всякого сомнения,
искрилась страсть. Она улыбнулась улыбкой  Евы  и  расстегнула  пуговицы  на
вороте его рубашки. Он схватил ее за  руки  и  властно  прижал  их  к  бокам
полуобнаженного ее тела.
   Затем склонился над  ней  и  прильнул  губами  к  соскам,  приведя  ее  в
исступление. Его длинные пальцы поглаживали ей живот,  а  потом  перебрались
ниже.
   Ребекка непроизвольно изогнулась и пролепетала:
   - Пожалуйста... - Рука ее скользнула вдоль  его  груди,  и  пальцы  стали
теребить пряжку на его ремне.
   - Ребекка, любовь моя, я хочу сегодня любить тебя так, как должен  был  в
тот первый раз.
   Упоминание о "том первом разе" отрезвило ее, точно холодный душ. Ее  тело
сжалось, и она стала вырываться, одержимая порывом бежать от него куда глаза
глядят.
   - Что с тобой, Ребекка? - пораженно воскликнул Бенедикт.
   Пытаясь освободиться, она закричала:
   - Я не предохранилась! - и вскочила на ноги. Схватив платье, она  кое-как
натянула его на себя. Бенедикт взял ее за локоть.
   - Ничего страшного, у меня кое-что есть, - мягко проговорил он.
   Она тяжело дышала, неутоленное желание причиняло ей боль.  Но  его  слова
сразу привели ее в чувство.
   - Да уж, у тебя кое-что есть! - воскликнула она и, вырвавшись, подхватила
босоножки и бросилась бежать вдоль берега. Этот истукан подготовился! Почему
же он, подлая душа, не подумал об этом "в тот первый раз"? Хотя, если на  то
пошло, она ведь любит сына... Но Бенедикт богат, всесилен, получает от жизни
все, что хочет, сегодня хочет ее, в этом нет сомнения, - но что будет завтра
и всю оставшуюся жизнь?
   Нет! С Бенедиктом не  может  быть  будущего.  Несколько  лет  тому  назад
"что-то могло быть, но не  теперь.  На  ней  лежит  ответственность.  Сейчас
слишком поздно... А так ли это?
   Она замедлила шаги и поежилась, ночная  прохлада  остудила  разгоряченное
тело и голову.
   - Ребекка! - Бенедикт, запыхавшись, схватил ее за руку. - В чем дело?  Мы
же взрослые люди!
   - Ты - может быть, а я - нет, - произнесла она с горькой усмешкой.
   - Ты думаешь о мужчине, которому купила коньяк? - спросил он.
   И тут она решила подыграть:
   - Да, именно так.
   - Ну тогда извини, мне не следовало быть таким настойчивым.
   Его слова обезоружили ее. Она покосилась на него. Он тяжело дышал, еще не
опомнившись от всего случившегося.
   - Да, тебе не следовало быть таким настойчивым,  -  согласилась  она.  Он
подхватил:
   - Что да, то да, но ведь я тебя предупредил. - И он обнял  ее,  прижав  к
сердцу. - Твоя верность делает  тебе  честь,  но  ведь  нас  влечет  друг  к
другу...
   - Меня... - она хотела все отрицать.
   - Молчи, Ребекка. - Его сильные руки согревали и успокаивали. - Завтра мы
проведем день вместе, а потом я навещу тебя в Лондоне.
   Она вздохнула:
   - Только дети и мистер Хамфри пойдут с тобой на яхте.
   Он протестующе прижал ее к себе еще крепче, и она поспешила пояснить:
   - Мисс Смит и я будем убирать виллу и укладывать вещи,  чтобы  в  пятницу
утром отправиться назад.
   - Ты слишком много трудишься, девочка моя, но ты права. Пожалуй, так даже
лучше. Ребята вернутся такие усталые, что останутся в последний вечер  дома,
а ты сможешь поужинать со мной.
   Она не это  имела  в  виду,  но  идея  ей  понравилась.  Такое  поведение
Бенедикта привлекало ее. А что касается  его  визита  в  Лондоне,  тут  надо
подумать... Сразу возникнет куча проблем. Но нет ничего плохого в том, чтобы
еще один денек помечтать.
   - Хорошо. Завтра вечером ужинаем вместе.
   - Спасибо, Ребекка. - Бенедикт взял ее за подбородок и нежно поцеловал  в
распухшие губы, потом обнял за талию, и они молча пошли назад к вилле.
   Улегшись   в   постель,   Ребекка   констатировала,   что   она   зрелая,
рассудительная женщина, а Бенедикт - разумный  мужчина.  Может  быть,  стоит
рассказать ему про Даниэля... И они станут просто добрыми  друзьями.  Больше
ее ничего не интересует. Она не смеет...

Глава 6

   Воскресный вечер, завтра в школу, все тело ломило от  усталости.  Ребекка
опустилась в кресло и закрыла глаза. Она одна была за рулем три дня  подряд.
В пятницу - через всю Францию и в Лондон. В субботу - из Лондона в Корбридж,
чтоб забрать Даниэля, и сегодня опять в Лондон.
   Слава Богу, все позади; последняя неделя была весьма драматичной,  но  ее
тайна осталась тайной. Даниэль спал в соседней комнате, и она могла  наконец
отдохнуть.
   Но совесть не давала ей покоя. Годами она представляла себе Бенедикта как
законченного негодяя, который ради мести разбил ей  сердце.  Но  на  прошлой
неделе он показал себя с другой стороны. Вне всякого сомнения, ему нравилось
общение с детьми. Но больше всего ее интересовало то письмо, которое  он  ей
отправил и которое она не получила.
   Она была уверена, что он говорил правду. Можно представить себе, как  это
произошло.  Мэри  написала  ей  только  на  Новый  год,  в   ответ   на   ее
рождественское поздравление, где она сообщила свой новый адрес.
   Ребекка задавала себе вопрос, права ли она в том, что  считает  наилучшим
для Даниэля не знать отца; чувство вины и сомнения  все-таки  тревожили  ее.
Она устало потерла веки и поворошила черные кудри.
   А, какого черта! Все это пустые  мысли.  Она  никогда  больше  не  увидит
Бенедикта. К счастью, он аннулировал их свидание в четверг вечером,  а  ведь
она  собиралась  ему  все  рассказать  и  совершила   бы,   таким   образом,
непоправимую ошибку. Долорес  сообщила  ей,  что  на  обратном  пути,  после
морской прогулки, некая мисс Гривз встретила их и Бенедикт ушел с ней.
   Очевидно, во Франции он не знал, куда себя девать эти несколько дней,  и,
встретив ее по чистой случайности, решил скоротать  с  нею  время  и  заодно
принести извинения за неблаговидные поступки, совершенные прежде. Получив ее
прощение, он может теперь  жить  с  чистой  совестью.  Она  старалась  унять
мучительные сожаления о том, как могло бы все  обернуться.  Слишком  поздно,
прошло пять лет...
   Ребекка оглядела свою уютную гостиную; окна  выходили  в  маленький  сад,
освещенный вечерним солнцем. Она купила  квартиру  на  втором  этаже,  когда
Даниэлю было четыре  месяца.  Цена  была  астрономическая,  ушли  почти  все
деньги, вырученные за отцовский дом, но  квартира  себя  оправдала.  Даниэль
любил играть в саду. Она выбрала Лондон потому, что для матери-одиночки было
легче найти место учительницы в столице: учителей  не  хватало  и  здесь  не
стали бы особенно интересоваться ее личной жизнью.  В  документах  она  даже
значилась как "миссис", хотя никогда не носила обручальное кольцо.
   С высоты зрелых лет она признавала,  что  в  двадцать  два  года,  будучи
блестящей студенткой, она была не от мира сего. Отец отгородил ее от жизни и
привил свои взгляды. Другие девушки, поступив в университет, расставались  с
домом, тогда как Ребекка продолжала жить с отцом и  даже  после  его  смерти
переехала в дом к его коллегам - Руперту и Мэри. Фактически она  никогда  не
жила одна, пока не забеременела. И  нет  ничего  удивительного,  что  ей  не
хотелось фигурировать в качестве незамужней женщины.  Теперь  она  понимала,
что это было ошибкой. Пока все  хорошо,  но  настанет  день,  когда  Даниэль
спросит об отце, и она знала, что не сможет солгать сыну...
   Пытаясь отвязаться от неприятных мыслей, она  встала  с  кресла.  Незачем
заранее себя терзать, придет время, тогда и поглядим,  а  сейчас  она  очень
устала. По пути в спальню она захватила два чемодана  из  холла.  Кровать  с
красивым покрывалом, с такими же розами, как на шторах и подушках, выглядела
весьма заманчиво, но нет, надо еще  распаковаться.  Затянув  пояс  короткого
махрового халата, она стала разбирать вещи. Завязав в узел то, что следовало
постирать, она направилась в кухню.
   Ребекка поставила чайник, включила стиральную машину, наполнив ее бельем,
засыпала порошок и плотно захлопнула крышку.
   Решив немного взбодрить себя, она положила растворимого  кофе  в  кружку,
залила кипятком, добавила сахара и, подумав, подлила  сливок.  Вернувшись  в
гостиную, она вновь опустилась в  кресло  и  с  наслаждением  отпила  глоток
горячего целебного напитка.
   Громкий стук в дверь нарушил  блаженную  тишину.  Отодвинув  кружку,  она
встала с недовольной гримасой. Наверное, это миссис Томпсон с первого  этажа
- вдова, которая обожает Даниэля и при необходимости приглядывает за ним.  К
несчастью, она отличается невероятной болтливостью, а Ребекка сегодня  не  в
состоянии ее слушать.
   Она открыла дверь и замерла, потрясенная.
   Одетый в строгий костюм, Бенедикт стоял на пороге со свирепым  выражением
лица.
   - Привет, Ребекка, может быть, мне все-таки позволено будет войти? - едко
сказал он, и не успела она  вымолвить  слово,  как  он  прошел  мимо  нее  в
гостиную.
   - Подожди, минуточку! - наконец воскликнула она и ринулась за  ним.  -  С
какой стати ты вламываешься в мой дом?
   - Где он, Ребекка?
   Краска сбежала с ее лица. Судорожно сжав руки, она сунула их  в  карманы,
чтобы скрыть дрожь. Казалось, Бенедикт заполнил собой всю ее комнатушку.
   - Ты о ком? - вызывающе вскинула она голову.
   Она была готова к его враждебности, но ледяное бешенство в его золотистых
глазах парализовало ее, а слова потрясли своей жестокостью.
   - О моем сыне, сука! - прорычал он сквозь  зубы.  -  Я  бы  тебя  задушил
собственными руками!
   Ребекка без раздумья поверила его словам и невольно отпрянула назад.  Она
всегда страшилась кошмара наподобие этого, и вот  предчувствие  ее  сбылось;
она оцепенела, в голове было пусто.
   - Сказать тебе нечего и оправдаться нечем! - Желваки  ходуном  ходили  на
его квадратной челюсти. Видимо, он пытался подавить свой гнев.  -  Это  ведь
мой  ребенок,  не  правда  ли?  -  требовательно  прорычал  он.  -   Даниэль
Блэкет-Грин, рожденный...
   Поскольку дата рождения Даниэля оказалась ему известна,  Ребекка  поняла,
что повлиять на ситуацию ей не удастся. Единственное, что пришло ей  на  ум,
так это вопрос, как он это выяснил, и она ухватилась за него.
   - Кто сказал тебе? - услышала она свой дрожащий до неузнаваемости голос.
   - Уж во всяком случае, не ты, черт побери! - огрызнулся он. - Ты объявила
его ублюдком, имени отца нет в регистратуре. Как смела ты  так  поступить  с
моим ребенком?
   Ребекка, вся сжавшись, опустила голову.
   - Я.., я не думала... - И она умолкла. Разве удастся передать ему,  какую
муку, какое отчаяние испытала она в то время,  какой  страх  терзал  ее  при
мысли, что он  отнимет  ребенка,  даже  не  интересуясь  тем,  сколько  горя
причинил ей? Вскинув голову, она отвернулась от него. Разве можно  объяснить
ему, что он для нее - незаживающая рана? Незачем ему знать, как  сильно  она
его любит, она поклялась себе  молчать  об  этом.  И  вот  она  молча  стоит
напротив него, сложив руки на груди, как бы стараясь защитить себя от напора
его слепого гнева.
   - Не думала? - Он схватил ее за плечи и встряхнул с такой силой, что  они
чуть было не стукнулись лбами. - Лгунья, ты все прекрасно продумала. - Глаза
его потемнели от ярости. - Ты ведь знала, что ждешь ребенка, когда я писал и
просил у тебя прощения, просил о встрече с тобой. Разве не так?
   - Я не получила твоего письма, - проговорила  она  дрожащим  голосом.  Он
прерывисто вздохнул:
   - Почему я должен верить твоим словам? Его пальцы с такой  силой  впились
ей в плечи, что она на мгновение испугалась, как бы он в самом  деле  ее  не
ударил. По телу у нее пробежала дрожь,  и  он,  заметив  это,  ослабил  свою
хватку и грубо расхохотался:
   - Тебе следует меня бояться. Я плохо с тобой обошелся, но, видит Бог,  ты
мне отомстила, лишив меня родного сына на целых четыре года!
   - Даниэль -  мой  сын,  -  произнесла  она  одними  губами.  Но  Бенедикт
пропустил ее слова мимо ушей.
   - Говорят, что месть сладка, я этому верю. Для тебя эти четыре года  были
сладкими, но грядущие сорок и даже больше ты будешь расплачиваться за них, -
протянул он таким издевательским тоном, что внутри у нее похолодело.
   Она в ужасе уставилась на него:
   - Что ты имеешь в виду? Взгляды их скрестились.
   - Я хочу, чтобы мой сын был со мной, - ответил он тихо. - Что касается...
- он отвел глаза, и теперь  они  были  устремлены  на  отвороты  ее  халата,
приоткрывавшие грудь, - женитьбы на тебе, это, конечно, осложнит мне  жизнь,
- сказал он почти ласково.
   - Ты.., ты с ума сошел?.. - пролепетала она. В глазах Бенедикта  вспыхнул
злой огонь.
   - Да, я сошел с ума, когда узнал, что у меня  есть  сын,  о  котором  мне
ничего не известно. Но, к счастью для тебя, за сорок восемь часов, прошедших
с того момента, как я узнал, я освоился с  этой  новостью.  -  Он  улыбнулся
жесткими губами, но совсем не весело. - Мы с тобой поженимся по специальному
разрешению через три дня, и на  твой  следующий  вопрос  я  скажу  так:  еще
никогда в жизни я не говорил столь ответственно, как сейчас.
   Ребекка ничего не могла, да и не  успела  ответить,  потому  что  в  этот
момент за ними раздался тоненький голосок:
   - Мама, дай попить водички.
   Бенедикт отпустил ее плечи и резко обернулся. Если б Ребекку не  охватила
паника, она бы заметила, что глаза Бенедикта повлажнели и  в  них  появилось
выражение робкой растерянности.
   - Сейчас, дорогой. - И она подбежала  к  мальчику.  Он  стоял  на  пороге
комнаты, одетый  в  пижаму  с  изображением  жука  на  груди,  и  маленькими
кулачками  тер  сонные  глаза.  Достаточно  было  беглого   взгляда,   чтобы
убедиться, что они с отцом похожи как две капли воды. - Пойдем  со  мной  на
кухню. - Она взяла мальчика за руку, но Даниэль с любопытством остановился и
стал разглядывать незнакомца.
   - Ты кто, мистер Дядя? - спросил он просто.
   Бенедикт подошел к нему и встал на колени.
   - Я твой папа, Даниэль, -  сказал  он  тихо.  Ребекка  в  ужасе  глотнула
воздух. Как мог он так сразу брякнуть? И тут она чуть было  не  задохнулась,
увидев личико мальчика.
   - Это правда? Ты мой папа, мой дорогой папа?!
   - Да, я - твой папа, а ты - мой сын, -  подтвердил  Бенедикт  и  отбросил
черные кудри со славного заспанного личика. - Давай я принесу тебе попить  и
уложу снова в постель.
   - Да, пожалуйста! - И  малыш  поднял  большие  золотисто-карие  глаза  на
Ребекку:
   - Он и правда мой папа? Не как Джош, а самый настоящий папа?
   От выступивших слез у Ребекки все расплылось перед глазами. Она  даже  не
знала, как ему хотелось иметь отца. Когда ему было два года и они жили летом
вместе с друзьями, он спрашивал об отце, и тогда Джош со смехом сказал  ему,
что будет ему папой - Даниэль может поделить его с Эми. Больше малыш никогда
не говорил об отце, а Ребекка боялась затрагивать эту тему.
   - Ответь ему,  Ребекка,  -  потребовал  Бенедикт,  вставая  с  колен,  но
продолжая держать малыша за руку.
   Мельком взглянув на Бенедикта, она подавила в себе нечто вроде  презрения
и тихо сказала:
   - Да, Даниэль, этот человек - твой папа.  Даниэль  обвил  ручонками  ногу
Бенедикта и, подняв кверху сияющее счастьем лицо, проговорил:
   - Я покажу тебе, где у нас кухня, папа. Ребекка испытала острую,  как  от
удара ножа, боль, когда две пары золотисто-карих глаз улыбнулись друг другу.
Ревность пронзила ее насквозь. С  самого  рождения  Даниэль  принадлежал  ей
одной. И вот появился Бенедикт, и ребенок моментально его принял.
   - Папочка, папа, у меня есть папа! - восклицал он  тоненьким  голоском  и
тащил Бенедикта на кухню, вцепившись в брючину.
   Ребекка опустилась на стул и закрыла  лицо  руками.  Вот  он  появился  и
перевернул кверху дном  ее  уютный  мир.  Она  не  верила,  ей  не  хотелось
верить... Но смех, раздававшийся из кухни, был реальным.
   Медленно подняла она голову, глубоко вздохнула и заставила себя выйти  из
панического  шока,  в  котором  пребывала   вот   уже   полчаса.   Не   надо
преувеличивать, решила она про себя. Сильная, зрелая женщина, она к двадцати
семи годам заработала немало шишек и  все  же  не  сдалась.  Сначала  смерть
Гордона, потом отца, затем история с Бенедиктом и в  конце  концов  нелегкая
жизнь матери-одиночки.
   Что с того, что Бенедикт захотел теперь Даниэля? Он не  сможет  отнять  у
нее  ребенка,  она  ведь  его  мать...  Напрасно  она  волнуется.   Венедикт
разумеется, разозлился, когда узнал, что у него есть  сын,  о  существовании
которого он и  не  подозревал.  Но  когда  он  успокоится,  то  все  поймет,
рассуждала Ребекка. Всего два дня назад он отменил свидание с ней ради некой
мисс Гривз; наверняка это Фиона  Гривз,  которая  за  ним  охотилась  еще  в
Оксфорде. Его наглые слова насчет женитьбы не более чем  издевательство.  Ей
нечего бояться. Она разрешит Бенедикту видеть мальчика раз в месяц и  иногда
на каникулы...
   Спокойствие и уверенность вернулись к ней. Она  наблюдала,  как  Бенедикт
вошел в гостиную с Даниэлем на плечах.
   - Тебе пора в постель, молодой человек, - весело проговорил Бенедикт.
   - Ладно. Мама, пусть папа меня уложит. Он ведь у нас останется, и  завтра
утром я его увижу.
   - Ты... - Она хотела сказать Бенедикту "Не сможешь", но  при  взгляде  на
него прикусила губу.
   - Мы поговорим потом, а теперь покажи мне, где спальня.
   И вот Ребекка стоит у кроватки Даниэля,  а  Бенедикт,  усевшись  на  край
кровати, читает ему сказку.  Это  всегда  было  моей  заботой,  думала  она.
Бенедикт взглянул на нее, и холодная насмешка в его глазах сказала  ей,  что
он прекрасно понимает ее чувства; она покраснела до корней волос.
   - Он заснул; пойдем, нам надо кое-что обсудить.
   Она вздрогнула, когда он обнял ее и повел из комнаты. Если он  и  заметил
ее дрожь, то никак не прокомментировал. Ребекка почувствовала тепло его руки
сквозь ткань халата. И тут она вспомнила, что почти раздета.
   - Извини, пожалуйста, я оденусь.
   -  Не  беспокойся,  ты  и  так  хороша.  Она  покосилась  на  него.   Его
атлетическая фигура таила в себе угрозу, и она вдруг ощутила себя  маленькой
и беззащитной. Сняв его руку с плеча, она решительно направилась в гостиную.
   Ребекка присела на диван, настороженно держа Бенедикта в поле зрения.  Он
снял пиджак и бросил его на кресло, распустил узел галстука и  сел  рядом  с
ней, небрежно вытянув ноги.
   - Сядь поудобнее,  чего  уж!  -  заметила  она  иронически,  стараясь  не
смущаться его близостью.
   - Спасибо, я так и сделаю. - И под изумленным ее взглядом он снял галстук
и швырнул его вслед за пиджаком, затем небрежно  расстегнул  пуговицы  белой
шелковой рубашки до самого пояса.
   - Ты чем это занимаешься? - возмутилась она.
   Он прищурился:
   -  Занимаюсь  тем,  чем  хочу.  И,  начиная   с   этого   момента,   наши
взаимоотношения будут продолжены на той же основе. Я  буду  делать  то,  что
хочу! А ты - то, что я тебе прикажу! Надеюсь, ясно? - протянул он  небрежным
тоном, соответствующим его виду.
   Она проглотила злобный ответ, готовый сорваться с ее губ. Спорить  с  ним
бесполезно; незачем горячиться, борьба идет за ее сына. Отсчитал про себя до
десяти, она заодно собралась с мыслями. Сложив руки на коленях, она начала:
   - Бенедикт, я понимаю, что нам надо  поговорить.  Разумеется,  встреча  с
Даниэлем тебя не могла не потрясти, и вполне понятно, что ты хочешь общаться
с ним. - Она внимательно изучала свои сложенные  на  коленях  руки,  избегая
смотреть на него. - Но ведь  мы  оба  взрослые  люди,  и  конечно  же,  если
проявить уступки с обеих сторон, то можно достичь компромисса.
   - И какого же ты хочешь компромисса со стороны человека,  который  четыре
года не видел своего сына? - вкрадчиво поинтересовался он.
   - Я бы не возражала, если б ты виделся с ним раз в месяц  и  на  каникулы
один раз в год. - Она слегка повернула  голову,  чтобы  посмотреть,  как  он
примет ее предложение. Его губы сжались в тонкую линию. - Ну хорошо, можно и
раз в две недели, - торопливо уступила она.
   - Ты уж лучше скажи: раз в день - и попадешь почти в яб