угим человеком.
   Ей казалось, будто за одну  ночь  она  состарилась  на  десятилетие.  Она
буквально загнала себя в душ.  Струйки  теплой  воды,  омывающие  обнаженное
тело, не утолили ноющую боль, не заглушили жгучую ревность, вызванную думами
о Карло и Катерине. Она тщательно оделась в белую платье-рубашку и босоножки
в тон. Тщательно расчесала свои длинные волосы, пока они не  стали  отливать
ровным матовым блеском, и небрежно отбросила  пряди  за  уши.  Макияж  занял
больше времени, чем обычно. Но ничто не  могло  полностью  скрыть  отечность
вокруг глаз. Она взяла темные очки, надела  их  и  только  потом  спустилась
вниз. Там сказала Софии, что предпочитает позавтракать на открытой  террасе,
и медленно вышла на воздух.
   Был чудесный день, на  безоблачном  голубом  небе  сияло  солнце,  легкий
морской бриз сбивал жару. Ей нравилось это место, она могла  бы  жить  здесь
так счастливо, если бы только Карло любил ее. Хэлин почувствовала, как слезы
начинают душить ее, и проглотила комок, словно загоняя рыдания внутрь.  Все,
что ее окружало, уже не доставляло удовольствия. На нее  нахлынула  гнетущая
тоска по дому, по людям, к которым она привыкла: по бабушке, Андреа,  Джо  и
Марте. Ей страстно захотелось вернуться в Англию.  Если  только  ей  удастся
пережить этот день, пережить встречу с Карло без нервного срыва,  все  будет
хорошо, говорила она себе. Мелькнула мысль:  а  что,  если  стать  послушной
сицилийской женой, как он от нее требовал. Но в глубине души она знала,  что
из этого ничего не получится.  Хэлин  была  не  из  того  теста,  из  какого
делаются великомученики: в ней слишком много гордости. Она была борцом.  Она
выполнит свою часть их договоренности до последней  буквы,  а  потом  бросит
его, какой бы душевной боли ей это ни стоило.
   Пришло и ушло время обеда, но Карло не появлялся. Томассо уехал за ним  в
аэропорт в полдень. Но только  в  четыре  шум  подъезжающей  к  дому  машины
оповестил Хэлин о приезде мужа. Она была рада, что он задержался и тем самым
дал ей возможность свыкнуться с фактом его предательства и совладать  с  той
холодной яростью, которая бурлила у нее внутри.
   Укрывшись среди успокаивающего уюта семейной гостиной, она вслушивалась в
его шаги - он поднялся по лестнице, потом направился в  их  спальню.  У  нее
вырвался нервный смешок. Бог ты мой!  Что  он,  этот  эгоист  высшей  пробы,
вообразил? Что она будет ждать его в постели? Она услышала,  как  он  позвал
ее, и удивилась, как нормально звучит ее голос, когда она ответила:
   - Я здесь, Карло.
   Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы остаться сидеть, когда он  вошел
в комнату, а не броситься в его объятия, как жаждала ее душа.  Но  об  этом,
оказалось, не стоило беспокоиться. Он вошел в гостиную,  буквально  выхватил
ее их кресла, заключил в объятия и накрыл ее рот своим в жадном поцелуе. Она
сжала губы  и  заставила  себя  остаться  совершенно  бесчувственной  к  его
объятиям...
   Ощутив ее сопротивление, Карло поднял голову,  отстранил  ее  от  себя  и
встретился с ней взглядом.
   - Что с тобой, Хэлина?  -  спросил  он  явно  в  недоумении.  Она  храбро
выдержала его взгляд с бесстрастным выражением лица.
   - Ничего особенного. А что со мной может быть?  -  спросила  она  в  свою
очередь. И заметила, как  его  глаза  расширились:  там  все  еще  светилось
любопытство - никакой насмешки, которую она  ожидала  увидеть.  По-видимому,
Катерина не сказала  ему  о  телефонном  звонке,  и  он  играл  сейчас  роль
заботливого мужа. Эта мысль распалила ее гнев и облегчила ее  противостояние
с ним лицом к лицу.
   Карло нахмурился. - Ты плакала, сага. - И тут же его угрюмость  волшебным
образом прошла. - Ну, конечно, -  Селина.  София  сказала  мне,  что  она  в
больнице: неудивительно, что ты расстроена. Как глупо с моей стороны  забыть
об этом.  Скажи,  как  она  себя  чувствует,  -  мягко  поинтересовался  он,
успокаивающе баюкая ее в своих руках.
   Хэлин поспешно переключилась на эту тему:
   - Сегодня утром  я  разговаривала  с  Анной.  Селине  намного  лучше,  ее
перевели  в  обычную  палату.  -  Она  почувствовала  себя  виноватой,   что
использует болезнь ребенка, чтобы скрыть, как она  расстроена.  Но  близость
Карло привела в хаос все ее чувства. Упершись ему  в  грудь,  она  осторожно
высвободилась из его рук. Он задержал ее  на  секунду,  но  потом  отпустил.
Устремив взор куда-то выше его плеча, она продолжала:
   - Сегодня должен вернуться Алло, и  я  обещала,  что  мы  поедем  с  ними
вечером в больницу, а потом вместе поужинаем.  Сейчас  дам  тебе  что-нибудь
поесть, ты, должно быть,  голоден.  -  Говоря  это,  она  рванулась  вперед,
стараясь проскользнуть мимо него, но это оказалось не так-то легко  сделать.
Сильные пальцы схватили ее за запястье, и она вновь угодила в его объятия.
   - Не спеши, сага, - скомандовал он. Его рука, ласкаясь, легла ей на  шею,
заставила ее поднять голову. Когда он склонился к ней, в его  темных  глазах
отразилась смесь веселья и желания.  Он  намеревался  поцеловать  ее,  и  на
какую-то секунду Хэлин подумала: а почему бы нет?  Господи,  как  она  хочет
его! Но голос Катерины, вдруг зазвучавший у нее в голове, задушил эту мысль.
   - Я дам тебе поесть, - пробормотала она и отвернулась, так что  его  губы
мазнули по щеке.
   - О, Хэлина, - прошептал он ей на ушко. - Я голоден не в смысле еды.  Мне
нужно утолить куда более основополагающий аппетит, ты знаешь что, mia sposa.
   Она напряглась в его объятиях, ее руки оттолкнули его. Как он смеет?  Что
за тщеславие у этого человека! Ведь она знает, что  всего  часов  двенадцать
назад он был в постели с другой женщиной! Хэлин уже хотела было уличить  его
в этом, как он отступил на шаг, чтобы лучше рассмотреть ее.
   - Нет, дело не в Селине. Тебя тревожит что-то  еще,  -  заключил  он.  До
него, наконец, дошло, что она реагирует на  него  совсем  не  так,  как  ему
хотелось бы. - Ну, Хэлина,  ты  скажешь?  -  потребовал  он.  Ее  скрытность
нервировала его, лицо у него помрачнело. Собрав всю свою волю и  пытаясь  не
обращать внимания на его руку, которая успокаивающе поглаживала ее по спине,
она  смело  встретилась  с  ним  взглядом  и  ровным,  бесстрастным  голосом
произнесла:
   - Я беременна.
   В его глазах вспыхнула торжествующая радость. И именно это придало  Хэлин
силы, чтобы продолжить:
   - Предлагаю, чтобы впредь ты удовлетворял свой основополагающий аппетит с
помощью одной из своих подружек. В соответствии с нашим соглашением,  делать
этого больше я не обязана.
   Реакция Карло на ее заявление была в той же степени странной, в  какой  и
неожиданной. Хэлин думала, что  он  разозлится.  Вместо  этого  он  прошелся
несколько раз туда-сюда по гостиной и, наконец, опустил свое крупное тело  в
кресло, которое только что освободила Хэлин. Он поднес руку к лицу,  большим
и указательным  пальцами  потер  глаза.  И  внезапно  стал  выглядеть  почти
выжатым. Она смотрела  на  него  и  видела  морщинки  усталости,  изрезавшие
смуглую кожу.  Когда  же  он  оторвал  руку  от  лица,  ее  потрясло,  почти
загипнотизировало выражение его темных глаз. Па мгновение ей показалось, что
она увидела там отблеск боли. Она вспомнила, что говорил ей Стефано о плохом
зрении Карло, и на нее накатилась волна раскаяния. Невольно она сделала  шаг
вперед. Ей захотелось подойти к нему и попросить  прощения,  но  только  она
двинулась, как он заговорил. И тут же развеял ее иллюзии.
   - Так вот в чем причина, что ты встретила меня без  особого  восторга,  -
саркастически произнес он. -  Ты  беременна,  во  всяком  случае,  так  тебе
кажется. Скажи, это подтвердилось?
   - Нет, конечно, нет, пока еще нет, но я запаздываю почти на три недели. -
Она тоже позволила себе немножко сарказма. - Как ты  понимаешь,  мне  трудно
заскочить через дорогу к своему семейному врачу. Мой паспорт все еще у тебя,
- добавила она язвительно.
   - Постой, постой, Хэлина, не нервничай, - он лениво откинул голову назад,
на высокую спинку кожаного кресла, и цинично осмотрел ее стройную фигуру.  -
Если то, что ты говоришь - правда, для тебя в этом мало хорошего.
   - Хорошего для меня! - воскликнула она. И это все, что он может  сказать?
Он сидел в кресле, довольный и свеженький, как огурчик, ни в коей степени не
взволнованный новостью. И она должна была признать, что  ее  раздражала  его
реакция или отсутствие оной.
   - Меня заинтересовала вторая часть твоего заявления.  Нужно  ли  понимать
тебя так, что раз ты беременна,  значит,  по-твоему,  выполнила  свою  часть
договоренности? - спросил он.
   - Да.
   - Понятно. - Его тяжелые веки упали, скрывая выражение глаз. - И  если  я
вознамерюсь  удовлетворить  мой,  как  это  ты  выразилась?  Ах,   да,   мой
основополагающий аппетит, я должен делать это с кем-то другим, а не  с  моей
женой?
   - Понял с первого раза. До чего же ты  проницателен,  -  ответила  она  с
вызовом, пытаясь скрыть свои истинные чувства. При мысли о том, что он может
быть с другой женщиной, у нее кровь в жилах стыла, но она  сделала  выбор  и
должна нести свой крест. Она была слишком гордой, чтобы довольствоваться его
подачками.
   - Ты уверена, что именно этого хочешь, Хэлина? - Нет, нет, это совсем  не
то, чего она хочет,  пронеслось  у  нее  в  голове,  но  она  не  осмелилась
произнести эти слова.
   - Да, именно этого я хочу, - ложь чуть не застряла у нее в горле.  И  тут
же ей пришлось открыть рот от изумления: он холодно сказал.  -  Пусть  будет
так.
   Значит, вот как! Никаких увещеваний, а хладнокровное  согласие.  А  чего,
собственно, она ожидала, признания в вечной  любви?  Того,  что  муж  станет
выпрашивать у нее ласки? Дождешься этого, если секс-бомба Катерина всегда на
все готова, подумала она с горечью.
   Поэтому ее особенно удивило, когда Карло встал с кресла и подошел к  ней.
Она знала, что ей следует повернуться и уйти, но ноги не двигались.  Сильные
руки нежно опустились ей  на  плечи,  все  ее  тело  содрогнулось  от  этого
прикосновения. Она смотрела на него,  будучи  не  в  состоянии  расшифровать
задумчивое выражение его темных глаз.
   - Только один вопрос.
   - Да? - спросила она. - Что такое?
   - Скажи, куда делась женщина,  с  которой  я  разговаривал  по  телефону?
Женщина, которая делила со мной постель в ту последнюю  ночь,  когда  я  был
здесь, и превратила наш дом в рай?
   У Хэлин перевернулось сердце, слова любви  вертелись  у  нее  на  кончике
языка, но так и не были произнесены.  А  он  продолжал  голосом,  в  котором
зазвучали жесткие нотки.  -  Женщина,  ради  встречи  с  которой  я  работал
двадцать четыре часа в сутки. И обнаружил, что она исчезла, -  прорычал  он.
Вся его нежность испарилась, пальцы впились ей в тело.
   Она беспомощно качнулась к нему, его  прикосновение,  его  запах  манили,
соблазняли ее, но она вспомнила  терзания  минувшей  ночи.  Никогда  больше,
поклялась она себе, и, опустив глаза, пробормотала:
   - Не понимаю, о чем ты говоришь, - и добавила, пытаясь  резко  переменить
тему:
   - Надо торопиться, если мы решили навестить Селину.
   Карло почти отбросил ее от  себя,  его  ярость  обрушилась  на  нее,  как
арктическая пурга.
   - Вот как! Нам надо во что бы  то  ни  стало,  немедленно  отправиться  и
навестить Селину, говоришь, - рявкнул он. - Бог ты мой! "Не понимаю"  -  зло
передразнил он ее. - Вот в чем твоя  беда,  Хэлина,  ты  так  и  не  поняла,
никогда не хотела понять. - Он смерил ее мрачным взглядом с головы  до  ног,
словно раздел донага. - Бог ты  мой,  у  тебя  тело  женщины  и  чувственные
потребности женщины,  как  мне  хорошо  известно,  но  разум  ребенка.  Если
когда-нибудь надумаешь повзрослеть - дай мне знать. Я уже  потратил  впустую
массу времени.
   Хэлин содрогалась от его слов, не особенно вникая в их смысл, но пришла в
ярость, когда ее назвали  ребенком.  Уж  он-то  позаботился,  чтобы  она  не
осталась невинной девочкой, с горечью подумала она. И  в  порыве  обиды  зло
ответила:
   - Жаль, что ты не пришел к этому выводу до того, как женился на мне. Тебе
нужно было остаться с Катериной. Очевидно, она больше в твоем вкусе.
   Губы Карло скривились в понимающей  улыбке.  -  Возможно,  ты  права.  Во
всяком случае, Катерина на сто процентов женщина, и не боится показать  это.
Тебе не повредило бы взять у нее пару уроков, - многозначительно заключил он
и направился к двери. Потом остановился и повернулся к Хэлин  лицом.  -  Еще
одна вещь, Хэлина. Ты будешь по-прежнему делить со мной постель.
   Ее глаза распахнулись от ужаса. - Ты шутишь, - выпалила она,  возмущенная
его наглостью.
   - Это не шутка, mia sposa. Ты частенько делала из меня дурачка, но больше
этого не будет. Я не позволю, чтобы София раззвонила всем  вокруг,  что  моя
жена через несколько недель ушла из моей кровати, понимаешь? - резко спросил
он.
   - А что случится, Карло? Люди  усомнятся  в  твоей  мужской  потенции?  -
усмехнулась она. - Конечно, очень жаль, но спать с тобой я не буду.
   - Нет, будешь, - прервал он и какой-то кошачьей  походкой  приблизился  к
ней. Взгляд его черных глаз, казалось, прожигал ее насквозь. - Не  волнуйся,
ни о чем я тебя  просить  не  буду,  не  думаю,  что  вообще  смогу  к  тебе
прикоснуться, так я сейчас  настроен  по  отношению  к  тебе.  Что  касается
вопросов насчет моей потенции, то какие здесь  сомнения...  -  Он  вызывающе
провел рукой по ее животу. И пошутил:
   - Ты - ходячее доказательство.
   При этих словах она стала вся пунцовой. Ее бросило  в  дрожь,  когда  его
рука скользнула с живота ниже, к бедрам. Но тут он резко оттолкнул ее.
   - Ну, нет, Хэлина, я устал  от  твоих  игр.  Как  это  ты  выразилась?  -
протянул он насмешливо, в то же время прекрасно сознавая, какое  впечатление
произвело на нее его прикосновение. - Ax, основополагающий.  Так  вот,  если
тебе  понадобится  утолить  свой  основополагающий  аппетит,  тебе  придется
умолять меня на коленях  и,  может  быть,  я  снизойду,  -  повернувшись  на
каблуках, он вышел и хлопнул дверью.
   Хэлин опустилась в кресло, ее ноги дрожали. Он ушел, но легче ей от этого
не стало. Она думала, что знает его во всех мыслимых состояниях, но это было
что-то новое. Она все еще не могла собраться с  мыслями,  чтобы  в  точности
уяснить, что именно он имел в виду.  К  тому  же  чувствовала  себя  слишком
эмоционально выжатой, чтобы заняться этим. Ей надо бы  себя  поздравить:  на
этот раз она отвратила его от себя навсегда. Она прочла это  в  его  глазах,
когда он повернулся и покинул  комнату.  Так  почему  же  она  ощущала  лишь
холодное, отупляющее отчаяние?
   Позднее, приняв душ и сменив  туалет,  Хэлин  присоединилась  к  Карло  в
салоне, где София подала им кофе и сэндвичи. Она так суетилась вокруг Карло,
будто он отсутствовал не три недели, а три месяца.
   Он не пытался заговорить с ней. А когда  Хэлин  робко  предположила,  что
пора  отправляться  к  Селине  в  больницу,  его  презрительный   взгляд   и
холодно-вежливый ответ чуть не довели ее до нервного срыва. У бедной  Софии,
которая деловито убирала посуду, не осталось  никаких  сомнений,  что  между
ними произошло что-то серьезное.
   Когда они приехали, Алдо и Анна были уже в  больнице  и  встретили  их  с
радостью. Седине стало намного лучше, ее глазки загорелись, когда она узнала
дядю Карло. В ее компании Карло тоже стал совершенно другим  человеком,  его
улыбка обрела теплоту и нежность, его  терпение,  когда  он  отвечал  на  ее
детские вопросы, казалось неистощимым.
   Алдо пригласил их поужинать в частный клуб,  предварительно  заказав  там
столик. Анна выглядела и чувствовала себя намного  лучше,  чем  когда  Хэлин
виделась с ней в последний раз, и они мило беседовали  под  стук  меняющихся
тарелок. К Хэлин Карло по-прежнему был настроен  крайне  холодно,  и  друзья
скоро поняли, что у них что-то неладно. По мере того, как вечер  подходил  к
концу, Карло перестал даже утруждать себя  обычной  вежливостью.  На  каждое
замечание Хэлин он отвечал ядовитым сарказмом. Одну особенно резкую колкость
Хэлин просто не смогла вытерпеть  -  она  извинилась  и  вышла  в  туалетную
комнату. Анна тотчас последовала за ней, а ее первые слова были:
   - Давай-ка, Хэлин, расскажи мне, что у вас случилось?
   К ужасу Хэлин, из глаз у нее хлынули слезы, она разрыдалась  и,  растеряв
последние остатки самообладания, выплакала душу на плече у  Анны.  Перемежая
свой рассказ всхлипываниями, она вдруг выложила Анне всю историю, начиная  с
первого дня, когда она встретила Карло в Риме. То,  что  она  доверила  свою
тайну кому-то еще, несколько уняло боль в сердце, слезы высохли, но  реакция
Анны оказалась для нее полной неожиданностью. Та расхохоталась.
   - О, Хэлин, какая же ты дурочка! Карло никогда не  смог  бы  жениться  из
мести, его отец еще - да, но сам Карло - никогда. Я знаю его много  лет,  он
жесткий бизнесмен, но сердце у него действительно романтическое. Бог ты мой,
девочка, да ведь он тебя любит. Всему миру это видно по  его  глазам  каждый
раз, когда он смотрит на тебя, а смотрит он на тебя большую часть времени.
   Хэлин была потрясена реакцией Анны. Но когда она задумалась над тем,  что
та сказала, ее мысленному взору  предстали  яркие  образы:  красная  роза  в
кофейной кружке, прогулка на вертолете,  чтобы  доставить  ей  удовольствие,
вилла, которую он хотел назвать ее именем. Возможно, Анна права.  В  глубине
ее сердца забрезжил первый слабый луч надежды. Может ли это быть, что  Карло
любит ее и любил всегда? В Риме она вначале верила, что да,  любит.  Кажется
Ларошфуко сказал: "Когда любишь, сомневаешься  даже  в  том,  чему  особенно
веришь". Как это верно, подумала она.
   Снова заговорила Анна:
   - Послушай совета старой замужней женщины. Ты его любишь?
   Хэлин уже не могла более отрицать этого. - О, да, всегда любила.
   - Тогда иди и скажи ему об этом, пока не кончился вечер.
   Это было бы нелегко. Кроме  того,  Хэлин  вспомнила  Катерину  и  тут  же
выложила Анне все про свой вчерашний телефонный звонок.
   - Что бы Катерина ни делала в квартире Карло вчера  вечером,  она  делала
это с Диего. Они  вчера  поженились.  А  еще  несколько  недель  назад  было
условлено, что они снимут на время квартиру Карло. Ну, как тебя после  этого
можно назвать, Хэлин! Карло не ожидал,  что  ему  вдруг  самому  понадобится
квартира. Если ты поинтересуешься у него, то, наверное,  выяснится,  что  он
провел ночь в гостинице.
   Хэлин почувствовала, как с нее свалилась  огромная  тяжесть,  и  ее  лицо
озарила счастливая улыбка. - Анна, я так рада, что  поговорила  с  тобой.  Я
чувствую себя в миллион раз лучше.  Наверное,  никогда  не  смогу  тебя  как
следует отблагодарить!
   - Нечего меня благодарить, лучше  сделай  так,  чтобы  поправить  дела  с
собственным мужем. А теперь приведи-ка лицо в порядок  и  давай  вернемся  к
мужчинам, а то они вообразят, будто мы от них сбежали.
   Хэлин с радостью последовала совету Анны, и вскоре они вернулись к столу.
   Поймав взгляд Карло, она подарила ему осторожную улыбку в надежде  как-то
поправить их отношения, но он посмотрел на нее с таким  ледяным  презрением,
что она вся сжалась от смущения.  Теперь,  когда  Хэлин  знала,  что  он  не
изменил ей с Катериной, она чувствовала себя намного  лучше.  Но  оставалась
проблема, как убедить Карло,  что  она  его  любит,  а,  точнее,  попытаться
возродить его любовь к ней. Задача не из  легких,  особенно  после  эпизода,
который произошел сегодня днем.
   Ужин тянулся вяло, и все вздохнули с облегчением, когда  Карло  предложил
завершить его, сославшись на то, что устал после поездки и полагает, что они
его правильно поймут. Домой ехали в полном молчании. Хэлин искоса  взглянула
на мужа, и выражение, которое она  увидела  на  его  лице,  не  оставило  ей
никакой надежды - он обращал на нее не больше внимания,  чем  на  случайного
попутчика.
   Последовав за ним на вилл