пытаясь
решить, что ей есть - яичницу с беконом или омлет с почками. Остановилась на
последнем и, наполнив тарелку, принесла ее к столу. Солнечные лучи играли на
кофейнике и придавали блеск воронова крыла  волосам  Поля.  Воспользовавшись
вечной темой для разговора - погодой, Домини заметила, что после грозы стало
легче дышать и что, наверное, день будет прекрасным.
   - Мы поедем в Лоуэ  -  тут  есть  какой-то  автомобиль  в  гараже  -  или
пройдемся по побережью? - спросил Поль, в уголках его  золотых  глаз,  тепло
улыбающихся ей, появились лучики морщинок.
   - Давай пройдемся, - сразу же отвечала она. - Хорошо,  мне  тоже  хочется
погулять. - Он налил ей кофе, и когда подавал чашку  с  блюдцем,  их  пальцы
встретились, взгляды тоже скрестились, и у Домини перехватило дыхание.
   - Сегодня утром тени ушли из твоих  глаз,  Домини,  -  сказал  он,  и  ей
показалось, эти тени отразились в его глазах. Но это наверняка  было  просто
игрой воображения, и в следующий момент он уже по-мальчишески улыбался ей.
   - Я рад, что ты, очевидно, не  пострадала,  окунувшись  в  море,  -  чуть
насмешливо заметил он.
   - Да, я хорошо себя чувствую. -  Она  не  смотрела  на  него,  разламывая
булочку и намазывая ее маслом. Он поднял руки и потянулся,  как  огромный  и
сильный кот. Домини узнала на свитере ромбы  и  якоря  рисунка  Уинифилда  и
поинтересовалась, бывал ли он в Шотландии.
   - Я бывал во многих местах, - ответил он и, облокотившись локтями о стол,
стал наблюдать за тем, как она завтракает.  -  Но  я  всегда  рад  вернуться
домой, на Анделос. Там солнце светит очень сильно, Домини, и  тебе  придется
остерегаться, чтобы не обжечь свою нежную английскую кожу.
   При упоминании об острове, с которым будет  связано  будущее,  сердце  ее
дрогнуло.
   - Я буду лежать на пляже, пока не стану такой  же  смуглой,  как  ты,  во
всяком случае, постараюсь.
   - Посмей только испортить эту изумительную кожу! - Он положил  подбородок
на сплетенные пальцы рук, и его улыбка привлекла ее внимание,  и  она  вдруг
поняла, как красиво очерчен его рот. - Теперь  вы  принадлежите  мне,  мадам
Стефанос, вся, вместе с белой кожей!
   - Ну да, - засмеялась она, - ты похитил меня, как сабинянку.
   - Домини, - и вдруг в его низком, обычно таком твердом голосе послышалась
нотка опасения, - ты ведь не жалеешь о прошлой ночи, верно?  Ты  была  такой
очаровательной, такой притягательной, что я оказался не в состоянии оставить
тебя. - Он пожал широкими плечами. - Я знаю, что  со  мной  вовсе  не  легко
жить, но думаю, что смогу сделать тебя счастливой, если ты только позволишь.
   Они  снова  встретились  взглядами,  и  Домини  вспомнила  о   неожиданно
счастливой свадебной ночи, закончившей такой мучительный для нее  день.  Она
позволила ему взять руку,  позволила  дотронуться  до  золотого  венчального
кольца и холодного сапфира на нем.
   - Расскажи мне об острове, - попросила  она.  Никогда  раньше  Домини  не
расспрашивала о его доме и родных с таким интересом. Она узнала, что у  него
был младший брат, который умер восемнадцать месяцев назад. Еще у  него  есть
юная сводная сестра, жившая с тетей Софией и ее сыном  Никосом  в  доме  над
гаванью Анделоса. Тетя была замужем за капитаном.
   Корабли и море в крови у  всех  Стефаносов,  а  Никое  стал  партнером  в
морской компании Поля, когда достиг возраста двадцати одного года.
   - Как зовут твою сестру, Поль? - Домини не знала, что у него есть сестра,
и теперь, наблюдая краешком глаза поверх кофейной чашки,  думала,  как  мало
знает о нем, таком сложном существе, которое может быть беспощадным,  и  кто
прошлой ночью поцелуями заставил ее забыть обо всем на свете. - Сколько  лет
Каре?
   - Шестнадцать, - с улыбкой отвечал он. -  Она  -  настоящий  бесенок,  но
очаровательная, как дикий олененок.
   - Я так мало знаю о тебе, Поль, - сказала Домини, и взгляд ее  задержался
на шраме, пересекавшем правый висок. - Как ты получил этот шрам?
   - А-а-а, длинная история, - он пожал плечами. - Когда-нибудь я, возможно,
и расскажу, но не сегодня.
   Рот  его  улыбался,  но  глаза  оставались  серьезными,  и,  подчинившись
неожиданному порыву, Домини поднялась, и  обойдя  вокруг  стола,  подошла  к
нему. Он потянулся к ней и, посадив на колени, долго вглядывался в ее  лицо,
прежде чем начал целовать. Домини до сих пор не знала, как чувствительна  ее
кожа, и, как ребенок, наслаждающийся  новым  открытием,  поворачивала  лицо,
подставляя каждый дюйм теплым ласковым губам мужа.
   Это Поль, недоуменно думала Домини, потом с губ сорвалось его имя, и  его
рот требовательно приник к ее губам. Она неслась сквозь пласты времени к тем
дням, когда греческие боги брали все, чего им  хотелось,  за  что  и  бывали
жестоко наказаны. Может быть, она слышала  меж  его  поцелуев  смех  Судьбы.
Возможно, потому ее руки так крепко обняли его, что инстинкт ей подсказывал:
он будет наказан как-то особенно жестоко.
   Послышался стук в дверь; помедлив мгновение, в комнату вошел Янис. Домини
покраснела и попыталась освободиться из объятий мужа, но  он,  нисколько  не
стесняясь, удержал ее на коленях, пока Янис  спрашивал,  собираются  ли  они
воспользоваться машиной, находящейся в гараже. Затем добавил, что автомобиль
весь в пыли и его надо помыть, но это не отнимет много времени.
   Поль ответил, что им не понадобится машина, так как  они  пойдут  в  Лоуэ
пешком и там пообедают.
   Янис кивнул и не смог  сохранить  присущую  ему  серьезность,  когда  его
взгляд остановился на вспыхнувшей, как алая роза, Домини в объятиях хозяина.
   - Еще одно, сэр, - софа.  Я  не  смог  удалить  пятна.  Морская  вода,  а
материал такой нежный, как женская кожа.
   - Не волнуйся, Янис. - Поль коротко улыбнулся. - Может быть, Лита  найдет
какое-нибудь покрывало, чтобы пока постелить на нее. Я заплачу  хозяевам,  у
которых снял виллу, к тому же выяснилось, что мы не пробудем  здесь  неделю,
как планировали. Я перебронировал авиабилеты до Афин на завтрашнее утро.
   Удивление в глазах Яниса повторилось  и  во  взгляде  Домини,  когда  она
взглянула на ставшее бесстрастным лицо Поля.
   - Почему переменились планы? - спросила она растерянно.
   - Скажем, я соскучился по дому на  орлином  утесе.  -  Он  дотронулся  до
крошечной ямочки у нее на твердом и красивой формы  подбородке.  -  Не  могу
дождаться, женушка, когда смогу показать тебе остров Анделос.
   Возможно, он и говорил правду, но Домини уже начинала понимать, что когда
лицо Поля так бесстрастно, значит он  чем-то  раздражен  или  обеспокоен.  И
смутно чувствовала, что сейчас он очень обеспокоен и  это  каким-то  образом
связано с ней.
   Они отправились в Лоуэ через полчаса. День был  сверкающим,  весенним,  с
бодрящим, свежим ветерком, дующим вдоль корнуэлльского побережья.  Привыкшая
к жизни на природе, Домини не осталась равнодушной  к  прекрасной  погоде  и
идущему рядом мужчине.
   Сегодня она чувствовала себя  настоящей  невестой.  Они  оба,  она  и  ее
красивый высокий муж, привлекли немало восторженных взглядов, когда вошли  в
городок Лоуэ и направились к местному банку.
   Они  собирались  забрать  подделанные  ее  кузеном  чеки,  и   Домини   с
недоумением вспоминала теперь то  перепуганное  насмерть  существо  -  самое
себя, - которое рылось в вещах Поля вчера вечером, лихорадочно убеждая себя,
что если она сумеет найти и уничтожить их, то сможет и убежать от Поля.  Она
искоса взглянула на него. Солнце сверкало в  его  волосах,  на  глазах  были
темные очки. Он сказал, что его глаза переносят только приглушенный свет,  и
если не защищать их  от  яркого  солнца,  приходится  мучаться  от  довольно
сильных  головных  болей.  В  темных  очках  он  опять  казался   загадочным
незнакомцем, который ворвался в  ее  жизнь  и  силой  навязал  брачные  узы.
Таинственные узы, от которых не было избавления, до самой  смерти!  Пока  он
ходил в банк, Домини разглядывала странное собрание безделушек  в  маленькой
витрине  магазинчика,  торгующего  антиквариатом.  Неожиданно  она  вошла  в
магазин и спросила о цене маленького медного пресс-папье в  форме  единорога
<Единорог - мифическое животное с телом быка, лошади  или  козла  и  длинным
прямым рогом. Символ чистоты. Единорога могла приручить  чистая  дева.>.  Ей
захотелось подарить его Полю по каким-то самой не очень понятным причинам.
   Поль переходил дорогу от банка, когда Домини выходила из магазинчика. Она
побежала ему навстречу, волосы цвета дикого меда вились вокруг  ее  веселого
личика, а рукава блузки раздувались под жакетом, накинутом, как капюшон,  на
плечи.
   -  Посмотри,  -  она  протянула  ему  единорога,  -  тебе  нравится?   Он
снисходительно улыбнулся.
   - Ты купила себе игрушку? - Его низкий,  такой  неанглийский  голос,  был
полон ласковой насмешки. - Сколько он стоит? Я заплачу.
   - Нет, не заплатишь, - возмутилась она. -  Это  для  тебя.  Когда  я  его
вычищу, он будет блестеть, как новый пенни.
   Поль посмотрел на единорога, покрутил его в длинных пальцах.
   - Ты правда хочешь, чтобы он был у меня, Домини? Она кивнула.
   - Пусть это будет свадебным подарком. Я не могла  позволить  себе  купить
что-нибудь дороже.
   - Он достаточно дорог, - пробормотал Поль. Выйдя из банка, он снова надел
темные очки, и она не могла видеть выражения глаз. Но  по  тому,  как  вдруг
огрубел и чуть дрогнул  голос,  она  поняла,  что  ему  понравился  странный
маленький подарок.
   - Вот чеки, Домини. - Он показал ей длинный конверт и криво улыбнулся.  -
Но боюсь, не смогу сжечь их посреди центральной улицы Лоуэ.
   - Мы подождем до возвращения на виллу. -  Домини  показалось,  ее  сердце
застучало у самого горла.
   Она хотела, чтобы чеки были уничтожены и навсегда ушли из  ее  жизни,  но
чувствовала, что должна показать Полю, что доверяет ему в этом - наконец.
   - Нет, с этим надо покончить! - В его голосе появились стальные нотки, и,
оглядевшись, он заметил неподалеку урну и направился к ней. Он  порвал  чеки
на множество мелких клочков и бросил  их,  как  конфетти,  поверх  оранжевых
апельсиновых корок, яблочной кожуры и мокрых упаковок от мороженого.
   Один клочок не попал в урну и, покружившись, опустился у ног Домини.  Она
взглянула и  заметила  отчетливую  подпись,  которую  скопировал  Дуглас,  -
фамилия Поля. Сердце ее вздрогнуло - она вдруг осознала, что теперь это и ее
фамилия.
   Они пообедали  в  оригинальном  старинном  ресторанчике,  а  потом  нашли
уединенную  бухточку  за  дюнами  и  лениво  растянулись  на  песке.  Домини
свернулась клубочком, положив голову на согнутую в локте руку Поля,  слушала
море и необычное для нес биение мужского сердца под своей щекой. В  сознании
мелькнула мысль, что она может  поссориться  с  мужем  из-за  того,  что  он
самовольно оторвал ее от Фэрдейна с легкостью мародера, солдата фортуны,  но
сейчас ей слишком тепло на солнце и приятно, что он рядом.
   Через некоторое время, играя ее мягкими волосами, он сказал:
   - Домини, я хочу попросить  дать  мне  обещание,  и  буду  надеяться,  ты
сдержишь слово.
   Домини всмотрелась в его лицо. Оно стало строгим, и она  снова  подумала,
что он совсем незнаком ей. Широкие плечи и сильное,  волевое  лицо  все  еще
пугают ее.
   -  Какое  обещание  я  должна  дать,  Поль?   -   поинтересовалась   она,
разнежившаяся на солнышке и послушная.
   - Оставаться со мной, что бы ни произошло между нами сейчас  или  завтра,
когда мы уедем в Грецию, - ответил он.
   Она села и убрала от лица свои медовые  волосы.  Далеко  в  море  большой
черный баклан нырнул за добычей и полетел к  скале,  держа  в  мощном  клюве
бьющуюся рыбу. На скале он спокойно устроился поесть. Домини снова  перевела
взгляд на смуглое лицо Поля.
   - Что может произойти, Поль? - ей показалось, солнце стало меньше  греть,
и она натянула на плечи жакет.
   - Ты можешь снова возненавидеть меня. - Он видел, как она прикусила губу,
и усмехнулся. - Вижу, ты тоже считаешь это возможным.
   - Поль, - она потянулась к нему и взяла за руку, - ты  пугаешь  меня.  Мы
были счастливы сегодня.., это может продолжаться.
   - Кто может сказать, что будет завтра? - он пожал  плечами,  и  казалось,
вокруг рта его легли тени, когда он  поднял  медного  единорога  и  пальцами
стряхнул с него песок.
   - Ты знаешь, что символизирует единорог, Домини? Она покачала  головой  и
почувствовала,  как  ее  сердце  стискивают  ледяные  пальцы  страха   из-за
неожиданной перемены его настроения.  И  десяти  минут  не  прошло,  как  он
обнимал и целовал так, что она совершенно  задохнулась,  теперь  же  казался
грустным. Это впечатление усиливалось тем, что он снова надел темные очки.
   - Единорог, - сообщил он, - символизирует самую непрочную вещь в  мире  -
истинное счастье. Это существо создано мечтой, и счастье соткано из того  же
материала. Для одних оно пронизано  горем  и  болью,  но  никогда  не  будет
полностью разрушено. Для других, если  в  самой  его  основе  есть  хотя  бы
небольшой порок, оно  может  разлететься  на  мелкие  осколки  при  малейшем
проявлении несчастья. Ткань нашего счастья  несет  в  себе  порок  с  самого
начала, мы оба это знаем, Домини.
   От его слов  она  поежилась,  ей  даже  показалось,  что  солнечный  свет
заколебался, как пламя свечи от сквозняка.
   - Я должен получить от тебя обещание, что ты останешься со мной,  что  бы
ни произошло. - Он прикрыл ладонью ее левую руку.
   В словах был подтекст. Peine forte et dure  <Кара  жестока  и  длительна,
(франц.)>, - подумала она. Чувство вины заставляет его говорить  так,  и  ее
сердце растаяло, пока глаза впитывали его  облик:  черные  курчавые  волосы,
шрам, о котором он не хотел говорить, и губы, что были  такими  нежными,  но
могли казаться очень твердыми.
   - Хорошо ли, плохо ли, ноты мой  муж,  -  сказала  она.  -  Мы  не  можем
разрушить эти узы, если даже разрушится все остальное.
   - Значит, ты дала слово, - настаивал он.
   - Я дала тебе слово, Поль.
   Он вздохнул чуть слышно, потом взял в рот тонкую сигару и раскурил ее. Но
его мысли все еще оставались далеко;  пламя  от  спички  обожгло  ему  палец
прежде, чем он погасил ее.
   Домини наблюдала за ним, довольная, что через несколько  минут  он  начал
успокаиваться.
   - А ведь ты не совсем грек, верно, Поль? - неожиданно  спросила  она.  Он
сидел к ней боком, а после этих слов повернулся, чтобы посмотреть на нее.
   - Как ты определила? - насмешливо поинтересовался он.
   - По твоим глазам, когда их вижу, и фигуре.
   - Моя  бабушка  была  англичанкой.  -  Он  улыбнулся,  сверкнув  крепкими
белоснежными зубами. - Какое отношение имеет моя фигура к  тому,  что  я  не
стопроцентный грек? Разве древние греки не были высокими?
   - Аполлон, наверное, был очень высоким, - улыбнулась она, потом  опустила
взгляд на свои пальцы, просеивавшие песок. - Ты решил жениться на англичанке
потому, что твоя бабушка тоже из Англии?
   - Не совсем. - Его пальцы разыскали в песке ее руку. - Британские женщины
обладают определенным очарованием, особым дразняще-холодным качеством.
   - Ты хочешь сказать, что мы не выставляем напоказ наши чувства? -  слегка
посмеиваясь, спросила она.
   - Именно так, - улыбнулся он. - Они неп