Лорик обеспокоенно тронул меня за плечо:
     - Эй, алё, очнись, приятель! Экий ты нервный.
     - Да, да, я в порядке, - встряхнулся я.
     Так, ладно, даже при плохой игре - улыбайся, а то так недолго и вообще лицо потерять! Растянув рот в неестественной, но широкой улыбке, я спросил:
     - А не до фига тебе?
     Лорик рассмеялся:
     - Вот так-то лучше, наконец-то слышу нормальный базар! - И, посерьезнев, добавил, - В самый раз будет. Ты ведь умный человек, Глеб, и, надеюсь, не собираешься всерьез выбирать между тремя лимонами и нулем?
     Да уж, в логике ему не откажешь. Три миллиона долларов больше, чем ничего, в такое же бесконечное количество раз, как и шесть. Ладно, попался, так хорошо, что хоть есть, чем откупиться! И черт с ними, с этими деньгами! И так не было у тебя ни фига, дядя Глеб, да вдруг, ну, пусть, не алтын, так хоть полалтына. Тоже ничего. От этих мыслей я успокоился и внезапно почувствовал зверский голод.
     - Слышь, Лорик, - обратился к собеседнику я, - а давай перекусим? Только, чур, каждый платит за себя!
     Тот заржал, оценив шутку. Мы заказали себе по пицце.
     - Ладно, расколись хоть, как ты меня подловил-то? - стараясь выдержать шутливый тон, задал я Лорику вопрос, который теперь терзал меня едва ли не больше всего.
     Лорик со снисходительной усмешкой откинулся на спинке скамьи.
     - Вопрос на самом деле интересный! - явно любуясь собой, начал рассказывать Лорик. - Вот на тебя, к примеру, бабки просто свалились с неба, ты и пальцем ради них не пошевелил, все за тебя сделали. А вот я-то уж побегал...
     Принесли пиццу, и Лорик с аппетитом набросился на еду. Заглатывая, почти не жуя, огромные куски, он поведал мне, что установил за мной наружку, давно, с месяц назад, когда стало ясно, что я - весьма вероятный кандидат в наследники, и что в их конторе это нормальная практика. Лорик, как шеф службы безопасности, по долгу службы знал содержание завещания, в том числе и клаузулы, поэтому на всякий случай пущенные за мной сыскари получили приказ Лорика немедленно докладывать ему о любом моем сексуальном контакте "на стороне".
     - Сначала казалось, что у тебя очень однообразная жизнь, - насытившись и ковыряя во рту зубочисткой, продолжал Лорик. - Какие там, к черту, извращения, - одна жена, одна любовница - скука! Так что, когда мне вечером в пятницу доложили, что ты по всем признакам встречаешься на квартире на Преображенке со шлюхой, я за тебя порадовался, но и только, а пробить того, кто снимает квартиру, решил больше на всякий случай. Сначала просто удивило шлюхино имечко - Виталия, но если бы старуха - хозяйка квартиры, не зарегистрировала бы договор сдачи квартиры в найм гражданину Виталию Виревичу, одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения, вряд ли я допер бы, кто она такая на самом деле. Давно ты с ней, если не секрет?
     То ли от неожиданности вопроса, то ли от особой ехидности, с которой он был задан, я не смог подавить в себе стыдливого мелкого желаньица немедленно реабилитироваться перед своим братом-натуралом.
     - Это был первый раз. И я не знал, - ответил я, испытывая омерзение к себе от того, что унизился до оправданий перед вымогателем.
     А Лорик с издевательской усмешечкой добавил интимным шепотом:
     - Но второй-то раз, в воскресенье ты ведь знал?
     Сказать в ответ было нечего, и я только ненавидяще поднял на него глаза. Но Лорику было мало этой маленькой психологической победы, ему нужно было еще и поиздеваться. Перегнувшись ко мне через стол, он прошипел:
     - На простых девок уже не тянет, да, брателло? А говоришь, ничего не было.
     А вот это - уже личное. Не твое это сраное дело и, видит Бог, будет возможность, сквитаюсь я с тобой, Лориэль Шаликович, за эти слова, и за многие другие. Но сейчас пришлось сдержать злость и, тоже понизив тон до шепота, я ответил:
     - Да, все одно и то же, и все в тех же конфигурациях. Скучно. Захотелось, знаешь ли, экзотики.
     - Да я что, я без проблем! - развеселился в ответ Лорик. - Вот только экзотика дорого стоит. Не пошел бы ты снова в воскресенье за этой самой экзотикой, сэкономил бы три лимона баксов, а я бы с аппаратуркой своей, установленной после первого раза ну чисто на всякий случай, так и просидел бы всю жизнь у Шуляева на зарплате.
     И вдруг я ощутил, как что-то тяжелое отлегло от сердца. Ну да, Лорик сказал, что установил аппаратуру после первого раза и, значит, Таша была ни при чем! Странно, но сейчас сознание этого обрадовало меня гораздо больше, чем только что потеря трех миллионов долларов - огорчила. Ко мне мигом вернулось беззаботное настроение. А чего, собственно, переживать, - уж теперь-то все проблемы точно решены. Малой, можно сказать, кровью.
     - Да, ты прав, любовь к экзотике меня погубит! - рассмеялся я и шутливо поднял вверх руки. - Ладно, сдаюсь, твоя взяла! Что я должен делать?
     - Вот и славно! - расцвел Лорик. - А что делать надо? Да все просто! Когда в Женеве ты официально вступишь в права наследования, из конторы Бернштейна тебя повезут в банк. Прямо оттуда и переведешь деньги на счет, который я тебе дам. Кстати, бумаги в посольстве уже готовы, рейс в Женеву послезавтра утром.
     Но эта информация, вроде бы, такая важная, совершенно не тронула меня. Сейчас мне хотелось только одного - поскорее уйти.
     - Ну, и ладушки, тогда - все на сегодня? - начал сворачивать было встречу я.
     - Не совсем, - сделался вдруг печальным Лорик.
     Снова он, не моргая, уставился на меня, и его взгляд не предвещал ничего хорошего. У меня опять противно засосало под ложечкой.
     - Видишь ли, Глеб, есть одна проблема. Клаузула действует только, пока тебя не объявили наследником. Как только ты подпишешь все бумаги, эти фотографии с точки зрения их воздействия на тебя будут годится в лучшем случае лишь на то, чтобы немного огорчить твою жену, - задумчиво и рассудительно сказал Лорик, и я понял, что неприятный разговор еще далеко не окончен.
     И еще я понял, что сейчас я, как тот приговоренный, должен попытаться убедить суд в том, что вполне удовлетворен суровым приговором во избежание усугубления последнего!
     - Ты имеешь ввиду, что я тебя кину и не переведу деньги? - начал убеждать Лорика в полной своей лояльности я. - Да нет, уговор есть уговор! Ну, сам посуди, зачем мне это надо, чтобы ты потом в отместку разослал эти фотографии, к примеру, всем моим близким?
     Лорик покачал головой:
     - Да нет, Глеб, фигня все это! На самом деле с такими бабками тебе глубоко насрать будет, что о тебе подумают, поверь мне. А жене накрошишь на уши, что это, к примеру, фотомонтаж, и вся недолга. Поверит, бабы всегда верят.
     "Галина не поверит", - подумал я, а вслух обескураженно спросил:
     - И что же ты предлагаешь?
     Лорик помолчал немного, что-то рисуя пальцем по столу, потом поднял на меня ледяные глаза:
     - Чтобы быть полностью уверенным, что ты ничего не замышляешь против нашей договоренности, я думаю, что пока ты будешь в Швейцарии, твои жена и дочь должны побыть под моим присмотром.
     Все закачалось у меня перед глазами. Жутко захотелось схватить тарелку с куском недоеденной пиццы на ней, и размазать Лорику по всей его наглой роже. Не знаю, решился бы я или нет, но только на Лорика моя страшная физиономия, похоже, произвела такое впечатление, что он вдруг зачастил:
     - Спокойно, брателло, спокойно! Ты меня, видать, не так понял. Речь не идет о заложниках там, или о чем-то в этом роде - ничего такого! Сам посуди - раз ты и так не собираешься меня кинуть, значит, они будут находится у меня не в качестве средства обеспечения твоей лояльности, то есть не в залоге. Скажем, так просто мне будет спокойнее.
     Да, мерзавец излагает логично. Страх за родных не даст мне схитрить с деньгами, Лорику причинять им вред тоже нет никакого резона, чтобы не опасаться последующего преследования по закону. Своего рода саморегулирующаяся система. Если бы речь не шла о Галине и Юльке, нельзя было бы не признать, что такая комбинация едва ли не идеальна с точки зрения гарантий обеим сторонам.
     - А как я им это объясню? - хмуро спросил я.
     - Ничего нет проще, - сразу откликнулся Лорик. - Скажешь им, что они должны пару дней до твоего возвращения побыть под охраной "Московского Законника", то есть, под моей, потому, что кто-то узнал про твое наследство, хочет на тебя наехать, и возможно настоящее похищение. Детали придумаешь сам. Хочешь, так оно и будет, а нет - так я отвезу их домой сразу же, как ты переведешь деньги, как будто угроза уже миновала.
     "Боже, как глубоко ты пал, Глеб Неказуев, - думал тем временем я. - Да, воистину: где злато, там правит балом сатана".
     - Мне надо подумать, - выдавил из себя я.
     - У тебя есть минуты две, - серьезно ответил Лорик.
     Время ощутимо текло у меня в голове. Надо принимать решение. Сказать сейчас: "Да пошел ты!", встать, и уйти? А как же мечты о финансовой, то есть, единственно настоящей, независимости и свободе? И могу ли я себе представить, как ты будешь объяснять всем - Галине, тетке Эльмире, Жанне, Таше, Гохе, Люсе, почему не вышло вдруг с наследством? Нет, не могу. Поезд летит на бешеной скорости, и у меня не хватит духу спрыгнуть с него на всем ходу.
     - Хорошо, я согласен, - твердо глядя Лорику в глаза, сказал я. - Но если с ними хоть что-то случиться, клянусь, я убью тебя.
     Наверное, прозвучало это, как в дешевом голливудском боевике, но, наверное, мне удалось вложить в тираду столько неподдельного чувства, что Лорику так не показалось. По крайней мере, ответил он мне совершенно серьезно:
     - Я понял. Не беспокойся, тебе не придется меня убивать. Сам только сделай все, как надо, о'кей?
     Я кивнул. Господи, наконец-то эта бесконечный, изматывающий, как пытка, разговор окончен! Но назавтра договорились еще об одной встрече, чтобы обсудить все детали. Впрочем, мне все равно нужно было приезжать в "Московский Законник" за паспортами и билетами. При прощании у меня хватило решимости не подать Лорику руки, на что тот грустно усмехнулся:
     - Зря ты так, Глеб. У меня к тебе нет ничего личного. Наоборот, мог бы спасибо сказать, что с фотографиями этими я пошел к тебе, а не к Шуляеву.
     Я повернулся, и пошел, думая, что, как ни мерзок был мне в этот момент Лорик, отчасти он был сейчас прав.

***

     Я забрался в своею раскалившуюся на солнце "десятку" и минут десять сидел просто так, уставившись в одну точку где-то на приборном щитке. Внутри была пустота, как будто меня, как бокал, выпили до дна, и отставили в сторону за ненадобностью. Потом просто потому, что надо было начинать хоть что-то делать, завел мотор, но тут же выключил его. Куда, собственно, ехать? Домой, готовиться к разговору с Галиной, которую надо убедить черт знает в чем, да чтоб у нее не возникло никаких подозрений? Да, наверное, сейчас это - задача номер один. Я опять поднес руку к ключам, вставленным в замок зажигания, но тут зазвонил телефон.
     Звонила Яна. Она рассказала мне то, что в общих чертах я уже знал от Лорика, - все бумаги готовы, их можно забрать в любой момент, а летим мы послезавтра, в четверг, в одиннадцать тридцать рейсом компании "Суисс". Попрощавшись с Яной, я сразу же перезвонил Таше.
     - Алё, привет! - раздался в трубке ее веселый голос. - Как ты там?
     - Привет, ничего, - ответил я вроде бы совершенно ровно, но мой тон Ташу не обманул.
     - Что-то случилось? - мгновенно потухла она.
     - Да, пожалуй. Случились две вещи, - начал издалека я, - хорошая и... не очень. С какой начать?
     - Начни с хорошей, - поникшим голосом попросила Таша.
     - Послезавтра летим в Швейцарию, как я говорил, так что собирайся.
     В трубке на секунду повисло молчание.
     - Боже, неужели - правда? - после паузы отозвалась Таша изменившимся голосом.
     Я усмехнулся:
     - Правда, правда, или ты думала, что я пошутил?
     - Нет, конечно, нет, - горячо заговорила она, - но это выглядело так невероятно, что мне казалось, что все сорвется в последний момент. Тем более я тут узнала, что прямо в Женеве есть клиника, которая без проблем делает эту операцию. В общем, фантастика, сказка прямо! Я чувствую себя Золушкой и Ассоль в одном лице!
     - Кстати, о сказках, - в шутливом тоне подхватил я. - Не помнишь, в классических вариантах добрых сказок за Золушкой и принцем подглядывали? Или за Греем и Ассоль?
     - Я не понимаю, ты о чем? - забормотала Таша.
     Пару секунд я раздумывал, потом вздохнул, и рассказал ей все. Вернее, почти все.
     - Не может быть! - вполне по-женски испуганным шепотом отреагировала Таша.
     Я прямо-таки видел, как она в ужасе закрывает рот рукой. Ее испуг был настолько не наигранным, что это окончательно уверило меня в том, что она ничего не знала.
     - Если розовый бегемот не дорог тебе как память, раскурочь его, там внутри - камера, - в шутку посоветовал ей я.
     - Да я и прикоснуться-то к нему не смогу от страха! - ужаснулась Таша и совершенно растерянно спросила: - Господи, Глеб, что же теперь делать?
     В ее голосе явственно сквозили слезы. Ладно, можно считать ее невиновность доказанной, нужно успокоить девушку.
     - Что делать? - ласково передразнил плаксу я. - Паковать чемоданы. Послезавтра мы улетаем в дальние страны.
     - Значит, уже все в порядке? - с надеждой в голосе спросила она.
     - Да, я разобрался с плохими парнями, теперь все в порядке, - ободряюще расхорохорился я.
     Ташин голос в трубке снова повеселел. Мне удалось ее успокоить и ободрить, вот только кто бы успокоил и ободрил меня?

***

     Только я вошел домой, мне на шею бросилась Юлька с криком: "Папа, папа, мама мне все рассказала, теперь ты купишь мне новую Барби?" Я прижал ее крошечное тельце к себе, ощущая себя последней сволочью. "Для того, чтобы купить тебе новую куклу, а маме - норковую шубу, а папе - машину, тебе, доча, надо немного побыть заложницей", - не сказал ей я. Слава Богу, что хотя бы разговор с Галиной, которого я так боялся, прошел неожиданно легко. Я ничего не стал додумывать, а воспользовался версией Лорика, и Галина безропотно согласилась на время моего отсутствия пожить вне дома. Да, после того, как "россказни" тетушки Эльмиры оказались чистой, да к тому же многомиллионной, правдой, разговаривать с моей благоверной стало не в пример легче.
     - Ну, надо, так надо, - ответила она, убежденно тряхнув головой, и мне показалось, что длинные висюльки лапши на ее ушах изящно качнулись. - Когда переезжать-то, завтра? Господи, это сколько ж сборов! Тебя ведь еще надо упаковать.
     Я облегченно вздохнул. Раз Галина начала думать о сборах, сумках и шмотках, значит, в этот момент в ее душе - мир и спокойствие.

Среда

     После дачного недосыпа и страшного напряжения минувшего дня я наделся хотя бы выспаться, но всю ночь меня мучил один и тот же кошмар. Мне снилось, вернее - грезилось на странной грани между сном и явью, что никакой клаузулы на самом деле нет, что Лориков наезд - просто мистификация и, значит, нет никакой необходимости отдавать Галину и Юльку в его лапы. Этот сон был настолько реален, что к утру превратился в навязчивую идею. С этой полубезумной надеждой я проснулся, если можно так назвать процесс выхода из состояния, напоминающего бред во время отходняка после наркоза. К моменту, когда в одиннадцать с копейками приехал в "Московский Законник", надежда превратилась в твердую уверенность.
     Улыбчивая Яна вылетела мне навстречу существенно быстрее, чем того требовали самые строгие рамки этикета, - наверное, ей просто не терпелось в очередной раз продемонстрировать свои ноги. Но сегодня мне было не до них. Я вымученно выслушал подробные разъяснения по поводу завтрашнего отъезда, забрал кипу бумаг - билеты, паспорта, ваучеры отеля, пухлый конверт - видимо, с деньгами, и совершенно автоматически спросил, встретят ли нас в Женеве. Яна, замешкавшись, сказала, что она, к сожалению, не знает, так как Вадим Львович ей этого не поручал. На вопрос, могу ли я видеть Вадима Львовича, Яна ответила, что шеф в отпуске, он большой любитель понырять с аквалангом, и завтра он летит в Египет в дайвинг-тур на Красное море, но что сегодня на работе его уже не будет. Какая жалость, что, вероятно, впопыхах он не оставил ей никаких инструкций на счет нашего трансфера.
     - Да встретят вас, не волнуйтесь, уважаемый Глеб Аркадиевич! - внезапно раздался у меня за спиной голос, при звуках которого я вздрогнул. - Этим вопросом занимаюсь я. Прошу ко мне!
     И, как обычно, бесшумно появившийся невесть откуда Лорик сделал широкий приглашающий жест в сторону своего кабинета, коротко и властно бросив Яне:
     - Сделай нам кофе.
     Заходя в распахнутую передо мной дверь, краем глаза я успел заметить, как на лице Яны мелькнул явный испуг. Похоже, кроме всего прочего на господина Степанова в юридической фирме были возложены и функции офисного цербера тоже.
     Кабинет у начбеза был хоть и поскромнее, чем у Шуляева, но тоже ничего себе. Закрыв дверь, Лорик пододвинул мне стул, а сам удобно пристроился своей подтянутой задницей на край стола и с улыбочкой молча уставился на меня. Не торопясь начинать разговор, я тоже не мигая уперся взглядом ему в переносицу. Наш своеобразный взглядовый армрестлинг прервала принесшая кофе Яна. Быстро расставив чашки и дежурно улыбнувшись, секретарша бесшумно вышла. Лорик проводил ее похотливым взглядом пониже поясницы.
     - Слышь, Лорик, - прервал его плотоядные мечтания я, позвякивая в чашке ложечкой. - Я тут вот о чем подумал. А существует ли она вообще, клаузула эта?
     Лорик мгновенно с того места, где только что скрылась за дверь аппетитная Янина задница, снова перевел взгляд на меня. Если мои предположения верны, то он должен был сейчас растеряться, но не тут-то было.
     - Не о том думаешь, Глеб, не о том, - зевнув, с издевательским сочувствием в голосе сказал он. - Ты подумал, что я всю эту фигню придумал, чтобы заставить тебя отдать лавэ, потому что твои жена и дочка будут у меня? Ты обо мне слишком хорошего мнения. Придумать такую потрясающую аферу у меня не хватило бы мозгов, да и не занимаюсь я похищением людей, хотя бы и из принципа. У меня другой бизнес. Нарыть компромат, и продать его - вот это мое, это по мне! Вот я поймал тебя за хрен, а ты ищешь лазейку, чтобы не платить. Нехорошо. Хотя, что ж, не хочешь, как хочешь. Заставить я тебя не могу, - не вымогатель же я какой, на самом деле. Жаль только, что если б по-моему - все были бы в шоколаде. А по-твоему - все останутся с хреном. И в первую очередь - ты сам, потому, что клаузула эта существует.
     С этими словами он встал, повернулся к одинокой картине на стене у него за спиной и снял ее с кронштейна. Картина скрывала сейф, монтированный в стену. Довольно долго провозившись с кодовым замком, Лорик открыл его, вынул из его черных недр черную же пластиковую папку, и бросил на стол. Папка проскользила по полировке, и остановилась аккурат у моей руки, лежащей на столешнице.
     - Смотри, вот полный текст завещания твоей прабабки. Разумеется, копия, но официально заверенная в Женевском нотариате. Читай - там есть русский перевод.
     Скорее машинально, чем с целенаправленным желанием ознакомится с содержимым, я открыл папку. Весь в вензелях бланк "Бернштейн и Сын, Женева", обилие синих печатей. Я пролистал довольно длинное завещание. В самом конце был отдельный конверт с надписью "Сугубо конфиденциальное приложение. Только для поверенных". Конверт не был запечатан, но я не стал его открывать. И без этого было ясно, что клаузула существует. Просто перевозбужденный мозг смоделировал во сне другую реальность, в которой клаузула является выдумкой Лорика, а я, очнувшись, ухватился за подкинутую сном идею, как утопающий за соломинку. Но сон - это только сон, каким бы реальным он ни казался. Так тошно вдруг стало, что я захлопнул папку, и отшвырнул ее по крышке стола Лорику. Тот не дал ей упасть, ловко подхватил, и с вернул в недра сейфа. Закрыл толстую стальную дверцу, водрузил на место картину. Я сидел совершенно размякший, безвольно обтекая спиной спинку стула. Вид