раста,  полная  фигура
облачена в безупречно сшитое платье. Но папа... Его лицо  избороздили  новые
морщины, глубоко врезавшиеся  в  кожу,  а  волосы  совсем  побелели.  Старик
тревожно вглядывался в толпу, и она приветственно подняла руку. Мать тут  же
принялась плакать, а отец похлопал ее по плечу, как  делал  всегда,  и  тоже
поднял руку.
   Лицо девушки осветила неподдельная улыбка. Миссис Линделл  сжала  дочь  в
объятиях и снова заплакала, дыша  прямо  ей  в  шею,  непрестанно  при  этом
повторяя, что думала,  будто  уже  никогда  не  увидит  свою  девочку.  Отец
суетился около, словно пчела вокруг цветка, время от времени вставляя слово.
   - Моя бедная девочка, бедная девочка...  всхлипывала  Алисия  Линделл,  а
Джон  Линделл,  откашлявшись,  попытался  ее  успокоить.  Так   продолжалось
несколько раз. В конце концов "бедную девочку" сменило "все уже позади".
   - Я так рада снова видеть всех вас! - наконец сказала  Анжела  и  поняла,
что это действительно так. Если ей нельзя быть с Китом, то пусть ее окружают
любящие  родители.  Осторожно  освободившись  от  объятий  матери,  девушка,
отступив на несколько шагов, встала рядом с Эмили, включив тем  самым  ее  в
круг встречающих. - Мы обе рады вернуться, - намеренно  сделав  ударение  на
первом слоге, заявила она.
   Начал моросить мелкий дождичек, и миссис Линделл поспешила  к  ожидающему
их экипажу, чтобы поторопить  с  погрузкой  багажа.  Через  несколько  минут
коляска Линделлов покинула порт.
   Анжела, почти  не  обращая  внимания  на  болтовню  матери  о  друзьях  и
знакомых, которые сойдут с ума при известии о ее возвращении,  уставилась  в
окно. Струйки воды стекали по стеклу и фамильным гербам на  дверцах  кареты.
Они  проехали  резиденцию  мэра  Лондона,   затем   проследовали   вниз   по
Кэннон-стрит  мимо  собора  Святого  Павла,   потом   миновали   перекресток
Блэкфайер-роуд и Фаррингтон.
   Сент-Джеймс и Пикадилли давно остались позади, и вот экипаж  торжественно
въехал в фешенебельный район Мейфейр, где  десять  лет  назад  Джон  Линделл
построил свой роскошный особняк.
   Когда, наконец, показалась их улица, старый мужчина нарушил молчание:
   - С тех пор, как ты покинула нас, Анжела, мои дела стали идти еще лучше.
   Переведя глаза на отца, блондинка пробормотала:
   - Как хорошо, папа...
   - Да, да, именно так. Не  далее  как  месяц  назад  меня  свели  с  очень
интересным человеком, ну, может, не с самим этим человеком, а  с  одним  его
поверенным, который  сделал  мне  весьма  заманчивое  предложение.  Из  всех
деловых людей Лондона он выбрал меня.
   Девушке с трудом удалось изобразить на своем лице заинтересованность:
   - Уверена, этот человек сделал наилучший выбор.
   - Мне тоже хочется так думать, - не скрывая торжествующей улыбки,  мистер
Линделл выпрямился на  сиденье.  -  Сотрудничать  локоть  к  локтю  с  самим
Чарльзом Шериданом не каждому под силу. Такая удача редко кому выпадает.
   Нахмурившись, Анжела попыталась вспомнить, где ей уже доводилось  слышать
это имя?
   - Чарльз Шеридан? Почему это имя мне так знакомо?
   - Потому, - улыбка отца  стала  еще  шире,  что  он  герцог  Тремейнский.
Представь себе, нас пригласили на вечеринку в его  дом.  Мы  будем  в  одной
компании  с  аристократами,  как  тебе  это  нравится,  а?1  Алисия  Линделл
встрепенулась и, задыхаясь от волнения, произнесла:
   - Представить себе не могу, что мне там говорить и во что я  должна  быть
одета! О... как хорошо, Анжела, что  ты  вовремя  вернулась  домой  целой  и
невредимой после столь опасного путешествия!  -  ее  большие  голубые  глаза
немного сузились. Она с любопытством оглядела сидящую рядом дочь. - Чтобы не
возникало лишних вопросов, тебе обо всем нужно  рассказать  в  газете.  Отец
настроен весьма решительно насчет этого, у него  имеются  связи  со  многими
издательствами, так что мы не будем говорить об этом еще раз.
   Девушка удивленно посмотрела на мать.  Миссис  Линделл  раскрыла  веер  и
принялась обмахивать им  свое  пухлое  лицо,  причем  делала  это  настолько
быстро, что тот с бешеной скоростью начал  мелькать  перед  глазами  дочери.
Итак, ее пленение пиратами необходимо объяснить, для чего в газету надо дать
статью. Имя Кита Сейбра не должно упоминаться вместе с ее, потому что такого
рода информация губительно скажется на карьере отца и светской жизни матери.
Анжела проглотила резкий ответ и перевела взгляд  на  омытые  дождем  улицы.
Ничего большего от своих родителей она и не ожидала,  так  было  всегда,  и,
наверное,  так  будет  вечно.  Вообще-то  девушка  чувствовала,  что   очень
несправедлива к ним. Родители  любили  ее  и  старались  защитить  от  любой
опасности, однако требовали, чтобы их дочь подчинялась общепринятым правилам
общества, а не своим собственным. По крайней мере, Анжела знала, что от  нее
требуется, как понимала и то, что старики . хотят оградить  ее  от  жестоких
сплетен. Родителям, очевидно, даже не приходило в голову, что их дочь  может
желать чего-нибудь еще.
   Интересно, будет ли мать  стремиться  узнать  правду  о  ее  двухмесячном
отсутствии, упадет ли в обморок, узнав, что дочь влюбилась в пирата? Или то,
что она скучает по нему и надеется, что тот вспомнит о ней? Почему-то Анжела
была в полной уверенности, что мать не станет задавать таких вопросов...
   Солнечные лучи, проникающие в комнату через огромные окна, осветили  лицо
вошедшей девушки. Отец, оторвавшись от газеты, поприветствовал ее:
   - Ты сверкаешь, как алмаз, моя дорогая! улыбаясь, произнес он, когда дочь
усаживалась за стол. - Как мы скучали по тебе...
   В ответ Анжела улыбнулась. Хороший сон восстановил ее силы, вернул бодрое
расположение духа, и она снова  почувствовала  себя  уютно  в  таком  добром
домашнем кругу.
   - Спасибо, папа, - блондинка развернула белоснежную салфетку  и  положила
ее на колени.
   Появился слуга с подносом, на  котором  стояла  серебряная  посуда.  Джон
Линделл вернулся к чтению газеты, но после того, как  дочь  спросила  его  о
значительных событиях, произошедших в мире, пока она находилась  в  плену  у
пиратов, вновь поднял голову.
   - Как обычно, Наполеон повергает в хаос половину Европы. Не могу  понять,
зачем парламент заключил с ним договор? Ведь всем ясно,  что  он  немедленно
разорвет соглашение, когда захочет. Хм, у него везде шпионы,  причем  все  о
них знают, но продолжают принимать у себя. Это нелепо и смешно!
   Удивившись, Анжела сказала:
   - Если их принимают, то, конечно, не без тайны и выгоды для себя, папа. -
Ха, кое-кто однажды позволил сбежать  красивой  женщине,  имеющей  на  руках
важную информацию. В результате этого половина нашего флота была  поставлена
под угрозу. Глупость, глупость чистой воды!
   - Прекрасная шпионка? Я сгораю от нетерпения. О чем ты говоришь?
   - Об этой француженке, ла Дьяболик. "Дьяволик" - более подходящее для нее
имя. Говорят, она на редкость красива: волосы цвета воронова крыла,  голубые
глаза и кожа цвета девонширских сливок. Если она смертна, то ей где-то около
сорока, хотя мужчины продолжают падать к ее ногам, как ласточки  в  бурю,  -
Линделл наклонился вперед и гневно потряс газетой. -  Говорят,  ее  принимал
сам Питт, а это означает, что секреты страны больше не будут в безопасности.
   - Но ты же знаешь, что это всего лишь  слухи.  Только  некоторые  из  них
верны, в остальных же вымысел давно вытеснил правду. Может, эта ла  Дьяболик
только просила об аудиенции с премьер-министром, а из  этой  мухи  газетчики
раздули слона.
   - По-моему, слухи верны, - недовольно пробормотал отец.  -  Но  я  твердо
придерживаюсь мнения, что ее, при первой же возможности, нужно погрузить  на
ближайший корабль и отправить через Пролив. Эта женщина  повсюду  сует  свой
нос. Ее можно встретить на вечеринках, королевских приемах - принц  растаял,
как мороженое, приударив за ней и наболтав ей кучу всякой  чепухи.  Но  чего
можно ожидать от наследника, женившегося на миссис Фитцжерберт? Боже мой,  в
какой неразберихе живет страна!  Вот  почему  я  так  радуюсь  знакомству  и
сотрудничеству с герцогом. У него есть редкостная интуиция и деловая хватка.
   - Герцог? - Тремейнский. Я же говорил тебе.  Чарльз  Шеридан.  Он  хорошо
разбирается не только в торговле, но и в политике. Некоторые из  его  мыслей
мне очень нравятся. Не желая  слушать  о  дрязгах  в  правительстве,  Анжела
поинтересовалась, присоединится ли к ним мать?
   - Увы, нет. У нее обычный приступ мигрени, и она уже приняла  порошки,  -
немного помолчав, отец добавил:
   - Думаю, это у нее от радости, что ты вернулась. Мы очень волновались.  -
Мужчина сделал еще одну паузу. -Когда капитан "Испытания"  сказал  нам,  что
тебя захватили пираты... - Мистер Линделл не докончил предложения, и девушка
вся напряглась.
   - Капитан... Ты говоришь о Турновере?
   - Конечно, иначе как бы мы узнали о случившемся? Все остальные были  либо
убиты, либо взяты в плен этими кровожадными  пиратами,  но  Турноверу  чудом
удалось спастись, и он рассказал нам о тебе. О, мы не спали  столько  ночей,
думая, жива ты или нет!
   Вилка чуть не выпала из ослабевших пальцев девушки:
   - Капитан Турновер трус  и  лжец!  Джон  Линделл,  широко  открыв  глаза,
посмотрел на дочь:
   - О чем ты говоришь?
   - Он оставил нас привязанными к мачте на горящем судне, хотя  вполне  мог
бы усадить в спасательные шлюпки. Капитан с самого начала плавания с  трудом
переносил наше присутствие на "Испытании". Если бы пираты не забрали нас, мы
бы утонули вместе с судном.
   - Это очень тяжелое обвинение, дочь моя.
   - Но справедливое, - девушка набрала в легкие побольше воздуха. - Я  была
там, папа, и знаю, что произошло.
   Мужчина скомкал газету, а на его лице появилось суровое выражение:
   - Если это правда, то Турновер будет наказан.
   - Если это  правда?  -  Анжела,  широко  открыв  глаза,  будто  не  веря,
посмотрела на отца. - Ты сомневаешься в моих словах?
   - Нет, нет, вовсе нет, но я слышал...  -  старик  не  закончил  фразу  и,
опустив голову, уставился в тарелку.
   - Что ты слышал, папа?
   Линделл вздохнул и посмотрел на дочь:
   - Я слышал, что пираты вас захватили, а не спасли. В  этом  есть  большая
разница, и я, заметь, Анжела, ничего не рассказал твоей  матери.  Она  знает
только то, что вас, после того, как  "Испытание"  пошло  ко  дну,  подобрало
проходившее мимо судно. На возвращение в Англию тебе потребовалось некоторое
время, вот и все.
   Указывая на смятую газету, которую отец все еще держал в  руке,  девушка,
тщательно подбирая слова, спросила:
   - А в  статье  говорится  о  нашем  спасении?  Оно  описано  в  красочных
подробностях, или же мне опять придется читать между строк?
   Рот Линделла превратился в тонкую линию:
   - Там написано, что ты находишься на отдыхе перед свадьбой с бароном.
   - Свадьба!!! - изумленная  Анжела  некоторое  время  молча  рассматривала
отца. Отдаленный звон посуды говорил о  том,  что  слуги,  приставив  ухо  к
двери, стараясь не произнести  ни  единого  слова,  внимательно  слушали  их
разговор. Девушка подавила желание негодующе вскрикнуть и спокойно спросила:
   - И с кем же я собираюсь сочетаться браком?
   С бароном Ван Гузден-Лиаром, конечно. так понимаю, что  ты  не  выскочила
замуж за того роялиста дю Плесси. Через две недели после твоего  отъезда  мы
получили его письмо.
   - И ты прочел его.
   - Ну конечно. Анжела, я  был  в  ярости.  Я  бы  вскрыл  корреспонденцию,
предназначенную  королю,  если  бы,  по  моему  мнению,  в  ней  содержалась
касающаяся тебя и твоего местонахождения информация.
   Пристыженная, девушка только кивнула:
   - Хорошо, я понимаю. Но чего я никак не могу уразуметь,  так  это  твоего
желания выдать меня замуж за барона. Тебе никогда не приходило в голову, что
я давно вышла из того возраста, когда мною можно вертеть, как куклой?
   - Естественно. Но в свете  того  скандала,  который  могло  раздуть  твое
внезапное  исчезновение,  что  мне  еще  оставалось  делать?  Мне   пришлось
представить подходящее объяснение,  которое  не  бросило  бы  тени  на  твою
репутацию. Конечно, ты понимаешь...
   - Да, папа, но сейчас я вернулась. Все хорошо, - разрезая вилкой остывшее
яйцо, Анжела отлично понимала, что отец пытается заставить ее действовать по
родительскому плану. Но недаром же она сумела выжить и храбростью  завоевать
расположение пиратов.
   - Я отказываюсь  выходить  замуж  за  барона,  и  настаивать  на  этом  -
бесполезно! Если же ты не остановишься, я расскажу всю правду о своей  жизни
за последние несколько месяцев.
   Джон Линделл, словно потеряв дар речи, во все глаза  уставился  на  дочь.
Молчание становилось невыносимым. Наконец, он пожал плечами и сказал:
   - Поступай как знаешь, Анжела. Я  не  могу  сражаться  с  тобой  и  твоей
матерью одновременно. Сейчас у меня и без того забот полон рот.
   Первый день ее пребывания в Лондоне после возвращения начался  не  совсем
удачно. Девушка с горечью подумала, что многое бы отдала, лишь бы  вернуться
на "Морской тигр". Там, по крайней мере, было ясно, где противник и кто он.

Глава 19

   Алисия Линделл сжала руку дочери:
   - Только посмотри, - прошептала она, сколько здесь графов  и  герцогов...
Даже баронетство в обществе этих людей теряет свое значение.
   Огорченная  реакцией  матери  на  великолепно  обставленную  гостиную   и
собравшуюся здесь публику, Анжела прошептала:
   -  А  нетитулованный  банкир  играет  здесь  еще   меньшую   роль.   Мать
нахмурилась:
   -  Не  дерзи.  Неужели  это  общество  не  произвело  на  тебя   никакого
впечатления?
   Конечно, девушка испытывала определенную  робость.  Где  еще,  как  не  в
Лондоне, в одной зале можно собрать столько драгоценностей  и  аристократов?
Витиеватые позолоченные колонны и  обои  с  изображенными  на  них  летящими
птицами являлись прекрасным фоном для роскошно одетых гостей, танцующих  под
пятью... нет, шестью  огромными  хрустальными  люстрами,  в  которых  горело
несколько сотен свечей. Это  все  производило  впечатление.  Анжела  цинично
заметила, что так и  должно  быть,  если  герцог  преуспевает  не  только  в
политике, но и в деньгах.
   За те два месяца,  что  она  находилась  в  Лондоне,  ей  довольно  часто
приходилось слышать о Тремейне.  Современный,  мягкий,  умный,  хитрый,  он,
однако, являлся загадкой, как и его прошлое. Слухи ходили о  многих  знатных
людях, но Тремейн всегда оставался в  центре  внимания.  Говорили,  что  его
первая жена умерла при невыясненных обстоятельствах, а вторую свела в могилу
лихорадка. Однако ни одну из  жен  нельзя  было  назвать  хорошей,  то  были
настоящие ведьмы во плоти.
   Слухи не оставили в стороне и единственного  сына  наследника.  Говорили,
между отцом и сыном произошла  ужасная  ссора,  и  герцог  убил  наследника.
Причиной тому послужила женщина. Никто  не  видел  наследника  и  ничего  не
слышал о нем в течение многих лет. Все его портреты были сняты  со  стен,  и
если кто-то упоминал о нем или спрашивал, герцог  отказывался  отвечать.  Он
старался вести себя так, будто  у  него  никогда  не  имелось  сына.  Только
немногие могли вспомнить его имя. Похоже, сын Тремейна навсегда исчез с лица
земли.
   - Очень таинственно, - согласился Джон Линделл, когда  она  поделилась  с
ним этой информацией. - Но ничего зловещего. Если малыш умер, то это  должно
было угнетающе подействовать на Тремейна. Поэтому, чего удивляться,  что  он
не выносит даже упоминания о нем?
   Попытки  Анжелы  разузнать  о  деле,  связывающем  отца  и   аристократа,
оказались тщетными. Линделл будто воды в рот набрал, как сказал бы Дилан.
   - Послушай, дорогая, - возбужденно зашептала Алисия, - сюда идет герцог с
твоим отцом. О, Боже! Он собирается представить нас...
   Повернувшись, девушка увидела высокого красивого  аристократа  с  темными
волосами с проседью, идущего рядом с отцом. Он выглядел так,  как  и  должен
выглядеть настоящий герцог, -  спокойный,  уверенный  в  себе,  благородный.
Держался Тремейн, как человек, знающий себе цену. Анжеле еще не  приходилось
видеть таких людей. Герцоги не так часто встречались среди  ее  знакомых.  И
все же было в аристократе что-то неуловимо знакомое.
   Он не  отрывал  от  нее  глаз,  и  девушка  затрепетала.  Но  когда  отец
представил ее и матушку, она, собрав все свое мужество, грациозно присела.
   - Ваша светлость, - начал Линделл, - позвольте вам представить мою жену и
дочь.  -Банкир,  казалось,  вот-вот  лопнет  от  самодовольства  и  счастья,
представляя семью, а Анжела, опустив глаза, ждала, пока герцог не  заговорит
с матерью.
   - Полагаю, мы связаны с вами родственными узами, миссис Линделл. Моя мать
приходилась четвертой кузиной вашей матери. Так ли это?
   Прижав руку к горлу, Алисия, запинаясь, проговорила:
   - Я... я ничего не знала об этом, ваша светлость.
   - Конечно, весьма отдаленное родство, но все-таки...
   Затем Чарльз  Шеридан  склонился  над  ручкой  Анжелы  и  низким,  хорошо
поставленным голосом, произнес:
   - Я испытываю огромное удовольствие от  встречи  с  вами,  мисс  Линделл.
Теперь я вижу, что слухи о вашей красоте ничуть не преувеличены.
   - Вы очень добры, ваша светлость, - пробормотала она и несмело  заглянула
в его изумленные ярко-голубые,  обрамленные  густыми  ресницами  глаза,  чей
взгляд проникал, казалось, до самого мозга.
   - Нет, вовсе нет, -  проговорил  мужчина,  и  в  его  бархатном  баритоне
послышались нотки изумления. - Обо мне  можно  многое  сказать,  но  понятие
"добрый" не имеет никакого отношения к моему  характеру.  Воспитанный  может
быть, но никак не добрый.
   Лихорадочно ища подходящий  ответ,  Анжела  была  спасена  вмешательством
матери:
   - Ваша светлость, мы очень рады, что вы  удостоили  нас  приглашением  на
сегодняшний вечер. Он просто чудесен.
   Слегка  поклонившись  Алисии,  герцог,  наконец,  отпустил  затянутую   в
перчатку руку Анжелы.
   - Мне приятно слышать, что вам нравится этот прием. Частенько такие  вещи
вызывают откровенную зевоту, - бросив на девушку испытующий взгляд, он вновь
повернулся к компаньону. - Не расстроит ли вас, Джон, если  я  попрошу  вашу
дочь удостоить меня чести станцевать со мной первый танец?
   Донельзя изумившись, Анжела несколько мгновений слышала лишь звон в ушах,
затем последовало согласие отца, и герцог взял ее РУКУ:
   - Мисс Линделл, сочту за честь, если вы согласитесь станцевать  со  мной.
Обычно начинают с менуэта.
   - С радостью, ваша светлость, - запинаясь, проговорила она. Боже,  ей  не
приходилось танцевать уже несколько месяцев. Что, если  она  споткнется  или
забудет какую-нибудь фигуру?
   Но  опять  ей  на  помощь  пришли  годы  тренировок  и  мучений,   весьма
болезненные  уроки  балетмейстера,  нанятого  матерью  в  детстве.  И  когда
музыканты  взяли  первые  аккорды,  девушка  с  удивлением  обнаружила,  что
находится в центре  зала  под  руку  с  герцогом  Тремейнским.  Другие  пары
грациозно двигались рядом с ними в ритме старинного французского  танца.  Их
откровенно рассматривали. Большинство  гостей,  как  думала  Анжела,  ломали
голову над тем, кто она такая. Джона Линделла хорошо знали в деловых кругах,
но не в среде аристократов.
   Когда танец закончился, герцог подвел ее к матери, а затем с  поклоном  и
восхищенным бормотанием удалился.
   Анжела чувствовала, что мать просто трепещет от возбуждения.
   - Он подтвердил, что тебя приняли в их круг, - прошептала Алисия  на  ухо
дочери. -Не могу поверить в нашу удачу. Посмотри, как люди смотрят на тебя и
шепчутся.
   - Это же смешно, - проворчала Анжела. -Я чувствую себя фарфоровой  куклой
на маскараде. Интересно,  можем  ли  мы  испить  пунша,  а  потом  незаметно
ускользнуть?
   Изумленно оглядев дочь с ног до головы, Алисия спросила:
   - С какой же стати мы должны так поступить? Ты только что была принята  в
высшее общество.
   - Да потому, что этот вечер обещ