***

     Артур ехал по  Садовому кольцу.  Так, со Стадниковой пока торопиться не
стоит. Лишняя шумиха сейчас совсем  не к чему. И без этого не знаешь, за что
первым хвататься. Да  еще  эта история с  "Черным  лебедем".  Угораздило  же
парней  перессорится  в  самый  неподходящий  момент.  Два  миллиона  кассет
продано, заявлен второй альбом, а господа артисты заявляют, что  видеть друг
друга не хотят.  И было  бы  из-за  чего. Ну, поссорились  из-за  денег, это
понятно. Понятно и легко решаемо. А тут глупость какая-то, чушь несусветная,
детский  сад, гусарщина дешевая -  грызня из-за  женщины. Девчонку какую-то,
вертихвостку поделить не  смогли господа артисты. И было бы из-за кого.  Тем
более, что в каждом городе у "Лебедя"  аншлаг - выбирай любую. Сами на сцену
рвутся, сметая охрану. Так нет же, по  самому идиотскому варианту сыграли. И
что  теперь, спрашивается, делать, если все летит  в тартарары.  А  спрос за
новый  альбом с кого?  Правильно, с него  - с Артура Ваганяна. Артистам - им
все  до  лампочки. Вот  и приходится  теперь  Артуру выплясывать  половецкие
пляски, каждого уговаривать, водкой поить,  сопли вытирать  пятидесятилетним
седовласым старцам. Впору  самому за всех отпеть-отыграть, в студии свестись
и самоиздаться - нате!
     И девка эта, черт бы ее взял! Разговаривал с ней Артур, и не  раз, и не
два.  Просил,  умолял войти в положение. Деньги предлагал  -  ни в  какую. И
выбрать  никого  не может,  весь  коллектив  ей люб.  В результате -  все  в
подвешенном состоянии, а она еще и Артура в постель потащила. Еле вырвался -
еще не хватало.
     Всякий  ловит  кайф  по своему.  Вот  и пигалица эта кайфует.  Еще бы -
держит за яйца целое стадо мэтров отечественной эстрады. Все пигалицы страны
ей завидуют  черной завистью. А Артур, вдобавок ко всему, после того, как от
утех любовных с ней отказался, стал для пигалицы врагом номер один. Ну и для
старцев-"лебедей" само собой.
     Артур   глянул  на   часы.   Успевает.  Артур   Ваганян   торопился  на
конспиративную   встречу  с  ударником  "Черного   лебедя"  -   единственным
представителем славного  коллектива, с которым у  Артура сохранились остатки
дипломатических отношений. Иного пути воздействовать на токующих "лебедей" в
этой водевильной ситуации сейчас  просто не  существовало. Студия  оплачена,
простаивает,  деньги  уходят в никуда, а господа  артисты  по слухам смотрят
порнуху и медитируют на пигалицу.
     А тут еще Огурец этот со  своим бредом. Может и права Стадникова, когда
говорит,  что  крыша  у Огурца  едет.  Ведь  он,  когда про  Лекова ожившего
рассказывал, пьяный уже был.
     После  ударника  надо еще  успеть в  контору. Дизайнер  должен  придти,
обложку  принести на подпись.  Обложку,  мать ее так, второго, незаписанного
еще  альбома  "Черного  лебедя".  В отличие от  пигалицы дизайнера  бы этого
Ваганян трахнул  с превеликим удовольствием. Да времени нет. А девчонка хоть
куда, хоть и вся на понтах. И гонорары такие заряжает  - мама не горюй. Зато
альбомы с ее дизайном уходят не в пример прочим. Умеет нужную  сумасшедшинку
поймать - такую, которая глаз останавливает.
     И   кого,   спрашивается,   отправлять  ожившего   Лекова   искать.  Из
администрации. Так мол  и так, Лекова знаешь, мы еще трибьют его делали. Тут
такие дела, вроде ожил он. Ты б походил по Москве, поискал.
     Бред! Совсем, скажут,  шеф  спятил.  Черных яиц переел. Слухи идиотские
поползут.  Сразу в  газетах  информация  появится.  Будут  вместе с  "Черным
лебедем"  склонять.  Фотографии на первой  полосе  - вместе  с  пигалицей  и
какими-нибудь трансвеститами -  фотомонтаж слепить - пара пустяков.  А потом
доказывай, что не было ни пигалицы, ни трансвеститов, а просто парился Артур
в бане с самыми заурядными проститутками -  кто этому поверит? Даже человек,
похожий  на  генерального  прокуратора  не  смог  отмыться после бани  своей
роковой. А уж Артуру-то - куда ему с прокуратором тягаться. Не отмоется.
     Ему,  Артуру Ваганяну это  нужно? Нет, ему это  совсем не нужно.  Пусть
газеты  и  телик  "Лебедем"  тешатся  и  прайм-тайм   слезливыми  излияниями
похмельных влюбленных старцев забивают.  Народ это любит, народ это смотрит.
Звонят, подбадривают, болеют. Одни  за певца,  другие за  гитариста. Те, кто
совсем отмороженные  -  те  за  клавишника.  Ну и  пигалицу, понятное  дело,
вниманием не обходят.
     Греку нужно звонить, вот кому. У него есть люди, обученные такого  рода
делам. Специалисты.
     Ясное дело, что сам  Грек этим  делом заниматься не будет. У него и так
головной  боли  хватает.  Цены на  нефть падают, выборы в 1310 округе  почти
проиграны, пошлины на подержанные иномарки поднимают,  с таможней проблемы -
из стран Юго-Восточной Азии комплектующие для компьютеров теперь гнать стало
совсем невыгодно.
     Но  работники-то  у  него  есть,  поможет, пару-тройку  ребят  подкинет
грамотных.
     -  Але-о!  - пропел  Артур в  трубку  мобильного. - Георгий Георгиевич?
Здравствуйте. Артур беспокоит...


     ***

     Артур был удивлен. Прежде у Георгия Георгиевича не  было золотых зубов.
Ни  о одного уважающего себя публичного человека в Москве золотых зубов нет.
Фарфоровые, металлокерамика - чего проще. Не так уж и дорого.
     - Чего смотришь? - спросил Грек, проглотив седьмого по счету (счет  вел
Артур) маринованного воробья. - Зубы мои, что ли, интригуют?
     Они сидели в отдельном номере мексиканского ресторанчика "Гуано".
     - Да не без этого.
     Артур знал, что Грек любит фамильярность по отношению  к себе,  правда,
до определенного предела.
     - Ха... Я тоже удивился. Фарфор-то ваш,  - он подмигнул  Ваганяну и тот
машинально  провел  языком  по  своим  передним,  дорогим  и  очень  искусно
выполненным в хорошей американской клинике зубам, - фарфор-то ваш, он только
в молодости хорош.
     - Да, наверное, - протянул Ваганян, не понимая,  куда клонит Грек. Ясно
было уже, что бестактность  проявил Артур,  так откровенно  разглядывая зубы
Георгия  Георгиевича.  Обидится еще, не  дай бог.  Тогда  все дело  насмарку
пойдет.
     Георгий Георгиевич не обиделся. Сегодня он был в хорошем настроении.
     - Не поверишь, - Грек задумчиво гонял вилкой тушки воробьев,  плавающих
в широкой фарфоровой супнице. - Вдруг протезы  мои начали шататься. И  десны
распухли.  Я - к дантисту. Так мол и так. Отчего плохо сделал. Протезы-то на
гарантии. А тот руками разводит - крепитесь, Георгий Георгиевич, у вас новые
зубы режутся. Регенерация, дескать, в вас, Георгий Георгиевич,  полным ходом
идет. В крови избыток металлов.
     Потом совсем плохо стало. Температура поднялась. Голова свинцовая, руки
чугунные.  И постоянно  кажется, будто окалиной  пахнет.  И никаких мыслей -
только таблица Менделеева перед глазами - и так две недели, представляешь? С
ума сойти можно. Унитаз пришлось менять - пошел однажды,  извини, не к столу
будет сказано, покакать - бац!  Иридия кусок  как  вылетел - и все. Унитаза,
считай, как не  было.  Потом, дней через  пять  тошнить начало.  Чем только,
меня,  Артур, не рвало.  Гафнием  кашлял, ванадий метал в  раковину, титаном
сморкался,  столько пережил,  врагу не пожелаешь.  Лежал,  плакал  как дитя,
кашкой  питался,  а  металл  прет и прет.  Многое переосмыслил. Тебе, Артур,
этого не понять, когда утром встаешь, а простыня вся в желтых разводах.
     Артур поперхнулся текилой и закашлялся.
     - Это не то, о чем ты подумал, - спокойно продолжил Георгий Георгиевич.
-  Потел,  понимаешь,  по  ночам солями  урана.  Девки  бояться  меня стали.
Светиться по ночам начал. Бр-р-р.
     Грека передернуло и мобильный телефон Артура пискнул.
     - Не обращай внимания, - сказал Грек. - Это  у меня остаточные явления.
Ты, кстати, аккумулятор поменяй. Слетел, точно. Ты не первый уже...
     Грек вздохнул.
     - Что я  пережил за это время, не описать словами. Во рту треск стоит -
новые зубы старые  протезы ломают.  Штифтами плевался, все  уже  проклял.  А
потом вдруг полегчало разом - прорезались. А что теперь, рвать их прикажешь?
Дантист предлагал, а я ему: хрен тебе. Своя ноша не тянет.
     - Дела, - озадаченно сказал Артур.
     -  Во-во,  -  Георгий Георгиевич подцепил одну  из воробьиных тушек  и,
прищурясь, вглядывался в тусклый глаз маринованной птахи. - Халтурщики!
     Сверкнув зубами он откусил воробью голову. Похрустел клювом.
     - Вот так всегда. Вроде приличный ресторан, а  и  тут развести норовят.
Знают же, что  я всегда самцов заказываю.  Ан  нет,  обязательно  хоть  одну
самочку, да подсунут. Совсем в Москве покормиться нормальному человеку стало
негде. Еще немного - по вокзалам пойду беляши жрать. Так что за дело у тебя,
Артур?
     - Дело-то...
     Артур посмотрел на уминающего последнего воробья Грека и дело его вдруг
показалось ему ничего не стоящим, пустячным и глупым.
     - Георгий Георгиевич...
     - Ну-ну.
     Съеденная воробьиха печально пискнула под пиджаком Грека.
     - Вы помните такого певца, Лекова?
     - Конечно, - ответил Грек.
     - Так вот он...
     - Он же помер, насколько я знаю?
     - Да. В том-то и дело, что помер. Только один мой приятель сказал,  что
видел  его  в  Москве несколько дней назад.  Проверить бы - он  или не он...
Большой  конфуз может выйти, если Леков до сих пор жив. Нет, я, конечно, как
и вся фирма  наша, только рады будем - человек ведь... Но  с правами там, со
всей бухгалтерией  сложности  возникнут.  В  общем,  если он жив, то заранее
нужно знать - чего ждать, к чему готовиться. Понимаете меня? Прошу Вас, если
есть такая возможность, дайте пару парней, чтобы выяснили - он  это, или  не
он?
     - Регенерация, - понимающе кивнул Грек. - Это мне знакомо.
     Он отодвинул от себя блюдо с гуано.
     - Предупреждал я этих уродов  английских - не играйте  в  клонирование.
Опасное это дело.  Так нет, Долли, все-таки, вырастили.  Ну, я тебя  слушаю,
продолжай.
     - Да я, собственно, уже все сказал, - Артур пожал плечами. - Поможете?
     - Обязательно. Тебя это серьезно беспокоит?
     - Не только меня, - ответил Артур. Владимира Владимировича тоже.
     -  А-а... Ну.  если Вовку  это задевает,  тогда  вопрос  решим. Где, ты
говоришь, его видели?
     -  На  улице  Космонавтов.  Он там у  ларька болтался. Вот,  на  всякий
случай, фотография.
     - Да что я, в самом деле, Ваську не знаю? И без фото разберемся. У тебя
все?
     - Все, - сказал Артур.
     - Тогда - пока.
     - До свидания, Георгий Георгиевич.
     Грек поднял блюдо с круто наперченным гуано и шумно хлебнул через край.
Артур Ваганян, чувствуя,  что его сейчас  вырвет, быстро встал, вышел в зал,
миновал пеструю  стайку весело щебечущих трансвеститов, сидящих в гардеробе,
сунул десять долларов швейцару в  сомбреро и, только усевшись в свою машину,
почувствовал, что  отпустило.  Тошнота прошла,  зеленые  мушки, замелькавшие
перед глазами при виде тарелки с гуано рассеялись и руки перестали дрожать.
     Артур  неожиданно  решил  позвонить  той  самой  девчонке  - дизайнеру.
Предупредить, что  он немного задерживается. Глядишь, что и сладиться  у них
сегодня. Хорошо бы было  ее, наконец,  трахнуть.  Необходимо просто  - после
"Лебедя", после черных яиц шефа, после Грека с его гуано и поющими в желудке
воробьями,  после  регенерированных  зубов  -   после  всего  этого   просто
необходимо трахнуть дизайнера.
     И к чертям эту мексиканскую кухню.
     Телефон не работал. Аккумулятор, как и предупреждал Грек, вылетел.

     ***

     - Гена, ну что?
     - Что-что, я же сказал, найдите мужика, мешает он нам.
     - Мешает?
     - Ну. Долго объяснять нужно? Мне сам Г.Г. звонил. Понял?
     - Понял. Нет базара.
     - Ну вот. А то, я уж думал, тебе как мальчику все нужно по полочкам...
     - Не-е... Мороженого мне покупать не надо.
     - Вот и я так думаю. Короче, понял, о чем речь?
     - Йес.
     - Ха... Инглиш?
     - Хе... Не-а... Так, просто в базаре в тему легло...
     - В общем, этот мужик нам все сливает. Лишний он, понял? Разберись там,
как умеешь, да?
     - Нет проблем, шеф.


     ***


     Тоже  -  подумаешь,  проблема?  Отследили  мужика на раз  -  грузчик из
овощного. Не шифровался совершенно. А, с другой стороны, хрен его знает, кто
такой? Если сам Грек через Витю задание дал - слить мужика. Значит - крутой.
Значит - надо так. Значит - серьезно нужно к делу подойти.
     Вышел  из  магазина   своего.   В   троллейбус  сел.  Знаем  мы   таких
конспираторов. Подумаешь  - на троллейбусе... Некоторые, вообще,  под бомжей
косят. Вот, как  Егор, например. Егору можно только  позавидовать. Слился на
время,  отсидится в подвале  своем, а у самого-то - квартира,  антиквариатом
набитая, да не в Москве этой, загаженной, а в Бангкоке. Портной-то,  портной
он  был,  конечно,  но  дело  свое  туго  знал. Эскадрилья  "МИГ"-ов  только
оперением  хвостовым покачала,  пролетая мимо  портного Егора.  Кто же знает
сейчас,  отчего  через  три дня после того, как портного  Егора  выслали  из
Вьетнама ВВС Таиланда неимоверно усилились? Никто.  Я только слышал об этом.
И я об этом никому не скажу.
     Стоит рот открыть - тот же Егор, который, как бы, бомж, первым плюнет в
лицо. Бритвенным лезвием, как их там учили в  портняжном училище. Кладешь на
язык   лезвие,  потом  плюешь  специальным  методом  -  в  горло,  например,
собеседнику непонравившемуся,  или,  там, в глаз - в  любом  случае приятого
мало. А Егор эти штуки умеет  проделывать. И не только эти. Иначе не было бы
у него  банковского счета в Швейцарии, грин-карты американской и гражданства
Доминиканской Республики. А  то, что он бомжом сейчас по Москве гуляет - его
личное дело. Трудный период. Кризис личности. С мужчинами  всякое бывает. Но
- тем не менее, с Егором ссориться я не стану. Сделаю, как приказано.  Слить
лишнего - значит слить. А  Егор - ну его  в задницу. Он пока в Юго-Восточной
Азии терся с триадами ни одну рощу  побегов молодого бамбука схарчил. Теперь
к Егору только сунься - тут же уснешь, а когда проснешься - через  тело твое
побеги молодого бамбука  прорастают. И,  несмотря на  то, что Москва - город
кавказский, к звону юаней прислушивается.
     Нет, лучше уж делать и не думать ни о  чем. Тем  более, что за мужиком,
на слив подписанным, вроде, ничего нет. Связи нулевые.
     Хотя  -  раз нулевые - это уже  подозрительно. МОССАД, может быть, ФБР,
может быть, шпион из Монако или - упаси господь, Люксембургский резидент, а,
возможно,  и из Монако  щупальца тянутся  через грузчика  овощного  магазина
Славика.
     Кто  такой этот Славик?  Живет,  практически, в центре Москвы.  Почему?
Квартира окнами выходит на улицу Космонавтов. А в доме напротив кто живет? В
доме напротив живет, как  я разведал, живет шурин космонавта  Ерофеева.  Тот
самый,  который сто восемь  дней на орбите  пробыл. На  седьмой день  скинул
возвращаемую капсулу, а на девятый  день вышел в открытый  космос, за  что и
получил орден.
     Я за ним иду. Нет, не за  космонавтом Ерофеевым. И не за его шурином. А
за  Славиком  -  грузчиком  из  овощного, за которым такая  символика  - дух
спирает. И я должен его слить. И  я его солью.  Славика солью, а не дух. Дух
слить нельзя. Дух  сливается сам. Дух - он вроде электрического заряда. Пока
тело-престол его  удерживает,  он с тобой. А как перестает удерживать (ну, к
примеру, духа много становится), он и стекает сам.
     Разливается по  земле,  испаряется,  нарушает  все  прогнозы  погоды  -
тайфунит,  торнадит,  ливни и наводнения  провоцирует  в районах, вовсе и не
готовых к ливням и наводнениям.
     Глобальное потепление  на горизонте  маячит. Ученые всего  мира  головы
ломают - с  чего  бы  это? А  я знаю, с чего. Много людей  не  своей смертью
умирает.  Вот от этого и потепление. Экстрасенс знакомый в ноосферу выходил.
Такое увидел,  что  даже  рассказывать  не  стал.  Напился  после  выхода  в
ноосферу, заплакал, как маленький...  Потом только, утром, когда пива выпил,
сказал -  такое  видел,  сказал, столько их там... Представь себе,  говорит,
аэропорт Кеннеди.  И все, кто там бродит, кто за  стойками билетными  стоит,
кто в барах сидит, кто тележки с багажом таскает, в очередях  на таможне, за
кассами,  в туалетах, на автостоянках - все мертвые.  Вот  она - современная
ноосфера. Хочешь поглядеть, - спросил экстрасенс. Нет, - сказал я.
     Я не буду глядеть на его ноосферу. У меня своих дел по горло. Мне нужно
грузчика Славика завалить.
     Чего проще.
     Двоих  поставил у его парадняка - эти  ребята  не промахнутся.  Витек и
Рыба.  Если что - сольются  оба в  "Матросскую  Тишину".  Забаксаем  за них,
понятное дело, ребята молодые, горячие, нужные. Первая проба у них. Мокруха,
как они сами говорят. Я это слово давно забыл. Вспоминаю только тогда, когда
вот такие пацаны шепелявят - "На мокруху нас подписываешь, командир?"...
     Какая вам разница,  пацаны, убивать, или просто морду бить - один черт.
Черт - он за нас...
     Я  сижу в машине - говно машина,  не моя, вишневая "девятка", которую я
взял  сегодня - из Петропавловска-Камчатского угнала  братва, специально для
меня. Смотрю на них.
     Объект к парадной подошел. Витек первым выстрелил - молодец, будет толк
из  него, не  мандражирует, держит  себя.  Рыба контрольный  сделал -  тоже,
соображает... Ну, садитесь, парни в машину, быстрей, быстрей...
     Хорошо. Молодцы. Поехали.





Глава 8.
Анна Каренина

     hand on the arm, seal on the wing
     in barracks of doubt they are washing
     my notebook is wet
     I know what for I walk on this earth:
     be easy to fly away

     A. Bashlachev. Translated by A. Rodimsev.



     Ранним утром  переходить  Садовое кольцо  - одно удовольствие.  Иди где
хочешь. Ментам это  давно по  фигу. Вот если под машину попадешь - тогда для
них головная боль и начнется. Но в это время суток  такое вряд ли  возможно.
Если только  специально подловить  бедолагу-водилу. Подкараулить  и  нырнуть
неожиданно под бампер. Или на капот. По желанию.
     Но водитель нынче ушлый пошел. Без тренировки, с первого  раза вот так,
на таран  пойти -  не каждый  сдюжит.  Да и машины  не те, что прежде. Юркие
падлы, руля слушаются, тормоза держат - это вам  не "лохматки" семидесятых -
под те только ленивый не попал бы.
     Да и водители - трусливые стали, берегут свои тачки. Головой ведь можно
так капот срубить, что одного ремонту будет на месячную зарплату банковского
клерка. Да еще штрафы, да подмазать там  кого... В общем, сплошной геморрой.
Так что под машину - дохлый номер. Особенно, в это время суток. Когда дорога
пустая, когда  все видно за версту. Днем - еще  куда ни шло, но в это  время
суток - хрена лысого.
     В  это время  суток  можно под автобус.  Можно.  Попробовать, то  есть,
можно. Но тоже шансов мало. А  вот под троллейбус - это да. Под троллейбус -
самое то. Ползет он, ползет, можно рядом с ним пешочком, пешочком, а потом -
р-р-раз! Спрут! Бросок вперед, потом  прыжок  в  сторону,  да  с разворотом,
этаким чертом, двойным тулупом, короче, загляденье.
     Собственно, Анне Карениной, к  примеру, в  наши  дни разве  только  под
рогатого.  Она же  старенькая уже совсем старенькая была  бы. Да и не в этом
дело.  Приличный вокзал  сразу скажет  - "отказать". На перрон без билета не
пустят. А старенькой Анне в очередях  маяться...  Нет, не  пошла бы Анна  на
приличный вокзал. А на неприличный,  туда, где без билета можно под поезд  -
дворянская кровь не пустила бы.
     Нет, только к троллейбусу пошла  бы Анна. Есть  в этом некий вызов. Вот
вам, мол. Эпатаж, мать его.
     Мысли  о   старенькой  Анне  разметавшей  юбки,  залихватским  "двойным
тулупом"   уходящей  из   жизни   под  старый  троллейбус  заставили  Огурца
непроизвольно улыбнуться.
     А почему, собственно, старый? Лужков следит за общественным транспортом
столицы, машинный парк обновляет регулярно. Да нет, конечно же старый должен
быть.