все еще звучало любопытство.  -  Да,
думаю, ты была очень неравнодушна к этому молодому.., человеку.
   Музыка смолкла, и кто-то подал ей бокал со сверкающим греческим вином,  и
следующие часа два Домини танцевала с  другими  мужчинами,  а  Поль  куда-то
исчез.
   - Несколько греков играют в карты в кают-компании, - сообщил  ей  молодой
американец. - Мне сказали, что греки очень любят азартные игры.
   - Разве только они? - пробормотала она, и мысли ее полетели к кузену.  На
самом ли деле Поль подумал, что она вышла за него из-за  Дуга,  испытывая  к
нему чувство более чем родственное?
   Как странно и как пугающе мудро с его  стороны  угадать,  что  она  часто
танцевала с мужчиной, к которому была неравнодушна!
   Неравнодушна? Не означает ли это,  что  на  самом  деле  любовь  к  Берри
никогда не вспыхивала в ее сердце? Как безнадежна была бы такая любовь... Он
ушел, и Домини понятия не имела, где он сейчас. В одном она уверена:  теперь
они встретились бы только как незнакомцы, потому что она уже не Домини Дейн.
   Через некоторое время ей надоело  танцевать,  и  она  нашла  узкий  трап,
ведущий в уединенный уголок на другой палубе яхты, и встала  у  перил.  Бриз
перебирал ее волосы и гладил по щекам. На море сверкали  серебряные  монеты,
разбросанные луной, которая отражалась в блестящих деталях  оснастки  яхт  и
моторных лодок, видимых на фоне  мерцающего  моря,  как  темные  силуэты.  В
шепоте моря было что-то завораживающее, меланхолическое,  что-то  находившее
отклик в душе Домини. С  палубы,  на  которой  танцевали,  доносились  звуки
музыки и смех. Подняв глаза к небу, она задумалась о том, какое будущее ждет
их с Полем.
   Когда  неожиданно,  серебристо  засверкав,  упала   звезда,   она   зябко
поежилась. В этот момент низкий голос проговорил:
   - Ты кажешься такой холодной и далекой, как эти звезды, Домини.
   По своему обыкновению, совершенно беззвучно сзади нее возник Поль. Она не
обернулась, и только волосы шевельнулись от его дыхания, когда  теплые  руки
обхватили  ее  плечи.  Домини  стояла  застыв,   казалось,   и   сердце   ее
остановилось, и не видела как нерв шевельнулся у его нижней губы.
   - Время от времени ты наслаждаешься одиночеством, верно? -  тихо  спросил
он. Она кивнула. - Тебе понравится на острове, Домини. - его голос, твердый,
как и руки, лежащие на ее плечах, был спокоен,  но  Домини  почувствовала  в
этом спокойствии ожидание. - Это место подходит для  людей,  любящих  дикую,
свободную, неиспорченную природу. Прислушайся к морю. Оно поет, как сирена.
   - Из твоего дома слышно море? - спросила она.
   - Из нашего дома, Домини. - Он  отпустил  ее  и  прислонился  к  релингам
спиной к морю. Когда она взглянула на него, глаза его вспыхивали, как у кота
в ночном мраке, черные волосы были взъерошены. Он пил вино и играл в  карты,
и  горло  у  Домини  нервно  сжалось  -  она  почувствовала  в  нем   что-то
сумасшедше-отчаянное.
   - Ты перебираешь свой жемчуг, как  четки,  -  насмешливо  отметил  он.  -
Почему, моя маленькая гречанка, ты так боишься меня?
   - Разве  не  естественно  бояться  непонятного?  -  Она  отняла  руку  от
жемчужин, и пальцы ее сомкнулись вокруг сверкающих перил.
   - Это правда, греков нелегко понять. - Зубы его  сверкнули  в  мимолетной
улыбке. - Большая часть наших чувств скрыта, но все  равно  они  существуют,
как огонь в вулкане, или подводная невидимая часть айсберга, скрытая  водой.
Но ведь то же самое можно сказать и о британцах? Ты так спокойно стоишь тут,
и неужели думаешь, что ты  для  меня  не  тайна?  Домини,  девочка  с  таким
редкостным и очаровательным именем, так соответствующем  ей  самой.  Домини,
которая способна мстить только потому, что я вел себя, как дьявол,  и  силой
захватил то, что она не хотела дать мне добровольно. -  Он  запрокинул  свою
голову языческого бога и рассмеялся в лицо луне. -  Ну,  оракул  влюбленных,
видимо, заставил тебя гадать...
   - Ты пьян! - воскликнула Домини с напряженным  от  неприязни  лицом.  Она
собиралась уйти, но быстрый и гибкий, как тигр, он схватил ее за  обе  кисти
рук одной стальной рукой и, притянув к себе, другой поднял ее лицо.
   - Моя маленькая соблазнительница, - глаза его горели диким золотым огнем,
- да, я получу это... - И его рот, горько-сладкий от выпитого вина  прижался
к ее губам, насильно овладевая. Когда Домини вырвалась и  побежала,  губы  у
нее припухли. Она бежала назад по трапу, вниз, к цивилизации.
   В такси по дороге к отелю  они  сидели,  холодно  сторонясь  друг  друга.
Домини не смотрела на него в лифте, стояла, одетая  в  греческое  платье,  в
ледяном молчании, застывшая, как сапфир у нее на левой руке. В гостиной  они
пожелали друг другу спокойной ночи, потом Домини вошла в спальню и с  резким
щелчком закрыла дверь. В ее двери был ключ, но хотя пальцы  и  потянулись  к
нему, она отдернула руку. Она не доставит Полю этого удовольствия.
   Внутреннее беспокойство обычно мешает уснуть и проникает в сны  человека.
Позже Домини не могла сказать, о чем был сон,  но  неожиданно  проснулась  в
слезах. Она села на постели, чувствуя во рту соленый привкус слез,  и  сразу
заметила за окном спальни странное  красноватое  мерцание  на  небе.  Сердце
встревоженно забилось, отбросив в сторону одеяло, она  побежала  посмотреть,
чем вызвано это оранжевое зарево.
   Домини распахнула двери на балкон и  вышла  наружу  в  прозрачной  ночной
сорочке, всматриваясь в разгоревшийся в гавани пожар. Там пылала  лодка  или
яхта. Домини услышала звон колоколов и увидела высоко над пламенем летящие в
небо искры. Она не заметила, как открылась дверь, и вдруг  с  ней  рядом  на
балконе оказался Поль.
   - Это не "Серебряная колдунья"?! - охнув воскликнула она.
   - Горит что-то большое, - хрипловато сказал он.
   - Как  жаль,  если  это  "Колдунья"!  Такое  очаровательное  судно..,  и,
надеюсь, твои друзья в безопасности.
   Он подошел к парапету балкона и стал внимательно вглядываться  в  гавань,
как будто определяя место, где должна находиться яхта его друзей.
   - Нет, это не "Колдунья". Она дальше в акватории, - наконец сообщил он. -
Что за пожарище! Должно быть, какое-то грузовое судно.
   Поль повернулся, отражение пламени залило его мерцающим светом.  И  когда
он подходил к Димини в своей темной шелковой пижаме, он показался  настоящим
дьяволом, огромным и страшным.
   Он пробормотал что-то по-гречески, Домини невольно отступила в комнату  и
содрогнулась, когда он последовал за  ней  и,  не  беспокоясь  о  соблюдении
тишины, захлопнул за собой дверь.
   - Я.., я очень рада, что этот жуткий пожар не на  "Колдунье",  -  сказала
она, ненавидя себя за дрожавший голос.
   Поль не ответил, и Домини заставила себя поднять на него глаза.
   Он стоял на фоне мерцающего огня и разглядывал ее бледную хрупкую фигурку
в голубой прозрачной ночной рубашке. От этого взгляда  Домини  почувствовала
себя обнаженной.
   - Однажды ты обвинила меня в том, что я купил тебя, Домини, - сказал  он.
- Ты действительно веришь этому?
   Она глотнула воздух, чувствуя, как  пересохло  во  рту,  отчаянный  страх
овладел ею, и все же какой-то дьявол заставил ее смело бросить ему:
   - Не думаешь ли ты, Поль, что  настало  время  получить  проценты  за  те
порванные чеки?
   И услышала, как он с шумом вобрал в себя воздух, потом приблизился еще на
шаг, и комната, казалось,  потемнела  от  высокой  широкоплечей  фигуры.  Он
засмеялся тихо, неумолимо.
   - Да, моя дорогая, думаю, прошло  время  изображать  мимозу-недотрогу.  С
меня хватит, тем более, что  мне  известна  другая  сторона  твоей  холодной
красоты, и твоя гордость...
   - Ты хочешь смирить мою гордость, не так ли, Поль? - бросила  она  ему  в
лицо, находя какое-то удовольствие в  сопротивлении,  хотя  ужас  сковал  ей
ноги.  Она  не  могла  сдвинуться  с  места,  была  совершенно  не  способна
шевельнуться, когда неожиданно он дотянулся до нее и подхватил на руки.
   Домини отчаянно боролась, стараясь вырваться.
   - Отпусти меня, Поль! - пальцы ее потянулись вверх,  к  шраму,  вцепились
ему в растрепанные волосы. - Я.., я тебя.., возненавижу...
   - А разве ты уже не ненавидишь меня, моя маленькая соблазнительница?
   И в его глазах, видных в отблесках пламени, снова еще ярче вспыхнувшем на
улице, горел огонь собственника. Как Аполлон,  демон  разрушения  <В  ранние
периоды древнегреческого искусства Аполлону приписывали как губительную, так
и благотворительную роль. Аполлон - демон смерти и жертвоприношений;  он  же
помощник и защитник, врачеватель.>, он  унес  ее  в  свою  комнату  и  ногой
захлопнул  дверь.  Его  широкие  плечи  казались  распростершимися  над  ней
крыльями, закрывшими весь мир, когда он обнял ее.
   - Я хочу тебя, Домини, и мне все равно, возненавидишь ты меня или нет.  -
Он зарылся лицом в ее волосы и яростно шептал:
   - Мне нужна жена, а не вежливая очаровательная незнакомка.
   - Мы всегда будем только незнакомцами друг для друга, - заявила она с  не
меньшей яростью.
   - Сабинянка со своим римлянином, да? - засмеялся он, опалив  дыханием  ее
шею, потом завладел губами...
   Домини проснулась на заре и осторожно повернула голову. Слабый прохладный
свет струился в комнату. Она рассматривала  кажущегося  беззащитным  во  сне
лежащего рядом мужа. Черные ресницы бросали  тень  на  щеки,  завитки  волос
упали на лоб, и никогда раньше не видела она у  него  такого  расслабленного
рта. "Почти нежного", - подумала бы она, если  бы  не  знала,  что  нежность
чужда ему.
   Одна рука все еще обнимала ее, но была  расслаблена,  и  очень  осторожно
Домини освободилась. Сердце у нее едва не выскочило  из  груди,  когда  Поль
пробормотал что-то во сне и чуть пошевелился. Домини, застыв, наблюдала, как
он устроился поудобнее, и крадучись, будто  убегая  от  спящего  тигра,  она
вышла из комнаты.
   В своей спальне Домини накинула халатик и села у окна. Она  следила,  как
розовые пальцы зари начали окрашивать  Акрополь...  Это  была  захватывающая
картина, но она смотрела, чувствуя невыносимую боль в сердце.

Глава 6

   Домини никогда не смогла забыть, как она впервые увидела остров  Анделос,
к которому они подошли на крейсер-катере Поля с матросом-рулевым  -  молодым
островитянином и веселым micro <Мальчик (греч.).> в роли поваренка.
   Остров появился внезапно, будто всплыл из глубин синего Ионического моря,
так четко видимый в прозрачном воздухе Греции, что  ясно  была  заметна  его
лирообразная форма. Руки Домини, стоявшей у ограждения палубы, до боли сжали
перила - Анделос, остров, на котором когда-то побывали венецианцы и  древние
римляне, остров, где все еще  находили  их  следы,  где  они  оставили  свой
отпечаток и на людях, живущих  здесь.  Домини  знала,  что  отголоски  этого
влияния есть и в человеке, везущем ее  в  собственную  крепость  на  вершине
Орлиного утеса, возвышающегося над самой узкой  частью  острова,  над  самой
дикой и нетронутой частью.
   "Только с незамутненным сердцем приближайся к дому Аполлона, о чужеземец,
- вдруг вспомнилось ей. - И всегда, когда бог  присутствует  на  лире-земле,
все сияет вокруг, и приходит лето."
   Что вполне вероятно, подумалось ей, ибо эти два молодых  грека  готовы  с
радостью выполнить  любое  его  приказание.  Можно  не  сомневаться,  что  и
остальные  островитяне  уважают,  даже  любят   человека,   подарившего   им
замечательную больницу, библиотеку, школу для детей со  спортивным  залом  и
душевыми. Поль не рассказывал ей об  этом.  Ее  добровольными  информаторами
были Ангелика и Мирра.
   Поль стоял рядом  с  Домини,  небрежно  прислонившись  к  перилам.  Белая
рубашка распахнута на груди, обнажая загорелую  шею,  темные  очки  скрывают
глаза, морской ветер лохматит черные волосы, завивая их на  висках  в  тугие
кольца.
   Поль не прикасается к ней, но Домини каждым нервом  остро  чувствует  его
близость. Ее тело и сердце все  еще  чувствительны  после  его  беспощадного
поступка три дня назад. И все эти дни с огромным усилием она старалась вести
себя с ним естественно.
   - Мы подходим к острову, - сказал он. - Тебе хочется увидеть  свой  новый
дом, а, Домини?
   Он прекрасно знает, о чем ее мечты.., стать свободной,  как  эти  морские
птицы, парящие и взмывающие в воздушных потоках...
   - Думаю, твой дом на Орлином утесе будет интересен, - отвечала Домини.  -
Сколько лет твоя семья владеет им?
   - Его построил дед. - Поль поднес ко рту  сигару,  и  острый  запах  дыма
долетел до ноздрей Домини. - Он и его брат Лукас  основали  дело  -  Судовую
линию Стефаносов. Как у любого в  Греции,  во  время  мятежа  дело  серьезно
пострадало, но мы сумели со временем вывести его в спокойные воды.
   Он помолчал с минуту, и краем  глаза  Домини  наблюдала,  как  строго  он
всматривался в приближающийся остров. Потом вдруг продолжил.
   - Дом, в который я везу тебя, Домини,  так  же,  как  и  Фэрдейн,  уходит
корнями в глубокое прошлое. Он, можно сказать,  является  живым  воплощением
победы, одержанной человеком над бесплодной землей... Греческая земля  часто
бывает бесплодной, и для многих моих сограждан жизнь очень тяжела.
   - Но клан Стефаносов выстоял, - небрежно заметила она и, почувствовав  на
себе его взгляд, поняла, что он сердится.
   - Мы выстояли только благодаря неустанному труду, и никогда  ни  один  из
нас не опускался до кражи.
   -  Ни  один,  Поль?  -  в  голосе  явно  звучал  намек,   ей   доставляло
удовольствие, что она, как и Поль, могла ранить его словом.
   Она следила за постоянно  набегающими  океанскими  волнами,  плещущими  и
играющими друг  с  другом..,  как  жидкий  свинец  под  золотыми  солнечными
лучами..,  как  волны  боли  и  наслаждения,   вздымающиеся,   опадающие   и
рождающиеся вновь.
   - Море заключает в себе все, - услышала  она  рядом  голос  мужа.  -  Как
колыбель самой жизни, оно хранит в себе и мятеж, и энергию, и покой.
   - Море жестоко, - возразила Домини, - оно отбирает столько же, сколько  и
дает.
   - Жестокость есть во всем, даже в радости, и нам  приходится  мириться  с
этим. - Он стряхнул в воду пепел с сигары, потом  Домини  почувствовала  его
пальцы у себя на руке. Они скользнули от плеча к запястью и крепко обхватили
кисть. - Я знаю, трудно смириться с тем,  что  часы,  проведенные  несколько
ночей назад в моих объятиях, были тебе не совсем ненавистны.
   - Давай не говорить об этом! - Она  попыталась  освободить  руку,  но  он
держал ее крепко с самоуверенной легкостью.
   - Ну же, я настаиваю на ответе. - Он слегка встряхнул ее руку.
   - Ты хотел этого.., этих часов. - Сделав  резкое  движение  головой,  она
отбросила от лица волосы, в глазах вспыхнуло синее пламя. - Да, я могу  дать
тебе это, Поль, хотя это мало чего стоит. Сердце мое остается свободным.
   - Ты считаешь наш брак тиранией, а? - Он удержал  ее  взгляд.  -  Позволь
сказать, Домини, если бы ты жила с любимым человеком, то обнаружила бы,  что
бывает время для ссор, время для  близости,  а  бывает  и  для  одиночества.
Любовь и ненависть не так уж  чужды  друг  другу,  а  пустая  галантность  и
романтическое сдерживание чувств существуют только в книгах.
   - Ожидать от тебя романтической галантности? О чем ты, Поль? Это было  бы
детством. У меня есть все, чего я могла ожидать, когда давала  клятву  чтить
тебя.
   - А помнишь ли ты, что клялась хранить мою честь, - сказал он, и в голосе
его послышался намек на угрозу.
   - Ты забыл, что там говорилось и  о  жалости,  Поль.  -  Ветер  играл  ее
волосами, как шелковым стягом, а глаза  были  наполнены  синевой  греческого
неба и океана... В уголке рта у Поля забился нерв,  когда  он  посмотрел  на
нее. Он запечатлел взглядом и ее вышитую критскую  блузку,  одетую  навыпуск
поверх морского покроя брюк, и как ветер прижимал шелк к ее телу, ласкал ее,
перебирал волосы, разрумянил щеки так, что они стали похожи на гвоздики.
   - Люди Анделоса подумают, что я самый счастливый человек на  земле,  -  с
грустной иронией заметил он.
   - Хотела бы я  быть  некрасивой!  -  эти  слова  она  произнесла,  словно
обращалась к ветру.
   - Так ли это, моя маленькая колдунья? -  Он  громко  рассмеялся,  откинув
назад голову. - Красивая.., некрасивая.., ты все равно останешься Домини.
   Она слышала его, но внимание ее привлекло сверкнувшее в движении  крупное
морское существо, вынырнувшее рядом с катером.
   -  В  греческих  водах  водятся  акулы?  -  спросила  она,  указывая   на
мелькнувший плавник.
   -  Это  дельфин.  -  Он  склонился  к  воде,  наблюдая  за  скользящим  у
поверхности,  то  обгоняющим,  то  возвращающимся  из  глубины  и,  наконец,
выбрасывающим свое красивое тело в высоком прыжке,  изумительным  созданием.
Рука Поля непринужденно обнимала Домини за талию. Она  была  в  восторге  от
дельфина, которого видела впервые, и с радостной улыбкой повернулась к Полю.
   - Аполлонова жажда к морю, - процитировала она.
   - Аполлон жаждал много и побеждал во многих битвах, - сухо сказал  он.  -
Дельфины часто приплывают в бухту у нашего частного пляжа, там они наверняка
будут развлекать тебя, пока ты останешься в доме на Орлином утесе.
   - Разве мы не всегда будем  жить  там?  -  Она  смеялась  над  кульбитами
дельфина в воде.
   - Не всегда, - тихо сказал Поль.
   - Вероятно, бизнес заставляет тебя путешествовать?
   - Да, - согласился он. - Через несколько месяцев мне придется уехать.
   Пока он говорил, ее внимание занимал дельфин, но что-то в тоне его голоса
заставило ее взглянуть на Поля. Угадать выражение  глаз  за  темными  очками
было невозможно, но она подумала, не намекает ли он, что она была  для  него
просто каприз, и со временем он ее отпустит...
   Боль в сердце Домини стала еще острее... Она будет принадлежать ему, пока
доставляет удовольствие. Она для него просто игрушка, именно как игрушку  он
и держит ее сейчас, по-хозяйски обнимая за талию смуглой рукой.
   Они прошли, мимо Анделосской гавани, направляясь в бухту,  бывшую  частью
владений  Поля,  но  Домини   успела   отметить,   что   гавань   напоминает
венецианскую. Живописные яркие парусные лодки у  причалов,  дома,  ступенями
поднимающиеся по склонам от береговой линии, усыпанной галькой, белые стены,
облитые золотыми лучами солнца. До них донеслась над  водой  песня  молодого
рыбака. И необычная,  привязчивая  мелодия  его  грустной  песни  еще  долго
слышалась им.
   - О чем он поет? - поинтересовалась заинтригованная Домини.
   - О девушке, на которой  надеется  жениться,  когда  будут  устроены  его
сестры, - сообщил ей Поль немного насмешливо. - Не столь романтично, как  ты
ожидала, да? Но  в  Греции  так  часто  бывает.  Если  сын  в  бедной  семье
единственный добытчик пропитания, он должен заботиться о них, пока не выйдут
замуж его сестры.
   - Как тяжело для бедного мальчика, - тихо сказала Домини.  -  Недаром  он
пел так грустно.
   - Да, но его девушка любит его, - сухо возразил Поль, - он знает, что она
будет его ждать и любовь сохранится в ее сердце, как хранится запечатанное в
подвалах вино, - набирая крепость и сладость.
   Домини чуть поежилась от примитивной красоты его  слов..,  но  всегда  ли
любовь становится слаще от  ожидания?  Наверняка  в  этих  словах  заключена
квинтэссенция романтизма, однако Поль не верит в романтизм.
   Лагуну охраняли темные скалы рифов. И в этот спокойный день голубая  вода
только пенилась при входе в бухту.  Но  Домини  подумала,  что  в  ветренную
погоду в этом узком канале наверняка опасно  плавать.  В  шторм  вода  будет
кипеть и швырять лодку на оскаленные зубы рифов.
   От пляжа, казалось, до самого неба  поднимались  бастионы  утесов;  птицы
гнездились в расселинах и с криком носились над ними.  Со  скал  свешивались
цветущие водоросли.
   Они пристали к каменному причалу, и Домини  увидела,  что  пляж  обрамлен
пещерами, входы в которые  отделялись  друг  от  друга  огромными  валунами,
отполированными волнами до