е  носят сутенеры
- только  эти были  слишком потерты.  Так что он  выглядел  в  точности  как
Оливер,  только   более  потрепанным.  С  другой  стороны,  возможно  это  я
изменился. Может он остался совершенно таким же, просто я теперь воспринимал
его иначе.
     Он рассказал мне, что произошло за последние десять лет. С его слов все
очень радужно. Карьера Джиллиан пошла в гору с тех пор  как они вернулись  в
Лондон.  Дочери - предмет их радости и гордости. Они  живут в  перспективном
районе. Оливер тоже "как раз работает над несколькими проектами".
     Не так их и много, чтобы он мог позволить себе угостить меня выпивкой в
свой  черед (вам придется извинить меня за то, что я замечаю такие вещи). Он
не особенно потчевал  меня  и расспросами, хотя один раз все же спросил  про
мой  бизнес "зеленщика".  Я  сказал, что дело доходное.  Это слово  было  не
первым, что пришло на  ум, но это было то слово, которое  мне хотелось чтобы
Оливер услышал. Я мог бы сказать, что это увлекательно,  или что это большой
риск,  или  что  дела  съедают  много  времени,  или  что  приходится  много
вкалывать, все что угодно, но то, как он  задал этот вопрос,  заставило меня
сказать, что дело доходное.
     Он кивнул с несколько обиженным видом, словно существовала прямая связь
между  людьми,  добровольно расстающимися  со своими  деньгами  чтобы купить
лучшие  органические  продукты  в Лавке Зеленщика, и  людьми,  не  желающими
расстаться со своими  деньгами,  чтобы  помочь  Оливеру  работать  над  "его
проектами". Словно я,  как человек преуспевший в денежном  отношении, должен
был испытывать из-за этого чувство вины. Но, как видите, я не испытываю.
     И  вот  еще  что. Вы  же знаете, что бывает отношения застревают на том
этапе, с  которого  начались.  Как  в семье,  где  младшая  сестренка так  и
остается младшей сестренкой для своего  старшего  брата,  даже если она  уже
получает пенсию.  Но между Оливером и мной теперь все иначе. Я хочу сказать,
в  этом пабе  он  все еще обращался  со мной  так, словно я был его  младшей
сестренкой.  Для  него все  по-прежнему.  Но не для  меня. Я  чувствую  себя
совершенно по-другому.
     Потом я пробежался по некоторым вопросам, которых он не задал.  В былые
времена  это бы меня  немного задело. Теперь  нет. Интересно,  обратил ли он
внимание на то, что я не  расспрашивал его о Джиллиан. Я выслушал то, что он
мне рассказал, но сам не расспрашивал.

     Джиллиан: Софи делала домашнюю  работу, когда Оливер вернулся домой. Он
был  немного навеселе,  но не пьян, что-то вроде пара-тройка  стаканчиков на
пустой желудок. Вам знакомо, когда  мужчина  возвращается домой,  в  глубине
души  надеясь,  что его за это  похвалят? Потому что где-то в подсознании  у
него осталось воспоминание о временах, когда он еще не женился, не спрашивал
разрешения  остаться  подольше и  вечеринка  могла беспрепятственно  длиться
сколько  душе угодно. Так что есть легкий  привкус - не знаю  как назвать  -
агрессии,  обиды,  в  ответ  на что ты тоже обижаешься, потому что  в  конце
концов  никто не запрещал ему  остаться подольше и  ты,  честное  слово,  не
возражала  бы  если бы он  и задержался, даже до  глубокой ночи,  потому что
иногда  приятно  провести вечер  одной  с  детьми.  Все  это создает немного
натянутую атмосферу.
     - Пап, где ты был?
     - Были в пабе, Соф.
     - Ты напился?
     Оливер сделал  круг по  комнате,  изображая  пьяного, подышал  на Софи,
которая замахала руками и притворилась, что сейчас упадет в обморок.
     - А с кем ты ходил напиваться?
     -  С  одним  старым  приятелем.  Со  старым  лицемером. С  американским
плутократом.
     - А что такое плутократ?
     - Это тот, кто зарабатывает больше, чем я.
     Как большинство людей, - подумала я.
     - А он тоже напился?
     - Напился? Да он так напился, что у него контактные линзы выпали.
     Софи  засмеялась.  Я немного успокоилась. На  мгновение.  И зря. Вам не
кажется, что у детей есть чутье на такие вещи?
     - Ну так кто он?
     Оливер посмотрел на меня.
     - Просто Стюарт.
     - Смешное имя - Просто Стюарт.
     - Ну хорошо, он юрист. Юрист во всех отношениях, кроме того, что  он не
работает юристом.
     - Пап, ты и правда напился!
     Оливер снова подышал на нее, Софи снова затихла и вроде  бы вернулась к
своей домашней работе.
     - Так откуда ты его знаешь?
     - Кого его?
     - Просто Стюарта Плутократа?
     Оливер снова посмотрел на меня. Не знаю, заметила ли это Софи.
     - Откуда мы знаем Стюарта? - спросил меня он.
     "Да  уж, премного  благодарна", - подумала я, -  "не  хочешь  запачкать
руки". Еще я подумала: "Пока не время".
     - Мы были с ним знакомы, - довольно расплывчато сказала я.
     - Это очевидно, - ответила она совсем по-взрослому.
     - Бутерброды на кухне, - сказала я  Оливеру. -  Пора спать, - сказала я
Софи.  Они знают,  когда я так говорю. Я тоже знаю и не  люблю поступать так
слишком часто. Но что еще было делать?
     Оливер  покопался  на  кухне  какое-то  время  и   вернулся  с  большим
бутербродом с маслом и чипсами.  У него есть глубокая сковородка, которой он
страшно гордится,  с каким-то  фильтром,  который должен  поглощать  запахи.
Конечно, ничего он не поглощает.
     - Секрет хорошего горячего бутерброда с маслом  и чипсами - сообщил он,
уже не в первый раз, - в том, что горячие чипсы растапливают масло на хлебе.
     - Так что?
     - Так что масло течет по рукам.
     - Нет. Так что со Стюартом?
     - Ах, Стюарт. Он в добром здравии. Весь  седой.  Купается в деньгах. Не
дал мне угостить его выпивкой - ты же знаешь каково это, когда превращаешься
в плутократа.
     - Мне кажется, ни ты, ни я этого не знаем.
     Послушать Оливера, Стюарт тот же что  и раньше, только стал плутократом
и пивным занудой, который много болтает о свиньях.
     - Вы собираетесь снова встретиться?
     - Не говорили об этом.
     - Ты взял его номер телефона?
     Оливер взглянул на меня и подобрал немного масла с тарелки.
     - Он мне не сказал.
     - Ты хочешь сказать - он отказался?
     Оливер прожевал свой кусок, потом театрально вздохнул:
     - Нет. Я хочу сказать, что я его не спрашивал, а он сам не предложил.
     Я почувствовала облегчение, когда услышала это.  Это стоило раздражения
Оливера. Может он здесь просто проездом.
     Хочу ли  я встретиться  со  Стюартом  снова? Я  задала себе этот вопрос
позже. И  ответа не нашла.  Вообще я неплохо  разрешаю  затруднения - что ж,
кто-то  должен этим  заниматься - но я сознаю, что  в некоторых вещах я хочу
чтобы кто-то другой принял решение за меня.
     В любом случае, не думаю, что до этого дойдет.

     Терри: У  меня есть  друзья, которые  живут у моря. Они рассказали мне,
как  работают  ловцы  крабов.  Они  начинают  глубокой  ночью, где-то  в два
традцать и работают до утра. Они раскладывают сеть длиною до  пятисот ярдов,
к которой через каждый ярд подвешивают грузило и наживку. В качестве наживки
обычно  используют угря.  Потом,  после  того  как они разложили  сеть,  они
начинают ее натягивать и тут требуется острый глаз и большая сноровка. Крабы
хватаются  за  наживку, но крабы  ведь не  дураки, они не дадут  просто  так
поднять  себя в воздух,  отцепить от сетки и  бросить  в корзину. Поэтому за
секунду до того, как краб опустится вниз, за секунду до того, как он удерет,
ловец крабов должен бесшумно спуститься в воду и подловить его.
     Как говорит моя подруга Марсель: это вам ничего не напоминает?

     Стюарт: Что вы думаете о том,  как повел себя Оливер? Только честно. Не
знаю,  чего я ждал.  Возможно  я  ждал чего-то,  в  чем  сам  не  могу  себе
признаться.  Но  вот что  я вам скажу. Я не ждал,  что ничего не будет. Я не
ждал "Привет,  Стюарт, старина! Ах ты, старый пройдоха, столько лет  тебя не
видел, да,  можешь  купить  мне  выпить и потом еще, дай  я стряхну  с  тебя
пылинку,   и  еще   одну,  пока  я   и  дальше   буду   относиться   к  тебе
покровительственно, продолжим  с того места, где мы остановились".  Это  то,
что я называю "ничего". Возможно, это было немного наивно с моей стороны.
     Но в жизни ведь  есть много запутанных  вещей,  разве не так? Например,
можно  не  любить  своих  друзей.  Или,  скорее,  любить  их  и   не  любить
одновременно. Не то чтобы я продолжал считать Оливера  своим другом, конечно
нет. Хотя  он очевидно  все  еще  считает  меня  другом.  Видите,  еще  одна
проблема:  А считает, что Б его друг, тогда как Б не считает А своим другом.
Если  хотите  знать  мое  мнение, дружба  может  оказаться более  запутанной
штукой, чем брак. Я хочу сказать, что  для большинства людей брак означает -
поставить все  на карту, так ведь? В  тот миг,  когда ты ставишь на  кон всю
свою жизнь,  когда говоришь - вот он  я, вот все, что у  меня  есть, я отдам
тебе все, что имею. Я не имею ввиду мирские ценности, я имею  ввиду сердце и
душу.  Другими словами, мы  думаем сорвать  банк, так  ведь?  Может нам и не
удастся сорвать банк, скорее всего нет, или мы можем заполучить весь выигрыш
на  какое-то время, а потом довольствоваться и меньшим, но мы знаем, что эта
сумма  где-то существует, вся,  целиком.  Раньше это называли идеалом. Думаю
теперь мы называем это целевой  установкой. Так  что потом,  когда дела идут
хуже, когда цифра упадет ниже установленных, скажем пятидесяти процентов, вы
заключаете то, что называется развод.
     Но с дружбой все не так то просто, да? Вы повстречали  кого-то, кто вам
нравится, вы проводите время вместе - и вот вы друзья. Но нет церемонии,  на
которой  вы  объявляете себя  друзьями и нет целевой установки. А иногда  вы
дружите  только потому,  что у вас общие друзья.  Есть  друзья,  которых  вы
долгое время не видели, а потом  вновь  пересекаетесь и  все  продолжается с
того места,  на  котором  прервалось. Есть  друзья,  с  которыми  приходится
начинать все  заново. Вы не  можете  заключить развод.  Я хочу сказать,  что
можно поссориться, но это другое дело. Так  вот, Оливер просто думал, что мы
можем продолжить с того же места, на котором все прервалось -  даже не так -
с того момента, который  предшествовал разрыву. Тогда как я  хотел  прийти и
посмотреть.
     Увидел же я, в общих чертах, вот что.  Я спрашиваю, что  он будет пить,
он говорит -  Скаллсплиттер. Я  спрашиваю как насчет  Белхавен Уи  Хэви.  Он
насмехается надо мной,  потому  что считает педантом, у  которого  полностью
отсутствует  чувство  юмора. "Шутка, Стюарт. Штука". Отсюда вывод: Оливер не
знает, что  действительно существует пиво, которое называется Скаллсплиттер.
Его  производят на  Оркнейских  островах  и оно  обладает удивительно нежным
вкусом.  Кто-то  сказал,  что  оно  чем-то  напоминает  фруктовое  пирожное.
Виноградный привкус.  Вот почему вместо него я предложил Бэлхавен. Но Оливер
ничего этого не  знает, и ему и  в  голову не  пришло, что  я могу знать. За
десять лет я мог узнать кое-что еще, кроме того, что знал раньше.

     Оливер: Так  чего,  по  вашему  мнению, стоит  мой  приятель-толстосум?
Отвечая на  этот вопрос, как и  на многие другие,  можно воспарить, а  можно
отнестись к нему приземленно, и пожалуй впервые  вы поймаете Оливера на том,
что,   застегнув   липучки  на  креплениях,   он   скатится   вниз,  подобно
демократическому большинству. La rue basse, s`il vous plait. Мы не обсуждаем
здесь нравственное величие упомянутого индивидуума, а желаем получить грубые
факты. Набит ли  Стюарт зелеными? Пока мы вместе  осушали бокал за бокалом и
утоляли жажду,  я, из чистого такта,  не лез  с въедливыми расспросами о его
пребывании в Земле Свободных, но мне пришло в голову, что если денежное море
плескалось  у ног его  подобно  венецианскому  приливу,  он мог  бы,  словно
какой-нибудь   Медичи   -   переключаясь  с  одного   полиса  на   другой  -
облагодетельствовать  меня  золотыми.  Случается,  что  художнику  не стыдно
сыграть свою  извечную  роль  получателя подаяний. Связь между  искусством и
страданием - это позолоченный шнур, который может  стеснять довольно сильно.
Новый день - новая скорбь.
     Да,  я   сознаю,  что  в  мире  дотошных  постовых  с  их  квитанциями,
Пугинескных"   лож   для   дачи  свидетельских  показаний,   узловатых  рук,
возложенных на Библию,  в мире Поборников  Правды, Стюарта нельзя назвать  в
строгом смысле этого слова толстосумом. Уж скорее очертания его тела наводят
на  мысль  о  выжиманиях  в  спертом  воздухе спортзала  или  духовной тщете
домашнего велотренажера.  Возможно  он  посещает  парочку индийских  клубов,
подвывая  записям Фрэнка Айфилда. Не берусь судить. Все, что  из  меня можно
выжать, это иронию.
     К  тому  же,  как  вы  могли  заметить,  я  питаю  большое  уважение  к
субъективным истинам -  более ощутимым, более  надежным  истинам, чем истины
объективные  -  и согласно этому критерию  Стюарт  был, остается  и навсегда
останется толстосумом. У него душа толстосума, у него принципы толстосума, и
думаю его  банковский счет  тоже  счет толстосума. Пусть вас не обманет  его
подтянутая оболочка, выставленная ныне на всеобщее обозрение.
     Он правда сообщил мне один  любопытный  факт, который возможно имеет, а
возможно и  не имеет отношения к вышеизложенному. Он сказал мне, что  свиньи
могут страдать от анорексии". Вы знали об этом?

     Джиллиан: Я спросила Оливера, - Стюарт расспрашивал обо мне?
     Он  выглядел  немного рассеянным.  Он  только  собрался ответить, потом
передумал, у него снова был рассеянный вид, и сказал: - Уверен, что да.
     - И что ты ему сказал?
     - Что ты имеешь ввиду?
     - Оливер, я имею ввиду, что когда Стюарт спросил тебя обо мне ты должно
быть что-то ответил. Так что ты сказал?
     - Ну то, что обычно.
     Я подождала,  что обычно срабатывает  с  Оливером. Но у него снова  был
рассеянный вид. Что означает  либо что Стюарт ничего про  меня не спрашивал,
либо что Оливер не может вспомнить, что он сказал, либо что он помнит, но не
хочет говорить.
     Как вы думаете - что значит рассказать обо мне "то, что обычно"?

     Ужин

     Джиллиан:  Когда я  сказала, что мы падаем  в  кровать и  не занимаемся
сексом, вы ведь поняли, что это шутка? Думаю, мы занимаемся сексом почти так
же  часто,  как  и среднестатистическое  большинство, что  бы  под  этим  ни
понималось.  Может  так  же  часто,  как  и  вы.  А   иногда   не  чаще  чем
среднестатистическое большинство. Уверена, вы понимаете о чем я. Уверена, вы
и  сами знаете,  что  это  такое.  Возможно,  вы займетесь  этим  как только
закончите читать эту страницу.
     Это происходит  так. Не так  часто как раньше  (и совсем  не  было пока
Оливер болел). Более-менее в  одни и те же  дни недели - в пятницу, субботу,
воскресенье. Нет, это похоже на хвастовство. Раз в неделю.  Обычно в субботу
- в пятницу я слишком устаю, в воскресенье я думаю о понедельнике. Так что в
субботу. Немного чаще когда тепло, немного чаще, когда у меня отпуск. Нельзя
исключать  и  воздействие порнофильма,  хотя,  по  правде говоря, сейчас они
вызывают обратный эффект.  Когда я была моложе, порнофильмы меня возбуждали.
Теперь я ловлю себя  на том, что сижу и думаю  - "так не бывает" - я не хочу
сказать, что со мной  так не бывает, я хочу сказать,  что  ни у кого  так не
бывает. Так что  это не срабатывает как возбуждающее средство. Хотя  все еще
срабатывает для Оливера, что может создавать трудности.
     Ты ловишь себя на мысли, что мы всегда можем отложить это до следующего
раза  -  и дело  не  в  том,  что  мы  куда-то собираемся. Я  думаю, желание
становится все более ... неустойчивым. Ты смотришь телевизор, думаешь о том,
не пора ли в постель,  потом переключаешь  канал, смотришь  какой-то мусор и
спустя двадцать минут вы оба зеваете и момент упущен. Или один  из вас хочет
почитать, а другой не хочет и он или она лежит рядом в полутьме и ждет когда
же  выключится свет, а потом все это ожидание, надежда превращаются в легкое
разочарование и момент снова упущен, вот так. Или, проходит несколько дней -
больше чем обычно, -  и ты понимаешь, что время одновременно  работает в обе
стороны.  С  одной  стороны  тебе  не хватает  секса,  с другой  стороны  ты
постепенно  перестаешь о нем думать.  Когда мы были детьми, мы  считали, что
монахи и монашки все время испытывают тайное искушение. Теперь я думаю так -
готова поспорить,  они  не думают  об  этом  вообще, большинство не  думают,
готова поспорить, оно просто исчезает.
     Не поймите меня превратно. Мне нравится секс, Оливеру  тоже.  И мне все
еще нравится заниматься сексом с Оливером. Он знает, что мне нравится и чего
я хочу. С  оргазмом нет  проблем. Мы оба знаем, как  можно его  достичь.  Вы
можете возразить, что  это часть проблемы. Как будто вообще есть проблема. Я
имею ввиду - мы всегда  занимаемся  любовью одинаково - одно и  то же время,
одни и те же предварительные ( ужасное слово)  ласки, в  одной и той же позе
или позах. И мы делаем это так, потому что так лучше, потому что мы по опыту
знаем, что так нам лучше. Так что это превращается в тиранию или обязаловку,
или что-то  подобное. В любом случае из  этого  никак не  вырваться. Правило
семейного  секса,  если  хотите  знать -  а  возможно вы не хотите  знать  -
заключается в том, что спустя несколько лет вы не можете делать что-то, чего
не делали раньше.  Да, я знаю, я  читала все эти  статьи и советы о том, как
придать остроты  семейной жизни,  о том,  что  надо подтолкнуть его  к тому,
чтобы он купил вам особенное белье, а иногда просто устраивать романтический
ужин на двоих при свечах и выделять время, чтобы провести  его  вместе, но я
просто смеюсь, потому что в жизни все не так. По крайней мере в моей  жизни.
Выделить время? Всегда найдется что-то, что надо постирать.
     Мы занимаемся сексом по-дружески. Вы понимаете, что я имею ввиду? Да, я
вижу  вы понимаете. Возможно даже  слишком хорошо. Мы участвуем в  этом  как
партнеры.  Нам  нравится  общество друг друга.  Мы стараемся доставить  друг
другу удовольствие,  мы  внимательны  друг  к другу.  Так  что мы занимаемся
сексом по-дружески. Уверена бывает хуже. Гораздо хуже.
     Я вас обескуражила?  Он или она рядом с вами только что погасил свет со
своей стороны. Ровно дышит, чтобы было похоже  на то, что  спит, но на самом
деле  не  спит.  Может вы  сказали: "Я только  дочитаю страницу"  и  в ответ
услышали  дружеское   рычание,  но  потом  вы  прочли  немного  больше,  чем
собирались. Но теперь уже не важно, ведь так? Потому что я вас обескуражила.
Вам уже не хочется заниматься сексом. Так?

     Мэри: Просто Стюарт и Плут-о-Кот придут к ужину.

     Софи: Плутократ.

     Мэри: Плут-о-Кот.

     Софи: Нет - плутократ! Это значит тот, у кого много денег.

     Мэри: Просто Стюарт и Плут-о-Кот придут к ужину.

     Стюарт:  Я хотел  пригласить их в ресторан, но они сказали, что им не с
кем  оставить детей. Я почувствовал огромное  облегчение,  когда добрался до
них,  так  как пришлось  поблуждать по  незнакомым  страницам  путеводителя.
Район, где они сейчас  живут,  вряд  ли  можно назвать районом фешенебельных
ресторанов.  В  былые  времена  Оливер называл  это  районом ботулистических
закусочных.
     Было темно,  шел дождь, я несколько раз сбивался  с дороги и  уже начал
жалеть,  что город построен  не  на  координатной  сетке.  Так  или иначе, я
все-таки  добрался до  их  закутка в  северо-восточной части  Лондона. Можно
назвать  этот район "смешанным".  Агенты  по  торговле  недвижимостью  может
назвали бы его "перспективным" в надежде, что их не привлекут за это к суду.
Сейчас  еще  используют выражение "облагораживать"? Когда-то  это называлось
именно так. Но я немного отстал от  действительности.  Разглядывая улицу, на
которой живут  Оливер и  Джиллиан, я  никак не  мог  понять  -  то  ли  дома
вырастали из под земли, то ли люди врастали в землю, то  ли наоборот. Дом  с
пожарной  сиреной, следующи