спасибо,  извините, мамочка  велела кланяться,  желают  от
всею сердца  (а  не от одной его  половины)" - это так просто, легко, а зато
заработаешь похвалу, в покое тебя оставят.
     Он  знает,  к кому,  как  и  с  какой  просьбой  обратиться,  как ловко
вывернуться из  неприятного положения, чем кому угодить,  и только  смекает,
стоит ли...
     Хорошее  душевное  самочувствие,  физическое  благополучие  делают  его
терпимым, склонным  к уступкам; родители, по сути дела, добрые, мир,  вообще
говоря, не плох, жизнь, если не обращать внимания на частности, прекрасна.
     Этот этап, который может быть использован родителями, чтобы подготовить
себя и  ребенка к ожидающим  его новым проблемам, является периодом наивного
покоя и безмятежного отдыха.
     "Помогли арсеник или железо, хорошая учительница, коньки, пребывание на
даче, исповедь, материнские нравоучения".
     Родители  и ребенок обманывают себя, что они уже обо всем договорились,
что преодолели  все трудности,  меж тем недалек час, когда  не менее важная,
чем  рост,  но   наименее  всего  освоенная  современным  человеком  функция
размножения начнет трагически усложнять продолжающуюся функцию
     развития личности, смущать душу и искушать тело.
     104.
     Снова-всего  лишь  попытка   узнать  правду,  мелкие  облегчения  в  ее
понимании и опасность  впасть в заблуждение, что вот она, истина, уже здесь,
в то время как у  нас есть  только  тень, только  несколько  черточек общего
контура.
     Ни   период   отклонения,  ни   период  уравновешенности  не   являются
объяснением  явления,  это  только  его  общеизвестные   проявления.  Тайны,
которыми мы овладели, мы вычеркиваем как объективные математические формулы,
те  же,  по отношению  к  которым мы беспомощны, смущают  и раздражают  нас.
Пожар, наводнение, град- это  катастрофа, но только в плане убытков, которые
они  приносят,  и поэтому  мы  организуем пожарную  команду, строим плотины,
страхуемся, защищаемся. Мы приспособились к  веснам и осеням. С человеком же
мы  боремся  безуспешно,  потому что, не  зная  его,  не  умеем организовать
гармонического общежития.
     Сто дней ведут к весне. Еще нет  ни одной травинки, ни одного бутона, а
уже  в  земле  и кореньях звучит приказ весны,  которая  таится  в  укрытии,
дрожит, выжидает,  набирает силы- под снегом,  в  голых ветвях,  в  морозном
вихре,  чтобы  вдруг  распуститься   пышно   и  ярко.  Только  поверхностное
наблюдение усматривает непорядок в переменчивой погоде мартовского дня. Там,
в глубине, скрыто то, что неуклонно созревает с часу на час, строится в ряды
и   скапливается,   мы   только   не   умеем   отделить   железного   закона
астрономического года от его случайных, мимолетных  перекрещиваний с законом
менее известным или не известным вовсе.
     Между  периодами жизни  нет межевых  столбов, это мы их расставили, так
же, как выкрасили карту мира в разные цвета, установив искусственные границы
государств, меняя их раз во сколько-то лет.
     - Он из этого вырастет. Это переходный возраст. Сто раз еще изменится.
     И  воспитатель  со снисходительной  улыбкой  ждет, когда же ему поможет
счастливый случай и процесс роста.
     Каждый  исследователь любит  свою работу за муки  поисков и наслаждение
борьбы, но человек  добросовестный еще и  ненавидит  ее--он  боится  ошибок,
которые совершает, видимости. которую создаст.
     Каждый  ребенок  переживает  периоды  старческой  усталости  и  полноты
жизнедеятельности, но это  не означает,  что следует потакать или трепетать,
так  же  как  не  означает, что следует  бороться  или тормозить.  Сердце не
поспевает   за  ростом,   значит,  надо   дать  ему   отдохнуть.   А  может,
наоборот-побуждать  к  более  активному  действию.  чтобы  оно  окрепло  как
следует? Эту проблему можно решить только индивидуально, в каждом конкретном
случае  и  в  каждый  конкретный момент, нужно только,  чтобы  мы  завоевали
доверие ребенка, а он заслужил нашу веру.
     А прежде всего нужно, чтобы наука знала.
     105.
     Следует произвести генеральный пересмотр всего того, что мы приписываем
сегодня  периоду  созревания,   с  которым  мы   всерьез  считаемся  (и  это
правильно). но не преувеличенно ли. не односторонне ли. а главное, учитываем
ли мы составляющие его факторы? Разве познание предыдущих этапов развития не
позволило  бы  объективнее приглядеться к этому новому, но всего лишь одному
из  многих периодов  неуравновешенности.  с  чертами, похожими  на  прежние,
лишить  его  нездорового  ореола  таинственной  исключительности?  Разве  не
обрядили   мы  созревающую   молодежь  в   униформу   неуравновешенности   и
возбудимости,  как  младших   в  униформу  покоя  и  беспечности,  разве  не
передается ей это  наше внушение?  И  не  влияет  ли  наша беспомощность  на
турбулентность  процесса?  Не  слишком  ли  много   мы  разглагольствуем   о
пробуждающейся жизни, рассвете, весне и порывах,  не слишком  ли мало  у нас
фактических научных данных об этом периоде?
     Что  определяет: явление общего бурного  роста  или  развитие отдельных
органов? Что  зависит от  изменений в кровеносной системе, сердце и сосудах,
от наследственного  либо качественно  нового  окисления тканей  мозга  и  их
возрождения, а  что-от развития желез, голосовых связок и волосяного покрова
на коже?
     Если  некоторые  явления вызывают  панику  среди  молодежи,  болезненно
поражая  ее,  собирая  богатый  урожай  жертв,  ломая ряды  и  внося  в  них
уничтожение,  то  это не потому, что так  должно быть, но оттого, что таковы
сегодняшние  социальные   условия,   оттого,   что   вся  современная  жизнь
способствует именно такому течению этого отрезка жизненного цикла.
     Уставший  солдат легко поддается панике, недоверчиво глядя  на тех, кто
ведет его, подозревая измену или видя нерешительность командиров; еще легче,
когда  его мучает  беспокойство,  незнание, где  он, что  перед  ним, что по
сторонам  и   за  ним,  легче  всего,  когда  атака  начинается  неожиданно.
Одиночество благоприятствует панике,
     сплоченная колонна, плечо к плечу, умножает спокойное мужество.
     Вот так и молодежь, уставшая от собственного роста и одинокая, лишенная
умного  руководства,  заплутавшая  в   лабиринте  жизненных  проблем,  вдруг
сталкивается   с   противником,  имея  преувеличенное  представление  о  его
сокрушительной силе, не зная, откуда  он взялся. как от него прятаться,  как
защищаться.
     Еще один вопрос.
     Не путаем  ли мы патологию  периода созревания  с  его  физиологией, не
сформировали ли  наши  взгляды  врачи,  наблюдающие лишь maturilas dificilis
созревание  трудное,  ненормальное?  Не повторяем  ли  мы  ошибки  столетней
давности,  когда  все  нежелательные   симптомы   у  ребенка  до   трех  лет
приписывались тому,  что у него  режутся зубки? Может,  то  же,  что сегодня
сохранилось от  легенды о  "зубках", через  сто лет  останется от  легенды о
"половом созревании".
     106.
     Исследования Фрейда сексуальной  жизни детей  запятнали детство, но  не
очистили  ли  они  тем  самым  молодежь?  Распространение  любимой иллюзии о
безупречной белизне ребенка развивало  другое чудовищное  заблуждение: вдруг
"в нем пробудится зверь и бросит его в болото". Я привел эту крылатую фразу,
чтобы подчеркнуть, насколько фаталистичен  наш  взгляд на эволюцию влечения,
так же связанного с жизнью, как и рост.
     Нет, туман зыбких чувств, которым  только сознательная или неосознанная
извращенность  придаст  преждевременную  форму,  это  не пятно:  нс  пятно и
невыразительное  поначалу "что-то",  которое медленно и на протяжении многих
лет все более  явно  окрашивает чувства представителей обоих полов,  чтобы в
момент созревания влечения  и  полной  зрелости органов  привести  к зачатию
нового живого существа, преемника в веренице поколений.
     Половая  зрелость:  организм  готов без вреда для собственного здоровья
дать здорового потомка.
     Зрелость  полового  влечения: четко  оформившееся  желание  нормального
соединения с представителем противоположного пола.
     У молодежи  мужского пола половая  жизнь начинается  иногда прежде, чем
созреет влечение; у девушек это
     осложняется в зависимости от замужества или насилия.
     Трудная проблема,  но тем глупее впадать в  беспечность,  когда ребенок
ничего не знает, и паниковать, когда он о чем-то догадывается.
     Не  для того ли  мы  грубо отталкиваем его  всякий раз, как его  вопрос
касается  запрещенной области, чтобы, обескураженный, он  не отважился бы  в
будущем  обращаться  к нам, когда начнет не  только  предчувствовать,  но  и
ощущать?
     107.
     Любовь.  Ее  взяло  в аренду  искусство,  приделало крылья  и набросило
смирительную  рубашку,  попеременно то становилось  перед  ней на колени, то
било по морде, усаживало  на трон и  выгоняло  на панель,  совершало  тысячу
бессмыслиц  обожания и посрамления.  А лысая наука, водрузивши на  нос очки,
признавала  ее  достойной  внимания  лишь  тогда,  когда  могла  изучать  ее
гнойники.   Физиология  любви  знает   только  одностороннее:  "служит   для
сохранения  роди".  Этого слишком мило,  слишком убого.  Астрономия  знает о
солнце больше, чем то, что оно светит и греет.
     И так случилось, что любовь в общем предстает грязной и глупой и всегда
подозрительной  и смешной.  Достойна уважения только привязанность,  которая
всегда приходит только после совместною рождения законного ребенка.
     И  вот  мы  смеемся, кода шестилетний  мальчик отдает  девочке половину
пирожного;  смеемся,  когда  девочка  буйно  краснеет  в  ответ   па  поклон
соученика. Смеемся, поймав школьника на том, что он любуется ее фотографией;
смеемся, что она вскочила е места, чтобы открыть дверь репетитору брата.
     Но недовольно морщимся, когда он  и она как-то слишком тихо играют или,
меряясь  силой, запыхавшись, валятся  на землю. Но  сердимся,  когда  любовь
дочки или сына не совпадает с нашими намерениями относительно них.
     Мы  смеемся,  потому  что далеко  хмуримся,  потому  что  приближается,
возмущаемся,  когда  путает  наши  расчеты.  Мы  раним  детей  насмешками  и
подозрением, мы порочим чувство, не приносящее доход.
     И вот они прячутся, но любят.
     Он любит ее, потому что она не такая дура, как все, потому что веселая,
потому что не ругается,  потому  что носит  распущенные волосы, потому что у
нее нет отца, потому что она очень симпатичная, не такая, как все.
     Она любит  его, потому что он не такой, как  все эти мальчишки,  потому
что не болван, потому что смешной, потому что у него глаза сияют, потому что
у него красивое имя, потому что какой-то очень симпатичный.
     Скрываются и любят.
     Он любит ее, потому что она похожа на ангела на иконе в боковом алтаре,
потому что  она  чистая, а  он специально ходил на одну улицу, чтобы увидеть
"ту самую" у ворот.
     Она любит  его, потому что  он  согласился  бы  пожениться при  условии
никогда-никогда  не  раздеваться в одной  комнате.  Он бы ее два раза  в год
целовал бы в руку, а один раз - по-настоящему.
     Они узнают все  чувства любви, кроме одного, грубое подозрение которого
звучит в жестоком:
     "Вместо того, чтобы романы крутить, лучше бы... Чем себе голову любовью
забивать, лучше бы..."
     Почему они выследили и травят их?
     Разве это плохо, что он любит? Даже  не любит, а  просто  очень она ему
нравится. Больше, чем родители? Может, это как раз и грешно?
     А  если бы кто-нибудь из них должен был бы умереть? Боже, ведь я  прошу
здоровья для всех.
     Любовь  в  период созревания  не  является чем-то  новым,  испытываемым
впервые. Одни  любят  еще  будучи детьми,  другие,  еще  будучи  детьми, уже
смеются над любовью.
     - Ты с ней гуляешь, она тебе уже показала?
     И мальчик, желая доказать, что с ней  не гуляет, нарочно подставляет ей
подножку или грубо тянет за косу.
     Выбивая   из  головы   преждевременную   любовь,  не  вбиваем   ли   мы
преждевременную развращенность?
     108.
     Период  созревания.  Как  будто  все  предыдущие  не  были  постепенным
созреванием, иногда более  медленным, иногда более быстрым.  Присмотритесь к
кривой  веса  -  -  и  вы  поймете  усталость, неловкость,  лень, полусонную
меланхоличность,  полутона,  бледность,  сонливость, безволие,  капризность,
нерешительность характерные черты  этого  возраста,  назовем  его  возрастом
"большого неравновесия", чтобы отличить от прежних периодов жизни ребенка.
     Рост это работа, тяжелая работа организма, а условия жизни  не жертвуют
ей ни  единым часом учебы, ни единым рабочим днем на заводе.  Как часто этот
процесс   протекает   в   состоянии,   близком   к   болезни,   потому   что
преждевременный,  потому  что  слишком   неподготовленный,  потому   что   с
отклонениями от нормы.
     Первая  менструация для девочки-трагедия, ее  заранее  научили  бояться
вида крови.  Развитие  груди смущает  ее, потому  что ее приучили  стыдиться
своего пола, а грудь демаскирует ее, все будут видеть в ней девочку.
     Мальчик, который  физиологически переживает  то  же  самое,  психически
реагирует иначе.  Он  с  нетерпением  ждет появления первых признаков  усов,
потому что ему это импонирует, много обещает, и если он стыдится ломающегося
голоса и обветренных рук, то это значит, что он просто еще не готов, что ему
нужно немного подождать.  Замечали  ли  вы, с  какой  завистью и  неприязнью
относятся   бедные  девочки  к  привилегиям   мальчиков?  Раньше,  когда  ее
наказывали, она чувствовала хотя  бы  тень вины, а тут- разве  она виновата,
что не мальчик?
     Девочки  раньше  начинают преображаться  и  щеголять своей единственной
привилегией.
     -  Я уже  почти  взрослая, а ты  все еще сопляк. Через три года я смогу
выйти замуж, а ты все еще будешь корпеть над книжкой.
     Милый товарищ вчерашних игр отвечает пренебрежительной усмешкой:
     - Выйдешь замуж? Подумаешь. Я свое и не женясь возьму.
     Она раньше созревает для любви, он - для интрижки; она для супружества,
он для борделя, она для материнства, он - для совокупления:
     "наподобие мух,  как  говорит Куприн,  которые на секунду сцепились  на
оконной раме, а потом с глуповатым удивлением  поскребли себя лапками по шее
и разлетелись навеки".
     Давнишняя  искусственная неприязнь двух полов  приобретает теперь новую
окраску, чтобы  спустя  некоторое  время  вновь сменит  обличье,  когда  она
ускользает,  а он  на  нее  охотится, чтобы  в  конце концов  укрепиться  во
враждебном  отношении к супруге,  которая  для  него  бремя, она лишает  его
привилегией, приобретая их сама.
     109.
     Роковую окраску  приобретает давнишняя утаиваемая неприязнь к взрослому
окружению.
     Как  часто это  бывает:  ребенок провинился,  разбил  окно.  Он  должен
чувствовать себя виноватым. Справедливо выговаривая ему, мы  редко встречаем
раскаянье,    чаще-сопротивление,   досаду,   нахмуренные   брови,   взгляды
исподлобья. Ребенок хочет, чтобы воспитатель проявил доброе свое отношение к
нему именно тогда, когда он виноват, когда он плохой, когда с  ним случилась
неприятность. Разбитое стекло,  пролитые  чернила,  порванная одежда-все это
результаты  неудавшихся  начинаний,  предпринятых  вопреки  предостережениям
взрослых. А взрослые, потеряв деньги в плохо обдуманном предприятии,-как они
воспринимают претензии, упреки и осуждение?
     Неприязнь к суровым и принципиальным панам существует в  ту пору, когда
ребенок считает взрослых высшими существами. И вдруг он ловит их с поличным.
     - Ах, значит, вот как,  значит, вот она, ваша тайна, значит, вот что вы
скрывали, и впрямь было чего стыдиться.
     Он  слышал об этом и раньше, но не верил,  сомневался,  его это пока не
касалось.  А теперь он хочет знать,  и есть от кого узнать, и ему  нужны эти
сведения для борьбы с ними, и  наконец он сам чувствует свою причастность ко
всему  этому. Раньше было: "Этого я не знаю, зато вот  это знаю наверняка",-
теперь же все прояснилось.
     Значит,  можно хотеть,  но не  иметь детей;  значит, вот почему девушка
может родить  ребенка; значит,  можно не рожать,  если не хочешь; значит, за
деньги; значит, болезни; значит, все так делают?
     А они живут, и ничего, им ничуть не стыдно.
     Их улыбки, взгляды, запреты,  страхи, смущение,  недомолвки-все,  такое
непонятное раньше, теперь становится ясным и поразительно достоверным.
     -  Ну  что  ж,  теперь сочтемся.  Учительница  польского  строит глазки
математику.
     - Пойди сюда, нагнись, я тебе шепну кое-что...
     И злая торжествующая улыбка, и подглядывание через замочную скважину, и
сердце, пронзенное стрелой, на промокашке или на доске.
     Старуха вырядилась.  Старик  кокетничает.  Дядя берет  за  подбородок и
говорит: "He обращай внимания, он еще сопляк".
     Нет, не сопляк "я знаю".
     Они  еще  делают  вид, еще  пытаются  лгать, значит,  надо выслеживать,
разоблачать обманщиков,  мстить им за годы неволи, за украденное доверие, за
вынужденные ласки, за выманенные признания, за обманутое уважение.
     Уважать?  Пет, презирать,  насмехаться, унижать. Бороться с ненавистной
зависимостью.
     Я  не  ребенок. Мое дело, что я думаю, не надо было меня рожать. Ты мне
завидуешь, мама? Взрослые не святые.
     Или при твориться, что не  знаешь,  пользуясь  тем, что они  не посмеют
признаться открыто, насмешливым  взглядом и полуулыбкой говорить  "я  знаю",
когда губы говорят другое:
     - Не понимаю, что в этом плохого, не понимаю, чего вы хотите.
     ПО,
     Следует помнить, что ребенок  недисциплинирован и злобен не оттого, что
"знает", а оттого, что  страдает. Безмятежное незнание  снисходительно, в то
время как раздражающая усталость агрессивна и мелочна.
     Было  бы  ошибочно считать,  что понимать означает избежать трудностей.
Как часто  воспитатель, сочувствуя ребенку,  вынужден  скрывать  свои добрые
чувства,  вынужден  обуздывать   его  выходки,  чтобы  воспитать  в  ребенке
дисциплину поведения,  хоть тот  об  этом и думать  не желает. Здесь тяжкому
испытанию подвергаются и основательная научная подготовка, и немалый опыт, и
душевное равновесие.
     - Я понимаю и прощаю, но люди, общество не простят.
     На  улице ты должен вести себя прилично, удерживаться от слишком бурных
проявлений веселости, не давать выхода гневу, не высказывать вслух замечаний
и оценок, оказывать уважение старшим.
     Даже  при всем желании и напряжении всех душевных и  умственных сил это
бывает нелегко, а найдет ли ребенок поддержку в родном доме?
     Когда  ему  16,  родителям  чаще  всего   за  40:  возраст  болезненной
рефлексии, нередко-возраст последнего  протеста собственной  жизни,  момент,
когда баланс прошлого обнаруживает очевидный дефицит.
     Что у меня за жизнь?-говорит ребенок.
     А я что видела в жизни?-отвечает мать.
     Предчувствие подсказывает,  что и  он не выиграет в  лотерее жизни,  но
мы-то уже  проиграли, когда он надеется и ради этой напрасной надежды рвется
в будущее, не обращая внимание на то, что вычеркивает нас из жизни.
     Помните  ли вы  тот миг,  когда своим лопотаньем он разбудил вас ранним
утром? За  труд вставания  вам  заплатили поцелуем,  за  пряник мы  получали
банкноту благодарной улыбки. Туфельки, чепчик, слюнявчик, все такое дешевое,
милое,  новое, очаровательное. А  теперь все дорогое, моментально рвется,  а
взамен  ничего, слова доброго не  скажет. Не напасешься-  подметки сбивает в
погоне за  идеалом.  И  растет-то как, а  на вырост  ведь  ничего носить  не
желает.
     - Вот тебе на карманные расходы...
     Ему надо развлекаться, у него свои небольшие потребности. И он вынужден
с безучастным видом принимать наши деньги-как милостыню от врага.
     Боль  ребенка болью отзывается в сердце родителей, страдание  родителей
невольно становится болью ребенка. Если так сильна эта связь, насколько была
бы она сильнее, когда бы ребен