там одна, в постели, лежала
Монтана  Уайлдбек  и чистила  банан.  Щелкнул выключатель. Билли не хотелось
смотреть, что  будет дальше, а тут  еще к нему пристал приказчик, уговаривая
его взглянуть на самые что ни на есть секретные картинки  - их особо прятали
для любителей и знатоков.
     Билли заинтересовался, что  они могли  там прятать такое уж  особенное.
Приказчик захихикал и показал  ему картинку. Это была старинная фотография -
женщина  с  шотландским  пони.  Они  пытались  заниматься  любовью меж  двух
дорических колонн, на фоне бархатных драпировок, обшитых помпончиками.

     В  тот вечер Билли не попал на телевидение  в Нью-Йорке, но ему удалось
выступить  по  радио.  Совсем  рядом с отелем, где остановился  Билли,  была
радиостудия. Билли  увидал табличку на  дверях  и решил войти. Он поднялся в
студию на скоростном лифте а там, у входа, уже ждали какие то люди. Это были
литературные  критики,  и они  решили, что Билли  тоже  критик.  Они  пришли
участвовать в дискуссии - жив роман или же он умер. Такие дела.
     Вместе  с другими Билли  уселся за  стол  мореного дуба,  и  перед  ним
поставили отдельный микрофон.  Ведущий программу спросил, как  его фамилия и
от какой он газеты. Билли сказал: от "Илиумского вестника".
     Он  был взволнован и  счастлив.  "Попадете  в город Коди, спросите  там
Бешеного Боба!"- сказал он себе.

     В самом  начале  программы Билли поднял руку,  но  ему пока что не дали
слова.  Выступали  другие.  Один  критик  сказал,  что  сейчас,  когда  один
вирджинец, через сто лет после битвы при Аппоматоксе, снова написал  "Хижину
дяди  Тома",  пришло  самое  время  похоронить  роман.  Другой  сказал,  что
теперешний читатель уже не умеет  читать как следует,  так, чтобы у  него  в
голове  из  печатных  строчек   складывались  волнующие  картины,  и  потому
писателям приходится поступать, как  Норман Мэйлер,  то есть публично делать
то, что  он описывает.  Ведущий спросил  участников  беседы,  какова, по  их
мнению, задача романа  в  современном обществе,  и один критик сказал: "Дать
цветовые  пятна  на  чисто   выбеленных   стенах  комнат".  Другой   сказал:
"Художественно  описывать  взрыв".   Третий   сказал:  "Научить  жен  мелких
чиновников, как следовать моде и как вести себя во французских ресторанах".
     Потом дали  слово Билли. И  тут он  своим хорошо  поставленным  голосом
рассказал и про летающие блюдца, и про Монтану - словом, про все.
     Его деликатно вывели из студии во время перерыва, когда шла реклама. Он
вернулся в свои номер, опустил  четверть доллара в электрические  "волшебные
пальцы", подключенные к его кровати, и  уснул. И пропутешествовал во времени
на Тральфамадор.
     - Опять  летал  во времени?-  спросила  его  Монтана. У них под куполом
стоял искусственный вечер. Монтана кормила грудью их младенца.
     - М-мм?- спросил Билли.
     - Ты опять летал во времени. По тебе сразу всегда видно.
     - Угу.
     - А куда ты теперь летал? Только не на войну. Это тоже сразу видно.
     - В Нью-Йорк.
     - А-а, Большое Яблоко!
     - А?
     - Так когда-то называли Нью-Йорк.
     - Ммм-мм...
     - Видел там какие-нибудь пьесы или фильмы?
     - Нет. Походил по Таймс-сквер, купил книжку Килгора Траута.
     -  Тоже  мне  счастливчик!-  Монтана никак не разделяла  его восхищение
Килгором Траутом.
     Билли мимоходом  сказал, что видел  кусочек скабрезного фильма, где она
снималась. Она ответила тоже мимоходом. Ответ был тральфамадорский - никакой
вины она не чувствовала.
     - Ну и что?- сказала  она.- А я слыхала, каким шутом ты был на войне. И
еще  слышала, как расстреляли школьного учителя. Тоже сплошное неприличие  -
такой расстрел.- Она приложила младенца к другой груди, потому что структура
этого мгновения была такова, что она должна была так сделать.
     Наступила тишина.
     - Опять они возятся с часами,- сказала  Монтана, вставая, чтобы уложить
ребенка  в колыбель. Она  хотела сказать,  что сторожа зоопарка пускают часы
под куполом то быстрее, то медленнее,  то снова  быстрее и смотрят в глазок,
как себя поведет маленькая семья землян.
     На  шее  у  Монтаны  висела  серебряная  цепочка. С  цепочки  на  грудь
спускался  медальон, в нем была фотография ее  матери- алкоголички -  грубая
фактура: сажа и мел. Фото могло изображать  кого угодно. Сверху на медальоне
были выгравированы слова:



10

     Роберт Кеннеди, чья дача  стоит в  восьми  милях  от  дома, где я  живу
круглый год, был ранен два дня назад. Вчера вечером он умер. Такие дела.
     Мартина Лютера Кинга застрелили месяц назад. Он тоже умер. Такие дела.
     И ежедневно правительство США  дает мне  отчет, сколько  трупов создано
при помощи военной науки во Вьетнаме. Такие дела.
     Мой отец умер несколько  лет назад естественной смертью. Такие дела. Он
был чудесный человек. И  помешан на оружии. Он  оставил мне  свои ружья. Они
ржавеют.
     На   Тральфамадоре,  говорит  Билли  Пилигрим,  не  очень  интересуются
Христом.  Из земных образов тральфамадорцев больше  всего  привлекает  Чарлз
Дарвин,  который учил, что тот, кто умирает, должен умирать, что трупы  идут
на пользу. Такие дела.

     Та  же  мысль лежит  в основе  романа  "Большая доска"  Килгора Траута.
Существа с  летающих блюдец,  похитившие  героя  книги,  расспрашивают его о
Дарвине. Они также расспрашивают его о гольфе.
     Если то,  что Билли узнал от тральфамадорцев,- истинная правда, то есть
что все мы будем жить  вечно, какими бы мертвыми мы иногда ни казались, меня
это  не  очень-то радует. И  все  же,  если мне  суждено  провести вечность,
переходя от одного момента к другому, я благодарен судьбе, что хороших минут
было так много.
     В последнее время одним  из  самых приятных событии была моя  поездка в
Дрезден с 0'Хэйром, старым приятелем еще с войны.
     В Берлине мы сели на самолет венгерской авиакомпании. У пилота были усы
в стрелку. Он был похож на Адольфа Менжу*. Пока заправляли самолет, он курил
гаванскую  сигару.  Когда мы  взлетали, никто  не попросил  нас  пристегнуть
ремни. /* Адольф Менжу (1890-1963) - американский киноактер./
     Когда мы поднялись  в  воздух, молодой  стюард  подал нам  ржаной хлеб,
салями,  масло,  сыр и белое вино. Раскладной столик  на моем месте никак не
открывался. Стюард пошел в  служебное отделение за  отверткой  и  вернулся с
консервным ножом. Этим ножом он открыл столик.
     Кроме нас, было еще шесть пассажиров. Они говорили на многих языках. Им
было  очень весело.  Под нами  лежала Восточная Германия, там было светло. Я
представил  себе, как  на эти огни,  на  эти села,  города и жилища  бросают
бомбы.
     Ни  я, ни  0'Хэйр  никогда не думали разбогатеть - и однако,  мы  стали
очень состоятельными.
     - Попадете в город Коди, в Вайоминге,-  лениво сказал я  ему,- спросите
Бешеного Боба.
     У 0'Хэйра с  собой был маленький блокнот,  и там в конце были даны цены
почтовых отправлений, длина авиалиний, высота знаменитых гор и другие ценные
сведения о нашем мире. Он искал  данные о численности населения в  Дрездене,
но в блокноте этого не было, зато он там нашел и дал мне прочесть вот что:

     _В среднем на свете ежедневно рождается 324000 младенцев. В то же время
около 10000 человек ежедневно умирают от  голода или недоедания. Такие дела.
Кроме того, 123000 умирают от разных других причин. Такие дела. В результате
чистый прирост населения  во  всем мире ежедневно  равняется 191000 человек.
Бюро учета народонаселения предсказывает,  что до  2000 года население Земли
увеличится вдвое и дойдет до 7000000000 человек._

     - И наверно, все они захотят жить достойно,- сказал я.
     - Наверно,- сказал 0'Хэйр.

     Тем временем  Билли Пилигрим  снова пропутешествовал в Дрезден, но не в
настоящее  время.  Он  вернулся в 1945 год, в третий день  после  разрушения
Дрездена. Билли вместе со всеми остальными вели к развалинам под караулом. И
я  был там. И  0'Хэйр там был.  Двое суток мы  провели в сарае  на постоялом
дворе у слепого хозяина. Там нас нашло начальство. Нам  дали задание. Велено
было  собрать  вилы,  лопаты,  ломы  и  тачки  у соседей.  С  этим  нехитрым
оборудованием  мы должны были отправиться в определенное место, в развалины,
и там приступить к работе.
     На главных магистралях, ведущих в город, стояли заграждения.  Немецкому
населению запрещалось идти дальше. Им не разрешалось производить раскопки на
Луне.
     А военнопленных из многих стран собрали в то утро в определенном месте,
в Дрездене. Было решено отсюда начать раскопки. И раскопки начались.
     Билли  оказался  в  паре  с  другим копачом - маори, взятым в  плен при
Тобруке.  Маори  был  шоколадного  цвета.  На  лбу  и   щеках  у  него  были
вытатуированы спиральные узоры. Билли и маори раскапывали бездушный и косный
щебень Луны. Все осыпалось, то и дело происходили мелкие обвалы.
     Копали сразу во многих местах. Никто  не знал,  что там окажется. Часто
они ни до чего не  докапывались - упирались в мостовую или в огромные глыбы,
которые нельзя было сдвинуть. Никакой техники не было. Даже лошади, мулы или
быки не могли пройти по лунной поверхности.
     Потом Билли с маори и с теми, кто  помогал им копать яму, наткнулись на
дощатый  настил,  подпертый  камнями, вклинившимися друг  в  друга так,  что
образовался купол. Они сделали дырку в настиле. Под ним было темно и пусто.
     Немецкий солдат с фонарем спустился в темноту и долго не выходил. Когда
он  наконец вернулся, он сказал  старшему, стоявшему  у края ямы,  что  там,
внизу, десятки трупов. Они сидели на скамьях. Повреждений видно не было.
     Такие дела.
     Старший  сказал, что надо  расширить проход  в настиле и спустить  вниз
лестницу, чтобы можно было вынести тела. Так была заложена  первая  шахта по
добыче трупов в Дрездене.
     Постепенно такие  шахты стали насчитываться  сотнями. Сначала трупы  не
пахли,  и  шахты  походили  на музеи восковых фигур.  Но  потом трупы  стали
загнивать, расползаться, и вонь походила на запах роз и горчичного газа..
     Такие дела.
     Маори, с  которым работал Билли, надорвался и умер.  После того, как он
по приказу спустился  работать  в этот  смрад, его так выворачивало, что  он
надорвал себе кишки.
     Такие дела.
     Пришлось  ввести  новую  технику.  Трупы больше не  стали  подымать  на
поверхность, солдаты сжигали  их  огнеметами на месте. Стоя  над  убежищами,
солдаты просто пускали туда струю огня.
     Где-то  поблизости  бедного старого  учителя  Эдгара  Дарби  поймали  с
чайником, который он вынес из катакомб.  Его арестовали  за мародерство. Его
судили и расстреляли.
     Такие дела.

     А  где-то  была весна.  Добыча  трупов прекратилась.  Солдаты  ушли  на
русский фронт.  В окрестностях женщины и дети рыли  окопы. Билли  и всех его
дружков держали взаперти в сарае, на окраине. Однажды утром они проснулись и
увидели, что двери не заперты. Вторая мировая война в Европе окончилась.
     Билли  со всеми вместе вышел на тенистую улочку.  Деревья распускались.
Ни пешеходов,  ни  транспорта  вокруг не  было. Только  один  пустой фургон,
запряженный парой  лошадей, проезжал  мнмо.  Фургон был  зеленый  и похож на
гроб.
     Разговаривали птицы.
     Одна птичка спросила Билли Пилигрима:
     _"Пьюти-фьют?"_