соломой, а раз в неделю хорошо бы  голову  мыть.
Опрятность и строгость всегда отличают настоящего мужчину...


4

АПРЕЛЬ
                                   ------

КОРАБЛИ? КОРАБЛИКИ! КОРАБЛИКИ...

                 Недра письменных столов. Испанская марка.
                         Катамаран "Золотой петух"
                     и яхта из скорлупы грецкого ореха.
                    Три синие звездочки и одна красная.

     - Снег тает, ручьи побежали, - мечтательно сказала Лека, глядя из  окна
на улицу. - Кораблики можно пускать. Пустим  в  ручейке,  а  они  попадут  в
речку, а потом в реку, потом в море... Далеко поплывут.
     - Далеко не поплывут, - сказал Алеша, -  вчера  мы  с  Бобом  Сухаревым
сделали из старых "Пионерок" пятнадцать кораблей. Они размокли почти  сразу,
потонули.
     - Догадались из газеты корабли строить!  -  возмутилась  Лека.  -  Надо
было из пластилина. Тогда бы не размокли.
     - Твои корабли из пластилина, уж  конечно,  не  размокли  бы,  но  зато
обязательно бы потонули, - сказала Калинка. - Она сидела на спинке  любимого
маминого кресла и пришивала  колокольчик  к  своей  шапочке-невидимке.  -  А
настоящие кораблики при таком ветре,  как  сегодня,  не  просто  поплывут  -
понесутся по волнам. У меня даже колокольчик чуть не  улетел.  Такой  ветер!
Западный! Но для настоящих корабликов не годятся ни газеты, ни пластилин.
     - Из чего тогда их строить? Из щепок, что ли? - спросила Лека.
     - Можно  из  щепок,  но  есть  материалы  куда  интереснее   щепок,   -
таинственно сказала Калинка. - Надо только суметь достать их из недр.
     - Из недр? Это значит из-под земли? - удивился Алеша.  -  Вот  это  да!
Сейчас наденем скафандры, возьмем кислородные маски и углубимся в пещеры.
     - Нет, - засмеялась Калинка, - ни в  какие  пещеры  мы  углубляться  не
будем... Сегодня Лека пыталась  найти  в  ящиках  своего  письменного  стола
некую тетрадку, но найти так и не смогла. Беспорядок в ее  письменном  столе
удивительный! Книжки пересыпаны морскими камешками, рядом  с  марками  кеды,
причем,  кажется,  не  очень  чистые,  среди   тетрадок   почему-то   вьются
размотанные  магнитофонные  ленты,  а  ленты  для  кос  оказались  рядом   с
неизвестно как туда попавшей стеариновой свечкой.
     - Вот так Лека! - развеселился Алеша. - Письменно-стольные недра!
     - Ну и что, - сказала Лека, собираясь обидеться.
     - Между прочим, на той неделе Алеша искал ошейник Чубчика... в  верхнем
ящике своего письменного стола. Там, где лежат тетради и учебники. И  вместо
ошейника нашел здоровенный ржавый гвоздь, - сказала Калинка, и  Алеша  сразу
перестал веселиться. -  Если  хотите  строить  корабли,  побыстрее  наводите
порядок в своих письменных столах, а все ненужное несите сюда.
     Через семнадцать с половиной минут на любимом  мамином  кресле  лежали:
восемь карандашных огрызков и  пустая  коробка  из-под  цветных  карандашей,
пять картонных футляров от фотопленки,  горсть  щепок  и  обломки  березовой
коры, скорлупки грецкого ореха и кусок сломанной свечки, барабанные  палочки
от  давно  не  существующего  барабана,  моток  запутанных   ниток,   охапка
лоскутков,  три  пустые  коробки  от  витаминов  и  даже  обрывок   кожаного
Чубчикова ошейника.
     - Очень хорошо, - сказала Калинка, - из этих материалов мы  и  построим
кораблики. Но очень плохо, что вся эта  дребедень  находилась  в  письменных
столах. Ты, Лека, сегодня двадцать пять минут потратила на то,  чтобы  найти
тетрадку с песнями.  Если  бы  не  такой  беспорядок,  ты  бы  нашла  ее  за
полминуты. Да еще, когда искала, сердилась и на  себя,  и  на  весь  мир.  А
потом села за  уроки  и  простенькую  задачку  час  решить  не  могла.  Тоже
сердилась.
     - И правда, сердилась, - сказала Лека. - Знаете,  что  я  нашла,  когда
стол разбирала? Испанскую марку! Я думала, что давным-давно ее потеряла.
     - Ты, Алеша,  говоришь  -  стол  не  недра,  -  засмеялась  Калинка.  -
Настоящие недра. Какие сокровища хранятся!  Испанская  марка!  Наверное,  во
всей школе ни у одного человека такой марки нет.
     - Завтра понесу в школу, мальчишкам покажу. Они такой марки в жизни  не
видели, - сказала Лека и спросила  осторожно:  -  А  кораблики  мы  все-таки
будем строить?
     - Конечно, будем! Кроме этих материалов, еще  надо  шило,  утюг,  тюбик
масляных, не  смываемых  водой  красок,  ножницы,  перочинный  нож,  иголку,
крепкую нитку и резиновый клей...
     Когда Марина  пришла  из  музыкальной  школы,  вся  флотилия  в  боевом
порядке во главе с флагманом плыла по голубым просторам подоконника.
     - Вот так корабли! - удивилась Марина. - А этот - линкор?
     - Это не линкор. Яхта! - важно поправил Алеша.  -  Из  березовой  коры.
Помнишь, мы в лесу сухую березу нашли и немного коры  отодрали?  Вот  она  и
долежалась. Кора должна  быть  обязательно  сухая.  На  корме  яхты  сделали
надрез перочинным ножиком и вставили щепку - руль.
     - Что это за штуковина из карандашей?
     - Это полинезийский катамаран!  Связали  карандаши  навощенной  ниткой.
Воск, которым натираем полы, чуть подогрели над огнем  и  провели  по  этому
теплому воску толстой катушечной ниткой, Э 10. Нитка стала  намного  прочнее
и от воды не так быстро разорвется. Как  тебе  нравится  наша  каравелла  из
скорлупы грецкого ореха? Мачта - спичка.  Для  придания  устойчивости  мачту
продлили ниже днища, отверстия для мачты и руля залили парафином.
     - Где же вы парафин взяли?
     - А свечка на что? Растопили в банке из-под сапожного крема.
     - Корабль из градусникового футляра! Как он называется?
     - Это мой катамаран! - гордо сказала Лека. - Мы  его  назвали  "Золотой
петух", и Алеша нарисовал на парусе петуха.
     - Чей это красный корабль?
     - Алешин! Он и называется "Алеша". Корабль сделан из молочных  пакетов.
Края пакетов осторожно разрезали в  уголке,  один  из  швов  распороли,  два
пакета вложили один  в  другой  распоротыми  кондами  и  сшили.  Швы  залили
парафином. Распорка - витаминная коробка. Вот и все. Очень просто.
     - Самый легкий кораблик появится сейчас.
     Калинка  хлопнула  в  ладоши,  на  стол  медленно   опустился   зеленый
калиновый листок. В одну секунду навощенной ниткой связали  края  и  черешок
листа, и к флотилии прибавился еще один корабль.
     - Я придумала! - Лека даже запрыгала от  радости.  -  Пойдем  на  самый
большой ручей и устроим соревнования: "Чей корабль быстроходнее".
     - Хорошо тебе устраивать соревнования: у тебя вот какой катамаран. А  я
не строила корабли, - сказала Марина.
     - Выбирай любой! Могу и свой отдать. Пожалуйста. Бери, если  хочешь,  -
сказала Лека, но про себя-то подумала: "Неужели Маринка вот  так  и  возьмет
мой замечательный катамаран?"
     Марина подумала и сказала:
     - Что же, я такая злодейка, что ли? Ты мастерила корабль, а я его  буду
забирать? Это несправедливо. И Алешин я тоже  не  возьму.  Калинка,  а  твой
корабль какой?
     Калинка махнула рукой, и калиновый листок повернулся влево-вправо.
     - Что я спрашиваю? Конечно, это может быть только твой корабль.  А  мне
бы хотелось взять вот этот катамаран из карандашей.
     - Конечно, бери! Самый крепкий корабль!
     - Нет, не возьму... Это не мой корабль, а  вот  это  мой,  -  и  Марина
показала  на  яхту  из  скорлупы  грецкого  ореха.  -  Только  парус  совсем
простенький. Алеша, нарисуй на нем... солнце. Нарисуешь?
     - Пожалуйста, - Алеша обмакнул кисточку в красный краплак  и  нарисовал
красное солнце. - А яхта из коры пусть будет  Чубчикова.  -  Он  опять  взял
кисточку и написал на парусе: "Чубчик".
     - Верно! Очень подходит Чубастому, такая же маленькая  и  верткая,  как
он, - сказала Лека. - Но  еще  остался  ничейный  катамаран.  Такой  корабль
великолепный и вдруг беспризорный! Пусть он будет общим, и мы все  будем  за
него болеть. Как бы его назвать? Нельзя же  спускать  на  воду  корабль  без
имени.
     - Давайте назовем его вот как... - Алеша в третий раз взял  кисточку  и
написал на парусе большими буквами - ведь парус  был  большой  и  крепкий  -
название корабля: "Друг", а рядом  нарисовал  три  синие  звездочки  и  одну
красную, соединенные лучами, словно они взялись за руки.
     - Получился герб, - сказала Калинка. - А кто красная звездочка?
     - Мы синие, а ты, конечно, красная, - ответил Алеша.  -  Очень  крепкий
корабль! И красивый!
     - Очень!  Прекрасный,  крепкий,   замечательный   "Друг".   -   Калинка
задумчиво провела рукой по прочной карандашной палубе, а  потом  внимательно
проверила, хорошо ли затянуты нитки, легко ли  скользят  парусные  стропы...
Косичка  ее  -  тик-так  -  качнулась  влево,  вправо.  -   Хорошо!   Просто
замечательно! - Калинка  вдруг  засмеялась  и  звонко  крикнула:  -  Ребята!
Времени знаете сколько? Без семи минут  три.  Скорее,  скорее!  Собирайтесь,
одевайтесь!
     И двух минут не прошло, как все надели теплые резиновые сапоги,  куртки
с капюшонами и, представьте себе, даже перчатки.  Теперь  никакой  ветер  не
страшен и можно шлепать по лужам сколько душе угодно.
     Марина осторожно сложила все кораблики в плетеную корзину  для  грибов:
тяжелые вниз, а легкие сверху, самый хрупкий, из калинового  листка,  сбоку,
чтобы не помялся и не улетел раньше времени. В уголке  корзины  примостилась
Калинка. За полосатым катамарановым парусом ее и  не  видно  совсем,  только
выглядывает красный капюшон.
     На улице была  такая  красота!  Небо  синее-синее,  солнце  яркое,  как
бенгальская вспышка, а еще утром снежок прошел - может быть, и последний!  -
да почерневшие, осунувшиеся сугробы принарядил. А ручьи  все-таки  остались,
так и журчат со всех сторон:

                Ко мне, только ко мне,
                  У меня и течение быстрее,
                    и вода чистая,
                      и бегу я не куда-нибудь,
                        а к морю-океану.

     Но ребята, не сговариваясь, пошли на Калинкину горку. Там склон  долгий
и пологий и спускается не к какому-то неизвестному морю-океану, а  к  самому
настоящему каналу с самым настоящим  тупоносым  ледоколом  "ЛД-68",  который
только вчера проутюжил крепкий береговой  лед,  превратив  его  в  льдины  и
льдинки.
     Знаете, сколько ручьев  стекало  с  Калинкиной  горки?  Семь:  Широкий,
Глубокий, Средний, Тихий, Строптивый, Быстрый и Закорючка.
     Поспорив, Марина, Лека, Алеша  и  Калинка  пришли  к  единому  решению:
гонки проводить на Строптивом - там и течение  сильнее,  и  берега  изрезаны
множеством фиордов, и путь ручья извилист  и  крут.  Алеша  срезал  всем  по
ольховому пруту, чтобы можно  было,  не  входя  в  воду,  помогать  кораблям
выбираться из  фиордов.  Хотя  на  ногах  и  носки,  и  сапоги,  но  вода-то
холодная...
     И соревнования начались!
     Думаете, победил Калинкин кораблик? Соревнование  есть  соревнование  -
надо быть справедливым и никакую волшебную  силу  применять  нельзя.  Листок
оказался слишком легким и вскоре после старта наскочил на острую льдышку.
     Помучилась и Марина со  своей  яхтой.  "Солнышко"  то  и  дело  грозило
зачерпнуть бортом воду. Марина спасала ее с помощью прутика, но все-таки  не
уберегла. У корявого обломка кирпича яхта затонула!
     Зато остальная флотилия упорно шла вперед. "Золотой  петух",  вобравший
Лекину решительность,  первым  проплыл  мимо  всех  коварных  фиордов,  лишь
немного покружился в водовороте Большой ямы да слегка задел роковой  обломок
кирпича, но Лека вовремя успела подтолкнуть его прутиком,  и  корабль  почти
не замедлил своей флагманской скорости.
     - Вперед, "Золотой петух"! - Лека шла рядом с кораблем,  поглядывая  на
те, что плыли следом. - Быстрей, а то догонят.
     Алеша внимательно смотрел вдоль ручья, держа наготове  прутик.  В  двух
шагах очень коварный поворот с большой затягивающей  бухтой  и  льдышкой  на
самом краю мыса. Отбросить льдышку, что ли? Нет.  Так  не  честно.  Это  он,
великан Алеша, может сбросить ледяной утес, а Калинка  ведь  не  может.  Вон
она бежит следом за "Другом", попрыгивает с камешка на камешек, как  красный
огонек, да прутиком отталкивает карандашный катамаран от коварных фиордов.
     Бухта затянула "Золотого петуха", а потом и "Алешу" и  "Чубчика".  Пока
Лека, Алеша и Марина пытались направить корабли  снова  в  главное  течение,
"Друг" проплыл мимо.
     Острые грифели карандашей бесстрашно  разрезали  воду.  Чем  ближе  был
канал, тем увереннее шел катамаран. Вот  уже  совсем  близко  тот  калиновый
куст, под которым два месяца  назад  Алеша  и  Боб  Сухарев  держали  тайный
совет. Калиновый куст -  финиш.  Победит  тот  корабль,  что  пройдет  здесь
первым.
     Как только "Друг" разорвал невидимую финишную ленту,  Калинка  хлопнула
в ладоши... и катамаран, круто  развернувшись,  подошел  к  берегу.  Калинка
одним ловким прыжком перемахнула с берега  на  палубу.  "Друг"  с  удвоенной
скоростью рванулся вперед, стрелой перелетел через валун,  тупо  рассевшийся
в самом устье Строптивого, и понесся по  свинцовой  глади  Большого  канала,
обгоняя громадные льдины.
     Ах, как захотелось Алеше стать маленьким, не больше  полутора  ладошек,
и плыть  с  Калинкой  на  прекрасном,  крепком,  замечательном  "Друге"  под
прочным парусом с тремя синими и  одной  красной  звездочками!  Пусть  литые
волны перекатываются через  палубу,  пусть  парус  звенит  от  ветра,  пусть
брызги врезаются острыми стрелами в лицо! Лететь  по  большой  опасной  воде
вперед! Только вперед!
     - Калинка,  -  не  спросил,  не  закричал,  не  попросил,  а  простонал
Алеша, - неужели я не могу поплыть с тобой на корабле?
     Калинка услышала, она обернулась  и  пристально  посмотрела  на  Алешу.
"Справишься ли ты, выстоишь  ли,  не  испугаешься  ли?"  -  словно  спросила
Калинка и хотела было повернуть корабль к берегу, да  в  этот  момент  из-за
зеленоватой ленивой  льдины  выплыл  гигантский,  по  катамарановым  меркам,
газетный лист с черными буквами заголовка: "Ледоход опасен для детей..."
     Калинка перехватила оба парусных стропа одной  правой  рукой,  а  левой
откинула  капюшон,  достала  из  кармана  шапочку-невидимку,  надела  ее  на
голову... и исчезла  вместе  с  катамараном.  Только  острый  пенистый  след
резнул по воде.
     Динь-дон-динь!.. До свиданья...


ВОЛШЕБНАЯ ПАЛОЧКА

                  Самые знаменитые модельеры были мужчины.
                           Две Калинки и Чубчик.
                       Точный глаз и красивые краски.
                    Джинсы, куртки, спортивные костюмы.

     Калинка осторожно подрулила  свой  кораблик  -  калиновый  листок  -  к
знакомому, третьему с края, окну, позвонила колокольчиком:  "Динь-дон-динь",
и  форточка,  немного  замешкавшись,  открылась.   Медлительность   форточки
удивила Калинку; отпустив кораблик на  балконную  стоянку,  она  присела  на
край оконной рамы и заглянула в комнату.
     Странные для этого дома злые волны  недовольства  так  и  бурлили  там.
Калинка не сняла шапочку-невидимку, решив, что,  быть  может,  она  ошиблась
этажом. Нет, не ошиблась... Лека сидит в любимом мамином  кресле  и,  поджав
губы  и  не  глядя  на  стоящую  у  окна  Марину,  повторяет  скрипуче,  как
испорченный граммофон:
     - Мини. Ми-ни. М-и-н-и... Мини...
     Марина, не поворачивая головы от окна, бормочет, как попугай:
     - Макси, макси, макси, макси...
     В это время раздался долгий звонок.
     Лека нехотя встала, вернулась через минуту с Алешей и  снова  забралась
с ногами в  кресло.  Алеша  робко  примостился  на  краешке  дивана  -  кому
нравится входить в дом, где злые волны так и гуляют от стены к стене.
     - Ну, -  сказала  Марина,  -  говори:  макси  или  это  всем  надоевшее
безобразное мини?
     Алеша подумал и сказал:
     - Я, кажется, должен идти гулять с Чубчиком. Совсем забыл...
     - Какой забывчивый. Ах, ах, -  ехидно  сказала  Марина,  и  Калинка  от
удивления сняла свою шапочку-невидимку. - Ты только что  прошел  с  Чубчиком
под окнами, и даже отсюда было видно, какой  он  грязный.  Обрадовался  твой
Чубчик, что сегодня дождь. Тебя спрашивают, отвечай: мини  или  великолепное
макси? Ну?
     Алеша вздохнул и сказал:
     - Весь день спорят, а о чем - не пойму...  Ну  хорошо,  хорошо.  Скажу.
Это, как его... Вот... Ми-ди.
     - Миди? - хором переспросили девочки. - Почему?
     - Миди, - уверенно  повторил  Алеша  и  засмеялся,  потому  что  увидел
Калинку и сразу понял, что теперь-то все конфликты  разрешатся.  -  А  я  не
знаю, что значат ваши мини, макси и это самое миди - тоже. Иди,  пожалуйста,
сюда, Калинка, скажи им, пусть перестанут сердиться, а то очень противно.
     - Согласна с тобой, Алеша, - сказала Калинка и  спрыгнула  на  стол.  -
Злые люди, так глупо спорящие без доводов,  а  по  принципу  "я  так  хочу",
никому не бывают приятны. Знаешь, о чем они спорят?  О  длине  платьев.  Вот
смотри, у меня юбочка мини. Короткая, до колена не доходит на ладонь.  Длина
минимальная, меньше быть не может.  А  вот  это  миди.  -  Калинка  хлопнула
ладошками, и юбочка удлинилась на целую четверть и  дотянулась  до  середины
сапожка. - Миди - значит средняя. А вот это макси. - И юбочка вытянулась  до
пола, так что видны стали  только  носки  красных  сапожек.  -  Максимальная
длина, больше некуда. Нравится?
     - Как же  ты  в  такой  длинной  хламиде  будешь  летать?  -  испугался
Алеша. - Еще где-нибудь зацепишься!
     - Конечно, - повеселев, сказала Лека. - Кому  нужно  это  макси-плакси!
Мини удобнее!
     - Ну, и пожалуйста, - сказала  Марина,  и  притихшие  было  злые  волны
снова завихрились вокруг кресла.
     - Придется мне вмешаться, -  сказала  Калинка  и,  похлопав  в  ладоши,
распахнула  форточку,  выгнала  всю  злость.  -  А  теперь  можем   говорить
спокойно. Мода есть мода. Не замечать ее нельзя, а слепо подчиняться  глупо.
Представь  себе,  Марина,  как  в  макси-платье  ты  будешь  прыгать   через
веревочку или играть в лапту, или в классики, или в казаки-разбойники.
     Лека с Алешей  посмотрели  на  Марину,  и  все  трое  расхохотались,  а
Калинка проводила взглядом последний злой вихрь и  захлопнула  форточку.  На
всякий случай.
     - Знаете ли вы, что об этом  много  лет  спорили  знаменитые  модельеры
всего мира? Модельеры придумывали  модели  платьев,  заказывали  специальные
ткани,  разрабатывали  конструкции,  чертежи  -  одним   словом,   создавали
коллекции новой одежды. Каждый Дом моделей, а их  в  мире  несколько  сотен,
утверждал свою линию.
     Одни модельеры  говорили:  "В  наш  космический  век  все  находится  в
постоянном движении. Только мини соответствует современному образу жизни".
     Другие им  противоречили:  "Ничего  подобного,  смотрите,  как  красивы
длинные платья. Сколько веков  женская  одежда  была  длинной.  Мини  -  это
безобразно. Не всем идет такая длина".
     Третьи  утверждали:  "Не  надо   крайности,   пусть   будет   середина.
Посмотрите, как преобразится мода от длины миди".
     Но, к счастью, были еще и четвертые, самые разумные. Они послушали  тех
и других, посмотрели все  коллекции.  И  создали  свой  тип  одежды,  хорошо
соответствующий нашему времени. "Длина платьев,  -  сказали  они,  -  должна
быть разумной. Для повседневной одежды, для учебы, для работы, для  улицы  -
длина  до  середины  и  чуть  ниже  колена.  Удобно  и   спортивно.   Вполне
соответствует современному, полному движения  времени.  Но...  когда  жарко,
хочется играть в волейбол,  бадминтон  да  загорать  побольше,  пусть  будет
мини.  Но...  если  хочется  сшить   красивое   платье   для   какого-нибудь
торжественного случая, то, конечно, пусть оно  будет  длинным".  К  счастью,
победил разум.
     Споры касались в основном одежды, которую носят  взрослые  или  девочки
постарше, десятиклассницы, а  Леке  и  Марине  мудрые  модельеры  предлагают
носить платья  н