ормальной  девчоночьей  длины,  на  ладонь  выше  колена.  А
нарядное платье, пожалуйста, пусть будет до середины  икры,  так  называемое
"миди".
     - Я же говорил, - обрадовался Алеша, - что самое замечательное - миди!
     - Мне все равно хочется сшить длинное платье, - сказала Марина.  -  Ну,
может быть, не макси, но миди.
     - И я хочу,  -  забеспокоилась  Лека.  -  Длинное,  пышное.  Понимаешь,
какое, Калинка?
     - Конечно, понимаю.
     - Не будешь сердиться, если я покажу свою бумажную куклу?
     - Почему я должна сердиться? Потому, что ты играешь в куклы?
     - Нет, не потому. У нас почти все девочки в куклы играют.
     Лека достала свою заветную  шкатулку  с  лентами,  кружевами,  морскими
камешками и  еще  какими-то  девчоночьими  драгоценностями,  а  из  шкатулки
вынула бумажную  куклу  и  прикрыла  ее  ладонью,  боясь  показать.  Наконец
отодвинула  ладонь.  Это  была  маленькая  бумажная  Калинка,  в  такой   же
клетчатой юбочке, в красном  свитере,  только  с  короткими  рукавами,  и  с
черной толстой косичкой.
     - Интересно! - сказала живая  Калинка,  рассматривая  своего  бумажного
двойника. - Я такая же лукавая?
     - Конечно, - сказал Алеша, - только ты гораздо красивее!
     - Спасибо, рыцарь. - Калинка улыбнулась. - Юбочка моя  длиннее,  чем  у
бумажной Калинки. Вы не находите, что это сверхмини?
     - Находим, - сказала Марина. - Сверхмини.
     - Это все вот отчего, - с жаром стала объяснять Лека. -  Девочки  своих
кукол рисуют в купальниках, чтобы можно было легче наряжать, а я  не  хотела
Калинку  в  купальнике  рисовать.  Мне  нравится  так,  но  юбочку  пришлось
нарисовать уж слишком коротенькую, да и рукава тоже пришлось укоротить.
     - А где платья? - спросила Калинка.
     - Да не успела я их нарисовать. Уроков было много.
     - Хотите, будем играть в  модельеров?  -  предложил  Алеша.  -  Вы  мне
будете рассказывать, какое хотите платье, а я буду рисовать.
     - Правильно, - обрадовались Марина и Лека. - Ты рисуешь  лучше  нас  во
сто раз!
     - Тем более, что самые знаменитые модельеры, - подтвердила  Калинка,  -
испокон веку были мужчины.
     Алеша принес большую коробку своих любимых акварельных красок,  любимую
колонковую кисточку, жесткий карандаш "2Т", мягкий карандаш "2М",  карандаши
цветные и ластик. Еще он принес папку плотной акварельной белой бумаги.
     - Начинаем? - спросил Алеша и взял в руки кисточку. - Можно, я  нарисую
Калинку по-своему, а то у Леки получилось... мм... не совсем... хорошо?
     - Конечно, рисуй, - обрадовалась Лека. - Только,  чур,  это  будет  моя
кукла!
     - У тебя есть своя Калинка, - сказала Марина, - а у меня никакой нет!
     - Не спорьте, пожалуйста! - замахал на них рукой  Алеша.  -  Нарисую  я
вам две куклы. Вот, пожалуйста!.. Тебе, Лека,  Калинка  с  колокольчиком.  А
тебе, Марина, с калиновым листком в правой руке. Что еще рисовать?
     - Платье, джинсы и рубашку...
     - Пончо, жилет, вязаный свитер...
     - Нарисую все, что надо для  пионерского  лагеря,  -  сказал  Алеша,  а
потом подумал, посмотрел на белый простор бумаги,  на  левом  краю  которого
стояла Калинка с колокольчиком, а  на  правом  -  Калинка  с  листком,  и  в
середине белого простора нарисовал... Чубчика.
     - Нос-то у него где? - удивилась Калинка.
     - Забыл. - И Алеша нарисовал нос.
     - Очень хорош, - сказала Марина, -  только  скажи,  пожалуйста,  почему
вместо платьев ты нарисовал Чубчика? И как вообще ты рисуешь?  Вот  ведь  на
листе ничего не было, а теперь нарисовались две  Калинки  и  Чубчик.  Как  у
тебя это получается?
     Алеша удивился:
     - Я  посмотрел  на  лист  и  увидел  двух  Калинок.  Хотел   нарисовать
что-нибудь  в  середине.  Посмотрел,  а  там  Чубчик  сидит.  Ну,  я  его  и
нарисовал. Теперь вот здесь появится спортивный костюм.
     Кисточка  в  Алешиных  руках  танцевала  легко  и   весело.   Вот   она
поплескалась  в  стакане  с  водой,  потом  притопнула  на   кубике   синей,
ультрамариновой, краски и, пролетев пируэтом  по  бумаге,  оставила  на  ней
великолепные  синие  дождевые  потеки.  Снова  кисточка   нырнула   в   чуть
замутненную синими облаками  воду  и  снова  притопнула  на  кубике  краски,
теперь уже красной, светлом  кадмии,  и  стройный  пунктир  широкой  строчки
обозначил контур рисунка.  Рядом  с  Лекиной  Калинкой  появился  ярко-синий
спортивный костюм с красной отделкой.
     И опять кисточка летела  к  стакану  с  водой,  а  потом  к  коробке  с
красками. Желтая стронциановая, охра золотистая, марс  коричневый,  красный,
темный краплак сменяли друг друга.
     Лека, Калинка и Марина завороженно следили за точеным хвостиком  кисти,
сейчас снова несущей бархатную синеву ультрамарина. Куда  теперь  устремится
эта волшебная деревянная палочка с  хвостиком  золотых  щетинок,  умеющая  в
Алешиных руках творить чудеса?
     Алеша немножко подумал и никуда ее не  устремил,  а  вернул  с  полпути
назад, поплескал ею в воде, быстро стряхнул и повесил на  гвоздик  хвостиком
вниз, а в руке у него  оказался  упрямый,  толстый  черный  карандаш,  остро
заточенный.
     Штришок  за  штришком  ложились  четкие  квадраты.  Вот   Алеша   повел
карандашом легко - квадрат  получился  светло-серым,  нажал  посильнее  -  и
квадрат получился чуть  темнее,  а  нажал  карандашом  крепко  -  и  квадрат
получился черный.
     Карандаш  еще  походил-побродил  по  цветным  акварельным   потекам   и
появились:  стеганая  куртка  с  капюшоном  и  белыми  молниями;   полосатое
красно-синее вязанное из толстых ниток пончо с длинными  льющимися  кистями;
очень удобные джинсы с эдакими металлическими заклепками; шорты и  полосатая
рубашка; жилет с бахромой и аппликациями и  напоследок  вязаное  платье  для
фигурного катания на коньках.
     - И платье мне? - спросила Калинка. - Я ведь на коньках не катаюсь...
     - А вдруг захочешь кататься. Вот у тебя и будет платье. Тебе  разве  не
нравится?
     - Нравится! Ты хорошо рисуешь. У тебя точный глаз и красивые краски.
     Алеше очень приятна была такая  похвала,  но  он  ничего  не  сказал  и
продолжал рисовать. Зато Марина спросила:
     - Красивые краски? Если я возьму кисточку да начну  этими  же  красками
рисовать, разве у меня они будут другими?
     - Конечно, другими... - засмеялась Калинка. Она  понимала,  что  Марина
сейчас немного завидует Алешиному таланту и умению. - Поэтому на  земле  так
много разных художников. Один предпочитает чистые, звонкие цвета, но  взятые
густо, сочно.  Вот  как  Алеша.  Другой  рисует  тоже  чистыми,  без  смеси,
красками, но берет их легко и на бумагу краски ложатся прозрачно. Третий  не
терпит  чистых  красок  и  смешивает  их,  придавая  всему  рисунку   единый
колорит, -  золотистый,  коричневатый.  Четвертый  из  всей  этой  коробочки
выбрал бы только красные,  желтые,  коричневые  краски,  а  на  остальные  и
внимания бы не обратил. Пятый совсем  не  применяет  этих  теплых  красок  -
желтых,  красных,  коричневых,  -  а  рисует  только  холодными  -   синими,
фиолетовыми, зелеными. Каждый рисует по-своему. Будешь, Марина, рисовать?
     - Буду. - Марина  взяла  кисточку  и  чистый  лист  бумаги.  -  Нарисую
красное платье с оборками.
     Марина мучилась минут десять, а потом минуты две  смотрела  на  грязную
красную амебу, которую при всем желании нельзя было назвать красным  платьем
с оборками.
     - Ну и пусть, - сказала Марина и разорвала бумагу с  амебой  на  четыре
части.
     Конечно, Алеша рисует прекрасно. Ну и  пусть  он  рисует  прекрасно.  А
она, Марина, хорошо играет на  пианино...  А  Лека  вот  умеет  петь  песни.
Сколько раз они  пытались  научить  Алешу  играть  и  петь!  Тысячу  раз,  и
ничего-то у него не получается. Наверное, так и должно быть,  и  нечего  ей,
Марине, завидовать Алеше. Как тяжело и трудно рисует она,  Марина,  но  зато
как легко и весело играет! Ну, иногда, правда, не  весело,  а  даже  грустно
или печально. Смотря что играешь!
     - Умница,  -  тихонько  сказала  Калинка,  словно   услышала   Маринины
мысли. - Это и есть талант. Без таланта нет радостной или сильной красоты  в
красках, счастья или грусти в музыке, задушевности в песнях.  Ты,  наверное,
всегда садишься за пианино с желанием играть грустно или  весело,  но  никак
не безразлично?  И  наверное,  всегда  тебе  хочется  играть  очень  хорошо,
независимо от того, слушают ли тебя двести человек на  концерте  в  школьном
зале или ты одна-одинешенька?
     - Конечно, - кивнула Марина. - Всегда!
     - Смотри, как Алеша сейчас рисует, - совсем  тихо  сказала  Калинка.  -
Очень хорошо, прекрасно, лучше некуда. А ведь это не картина на выставку,  а
простая игра в куклы. Взял бы да начеркал как-нибудь. При его умении  и  это
было бы неплохо. Что заставляет его сейчас  так  рисовать?  Достоинство  его
таланта. Он всегда старается рисовать как можно лучше.  Алеша,  вероятно,  и
классную стенгазету рисует хорошо?
     - Очень хорошо. Даже десятиклассники приходят смотреть.
     - Талант, - сказала Калинка...
     На белом просторе бумаги появились тем  временем  еще  фартук,  вязаный
свитер и домашняя куртка.
     Черный карандаш устал и отправился в свой карандашный  дом,  а  ему  на
смену  вышел  оранжевый,  а  потом  и  самый  звонкий  красный  карандаш,  и
появилось такое симпатичное платье в красный горошек, что Лека не устояла  и
спросила:
     - Калинка, а можно, это платье будет мое?
     - Оно тебе нравится? Пусть будет твое. Здесь  так  много  нарядов,  что
хватит и мне, и тебе, и Марине, и даже самому Алеше.
     - Как было  бы  чудесно,  -  мечтательно  вздохнула  Лека,  -  если  бы
прикоснуться  к  этим  рисункам  волшебной   палочкой   и   все   стало   бы
всамделишным.  Платье  можно  было  бы  надеть,  а   фартук   подвязать   да
отправиться на кухню обед готовить,  а  в  пончо  так  уютно  завернуться  и
читать вечером книжку.
     - Кто тебе мешает? - засмеялась Калинка. - Прикоснись.  Ты  не  забыла,
что   зовешься   учеником   приготовительного   класса   Академии   Домашних
Волшебников?
     - Я-то не забыла, да волшебной палочки у меня нет.
     - Самая волшебная-преволшебная палочка вот какая. -  Калинка  взмахнула
ладошкой и сжала пальцы так, словно в руках у нее утюг,  а  на  смену  утюгу
пришел  невидимый  виток  сантиметра,  а  потом  ножницы,  иголка,   крючок,
спицы...  -  Чем  не  волшебная  палочка?  Все,  что  ни   захочешь,   может
исполнить... Только надо захотеть!
     - И все это можно сшить и связать своими руками? - воскликнули  Лека  и
Марина одновременно. - Все это?
     - Мне много и не  надо,  -  как  будто  бы  про  себя  небрежно  сказал
Алеша. - Джинсы и свитер. Больше ничего. И варежки. И вязаные носки.  И  еще
рубашку. В клеточку. Больше  ничего  не  надо...  Разве  вот  еще  цветастую
рубашку. Ну, может, еще куртку. И этот жилет. Больше ничего и не надо.
     - Ты как настоящий мужчина довольствуешься немногим. -  Калинка  лукаво
на него посмотрела. - Только это, только то...
     - Скорее, Калинка, скорее, скорее! - заторопилась Лека.  -  Будем  шить
джинсы и рубашку. Мама давно купила ткань и мне, и  Марине,  и  еще  я  хочу
жилет.
     - И я хочу жилет, - сказала Марина.
     - И я хочу жилет, джинсы и рубашку, - сказал Алеша.
     - Хорошо, - сказала Калинка. - Сейчас мы соорудим три  чертежа.  Чертеж
рубашки на два размера - Леке и Марине. Один чертеж жилета для  всех  сразу,
только девочкам можно шить жилет длиннее. И джинсы.
     - Жилеты можно вышить? - спросила Лека. - Или украсить  аппликациями  и
кисточками?
     - Всем, чем захочешь, хоть бубенчиками, - засмеялась  Калинка,  но  тут
же добавила: - Надеюсь, вы  понимаете,  что  я  шучу.  Мода  есть  мода,  но
доходить до крайности не надо. Красивый  жилет,  украшенный  кисточками  или
вышивкой, безусловно, красив, но с бубенчиками он будет смешон. Понимаете?
     - Понимаем, - сказала Лека. - Мы помним, как ты говорила: "Знай в  моде
меру".
     - Молодцы! Все слышите, все помните. Нам надо сшить три  пары  джинсов,
три жилета и рубашку. Много...  -  задумчиво  сказала  Калинка.  -  Придется
решить, что шить сначала, а что потом.
     - Я могу подождать, - сказал Алеша.
     - И я подожду, - согласилась Лека. - Марина мне отдала свои джинсы,  из
которых выросла. Сначала ей надо сшить.
     - Значит, мы шьем джинсы Марине и жилет Алеше. А потом  джинсы  Леке  и
жилет ей и Марине. А потом джинсы и рубашку Алеше.
     Все согласились, что это справедливо.
     Раздвинули большой стол, застелили  его  клеенкой,  достали  гладильную
доску, утюг, принесли швейную машину, вытащили рабочую  корзину  с  нитками,
иголками, разной тесьмой - и закипела работа.
     Вы думаете, Алеша гордо отправился к себе домой или  сел  в  кресло  да
принялся решать шахматные задачи из последнего номера  "Костра"?  Ничуть  не
бывало. Он помогал Калинке  сделать  чертежи,  и  кроил,  и  утюжил,  и  шил
наравне со всеми. Недаром во все  времена  лучшими  портными  были  мужчины!
Зато жилет ему вышивала сама Калинка. Тамбурным швом.


5

МАЙ
                                    ---

ШЕФ-ПОВАР АЛЕША

                       Все так начинают хозяйничать.
                         "Эх ты, а еще шеф-повар!"
                  Что такое лапшовое тесто! Гора хвороста.
                    Настоящий весенний обед за полчаса.
                             Сто один вареник.

     Весь день, несмотря на воскресенье, солнце усердно трудилось:  посылало
жаркие майские лучи.
     Первый луч солнце направило на траву - и она выросла сразу  на  ладонь,
второй луч солнце направило на тополь - и мгновенно появились тысяча  триста
тридцать  три  клейких  душистых  зеленых  листочка,  третий  луч  попал  на
воробьев - и они помчались купаться  в  лужах,  оставшихся  после  вчерашней
шумной  грозы...  Четвертый,  пятый,  шестой  и  седьмой  лучи  тоже  быстро
исполнили мудрые приказы  солнца:  зазеленели  поля,  распустились  цветы...
Семнадцатый луч направился к девчонкам, скакавшим  через  веревочку,  и  они
принялись так быстро скакать, что тут же сделались чемпионками школы. А  сто
сорок девятый луч был послан  на  Речную  улицу,  дом  5,  квартира  25,  на
балкон, где Марина посеяла васильки.
     Вот на этом  попутном  луче  домчалась  Калинка  к  знакомому  дому  и,
кувыркнувшись в  приветливо  распахнувшуюся  балконную  дверь,  пролетела  в
кухню, откуда слышались громкие голоса.
     Что там творилось! В белом мучном тумане смутно виднелись  Алеша,  Лека
и Марина. Нестерпимо пахло горелым  маслом,  а  на  полу  сверкала  разбитая
банка.
     Динь-дон-динь!.. Калинка сняла свою шапочку-невидимку:
     - Здравствуйте!
     - Здравствуй, Калинка! Ты не представляешь, что произошло! -  закричали
ребята все вместе.
     - Хором непонятно. Расскажи, пожалуйста, Марина.
     - Сегодня рано утром мама и папа уехали к бабушке в Вишенки. Мы  решили
приготовить что-нибудь вкусное и  вспомнили,  что  из  песочного  теста  для
пирога "8 Марта" можно испечь печенье. Даже купили  ванилин.  Алеша  сказал,
что будет шеф-поваром, а  сам  банку  со  сметаной  разбил!  Масло  зачем-то
растопил на сковородке, и оно стало коричневое!
     - А они муку рассыпали и яйцо на пол уронили!
     - Похозяйничали... - Калинка посмотрела  на  всех  по  очереди.  -  Что
теперь будете делать?
     - Сковородку отмою, - вздохнул Алеша, - и домой пойду...
     - Эх ты, а еще шеф-повар! Во-первых,  ничего  страшного  не  произошло.
Все начинают так хозяйничать: муку рассыпают, банки  бьют.  Во-вторых,  надо
поскорее забыть, кто в чем виноват, и печь печенье, если  решили  его  печь.
Шеф-повар, мы ждем распоряжений! - Калинка хлопнула  в  ладоши  и  мгновенно
получила из окна  свой  белоснежный  фартук  и  наибелоснежнейший  поварской
колпак, который торжественно вручила Алеше.
     Алеша даже порозовел от удовольствия - в  высоченном  колпаке  он  стал
настоящим шеф-поваром,  большим  и  важным.  Он  слегка  надул  щеки,  чтобы
казаться солиднее, и произнес:
     - Марина будет сбивать масло, Лека просеивать муку, а Калинка...
     - Ты забыл, что ли, - возмутилась Лека,  -  масло...  ты...  мы...  оно
сожглось, сметану ты... она разбилась, а мука просто испарилась!
     - С мукой очень просто, мы  ее  соберем.  -  Калинка  дунула  в  пустой
мучной пакет, и он сразу оказался полнешеньким. -  А  без  сметаны  и  масла
вкусного печенья, пожалуй, не испечь. Что делать, шеф-повар?
     - Какие продукты у нас имеются? -  спросил  шеф-повар  и  оглядел  свою
армию.
     - Как будто не знает, - буркнула Лека, еще не совсем  успокоившись,  но
постаралась взять себя в руки и добавила  громко  и  почти  мирно:  -  Мука,
яйца, подсолнечное масло, сахар. Все!
     - Я думаю! - Алеша пристально посмотрел  на  Калинку.  -  Я  думаю,  мы
будем... жарить хворост.
     - Очень  люблю,  -  сказала  Лека,  сразу  забыв  обиду.   -   Вкусный,
хрустящий! Но ведь хворост трудно готовить.
     - Первый раз, может быть, и трудно, - важно сказал  Алеша,  -  но  зато
сами. Калинка будет рассказывать, а мы будем  работать.  Внимание!  Крутимся
на пятках и начинаем.
     И Калинка стала рассказывать.


ХВОРОСТ

     Подсолнечное  масло,  мука,  яйца,  сахар,  немного  сливочного  масла,
уксус.
     - 2 целых яйца и 1 желток  разотрем  с  1,5  столовой  ложки  сахарного
песку, столовой ложкой подсолнечного масла, чайной ложкой сливочного  масла,
1/4 чайной ложки соли и 1  столовой  ложкой  уксуса.  Постепенно  хорошенько
вымешивая, высыплем туда 2 стакана просеянной через дуршлаг или  сито  белой
муки. Замесим крутое тесто, выложим его на доску, посыпанную мукой, и  месим
руками еще минут пять. Вот тесто и готово,  получился  тяжелый,  как  глина,
увесистый гладкий ком. Тесто присыплем мукой, накроем чистым полотенцем  или
слегка разогретой на огне пустой кастрюлей и дадим полежать  в  этой  баньке
30 минут. Потом тесто разделим на 4 части и каждую  часть  тонко  раскатаем,
совсем тонко, как только можно. Получится тонкий большой блин. Разрежем  его
на узкие полоски.
     Теперь начнется самое интересное. Фантазируйте сколько угодно.  Полоски
можно завязать бантиком, надрезая  середину,  можно  скрутить  их  жгутиком,
завивать, можно вырезать ромашку, выдавливая стаканом кругляшки.
     Сделали хворостинки из одной части теста и сразу надо их жарить.
     Хворост не пекут в духовке, а жарят, вернее, варят  в  масле.  Поставим
глубокую сковородку или алюминиевую  миску  на  огонь,  вольем  3/4  стакана
подсолнечного масла, дадим ему хорошенько разогреться  минутку-две  и  будем
бросать  по  3-4  хворостинки.  Масло  не  должно  быть  чрезмерно  горячим,
хворостинки не должны ни гореть, ни темнеть. Видите, хворостинки  на  глазах
растут, становятся пузырчатыми, большими  и  золотисто-розовыми.  Вилкой  их
перевернем, отряхнем от лишнего масла и сложим на блюдо, пересыпая  сахарной
пудрой. Каждая хворостинка жарится меньше  минуты,  секунд  45-50.  Вот  все
пережарили.
     - Теста  было  мало,  -  удивилась  Марина,  -  а  хвороста  получилась
огромная гора!
     - Еще какая вкусная гора! - сказала Лека. - Давайте  все  попробуем  по
хворостинке.
     - Или по две, - предложил Алеша. - Их много! Тесто плотное, тяжелое,  а
хворостинки легкие, рассыпучие.
     - Это тесто называется лапшовое. В горячем масле  увеличивается  в  2-3
раза, - сказала Калинка. - Мы приготовили сладкий хворост  к  чаю,  а  можно
сделать без сахара - к бульону. Несладкий  хворост  готовят  точно  так  же,
только кладут чуть больше соли (не 1/4 чайной ложки, как сейчас,  а  3/4)  и
всего одну чайную ложку сахару. Хворостинки делают так же, как  эти,  и  так
же жарят. Только, конечно,  их  не  надо  посыпать  сахарной  пудрой.  Можно
присыпать чуть подсоленными панировочными сухарями. Такой  хворост  заменяет
сухарики к бульону.
     - Ты говоришь,