столько мужчин, с которым я встречалась, похоже не в ладу сами
с  собой.  И она ответила: "Терри,  это потому, что генетически  все мужчины
похожи на крабов".

     Гордон:  Это  Гордон. Совершенно верно. Гордон Уатт.  Отец  Джиллиан  и
негодяй,  который  бросил  Марию-Кристину.  Не  часто я  заглядываю,  верно?
Конечно, немного подыгрываю себе сейчас. Тот поезд давно ушел. Недавно не на
шутку перепугался  по части дедушкиных  часиков. Тик-так забарахлил,  второй
Мисс Уатт  пришлось бы доставать траурный креп. Хотя, кто сейчас носит креп?
Должен  сказать, что  то, как сейчас одеваются на  похороны  и вечера памяти
выглядит  шокирующе.  Даже  те,  кто   постарались  одеться  соответствующе,
выглядят так, словно пришли на собеседование.
     Да, конечно, я знаю, что говорят. Важно то, что ты чувствуешь, а не то,
как ты  одет.  Мне  очень жаль,  но  даже если вы  плачете  в  три ручья,  а
выглядите так, словно  остановились по дороге на распродажу, для  меня этого
недостаточно. По моему мнению вы привлекаете к себе внимание.
     Извините,  немного сбился с мысли.  Вторая мисс  Уатт  уже  одернула бы
меня, если  бы  оказалась поблизости. Следит за тем, что мне говорить, а что
нет.
     Все-таки я ловкий сукин сын, учитывая все обстоятельства. Перечислю чем
благословила меня жизнь. У детей все  замечательно, у  меня три  потрясающих
внука,  они  предмет  моей  гордости.  Достаточно  в  банке,  чтобы  прожить
оставшиеся годы - скрещу пальцы, чтоб не сглазить.
     Дело не столько в том, чего я хочу, сколько в том,  чего я  хотел бы. Я
хотел бы снова увидеть Джиллиан. Даже фотография лучше чем ничего. Но первая
мисс Уатт все эти годы возводила Берлинскую стену, а вторая мисс Уатт всегда
была против этого. Она говорит, что это Джиллиан должна найти меня, если она
этого хочет. Говорит, у меня нету права снова вмешиваться в ее жизнь сейчас,
когда  столько воды утекло. Я бы хотел знать как она. Должно быть ей  сейчас
около сорока. Я даже не знаю есть ли у нее дети. Я даже не знаю жива ли она.
Ужасно  так  думать. Нет, я  утешаю себя  тем, что если бы  случилось что-то
непоправимое, я  мог бы рассчитывать на то, что Мадам Уатт нашла бы  меня  и
всадила бы нож в спину, по старой дружбе.
     Послушайте, у вас  случайно нет ее  фотографии? Точно?  Нет, думаю  это
было бы против правил. Так или иначе я подумал - а вдруг? Не говорите, что я
спрашивал, пожалуйста. По правде говоря, я бы не хотел, чтобы  вторая  мадам
Уатт узнала.  И я  хочу спокойно прожить сколько мне осталось.  Я хочу этого
больше всего на свете.

     Мисс Дайр: Я хочу чтобы починили калитку. Я хочу чтобы починили звонок.
Я хочу  чтобы  кто-нибудь  срубил  идиотскую араукарию.  Мне  она никогда не
нравилась.
     Я  хочу  воссоединиться со  своим мужем. Его  прах стоит  в  шкафчике в
спальне. Я хочу чтобы меня развеяли по ветру вместе с ним. Я хочу чтобы мы с
ним вместе неслись по ветру.

     Оливер:

     Ищу героя! Нынче что ни год
     Являются герои, как ни странно
     Им пресса щедро славу воздает,
     Но эта лесть, увы, непостоянна.
     Сезон прошел - герой уже не тот".

     Хотеть значит желать, и значит не иметь. Так что вы  желаете того, чего
лишены. Неужели все так просто? А можно ли желать того, что уже имеешь? Ведь
можно  желать сладострастного продолжения того, чем уже  обладаешь.  И можно
хотеть  избавиться  от  того,  чем обладаешь -  и в  таком случае вы  лишены
лишения? Мне кажется тут и правда все переплетается.
     К  слову,  я  не ищу героя. Сейчас не время  героев. Сейчас даже  имена
Роланда и Оливера звучат как  имена  двух лысеющих ветеранов  игры  в  шары,
преклоняющих правое колено  к  резиновому коврику, в  то время как  крученые
шары катятся в  мягких  лучах вечернего солнца  к  лоснящемуся  джеку". Быть
героем собственной  жизни  - вот самое большее, что люди способны осилить  в
наше время. Быть примером для  других?  "Нельзя стать героем в глазах своего
слуги",  как сказал кто-то. (Кто?  Предположу, что какой-то  мудрый  немец).
Тогда какая  разница, есть слуга или нет. А если бы и был, то он оказался бы
похож на  Стюарта. И мне  пришлось бы превращать воду в  органическое  вино,
чтобы завоевать его расположение.
     Бледным подобием героя можно считать образец  для подражания. Мы больше
не стремимся к индивидуализму, мы стремимся к категориям. "Спортивный кумир"
- самое зловонное  и  едкое  противоречие, какое  мне когда-либо приходилось
слышать  - заявляет, что  он хочет служить образцом для  подражания для тех,
кого   он   возможно   именует   "юнцы".   Другими   словами:   клонирование
приветствуется.  Тогда как во  времена  Ронсеваля, когда  опасно  заточенный
клинок Джонни Сарасена врезался в мягкое брюшко Европы... Momento  - кажется
я это уже говорил. Я это уже говорил?
     Я хочу вспомнить, о чем я вам уже рассказывал. Я хотел бы вспомнить то,
что я забыл. Ха!

     Элли:  Я спросила, возможно раньше чем следовало: " У тебя есть с собой
презервативы?"
     Казалось, он был немного удивлен. "Нет. Я могу забежать и купить".
     Я сказала: "Вот что, просто чтобы внести ясность, я всегда настаиваю на
презервативах".
     Некоторых это отталкивает. Так что это  еще и что-то вроде проверки. Он
просто сказал: "Ну так или иначе это работает".
     "Что ты хочешь сказать?"
     "Я хочу сказать, что  ни тебе, ни мне не надо беспокоиться. О чем бы то
ни было".
     Хорошо, что он так сказал. Ну, мне так кажется.
     Он дошел до двери и повернулся: "Может  еще что-нибудь? Шампунь? Зубная
нитка?"
     Знаете, а Стюарт намного прикольней, чем кажется на первый взгляд.

     Мадам Уатт: И вас убедил  мой рассказ  о сладких  чувствах, о том что у
меня нет желаний, о том, что  я хочу лишь  для других? Вот что  я вам скажу.
Старики умеют быть старыми,  они учатся быть старыми.  Они знают, чего вы от
них ждете и  поступают соответствующе. Чего я хочу? Я отчаянно и непрестанно
хочу снова  стать молодой. Я ненавижу  свой  возраст  больше, чем ненавидела
что-либо, когда была молода. Я хочу любви. Я хочу чтобы  меня любили. Я хочу
заниматься сексом. Я хочу чтобы меня обнимали и ласкали. Я хочу трахаться. Я
не хочу умирать. Еще я хочу умереть во сне, неожиданно, а не так как умирала
от рака моя мать - кричала во весь  голос, врачи не могли справиться с болью
и в конце концов решили дать ей  морфий, чтобы больше не мучалась, тогда она
замолчала.  Я хочу  чтобы  моя дочь знала, что она и  не  представляет себе,
насколько я  непохожа на нее, что я всегда  буду ее  любить, но  то, что она
делает,  мне  не всегда нравится. Еще я  хочу чтобы мой  муж, который предал
меня, мучался от этого. Иногда я прихожу в церковь и молюсь. Я  не верующая,
но я молюсь, чтобы Бог все-таки был, и чтобы в той жизни мой муж был наказан
как грешник. Я хочу чтобы он горел в аду, в который я не верю.
     Так что, как видите, у меня есть и горькие  чувства. Вы очень  наивны в
том, что касается нас, стариков.

     Ножки дивана

     Оливер:  У  Стюарта  есть  Теория.  Предоставляю  вам  пару  наносекунд
позабавиться над  этим  нелепым  сочетанием -  сомнительный  союз второго  и
четвертого слов в этом предложении.
     Стюарт считает,  что домашний скот имеет право слушать радио  и спать в
уютных спаленках, завтрак включен в обслуживание. Fino. Стюарт считает,  что
овощи  не должны  быть накачаны наркотиками, как  какой-нибудь гонщик Тур де
Франс. Amontillado.  Стюарт считает, что радужные  глаза нежного теленка  не
должны  быть  омрачены, за  тот  краткий  миг,  пока  он  пребывает в  нашем
печальном мире,  даже  мимолетным  видением  мясника, орудующего бензопилой.
Oloroso.
     Стюарт,  убаюканный  одобрительным гулом,  который  вызывают  в  массах
подобные добродетельные  чувства,  позволяет  себе  пойти  дальше.  Бог мой,
англичанин,  вооруженный теорией - это все  равно что расхаживать в твидовом
костюме  на  Кап д`Аг". Не делай этого, Стюарт! Но  какое там,  надо же всех
убедить  в своей правоте. Так что Стюарт,  в  исподнем  от Егеря - шерстяной
трикотаж в  шесть нитей - от копыт  и до  хохолка, переплывает по собачьи от
нудиста к нудисту, цепко  держа  в клыках  следующие идеи: весь род  людской
должен  стать  органическим,  горожанам  следует  признать  свое  родство  с
обреченными  на  гибель поросятами,  мы должны  выдохнуть  подальше  чистый,
вызывающий  головокружение  воздух,  чтобы  он  не смешался с этими ужасными
акронимами  загрязнения,  которыми ему так  нравится нас  пугать, мы  должны
пожинать  плоды своего сада и охотиться  на обеденного кролика, вооружившись
лишь луком и  стрелами, а потом танцевать, как пастухи и пастушки, в мягких,
влажных  от  росы  лугах Аркадии,  будто  на сентиментальном  полотне  Клода
Лоррена".
     Другими  словами,  он  хочет чтобы человеческий род вновь  обратился  к
примитивному  хозяйству. Но дело-то в том, о Стюартус Рустикус, что  от него
мы  и  спасались бегством на  протяжении тысячелетий.  Кочевники  не  потому
кочевники, что им нравится быть кочевниками, а потому, что у них нет выбора.
А  в  наше  время,  когда  им предоставлен выбор, только посмотрите, что они
предпочитают:  мощные  внедорожники, автоматические ружья,  телик и  бутылку
самогона. В  точности  как мы! И еще  одно: если бы нам  пришлось показать в
какой-нибудь   поучительной  диараме   репрезентативные   образцы   человека
органического  против человека индустриального, который из  двух оказался бы
более  похож на  моего  теперь  уже поджарого приятеля? Так что  эта теория,
помимо того, что сама по себе откровенно абсурдна, в исполнении Стюарта она,
выражаясь по-простому, просто курам на смех.

     Стюарт:  Не  то чтобы я  ожидал благодарности.  Просто я считаю, что  о
презрении и речи быть не может.
     Так я ему сказал.
     Он пришел ко мне в офис  за  своими  деньгами.  Было бы  проще, если бы
Джоан,  моя ассистентка,  расплачивалась  с  ним,  так как  она отвечает  за
денежные выплаты,  но по  какой-то причине  Оливер  все  время  приходит  за
деньгами  непосредственно  ко  мне.  Ладно, ничего страшного. Еще он говорит
что-нибудь в духе:  "Пришел  получить по счету, мистер  Босс, сэр".  Или  он
считает, что это забавно, или, что так говорят другие водители. Конечно, они
так не  говорят. Нормальный человек тихонько  заглядывает в кабинет Джоан  и
спрашивает: "Вам удобно сегодня?" или "Я не слишком  рано?". Ну ладно, и это
не страшно.
     Хуже то, что Оливер  любит  прийти, плюхнуться на стул и жевать жевачку
тогда, когда у меня полно дел.
     Хуже  то,  что  переднее крыло его фургона сильно  помято, о чем  он не
доложил как надо, потому что утверждает, что не знает, как это случилось.
     Хуже то, что Оливер любит оставлять дверь моего  кабинета открытой, так
что  Джоан  может слышать, как он  потчует  меня своими  шуточками,  которые
возможно  считает фамильярными, но которые для  постороннего человека похожи
на кое-что другое. Кстати в офисе его не любят. Вот  почему я стал  посылать
его в более длительные поездки.
     Так что он сидел, ключи от машины лежали у него в ладони, подвешенные к
большому пальцу. Потом он  начал  очень медленно  пересчитывать свои деньги,
так,  словно я был  самым ненадежным работодателем  в  Лондоне. Под конец он
поднял  голову  и  спросил: "Никаких вычетов  за  то, что помог  Джиллиан  с
полками?" И по-идиотски подмигнул.
     Может  я  уже говорил,  что  немного помогал им по дому.  Ну  кто-то же
должен помогать?
     Я встал  и закрыл дверь. Потом  я вернулся  к столу  и сказал: "Слушай,
Оливер, давай так, на работе - только о работе, и ни о чем другом, ОК?"
     Я  сказал  это  довольно  спокойно и поднял  телефонную трубку.  Пока я
набирал номер, он вскочил и ударил по рычажку. "На работе - только о работе,
да?" - повторил он с дурацким смешком, а потом разразился какой-то идиотской
тирадой о том, всегда ли А это А, или может  иногда А это Б. Ну  вы знаете о
чем я. Голый онанизм,  который выдают за философию. И  все то время пока  он
говорил, он сжимал  и расжимал ладонь, в которой были  ключи, и думаю именно
поэтому я в конце концов не выдержал.
     "Слушай, Оливер, у меня полно работы, так что..."
     "Так что просто отвали, да?"
     "Да, так или иначе, но просто отвали, ОК?"
     Он поднялся, все  еще глядя на меня, все еще  сжимая и расжимая  правую
руку  - есть  ключи-нет  ключей-есть  ключи-  нет  ключей - как какой-нибудь
дешевый фокусник  по  телику. В  то же время  он выглядел  так, словно хотел
произвести угрожающее впечатление, от чего то, что он делал, становилось еще
неприятнее. А также глупее. Я ничуть не испугался. Но я был страшно зол.
     "Ты же не во французской деревне", - сказал я.
     Тут он сорвался и его понесло. Прямо крушение титана. Он весь побелел и
взмок. "Она тебе рассказала", - сказал он. "Она тебе рассказала...Она..."
     Я не хотел, чтобы он начал оскорблять Джиллиан, поэтому тут я вмешался.
"Она мне ничего не рассказывала. Я там был".
     "Да  неужели, ты, а  кто  еще?" - не говоря о том,  что  это был глупый
вопрос, он вел себя как ребенок в детском саду.
     "Больше никто. Только я. Я все видел. А теперь отвали, Оливер".

     Оливер: Невозможно de  temps  en temps не  заприметить,  что  жизненная
мудрость,  которую  люди копят веками,  будь то занудная народная сказка, от
которой онемеет задница  пока ее слушаешь,  нелепая антропоморфная  басня  о
животных или милосердно краткий афоризм из рождественской хлопушки, зачастую
как свеча  сгорает  на  самом  интересном  месте,  чтобы не  сказать больше.
Потрите клише друг о  друга и вам не удастся  высечь idee recue.  Свяжите  в
вязанку дюжину апофтегм" и этого не хватит, чтобы развести костер.
     Соберись,  Олли, соберись.  Сейчас, пожалуйста.  Ну что ж, если угодно.
Сейчас,  которое  выражается в одном из наиболее  необычных, хотя  и  широко
распространенных нравственных предписаний, а именно - нельзя  казнить гонца.
А какого дьявола нет, спрашивается? Для этого и существуют гонцы. И не  надо
мне тут рассказывать про  то, что гонец  не  виновен. Он еще как виновен: он
испортил вам весь день, почему это должно сойти ему с рук? Кроме того, гонцы
идут  по грошу  за  пару.  Если  бы не так,  то  они были бы  не  гонцами, а
генералами или политиками.
     Знала ли  она? Приходится признать,  это -  вопрос вопросов. Я признаю,
что  десять лет назад я поднял руку на  прекрасную Джиллиан, с чьей головы с
тех пор не упал ни один волосок.  Обстоятельства, если вы припоминаете, были
в  высшей  степени   провокационные.   Она  вела  себя   в  высшей   степени
провокационно, она, которая так тонко умеет обращаться с людьми (речь идет о
сонме  персонажей,   объединенных  простым  именем   Оливер).   Джиллиан   -
приверженица очень мягкого подхода в  семейных делах. В тот  раз нет.  В тот
раз она язвила, кусала,  жалила так,  как  никогда до, и  никогда после, и я
ударил ее.  Я  сдал  гектары  высоко-нравственных просторов,  не  говоря  об
остальном. А Стюарт наблюдал из какой-то темной норы  или вонючей помойки, о
расположении которой он умолчал.
     И снова вопрос: знала  ли она? Слышно  как эхо повторяет  смех другого.
Это  правда, что  с  точки зрения  науки вероятность  человеческой  жизни во
вселенной, необходимого соединения  квазаров и пульсаров  и Джонни Кварков и
амебообразного семени и чего  бы то ни было - мои  познания  в физике всегда
были  довольно приблизительны  - составляет несколько миллионов триллионов к
одному (кстати, то же с  математикой).  Но ваш  смышленый букмекер  возможно
укажет  вам на приблизительно такую же вероятность того, что Стюарт окажется
в  далеком Лангедоке, доселе ему  неизвестном,  именно  в  тот  самый  миг в
истории  вышеупомянутой   вселенной,  когда   Олли   спровоцируют  совершить
единственный  и  горько  оплакиваемый  акт   домашнего  насилия.  Итак,  она
спланировала это. И она спланировала все  это ради  него.  Она разыграла эту
ложь, она готовилась к ней, и ей  было безразлично, что мне  придется с этим
жить.
     Правда  всегда  выходит  наружу,  ведь так, приятель?  Ага,  слышу  ваш
ликующий  возглас  -  Олли,  перед  лицом  кризиса  цепляется  за  ту  самую
накопленную веками народную  мудрость, о  которой вроде  бы высказывался так
презрительно. Что ж, снова  мимо, тупица. Дело в том,  что как в один  голос
утверждают историки, философы, беспринципные  политики и любой, у кого  хоть
немного  варит  башка, правда  в  большинстве  случаев не  выходит наружу. В
большинстве  случаев  она остается  внутри, до  того дня,  когда ее погребут
вместе с нами. Таково мрачное правило. Но в настоящем, весьма редком случае,
и не делая из этого никаких обощений, правда действительно вышла и оказалась
настоящим дерьмом.

     Джиллиан: Стюарт занимается тем,  что прибивает  полки.  Кажется Мэри и
правда  к  нему привязалась. Когда  он работает  дрелью,  она  закрывает уши
ладошками и  визжит. Стюарт  просит ее подавать ему отвертки, шуруповерты  и
другие инструменты, и  когда  у  него оказываются заняты руки,  держит их во
рту. Он поворачивается к ней - во рту четыре отвертки, и она улыбается ему в
ответ.

     Мадам Уатт: Я им позвонила. Трубку взяла Софи.
     - Привет, бабушка, - сказала она. Хочешь поговорить со Стюартом?
     - Почему ты думаешь, что я хочу поговорить со Стюартом?
     - Он прибивает полки.
     Я знаю, она еще только ребенок, но пусть даже так,  я не думаю, что это
самый логичный ответ на вопрос, который мне приходилось слышать. Французский
ребенок конечно сразу бы понял, что значит "почему".
     - Софи, мне не нужно прибивать полки.
     Ведь  если  им  не показать пример,  они никогда  не  поймут, что такое
логика.
     Последовало молчание. Я могла слышать, как она пытается сообразить, что
от нее хотят.
     - Мамы нет дома. А папа в Линкольншире. Выкапывает морковку.
     - Передай маме, чтобы она мне перезвонила, когда вернется.
     Нет, правда. Эти англичане...

     Стюарт:  Я  вдруг  понял, что они имели ввиду, когда говорили о  старых
обоях. Собственно  дело не в обоях, по сути дела  последние жильцы закрасили
стены поверх  обоев,  так  что все  стены белые,  за исключением  нескольких
желтых  кусочков  Целлотейпа,  оставшихся  после  того,  как  они сняли свои
плакаты.
     Нет.  Я  был  на кухне, готовил  ужин, ничего такого  сложного,  просто
грибное ризотто (Есть один парень, который ездит на рассвете в Эппинг форест
и он привозит нам то, что собрал, уже к  открытию магазина).  Софи сидела за
столом и делала домашнюю работу, Мэри  "помогала" как мы это  называем,  а я
просто стряпал ризотто, когда краем  глаза заметил  часть  дивана.  На самом
деле было  бы немного преувеличением  назвать  это "частью  дивана".  "Ножка
дивана" тоже не совсем верно.  Скорее это  что-то  вроде деревянного шара, к
которому когда-то крепилось колесико, но...
     Что?  А,  Джилл была  в своей  студии. Она очень  занята из-за  заказа,
который клиент хочет получить раньше, чем сначала договаривались.
     И  конечно мы  купили  его  на рапродаже. Наш первый  диван, который  я
называл  тахта, пока меня не поправили. Ну то есть, не то чтобы я был против
того, чтобы меня  поправляли. Джилл  сшила для него новую обивку из веселого
желтого  материала, я ее хорошо  помню.  Сейчас он обит темно-синим,  совсем
развалился и завален  детскими игрушками, но ножка дивана, или как бы вы там
это не называли все еще на месте, я все еще вижу ее краем глаза...
     Что? А, Оливер все еще был в Линкольншире. Морковь, капуста, то, с  чем
он не сможет сесть в лужу. А что я должен делать с Оливером?  Отослать его в
Марокко за лимонами?
     Когда-то мы вместе смотрели на нем телевизор.
     "Липко", - говорит Мэри и мои мысли возвращаются к тому, что происходит
на кухне.
     "Спасибо, Мэри", - говорю я.  "Ты вовремя заметила". Уже пригорало, так
что пришлось хорошенько встряхнуть