ая, но случайная, а мой теперешний выигрыш в казино на сто процентов был результатом моих собственных осмысленных действий. "Не на сто", - поправил себя я, еще и еще раз вспоминая, как нечто с трудом поддающееся рациональному объяснению сначала удержало меня от четвертой ставки на зеро, а потом в буквальном смысле слова перенесло по воздуху мои деньги с номера 23 на выпавшее 19. А ведь если бы я поменял деньги на фишки, этого бы не произошло в силу законов физики. Да уж, даже у самого скептически настроенного ко всему метафизическому критика язык не повернется назвать это все случайностью. Как бы то ни было, но я подумал, и сделал одну вещь, которую, как и четвертью часа ранее обращение свое к Господу за игровым столом, делал сознательно первый раз в жизни. Невзирая на то, что даже будучи совершенно один я жесточайше стеснялся того, что делаю, я все-таки опустился на колени между кроватью и креслом, просто сказал вслух: "Господи, спасибо тебе за это чудо! И... ты, конечно, прости меня, засранца грешного, но только одного этого чуда мне мало. Прошу тебя, Господи, помоги мне еще каким-то образом добраться до Москвы, да так, чтобы эти сволочи, похитившие Галину и Юльку, ничего не заподозрили. А там уж я с ними сам разберусь. Заранее благодарен тебе, Господи!" Произнеся это, я для верности еще постоял на коленках, помолчал, как на кладбище, вздохнул, встал и... Взгляд мой упал на "Справочник абонента", в растрепанном состоянии валявшийся на подушке с той поры, как я искал в барсетке визитку адвоката. Справочник был раскрыт на странице, вверху которой был заголовок: "Роуминг". Ну, и что - роуминг? "А то роуминг, - ответил я сам себе, - что сейчас, когда мой мобильник работает в зоне роуминга, в с
лучае, если телефон выключен, отвечает местная система. А если, например, я бы заранее, в Москве установил бы переадресацию вызова на какой-нибудь местный мобильный, а потом с этим мобильным вернулся бы обратно в Москву, то какая бы система отвечала - МТС или тутошняя "Свисском"? От предчувствия близости решения еще одной - очередной! - неразрешимой задачи я опять в возбуждении забегал по номеру. Черт, как же проверить правильность гипотезы? А что, если переадресовать какую-нибудь местную мобилу на мобилу в Москве, и позвонить отсюда на местный номер, при этом чтобы оба телефона были выключены? Если ответит московская сеть, - ура, победа; если же местная - значит, гипотеза неверна. Так, и кого этим вопросом напрячь? Здесь, кроме Алена, я никого и не знаю, а вот в Москве? Конечно, звонить надо бы Гохе, но тот, зараза, когда уезжает на дачу, имеет дурацкую привычку выключать мобильный. Жанке? Нет, ей нельзя как минимум из-за Романа, который запросто может сейчас быть рядом с нею. О, надо позвонить Люсе! После ее намеков на полную готовность выполнить любую мою просьбу она, надо думать, не откажет мне в такой малости, как небольшой эксперимент со своим мобильным? Хотя, нет, ну ее слишком уж озабочена! А если я сам буду названивать из-за границы по два раза в день, какой она сделает из этого вывод? Правильно, что я сам не прочь. Только этого мне и не хватало! Ладно, сначала звякну все-таки Гохе, а уж потом, если не ответит, буду думать, кому еще.
     Но, как ни удивительно, Гохин телефон выключен не был, и после первого же зуммера в трубке раздался его голос:
     - Алё, алё, ангел, это ангел? - как безумный, орал в трубку Гоха.
     - Да нет, живой я ишо пока, - совершенно опешив, попытался сострить я.
     - Фу ты, черт, Глеб, это ты? - воскликнул Гоха. - А я тут, вишь, обломался по пути на дачу, вызвал этот чертов "Ангел". Сказали, что приедут через пятнадцать минут, и уже три часа нету, представляешь! Я думал, они звонят. Слушай, а ты чё сам делаешь-то? Может, подъехал бы, оттащил меня в сервис, а?
     По тому, как Гоха частил о своей проблеме, было ясно, что ничего, кроме своей "обломавшейся" Волги, в настоящий момент не может занимать его в принципе. Надо же, не только не догоняет, что, наверное, не просто так я звоню ему в выходной, он не помнит даже, что меня нет в Москве! "Надо было сразу набирать Люсе", - с досадой подумал я, пожалев, что дозвонился до компаньона.
     - Я бы, конечно, с радостью, Гох, бросил бы сейчас все дела здесь, в Женеве, и подъехал бы, да только, думаю, что "Ангел" все-таки поспеет раньше, - со злой иронией ответил я.
     - Во, я и забыл, прости, - забурчал в трубке он и, запоздало сообразив, спросил: - Чё звонишь-то, случилось чего?
     "Да, уж не без этого!" - грустно усмехнулся про себя я. Снова появился соблазн прямо сейчас перевести все стрелки по решению проблемы на кореша. "Ладно, вот если не получится с роумингом, - сказал я себе. - А сейчас от него, торчащего на обочине где-то под Сергиевым Посадом, все равно мало проку". В суть моей просьбы в ближайшие несколько минут ни при каких обстоятельствах не выключать мобильный, дождаться еще одного моего звонка, после чего свою мобилу выключить, подождать десять минут, и опять включить, не удивляясь при этом, если после этого кто-то из позвонивших будет говорить по-французски, Гоха въезжал долго, но, поняв, наконец, чего я от него добиваюсь, пообещал всяческое содействие. Я облегченно вздохнул, и позвонил Алену.
     - О, мсье Глеб! - вскричал Ален, как будто услышал родную маму.
     Я спросил, могу ли я попросить его о маленькой услуге, и Ален не без юмора заверил меня, что цель его жизни на ближайшее обозримое будущее - оказывать мне и мадемуазель Талии абсолютно все услуги, которые в его силах. "Да уж, мадемуазель Талии ты точно оказал бы любую услугу!" - зло подумал я, констатируя, что ревную, и, не поддержав тона, сухо попросил его установить переадресацию вызова на Гохин номер телефона, после чего на четверть часа выключить свой аппарат.
     - Вы понимаете вообще, о чем идет речь? - в отместку за свои подозрения спросил я его голосом вузовского экзаменатора, сомневающегося, изучал ли когда-нибудь студент-пятикурсник, пытающийся сдать ему зачет по квантовой физике, хотя бы таблицу умножения.
     Ален спокойно и корректно поставил меня на место, сказав, что он постоянно в целях экономии переадресовывает свои мобильные звонки на стационарный телефон, когда находится в офисе или дома, и отключился. Я посмеялся своей дурацкой ревности, подождал пять минут, и снова набрал номер Алена.
     - Алё, это "Ангел"? - услышал я в трубке обреченный голос Гохи.
     - Нет, это черт с рогами, - ответил я. - Выключай мобилу.
     - Глеб, а если мне в это время позвонит "Ангел"? - забеспокоился Гоха.
     - Если тебе позвонит ангел, значит, ты умер, - назидательно ответил зануде я. - Мне очень нужно, чтобы ты отключился. Это максимум на пять минут. Перезвонит тебе твой "Ангел". Они всегда звонят дважды.
     - Кто? - не понял Гоха, но я не ответил.
     Через минуту я набрал его снова. "Абонент не отвечает, или временно недоступен, - занудным голосом старой девы ответила БиЛайн, и участливо посоветовал на прощание: - Попробуйте позвонить позднее". Так, кажется, получилось! Теперь все звонящие Алену не без основания могут подумать, что он находится не в Швейцарии, а где-то в России. Соответственно, если я переадресовываю свои звонки на телефон, допустим, Алена, и с этим телефоном еду домой, то звонящие мне будут думать, что я в Женеве, в то время как на самом деле я буду в Москве. Йес! Вот только как установить переадресацию вызова, находясь здесь, а не в Москве? А что на этот счет говорит "Справочник абонента"? Так, где тут про это? А, вот - "Установка переадресации звонков вне зоны действия домашней сети". Бинго! Я люблю тебя, МТС! Осталось поставить в известность Алена, что мне нужен его телефон. Интересно, он удивится?

Суббота, вечер

     Ален не удивился, а только лаконично сообщил, что через полчаса привезет телефон мне в отель. "Прекрасно!" - подумал я, потирая руки, и опять принялся ходить. Жажда деятельности переполняла меня. Впервые после короткого, но страшного в своей безысходности периода полнейшей безнадеги, кажется, жизнь налаживалась. Чем бы мне заняться, пока нет Алена? Собрать чемодан? Да ну - минутное дело. Да и вообще надо уехать, оставив все вещи здесь, и на рисепшен ничего об отъезде не сообщать. На самом деле, чего проще - позвонить в отель, и справиться о том, проживает ли еще постоялец, или съехал? То есть уезжать надо в обстановке строжайшей секретности. А, вообще, как уезжать-то будем? То есть, понятно, что на самолете, но - каким рейсом и, собственно, какая обстановка с билетами? Придется, не раскрывая, разумеется, планов, обратиться все-таки к отельским. Я бегом спустился вниз, с грехом пополам объяснил на рисепшене, что хотел бы изучить расписание авиарейсов до Москвы, сразу же получил его, и тут меня ждало большое разочарование. Рейсы и Аэрофлота, и Свисс Эйр были дневными, и сегодня уже улетели. Вот это облом! Ведь ждать до завтра просто невыносимо! Но даже не это главное. Главное, что лететь днем, это все равно, что самому признаться Голосу, что я продвигаюсь в Москву, ведь в случае проверочки ответит та сотовая система, над территорией действия которой в эту минуту будет пролетать самолет. Таким образом, мое передвижение будет обнаружено быстрее, чем пулемет "Максим", спрятанный в детской коляске. В общем, лететь можно только вечером, или лучше ночью, оптимально - сегодня, когда Голос уже отзвонился. Ну, и на чем лететь? На метле? Неужели - тупик? Я был близок к отчаянию.
     В этот момент в отель вошел Ален, сразу увидел меня и направился ко мне. Я хотел было, дабы не афишировать своих намерений, избавиться от глянцевой книжечки расписания, которую я тискал в руках, но не успел, - Ален уже подходил и с улыбкой протягивал мне руку.
     - Собираетесь домой? - поинтересовался он, кивая на расписание.
     Ишь, глазастый какой!
     - Да вот, изучаю, - стараясь выглядеть как можно более беззаботным, улыбнулся в ответ я. - Хочу заранее взять билет на какой-нибудь вечерний рейс, в понедельник или во вторник, но все самолеты улетают, как на зло, днем.
     - В Москву можно улететь еще из Цюриха, - сказал Ален, переворачивая одну страничку в расписании. - По-моему, там как раз есть вечерний рейс.
     Я перевел взгляд в расписание, костеря себя за то, что не догадался полистать его сам. Точно, рейс LX 1326 из Цюриха улетал ежедневно без четверти девять вечера. Я автоматически посмотрел на часы - было четыре сорок пять. Мысли и сомнения мгновенно закрутились у меня в голове, как молоко и мороженое в миксере, превращаясь в коктейль плана действий. Что, рвать когти в Цюрих прямо сейчас? Безумие какое-то! А что - чем безумней план, тем он лучше с точки зрения его непросчитываемости. Билет? С билетом, кажется, все просто, потому что вон та улыбающаяся дивчина в окошечке с надписью "Air Swiss", как мне кажется, посажена здесь, прямо в холле отеля, с единственной целью - чтобы постояльцы "Ноги-Хилтона" не имели никаких проблем с приобретением авиабилетов этой компании. Вот как до этого Цюриха добраться, учитывая, что временя у меня - чуть меньше четырех часов? Где хоть этот Цюрих? Ага, вот он на схематичной карте Швейцарии, нарисованной прямо в расписании. Далеко! Черт, не могли пустить нужный аэроплан откуда-нибудь поближе!
     - А сколько хоть верст-то до вашего Цюриха? - поднял я глаза на Алена.
     - Триста километров, - ответил он, видимо, не поняв слова "верст".
     - А как вообще туда люди отсюда добираются? - продолжал допытываться я.
     - О, туда идет прекрасный железнодорожный экспресс "Золотой перевал", - видимо, вспомнив про свои обязанности гида, начал с воодушевлением рассказывать Ален, но я прервал его:
     - Поезд - понятно. А на машине туда не быстрее будет?
     - Конечно, быстрее, - ответил Ален, - но не так живописно.
     - Да черт с ними, с живописями, - задумчиво отозвался я. - А ты на машине?
     Ален, явно ничего не понимая, утвердительно кивнул. Да я и сам не очень-то понимал того, что я задумал. То есть, понимал, - сейчас хватать Алена в охапку, садиться в его машину и ехать, нет - лететь в Цюрих. Почему мне не обойтись без Алена, который, таким образом, окажется в курсе того, что я улетел? Потому, что теоретически, конечно, можно взять машину в рент, но чтобы преодолеть триста кэмэ по тутошним совершенно незнакомым мне горным серпантинам за оставшиеся три и три четверти часа, однозначно лучше иметь в автомобиле между рулем и сиденьем прокладку местную. В общем, план у меня был, только вот верил я в него - не очень. Однако надо было решаться, но я медлил, стоя рядом с Аленом, и теребя его за молнию на куртке. Правда, у меня всегда так - я тяжело принимаю какие-то сложные решения, зато, приняв, следую им с последовательностью бультерьера.
     - Слушай, как ты думаешь, а есть еще билеты на сегодняшний рейс? - спросил я Алена, перестав откручивать его молнию.
     - Думаю, что первый класс есть обязательно, - пожал плечами он. - Можно справиться в кассе.
     И он с готовностью рванул было к улыбающейся дивчине в окошечке.
     - Погоди, - задержал его я и, с прямотой идиота глядя ему прямо в глаза, задал контрольный вопрос: - Слышь, дядя Ален, а поможешь добраться до Цюриха? Без тебя мне, думаю, к самолету не поспеть.
     Пару секунд Ален непонимающе смотрел на меня, потом весело рассмеялся:
     - Мсье Серж сказал мне, чтобы в случае необходимости я отвез вас в аэропорт, - отсмеявшись, сказал он, - но что это будет обязательно аэропорт города Женевы, он не конкретизировал.
     Я перевел дух. Черт, а славный он, все-таки, парень, этот Ален! А славный парень, озабоченно взглянув на часы, сказал:
     - Тогда нам надо очень поторопиться. Я доезжал до Берна - это чуть больше полпути - за полтора часа, но, во-первых, тогда была ночь, когда на шоссе совсем нет полиции, и, во-вторых, после Берна начинается самый сложный участок дороги.
     Меня не надо было долго упрашивать, - я уже стоял у кассы. Точно - билеты были, и только первый класс. Я, конечно, аж крякнул, когда дивчина скалькулировала мне стоимость - что-то около двух тысяч, но благо, что они были! Я отсчитал двадцать зеленых портретов Бенджамина Франклина, оставил Алена с моим паспортом ждать билета, а сам рванул наверх, в номер. Верный своему плану не афишировать свой отъезд из отеля, я решил вещи бросить здесь, а собой ничего не брать. Только переложил из барсетки ключи от дома и от машины, да из папки мсье Сержа вынул все бумаги. В качестве дорожного чтива взял "Справочник абонента", последний раз окинул взглядом свой номер, в котором за двое суток я испытал столько противоречивых чувств и эмоций, вздохнул и вышел вон.
     Ален уже ждал меня на улице, нетерпеливо топая ногой. Увидев меня, он протянул мне паспорт и билет, и выразительно посмотрел на часы. Было пять пятнадцать, до отлета самолета оставалось ровно три с половиной часа. Я кивнул, и мы бегом припустили к стоянке машин. "Интересно, на чем он ездит? - подумал я, пытаясь сопоставить мое представление об Алене с его автотемпераментом, надеясь, что окажется что-нибудь не слишком тихоходное. Но мое предположения оказались в корне неверными. Еще на бегу Ален нажал брелок сигнализации, и навстречу нам дважды моргнула узкими фарами низкая клинообразная машина цвета бирюзовый металлик. У меня аж дух захватило, потому что это была Пежо 406 Купе, машина столь же красивая, сколь и быстрая. Ален сел за руль, завел сдержанно, но грозно заурчавший мотор.
     - Ну что, поехали? - скосил на меня глаза он.
     - С Богом, - кивнул я, щелкая замком ремня безопасности.
     От отеля первый раз повернули не направо, а налево, и через километр, взяв левее, набережная стала удаляться от Озера, перейдя в широкую Авеню де Франс. По городу ехали быстро, но аккуратно, но как только дорожные знаки зеленого цвета обозначили, что началась автомагистраль Женева-Париж, Ален перестроился в крайний левый ряд и придавил газ. Машина резко взяла, стрелка спидометра плавно пошла по кругу, и остановилась на двухстах.
     - Я заметил, что если на скоростных участках держать не ниже двухсот, - не отрывая глаз от стремительно летящего под колеса дорожного полотна, сказал Ален, - тогда с учетом тоннелей, заправок и прочего получается средняя скорость сто, - то, что нам нужно.
     Я кивнул. Как любой мужчина - автомобилист, на дороге я считаю себя вполне состоявшимся асом, и к потенциальным возможностям всех других участников движения отношусь с изрядной долей скепсиса. Но уже через полчаса бешеной гонки, в течение которой мы обогнали огромное количество машин, в том числе не менее скоростных, чем наша, нас же - никто, я был вынужден признать, что водитель Ален - от Бога. При этом вел он очень надежно, и у меня ни разу не возникло инстинктивного желания "затормозить", упершись в пол двумя ногами. В Лозанне от того момента, как отъехали от отеля, мы были ровно через сорок минут. После Лозанны дорога после относительно равнинной части страны, окружающей Женевское озеро, стала забираться в горы. Красоты за стеклами машины расстилались на самом деле неописуемые, но шоссе сузилось, пошли тоннели, из-за этого мы ехали не так быстро, я нервничал, и мне было не до красот. Чтобы отвлечься, попросил у Алена его мобильный, по ЭмТэЭсовской шпаргалке установил переадресацию всех звонков с моего номера на его. Совсем уж злоупотреблять любезностью Алена, забирая у него его Нокию последней модели, я не стал, а просто переставил из нее SIM-карту в свой Сименс. Ну вот, из техники вопроса осталось только не опоздать на самолет, но вот с контролем времени дело обстояло как раз не лучшим образом. В Берн, где пришлось еще и заправляться, мы прибыли через час пятьдесят, опоздав против графика на двадцать минут.
     Как ни несся Ален, со сжатыми губами вглядываясь в сгущавшиеся за лобовым стеклом сумерки, но на стокилометровом перегоне Берн - Люцерн мы ничего не наверстали. Тоннели шли один за другим, длинные, короткие, я сначала считал их, но после двадцатого сбился. Я физически ощущал напряжение Алена, который все чаще, как и я, смотрел на часы, и ругался по-французски сквозь зубы. До Цюриха оставалось всего шестьдесят-семьдесят километров, но было уже без десяти восемь. До того момента, когда серебряная птица взмоет в небеса, уносясь в Москву без меня, оставалось пятьдесят пять минут.
     Так, как мы неслись от Люцерна до Цюриха, клянусь, я никогда не ехал до того, и не хотел бы ехать никогда после. На отдельных прямых участках стрелка спидометра дрожала возле двухсот пятидесяти, при этом машина ощутимо вибрировала. Ален, двумя руками вцепившийся в руль, был неподвижен, как статуя, и только косые ответы со страшной скоростью проносившихся мимо дорожных фонарей, на мгновение освещая его профиль, напоминали, что рядом со мной - живой человек. Но такая бешеная гонка не могла не принести результата. Я уже начал успокаиваться, видя, что, кажется, мы успеваем. Но тут на выезде из очередного тоннеля мы уперлись в хвост пробки. Насколько она была длинна, определить было невозможно, но все обозримое протяжение дороги впереди представляло собой сплошную реку красных габаритных огней и стоп-сигналов.
     - Опоздаем, черт! - заскрипел зубами я, сходя с ума от бессилия что-либо сделать.
     - Дайте мне телефон, - тихо и спокойно сказал Ален.
     - Что? - не понял я.
     - Дайте мне свой телефон, мсье Глеб, - повторил, с ободряющей улыбкой глядя на меня, Ален. - Из моего вы вынули карту.
     "На кой хрен тебе понадобился телефон? - подумал я, протягивая ему аппарат. -Узнать, насколько тянется пробка?" Ален невозмутимо набрал номер, коротко переговорил с кем-то по-французски, сказав в конце: "Merci", потом позвонил снова и говорил долго, зато в конце и благодарил собеседника раза четыре.
     - Я позвонил в аэропорт Цюриха, и сказал, что пассажир первого класса опаздывает на рейс до Москвы, и что ждать до завтра он не имеет возможности, - сказал Ален, возвращая мне телефон.
     - И что? - с надеждой в голосе спросил я.
     - Как что? - удивленно поднял брови вверх Ален. - Они поблагодарили за своевременное предупреждение и сказали, что подождут.
     - Подождут? - не понял я. -