жно ли, чтобы жизнь человека так круто изменилась за двадцать четыре
часа, устало думала Ребекка. Она уселась к обитому кожей столу  и,  подперев
руками голову, сжала виски и невидяще уставилась в пространство.
   Если уж по-честному, то у нее была возможность понять,  что  Бенедикт  не
собирался связывать с ней свою жизнь. Он не познакомил ее ни с кем из  своих
многочисленных друзей.  Он  посещал  ее  только  дома,  общался  лишь  с  ее
друзьями... И вот теперь она одна, несчастна и унижена...
   С трудом встряхнувшись, она  набрала  номер  телефона.  Джоан  и  Джош  -
однокашники из колледжа. Теперь они поженились и  живут  в  Нортумбрии.  Они
были рады, когда она прошлый раз им звонила и сообщила, что помолвлена.  Как
они отнесутся к очередной новости - что все кончено? И смогут ли приютить ее
на несколько недель? - размышляла она.
   Но тревоги ее были напрасны; стоило только поговорить с Джоан, и все было
улажено. Со вздохом облегчения она опустила трубку на рычаг. Теперь осталось
только сложить вещи - и в путь...
   Легкий стук в дверь предвосхитил появление взволнованной  Мэри;  в  руках
она держала поднос с чашечкой кофе и печеньем.
   - Я подумала, может, тебе, дорогая,  что-нибудь  нужно,  -  сказала  она,
поставив поднос на стол.
   Что ей нужно?.. Ей нужно, чтобы машина времени вернула ее на  два  месяца
назад, но, так как это нереально, придется удовольствоваться крепким кофе.
   - Спасибо, - пробормотала она, взяв чашку из рук подруги.
   - Ты уверена, Ребекка, что поступаешь как надо?
   - Вполне. Я не могу тебе сейчас все  объяснить,  разве  что  когда-нибудь
попозже... Я знаю только, что Бенедикт Максвелл не тот,  каким  я  его  себе
представляла, не тот, которого я любила. И ты и Руперт были правы - вы  меня
предупреждали в самом начале, чтобы я была осторожна. Зря я  отмахнулась  от
ваших советов...
   Резкий телефонный звонок перебил их тихий разговор.
   - Я отвечу. - И Мэри подскочила к аппарату. - С тебя довольно.
   Более чем довольно. Сколько еще ей удастся продержаться, достаточно самой
малости, и она окончательно сломается. Она напряглась.
   - Извини, Бен, но Ребекка говорила по телефону.
   Ребекка наклонилась и поставила чашку на пол. Безобидное движение,  а  на
самом деле ее просто согнуло пополам  от  острой  боли,  как  будто  пырнули
ножом. С трудом переведя дыхание, она выпрямилась.
   - Бэкки, - Мэри протянула ей трубку, - это Бенедикт, он хочет  поговорить
с тобой.
   Толстокожее животное, высокомерное бессердечное животное.  Как  он  смеет
звонить ей теперь? Сколько горя он ей принес! - думала она с яростью. За эти
несколько часов она перенесла столько унижений, что казалось, вся  ее  жизнь
пущена под откос. Она в бешенстве вскочила на ноги.
   - Скажи мистеру Бенедикту Максвеллу, что я не желаю ни говорить с ним, ни
видеть его, ни слышать его имя.
   - Я полагаю, Бен, что тебе было слышно. Ребекка не знала, да и не  хотела
знать, что ответил Бенедикт. Она ринулась к двери, слыша за спиной, как Мэри
возмущенно говорит:
   - Бен, у меня маленький ребенок; он сейчас спит, и я не хотела  бы,  чтоб
ему мешали. Ты не должен названивать днем и ночью.
   Ребекка вдруг круто подскочила к столу и выхватила трубку из рук Мэри.
   - Слушаю, мистер Максвелл.
   - Знаешь ли, Ребекка, мы с тобой не первый день знакомы,  особенно  после
вчерашнего вечера, так что можешь называть меня просто Бенедиктом.
   Его насмешливый выпад как нельзя кстати подогрел ее гнев:
   - Напротив, мистер Максвелл, вчерашний  вечер  доказал  мне,  что  я  вас
совсем не знаю, - произнесла она ледяным тоном, краем глаза видя,  как  Мэри
тихонько закрывает за собой дверь.
   - Когда ты лежала обнаженная в моих объятиях, издавая эротические  стоны,
ты была счастлива называть меня по имени. Я помню, как  ты  умоляла  познать
тебя до конца, - проговорил он с издевательской проникновенностью.
   Яростно отгоняя от себя чувственные образы, навеянные  его  словами,  она
сухо поинтересовалась:
   - Вы хотели сказать что-нибудь дельное или вам просто  нравится  говорить
по телефону непристойности? Если последнее верно,  то  советую  вам  набрать
другой номер, а меня больше не беспокоить.
   - Разве я тебя беспокою, Ребекка?
   - Теперь уже нет. Кстати, я сообщила Мэри, что наша помолвка расторгнута,
может,  тебе  поместить  об  этом  заметку  в  "Тайме"?  -  проговорила  она
саркастически.
   - Я как раз хотел об этом потолковать  с  тобой,  -  сказал  Бенедикт,  и
насмешливый тон исчез из его голоса. - Я надеялся застать тебя раньше...  Во
всяком случае, полагаю, нам не следует разрывать помолвку. Я думал  об  этом
всю прошлую ночь и понял, что, может быть, слегка зарвался.
   У нее перехватило дыхание. Он намерен и дальше ломать комедию?  Вошел  во
вкус и в следующем акте будет изображать раскаяние.
   - Я понял, что всю вину за смерть  Гордона  нельзя  возлагать  только  на
тебя.
   На мгновение сердце Ребекки облегченно  встрепенулось:  он  докопался  до
правды. Но дальнейшие его рассуждения заставили  ее  сначала  порозоветь,  а
потом лицо покрыл гневный румянец.
   - В конце концов,  ты  ведь  была  совсем  юная.  Молодые  девушки  любят
кокетничать. Ты еще  не  понимала  тогда,  что  чувствует  мужчина  в  таких
обстоятельствах.  Ты  была  невинной   девушкой,   очень   красивой,   очень
романтичной, даже, наверное, не понимала, какой соблазн...
   -  Замолчи!  -  взорвалась  Ребекка.  Как  человек   может   быть   таким
толстокожим! У него хватает нервов и снисходительности, чтобы найти ей  хоть
какое-то оправдание... - Довольно, я уже наслушалась.  Все  кончено.  Капут,
финита. А что касается вас...  Рекомендую  вам  вернуться  в  свою  Амазонию
вместе с вашими штудиями моей демонической сущности. Можете складировать  их
там, где обезьяны хранят свои припасы. Лучше бы  вы  ограничились  изучением
примитивных племен - как говорится, свояк свояка видит издалека.
   Услышав его хохот, она от злости сжала кулаки.
   - Грубо, Ребекка, грубо... Хотя твой выпад меня нисколько не удивил -  ты
ведь по натуре елочная хлопушка,  а  теперь  я  уже  знаю,  что  ты  так  же
взрываешься в постели. Не могу избавиться от мысли, что мы с тобой могли  бы
быть прекрасными партнерами, если, конечно, отмести в сторону Гордона.
   Вот он себя и показал - во всей своей красе, подумала она  с  грустью,  и
весь ее гнев улетучился, точно газ из лопнувшего воздушного шарика. Все  его
приступы гнева ломаного гроша не стоят, ради похоти готов  позабыть  о  том,
что считает ее виновной в смерти брата. В нем нет ни грана  порядочности,  а
сама она - круглая дура, если думала иначе.
   - Зачем ты  позвонил,  Бенедикт?  Позлорадствовать?  -  полуутвердительно
спросила она.
   То ли ее решительный тон подействовал на Бенедикта, то ли ему надоело  ее
злить, но он ответил с холодной сдержанностью:
   - Нет, Ребекка. Когда ты села в поезд вчера вечером, мне показалось,  что
ты очень расстроена. И я позвонил, чтобы узнать, как ты добралась домой.
   - Благодарю за внимание, но это было излишне,  -  саркастически  хмыкнула
она. - Всего хорошего. - И, бросив трубку на рычаг,  бессильно  оперлась  на
край стола, свесив голову. Ноги едва держали ее.
   Немного придя в себя, она отправилась на поиски Мэри и нашла ее в кухне.
   - Я договорилась. Перееду на некоторое время в Корбридж.
   - Да, дорогая, думаю, для тебя будет лучше уехать.  Но  ты  знаешь,  если
тебе понадобится, всегда можешь на нас рассчитывать.
   - Спасибо. - Глаза Ребекки налились слезами. Благодарение Богу, что у нее
есть такие друзья, как Мэри и Руперт. - Не знаю, что бы я стала  делать  без
вас.
   - Послушай, Бэкки, а для чего тогда существуют друзья? Не  забудь  только
навестить  нас  в  последнее  воскресенье  августа,   отпразднуем   крестины
Джонатана.
   - Как будто я могу забыть. - Она улыбнулась сквозь слезы.
   Чемодан уже лежал на заднем сиденье, точные инструкции, как добраться  до
Корбриджа, были получены, и Ребекка уселась за руль "форда",  помахала  Мэри
рукой  и  завела  мотор.  Примерно  через  семь  часов   езды,   вглядываясь
затуманенными от головной боли глазами, она увидела  вдоль  дороги  радушные
приметы деревеньки.
   Вскоре она уже въехала на рыночную  площадь.  С  одной  стороны  высилась
каменная церковь, с трех других теснились жилые дома, магазины и, к счастью,
автостоянка.
   Джош и Джоан жили в трехэтажном доме, с окнами на площадь. Ребекка только
еще собиралась нажать на звонок, как  дверь  распахнулась  и,  передавая  из
одних объятий в другие, ее втащили в дом. Прошел целый год  с  их  последней
встречи. Тогда они отмечали окончание учебы в Оксфорде.
   Джошу повезло, он нашел  работу  археолога  при  административном  совете
Нортумбрии, а Джоан - в  фирме  близлежащего  городка  Хэксам.  Они  жили  в
небольшом  каменном  коттедже  у  реки  Тайн,  с  садом,  спускавшимся  вниз
террасами к тихо журчащей  воде.  Казалось,  дом  их  звенел,  переполненный
смехом, любовью и счастьем.  Сначала  Ребекка  позавидовала  своим  друзьям.
Почти каждое утро она вставала с постели  после  бессонной  ночи.  Когда  же
все-таки удавалось поспать, сны ее были заполнены Бенедиктом: прикосновением
его рук, жаром его губ, и все это настолько достоверно, что она просыпалась,
сгорая от желания, и требовалось какое-то время, чтобы отделить сон от  яви.
Увы, это и была ее единственная связь с Бенедиктом.
   Но постепенно окружавшие ее тишина и красота начали залечивать  сердечные
раны. Она объездила все графство, паркуясь в разных местах -  вдоль  дороги,
под стеною Адриана - и часами бродила. Осмотрела Римскую крепость, Хаусстэдз
и оттуда прошла несколько миль вдоль стены.
   Проникаясь памятью веков, стояла она на  стене,  сооруженной  тысячи  лет
назад людьми, которые пришли вместе с  римскими  легионерами,  и  столетиями
возвышавшейся  стражем  этих  диких  просторов.  Здесь  она  смогла  наконец
бесстрастно проанализировать последние  месяцы  своей  жизни.  Она  пережила
несчастную любовь. Ну и что? Среди бескрайней вечной красоты  Нортумбрии  ей
легче было понять, что жизнь слишком коротка, чтобы  заниматься  угрызениями
по поводу прошлых ошибок.  Пребывание  человека  на  земле  так  быстротечно
сравнительно с вечностью Вселенной, что она лишь усугубит свои ошибки,  если
позволит нескольким неделям, проведенным с Бенедиктом, бросить тень  на  всю
ее жизнь.
   К тому времени, когда она  возвратилась  в  Оксфорд,  к  ней  в  какой-то
степени вернулся душевный покой и вера в  свои  силы.  Горечь,  которую  она
по-прежнему ощущала, думая о Бенедикте, вероятно, останется с ней  навсегда.
Но она была по-своему счастлива. У  нее  были  верные  друзья  и  интересная
работа в будущем, а может быть, со временем она встретит настоящего друга...
   Вот знакомая дверь, выкрашенная красной краской. Ребекка  уже  собиралась
постучать, но не успела - дверь распахнулась, и она  оказалась  в  дружеских
объятиях.
   - Ребекка! Как я рада тебя видеть! - воскликнула Мэри и повела ее за руку
в гостиную. - Но у меня не очень хорошие новости.
   - Джонатан? Он здоров?
   - Да, с ним все в порядке, он у нас толстеет. - Мэри взглянула с тревогой
на юную подругу. - Но этот простофиля, мой муж, свалял такого дурака, что  я
готова его задушить.
   - Руперт? - спросила Ребекка, опускаясь на потертый диван. Она знала, что
Руперт слегка не от мира, сего, но не могла  поверить,  что  он  сознательно
способен подставить своих домашних. - Что он натворил?
   -  Вчера  позвонил  Бенедикт  Максвелл...  Ребекка  сглотнула,   стараясь
подавить  моментальную  реакцию  на  это  имя,  и  с  наигранной   легкостью
произнесла:
   - Ну и что?
   - Он позвонил, чтобы подтвердить, что он будет крестным отцом Джонатана и
приедет завтра на крестины. И этот идиот, Руперт, ответил:
   "Прекрасно". И поставил меня в известность всего час тому назад.  Прости,
дорогая. Я пыталась связаться с Бенедиктом, но пока безуспешно.
   - И это все? - Ребекка весело рассмеялась, желая успокоить подругу. Но  в
душе ее  поднялась  буря.  Она  не  предполагала,  что  ей  предстоит  вновь
встретиться с Бенедиктом, и уж во всяком случае - не завтра.  Каков  наглец!
Мэри просила их крестить малыша, но тогда они считались женихом и  невестой.
В любом случае он мог найти  причину  и  вежливо  отказаться.  Но  нет,  ему
вздумалось поиздеваться над ней.
   - Ребекка, я помню, ты мне сказала, что вы  оба  решили  расстаться,  но,
дорогая, я знаю тебя уже четыре года и понимаю, что тебе далось это нелегко.
Если только я смогу что-нибудь сделать, чтоб Бенедикт  не  приезжал,  я  это
сделаю.
   - Не беспокойся, Мэри, ничего страшного, честно. - Но голос ее  прозвучал
неубедительно. Возвращение в этот дом вновь вернуло  все  то,  от  чего  она
бежала.
   Мэри подошла к ней и села рядом. Ребекка  не  стала  протестовать,  когда
Мэри взяла ее за руки.
   - Иногда, моя милая, нужно выговориться. То ли  участие  и  мягкий  голос
Мэри, то ли долгое вынужденное молчание сыграли свою роль, но в  последующие
пятнадцать минут она рассказала все, что случилось у  нее  с  Бенедиктом,  а
также историю с Гордоном.
   - Бедное дитя, - простонала Мэри, обнимая ее за плечи.
   На мгновение, поддавшись сочувствию старшей  подруги,  Ребекка  позволила
себе расслабиться, затем со вздохом распрямила плечи и сказала:
   - Я уже оправилась, Мэри. Каникулы помогли мне  разобраться  во  всем.  И
насчет завтрашнего дня не беспокойся. На крестинах я буду в форме.
   - Конечно, не стоит о нем  переживать...  Но  трудно  поверить,  что  Бен
оказался таким дерьмом, хотя в некотором роде я и  не  удивлена.  По  правде
говоря, я ведь знала его только по колледжу, еще юнцом, тогда он  был  очень
сдержанным. А теперь, через четырнадцать лет, какая-то жесткость в нем и мне
бросилась в глаза. Хотя что можно  ожидать  от  человека,  прошедшего  через
такой ад, на долгие годы отрезанного от  цивилизации?  Но  сознательно  тебя
мучить... Нет слов.
   - Я думаю то же самое, Мэри. А теперь было бы неплохо поспать. Завтра нам
придется нелегко.
   И вот наступил еще один прекрасный летний день; солнце беспечно сияло  на
голубом небе. Ребекка все утро помогала на кухне, бегала туда-сюда, носилась
на задний дворик, где  устраивали  буфет,  прилаживала  столики  на  козлах,
бралась за все, лишь бы чем-нибудь себя занять и  не  думать  о  предстоящей
встрече с Бенедиктом.
   Наконец Мэри позвала ее наверх, собираться в церковь:
   - Остался всего час. Будь готова.
   Наблюдая из окна спальни  за  подъезжавшими  машинами,  Ребекка  мысленно
поблагодарила Господа: родители Руперта и Мэри прибыли первыми.  По  крайней
мере, когда Бенедикт появится, ей не придется занимать его разговорами, пока
Мэри будет одевать малыша для короткого путешествия в церковь.
   Она разгладила руками розовый шелк юбки на узких бедрах. Да,  теперь  они
стали узкими, даже слишком... Она надевала этот костюм лишь  однажды,  когда
обедала первый раз с Бенедиктом. Глупо придавать значение  тряпкам,  сказала
она себе и застегнула пуговки жакета.
   За последние недели она похудела:  прежде  жакет  плотно  облегал  талию,
теперь же сидит на ней свободно, а юбка так просто болтается на  бедрах.  Но
это не очень  заметно.  Она  беспокойно  покусывала  нижнюю  губу.  Если  ее
подозрения оправдаются, скоро потеря веса  перестанет  быть  проблемой.  Она
бросила последний взгляд в зеркало трюмо, поправила аккуратно завитый  пучок
на затылке и вышла из спальни.
   Быстро взглянув на часы, она  понесла  поднос  с  напитками  в  гостиную.
Радостный голос  Руперта  заглушал  дверной  звонок.  К  счастью,  его  теща
вскочила и побежала открывать. Должно быть, Бенедикт. Том  и  Роза  Уилтшир,
вторая пара крестных родителей, прибыли раньше.
   Ребекка почувствовала, как у нее на затылке зашевелились  волосы,  сердце
сбилось с ритма. Хорошенько себя обругав, сделав глубокий вдох и выдох,  она
развернулась ему навстречу и, никак не выдавая нервного напряжения, спокойно
прошлась по комнате с подносом в руках.
   - Виски или херес, мистер Максвелл? - спросила она, избегая его  взгляда.
- Прошу вас.
   - Привет, Ребекка.
   Ее фиолетовые глаза следили за движением его загорелых рук, обхватывающих
пузатый хрустальный стакан.
   - Виски, и, пожалуйста, называй меня Бенедиктом.
   Она не могла оторвать взгляд от его руки, от черных  волос,  выбивавшихся
из-под манжета белоснежной шелковой рубашки, поверх которой был надет  серый
шелковый пиджак. Глаза ее проследили за тем, как он подносит стакан к губам,
и она непроизвольно облизнула кончиком языка свои губы, мгновенно пересохшие
от воспоминания о его поцелуях.
   -  Пойми,  после  нашей  связи  глупо  было  бы  называть  меня  мистером
Максвеллом.
   Его слова полоснули ее как ножом. Она наконец взглянула ему прямо в лицо,
и на какой-то миг ей показалось, что, кроме них, в комнате никого  нет.  Его
золотистый взгляд был внимательным, в нем и намека  не  было  на  торжество,
которое могло сопутствовать таким словам.
   - На тебе был этот же костюм в день нашего  первого  свидания.  Ты  тогда
была очень хороша, а теперь еще красивее.
   У него хватает  духу  напоминать  ей  о  прошлом!  Фактически  он  с  ней
заигрывает. Негодование ее было столь велико, что  ей  захотелось  дать  ему
пощечину, но она лишь спокойно пожала плечами:
   - Неужели? А я и не помню.
   - Помнишь. Хотя и делаешь вид, что забыла, впрочем, я так и  предполагал.
- Он склонился к ней. - У тебя все в порядке, Ребекка?
   Все ли у нее в порядке? О Боже, если б он только знал!  Прошел  месяц  со
дня их последней встречи, и она уже две недели сама не своя. Сомнений  почти
не осталось, она  беременна,  хотя  еще  тешит  себя  слабой  надеждой,  что
нарушение цикла вызвано пережитым шоком. Но тошнота, которая  мучила  ее  по
утрам, подтверждала самое худшее. Однако  ничто  на  свете  не  заставит  ее
поделиться своими опасениями с этим человеком...
   - У меня все в порядке, спасибо, - вежливо проговорила она.  -  Извините,
мне надо заняться гостями.
   Но он не позволил ей так просто отойти:
   - Подожди, Ребекка...
   - Ах, Бэкки, милая, дай мне чего-нибудь  быстренько  выпить,  и  поскорей
двинемся, пока Джонатан не устроил нам концерт! -  Это  Мэри  пришла  ей  на
выручку, и Ребекка, с облегчением переведя дух, ускользнула от  Бенедикта  и
постаралась затеряться в толпе гостей, спешащих к своим машинам.
   Стоя возле купели в старой церкви, теперь уже снова рядом  с  Бенедиктом,
причем его рукав касался ее плеча, она  всем  своим  существом  ощущала  его
соседство. Улучив момент, она  украдкой  покосилась  на  него.  Он  выглядел
чертовски привлекательно. Его довольно длинные темные волосы падали на ворот
пиджака. В какое-то мгновение его мускулистое бедро  слегка  прикоснулось  к
ней, она дернулась в сторону и едва сумела ответить священнику.  К  счастью,
никто не заметил ее смущения.
   За исключением Бенедикта. Он повернулся к ней,  и  глаза  его  насмешливо
вспыхнули.
   - Мы ведь в церкви, Ребекка, ты в полной безопасности... Пока что.
   Его шепот вновь возмутил ее, но она ничего не могла поделать. А  до  чего
же хотелось врезать хорошего пинка этому самоуверенному истукану!
   Когда они  вернулись  домой,  Ребекка  изо  всех  сил  пыталась  избегать
Бенедикта, но, куда бы она ни направлялась, он возникал перед ней как из-под
земли. Оживленно беседуя с гостями, она его в упор не замечала, но  его  это
нимало не конфузило.
   - Я тебя все равно достану, Ребекка, - в какой-то из моментов пробормотал
он ей на ухо.
   Лучше умереть, подумала она с горечью, отпрянув от него,  и  вздохнула  с
облегчением, завидев  вновь  прибывших  гостей:  Фиону  Гривз  и  ректора  с
супругой. Фиона тотчас же устремилась к Бенедикту и, с обожанием ухватив его
.под руку, стала с ним ворковать.
   Ребекка сказала себе, что ей все равно - пуст