жно было бы
объяснить молодостью этой отрасли техники,  и в какой-то  степени
это так,  но, с другой стороны, это носило отражение и какого-то,
в общем, неправильного стиля работы в целом.
     Вот когда  Николай  Иванович свои слова эти произнес,  когда
все это ретроспективно,  как прожектором,  я осветил - все  пред-
шествующие события - я понял,  что это правильные слова. Но понял
я и другое,  - что это не специфика атомной энергетики,  что  это
все  следствие  организации  работ вообще по созданию,  тем более
быстрому созданию,  новой техники в  которой  нуждается  народное
хозяйство.
     Вот способ  организации  работы  на  строительных площадках:
несостыкованность разного типа производств (производств,  скажем,
тепловыделяющих элементов); машиностроительного оборудования; не-
готовности  строителей принять это оборудование вовремя;  замусо-
ренность строительных площадок;  постоянная такая, какая-то непо-
нятная  динамика в количестве работающего строительного персонала
(строительного,  я имею ввиду,  на атомных станциях) -  то  очень
много,  то очень мало; то, так сказать, разворачиваются работы на
станции,  то вдруг останавливаются, потому что нет того или иного
оборудования...
     Все это вместе взятое очень неприятный характер носило и,  в
то же время, вряд ли было исключительным и специфичным только для
атомной энергетики.
     Поэтому слова-то  Николая Ивановича РЫЖКОВА надо было прини-
мать,  наверное,  существенно шире.  И я для себя, вот после того
как побывал на Чернобыльской станции после аварии, когда познако-
мился со всем что там происходит,  - для себя то я  лично  сделал
точный и однозначный вывод, что Чернобыльская авария - это апофе-
оз, это вершина всего того неправильного ведения хозяйства, кото-
рое осуществлялось в нашей стране в течении многих десятков лет.
     Конечно, то что произошло на Чернобыле имеет не абстрактных,
а конкретных виновников. Мы уже сегодня знаем, что система управ-
ления защитой  (СУЗ)  этого реактора была дефектна и ряду научных
работников это было известно и они вносили предложения  как  этот
дефект убрать.
     Конструктор, не желая,  так сказать,  быстрой дополнительной
работы,  не спешил с изменением системы  управления  защиты.  При
этом есть конкретные, конечно, виновники.

                             - 15 -
     То, что происходило на самой Чернобыльской станции,  в тече-
нии ряда лет:  вот, проведение, так сказать, экспериментов, прог-
рамма которых составлялась чрезвычайно  небрежно  и  неаккуратно.
Перед  проведением  экспериментов не было никаких розыгрышей воз-
можных ситуаций, т.е. не разыгрывались ситуации:
     - а что будет если вдруг эта защита откажет;
     - а что будет если процесс пойдет не так как программа пред-
полагает;
     - как персонал должен поступать в том или другом  случае;
     - а  можно  ли реактор оставлять на мощности при прекращении
подачи пара на турбину;
     - а если это произойдет,  то что может при этом случиться;
     - а что даст подключение четвертых насосов ГЦН (главных цир-
куляционных насосов).
     Вот все это,  казалось бы,  с точки зрения  любого  здравого
смысла  должно было быть разыграно перед экспериментом и этим или
любым другим.
     Но ничего подобного,  конечно, не происходило. Принебрежение
к точке зрения Конструктора и Научного руководителя было  полным.
С боем нужно было...(запись стерта).

     Кстати, о  разговорах  с  Михаилом  Сергеевичем  ГОРБАЧ‚ВЫМ.
Трижды мне по телефону приходилось с ним разговаривать там, нахо-
дясь в Чернобыле.
     Все это носило довольно странный характер. Он звонил, конеч-
но, второму председателю Правительственной комиссии, товарищу СИ-
ЛАЕВУ Ивану Степановичу, может он звонил ЩЕРБИНЕ и с ним разгова-
ривал,  но это было вне моего присутствия.  А вот когда мы были у
СИЛАЕВА,  то раздавались звонки от ГОРБАЧ‚ВА. Иван Степанович да-
вал ему свою информацию, а затем, когда дело шло о каких-то более
детальных специфических, профессиональных вопросах, он спрашивал:
"Кому дать трубку, ВЕЛИХОВУ или ЛЕГАСОВУ ?"
     Вот в первом разговоре он сказал: "Давай ЛЕГАСОВУ трубку". Я
стал  с  ним  разговаривать.  Вот  он,  Михаил Сергеевич,  минуты
три-четыре говорил: "что же там делается, меня эта проблема очень
волнует, уже имя ГОРБАЧ‚ВА начинают во всем мире трепать, в связи
с этой аварией и,  значит, поднялся массовый такой психоз в мире.
Какое там истинное положение ?"
     В ответ на это я ему обрисовал положение,  что  в  основном,
поскольку это уже было существенно после 2-го мая,  где-то звонок
был 4-5 мая, что в основном основные выбросы из разрушенного бло-
ка  прекращены,  что  в  настоящее время ситуация контролируемая.
Масштабы загрязнений и зоны прилегающие к Чернобыльской станции и
масштабы загрязнения всего мира, в целом, нам более или менее по-
нятны. Нам уже было ясно, что пострадавших от лучевого поражения,
кроме  тех  кто работал во время аварии на Чернобыльской станции,
ожидать маловероятно, что контроль за населением ведется тщатель-
ный,  что если будут в странах, на которые попали некоторые ради-
оактивные выпадения в результате аварии,  приняты правильные  ин-

                             - 16 -
формационные  и санитарные меры,  то никаких реальных последствий
для здоровья людей не будет.
     Это я говорил Михаилу Сергеевичу 6-го мая,  скорее всего еще
не зная того,  что 6-го же мая к таким же выводам  пришла  Сессия
Международной Всемирная  организация здравоохранения,  специально
собранная по этому вопросу.  Она так же пришла к выводу,  что ка-
кой-то угрозы населению Западной Европы,  других стран, происшед-
шая авария не несет.
     Ну, рассказал о конкретной обстановке:  где тяжелые участки,
связанные с большими уровнями загрязнения;  где обстановка  более
менее благоприятная; как идут работы.
     Он удовлетворился этим разговором.
     На следующий день,  во время то же нашего нахождения у Ивана
Степановича СИЛАЕВА повторно раздался его звонок и на этот раз он
просил что бы трубку взял Евгений Павлович ВЕЛИХОВ.
     Его он стал спрашивать  о  причинах,  все-таки,  происшедшей
аварии,  но  Евгений Павлович начал давать несколько путанные та-
кие, значит, пояснения и тут же сказал, что лучше об этом расска-
жет Валерий Алексеевич,  ну и трубка была передана мне и я, может
быть излишне детально, но передал причины происшедшей аварии.
     И вот  в  этот момент Михаил Сергеевич попросил написать ему
личное письмо,  и, что меня удивило, именно мне на мое имя пришли
письмо что как там происходило и что нужно сообщить. Ну вот я тут
же сел за написание этого письма и потом,  после некоторой редак-
ции Ивана Степановича СИЛАЕВА,  оно ушло в ту же ночь на имя ГОР-
БАЧ‚ВА, за подписью СИЛАЕВА, ВЕЛИХОВА и моей подписью.
     Иван Степанович  СИЛАЕВ,  в  составе своей смены,  наибольше
внимания, в процессе работы, уделял строительным работам, органи-
зацией бетонных заводов, или организацией подвоза бетона, потому,
что самому ясно было,  что нужно площадку около 4-го блока макси-
мально бетонировать.
     Он очень сильно гневался на, скажем, первого заместителя Ми-
нистра  энергетики и электрофикации МАКУХИНА,  который,  казалось
ему,  работает нерасторопно, и там даже поторопился принять реше-
ние такое,  что я снимаю Вас с работы. Это решение, которое потом
не состоялось, но слова такие произносились.
     Именно Иван Степанович СИЛАЕВ ввел систему материального по-
ощрения за проведение наиболее опасных работ. А наиболее опасными
работами,  в его бытность, было определение: находится или не на-
ходится,  имеется ли вода, в верхнем и нижнем барбатерах, в поме-
щениях  находящихся  под реакторным залом,  потому,  что это было
важно.
     Еще мы  боялись того,  что часть расплавленного топлива туда
попадет и возможно такое мощное парообразование,  которое вынесет
дополнительную активность наружу.
     И вот нужно было бы знать:  свободны ли эти барбатеры и, за-
тем, оставлять ли их пустыми, значит, заливать ли их, может быть,
бетоном специальных марок.  Вот вся эта группа вопросов,  которую
взял в свои руки Иван Степанович СИЛАЕВ.

                             - 17 -
     Подойти к этим борбатерам было довольно трудно,  потому, что
рядом  расположенные коридоры были заполнены водой с того момента
когда реактор пытались охлаждать водой.  Уровень воды, активность
ее  была высокой - до кюри на литр доходила активность воды в от-
дельные моменты времени и в отдельных точках.
     Включились откачные  устройства,  эту воду скачивали,  и все
таки, значит, задвижку, с помощью которой можно было открыть и, с
помощью  которой,  можно было понять:  есть ли в борбатерах вода,
значит,  - удалось сделать одному из работников станции  в  очень
непростых  условиях  и  вечером  его Иван Степанович торжественно
поблагодарил и вручил пакет с тысячей рублей.  Он получил на  это
соответствующее разрешение.
     И я видел лицо человека который был с  одной  стороны  очень
горд,  что  ему удалось эту непростую работу в непростых условиях
выполнить.  И с другой стороны видно было как  он  этот  пакет  с
деньгами мял, не как награду, в общем-то говоря, ему и отказаться
от этих денег было неудобно и в то же время сама  денежная  форма
награды как-то его,  значит,  не очень радовала,  что-ли,  потому
что,  действительно,  в тот период времени,  - особенно, люди там
боролись с аварией,  старались выложиться, сделать все что можно,
не думая ни о каких поощрениях ни материальных ни моральных.
     Все работали  единым  коллективом,  стараясь  найти наиболее
правильное решение.
     В этот период времени страшно было смотреть на товарища КОН-
ВИЗА. Это главный инженер проекта той станции - Гидропроекта, по-
тому,  что он, по-моему не спал ни минуты и естественно для того,
чтобы искать те или иные подходы к различным помещениям. Все вре-
мя обращались:  либо к его чертежам,  либо просто к его памяти, к
его опыту.
     Вот здесь  я должен вспомнить таких много досадных эпизодов,
потому что смотришь на чертежи, скажем: должен быть свободный ко-
ридор. По этому коридору начинаешь движение - оказывается коридор
перегорожен какой-то стенкой. Стенкой видимо возникшей, созданной
по  каким-то  инженерным  соображениям  после завершения проекта.
Этого не должно было быть в проекте,  а она существует и не отра-
жена ни в каких чертежах.
     Возникали обратные ситуации, когда, скажем, в соответствии с
чертежами должна быть глухая стена, а на самом деле там был двер-
ной проем. С этим мы то же сталкивались.
     Особенно трудно приходилось шахтерам, потому, что оказалось,
что на территории станции огромное совершено  количество  труб  и
плит было захоронено в земле и,  поэтому,  когда они осуществляли
свои работы щитовой проходкой  или  иным  способом,  рассматривая
чертежы  подземных  коммуникаций,  казалось бы для них проход был
свободен,  но начиная практическую работу они сплошь и рядом  на-
талкивались на препятствия,  никак не отраженные в рабочих черте-
жах.
     Вот этого   в  огромном  количестве  встречающегося  несоот-
ветствия между документальной частью, которая находилась на стан-

                             - 18 -
ции и  фактическим положением дел на различных отметках станции и
подземных сооружений было много и  все  это  конечно  производило
впечатление огромного невнимания, огромной неряшливости в ведении
такого документального хозяйства,  которое должно было быть точно
и  на  каждый момент времени описывать состояние:  и строительных
конструкций, и проходов, и электрических коммуникаций.
     Вот таких  неряшливых  элементов  встречалось,  к сожалению,
достаточно много.
     При этом хотелось бы обратить внимание на то обстоятельство,
что хотя такие факты конечно и в обыденной-то  жизни  раздражают,
но в тот момент времени настолько целеустремленными были действия
людей,  на  столько  быстрее  хотелось  каждому  закончить   свой
собственный участок работы,  что вот все эти многочисленные факты
предшествующей неряшливости как-то не вызывали особого крика, шу-
ма  и вс„ это отступало на второй план,  относительно желания как
можно быстрее справиться с задачей.
     Количество людей,  пребывающих на площадку, все время увели-
чивалось потому,  что каждая из групп требовала себе новых помош-
ников:  приезжающих либо с приборами,  либо с документами, либо с
рабочими инструментами, которые требовались для выполнения опера-
ции.
     Это увеличение количества людей требовало и  новых  способов
организации дела потому,  что действительно уже так просто - глаз
в глаз нельзя было давать каких-то конкретных поручений и ими ог-
раничиться.
     Поэтому, когда основные проблемы оказались решенными (основ-
ными  проблемами  я  называю  проблемы  ограждения  людей  от не-
посредственной опасности и локализацию самой  аварии),  то  встал
вопрос способов управления всеми теми многочисленными коллектива-
ми,  которые по предложениям Правительственной комиссии, по реше-
нию Оперативной группы Политбюро ЦК КПСС,  пребывали, во все воз-
растающем количестве,  вместе  с  техникой,  на  площадку  Черно-
быльской атомной электростанции.
     Нужно было организовать одновременно  целый  ряд  совершенно
разнородных по своему содержанию работ.  Прежде всего: вести про-
ектирование укрытия, которое потом получило в быту название "сар-
кофаг". Это проектирование должно было происходить одновременно и
на самой площадке и в тех проектных организациях,  которые распо-
ложены были в различных городах Советского Союза, главным образом
в Москве и в Ленинграде.
     Нужно было немедленно заниматься дезактивацией по-зонно,  по
принципу: от наиболее загрязн„нных участков к не менее загрязн„н-
ным участкам. Нужно было производить разведку территории, продол-
жать эту разведку и уточнять характер распространения радиоактив-
ности уже уже распространяемой ветровым переносом,  уже распрост-
раняемой техникой.
     Нужно было  решать проблему ревизии оборудования 1-го и 2-го
блоков, ревизию здания оставшегося и оборудования 3-го блока.
     Нужно было оценить состояние вообще всех помещений, террито-

                             - 19 -
рий, участков самой Чернобыльской станции, окружающих ее районов,
транспортных магистралей.
     Нужно было  подготовить  место  для  расположения   воинских
частей,  прибывших на помощь в этой ситуации, расположение строи-
тельных организаций,  организовать четкую систему управления  как
научно-исследовательскими,  проектными, так и исполнительными ра-
ботами по совершенно различным направлениям самого этого исполне-
ния.
     Система управления  этого  сложного  механизма   создавалась
постепенно.
     Первые две группы:  она,  во главе с  Борисом  Евдокимовичем
ЩЕРБИНОЙ,  вторая, во главе с Иваном Степановичем СИЛАЕВЫМ заняты
были исключительно решением самых неотложных,  самых  оперативных
вопросов.
     Появление товарища ВОРОНИНА на площадке уже привело к  тому,
что начал обрисовываться облик организации всех работ. Уже возник
порядок заказа тех или иных материалов; последовательность выпол-
нения тех или иных заданий,  поручений.  Уже стало ясно, что одна
группа  исследователей  занималась  территорией,  другая   группа
исследователей занималась самим 4-м блоком, третья группа, уже не
исследователей,  а исполнителей она приступила (это главным обра-
зом  это воинские части приступили) к дезактивации помещений 1-го
и 2-го блока и началась подготовка к фронту строительных работ по
сооружению саркофага, потому что в это время в Москве шли проект-
ные работы.
     Товарища ВОРОНИНА  сменил  Юрий  Никитич МАСЛЮКОВ и во время
его пребывания уже начались очень активные работы  по  сооружению
новых помещений,  новых поселков для эвакуированных людей,  нача-
лась обработка дорог и уже начал  готовиться  фронт  работ  перед
четвертым блоком для сооружения саркофага.
     Еще сам саркофаг не сооружался но уже подступы к нему  бето-
нировались, наиболее загрязненные участки на площадке - либо уда-
лялись,  либо бетонировались для того, что бы строители могли на-
чинать работу по сооружению саркофага.
     Когда на площадке появился товарищ ГУСЕВ, со своей командой,
то уже основные проектные решения прорисовывались:  уже было при-
нято решение о том, что строительство саркофага поручить СУ 605 -
организации Министерства среднего машиностроения,  и  нужно  было
провести  тщательную разведку внутренего состояния 4-го блока,  в
надежности сохранившихся его конструкций, для того, что бы проект
мог  опираться на какие-то экспериментальные,  на какие-то прове-
ренные данные.
     И когда товарищ ВЕДЕРНИКОВ,  со своей командой  появился  на
площадке,  он сменил ГУСЕВА, то в это время уже началось сооруже-
ние саркофага.
     Причем, именно при товарище ВЕДЕРНИКОВЕ,  с участием руково-
дителя группы Института атомной энергии,  товарища ТУТНОВА,  было
принято решение,  облегчающее и темп и ход строительства саркофа-
га,  потому что первоначально по проекту предполагалось возводить

                             - 20 -
полностью бетонный купол над развалинами, но расчетные оценки по-
казали,  что время на сооружение саркофага может быть существенно
сокращено, если бетонный купол, надежность которого ставилась под
сомнение (выдержит ли конструкция его), будет заменена, так назы-
ваемым,  трубным накатом,  то система трубы до последующей крыши,
которая закрывала бы саркофаг от возможности  пылеуноса  радиоак-
тивности и, в то же время, конечно, какое-то количество излучения
через это верхнее покрытие саркофага уходило бы,  но оно было  бы
сравнимым  и,  даже  было  бы меньшим чем суммарная активность от
всего того что находилось на площадке.
     Правильное решение было принято в период работы товарища ВЕ-
ДЕРНИКОВА. И так последовательно,  так  вырисовывалась  структура
организации  работ.
     Она сводилась к тому, что исследовательская группа Института
атомной  энергии,  вместе  со специалистами,  должны были (группу
Иинститута атомной энергии последовательно возглавляли  различные
специалисты такие как Юрий Васильевич СВИНЦЕВ,  Анатолий Михайло-
вич ПОЛЕВОЙ, ТУТНОВ, как я уже сказал, затем во главе этой группы
стоял  товарищ КУХАРКИН Николай Евгениевич.  Очень большую работу
проводили в тот период когда во главе этой группы находился това-
рищ  ПОЛОГИХ Борис Григорьевич.  Вот исследовательские группы,  в
составе которых,  особенно большую работу провели КУЛАКОВ,  БОРО-
ВОЙ,  например),  и  это  было их основное назначение,  тщательно
исследовать помещения 4-го блока:
      - во-первых,  найти  там  топливо,  определить  как оно там
распределено;
      - во-вторых, ввести максимальное количество датчиков, кото-
рые могли бы характеризовать состояние 4-го блока.
     Тут нужно отдать должное специалисту Института атомной энер-
гии товарищу ШЕКАЛОВУ,  а также специалистам из Украинского  (Ки-
евского) Института ядерных исследований, которые приложили огром-
ные усилия для того что бы найти: правильные проходки, ввести не-
обходимые датчики, протянуть к ним кабели.
     Ну, скажем,  что касается нейтронных датчиков,  то ими зани-
мался  ЦНИИП  Министерства  среднего машиностроения.  Его специа-
листы,  под  руководством  товарища  ЖЕРНОВА.
     В общем,  специалисты-исследователи, одна из задач для кото-
рых была:  - оснастить 4-й блок всевозможными датчиками измерения
гамма-полей; нейтронных полей, возможных; замера температуры; за-
мера расхода воздуха;  замера концентрации водорода,  если бы  он
вдруг  появился  в  системе и пр.  Вот эти датчики размещались на
различных объектах.
     Это была,  в общем,  и опасная,  и трудная физически работа,
потому что нужно было каждый раз ходить в блок и искать  наиболее
подходящие участки для того что бы надежно диагностировать состо-
яние 4-го блока. Это одна группа работ.
     Одновременно проводились  непрерывные видео и ф