академик Легасов В.А.
                                            (запись на кассете 3)

     Своими глазами видел как командиры экипажей, офицеры молодые
загружали мешки песком,  нагружали эти мешки в вертолеты, летели,
устанавливали, выходили на цель, сбрасывали, возвращались и снова
проводили эту работу.
     Вот, примерно 27 или 28 апреля - эти два дня,  ни Минэнерго,
ни местные власти  никак  не  могли  организовать  работу,  такую
форсированную,  четкую, по подготовке тех предметов, которые тре-
бовали заброса в шахту реактора.
     Где-то с  29 числа этот порядок был организован.  Были уста-
новлены нужные карьеры, пошел свинец. Уже были расставлены люди и
после этого дело пошло на лад.  Вот к этому же времени, примерно,
вертолетчики нашли способ действий своих очень такой эффективный,
расположив  наблюдательный пункт на крыше здания райкома партии в
городе Припять. Оттуда они наводили на цель экипажи которые нахо-
дились над четвертым блоком.
     Я должен сказать что эта работа в  общем-то  была  не  безо-
пасна, потому что нужно было зависнуть, сбросить большую тяжесть,
уйти вовремя,  не получив избыточных доз облучения и,  главное, -
попасть в цель. Все это было отработано. Если мне память не изме-
няет, то цифры были такие: десятки тонн в первые сутки были сбро-
шены, сотни тонн потом, пошли на вторые и третьи сутки.
     И, наконец, майор АНТОШКИН, он как-то нам, Правительственной
комиссии,  вечером рапортовал о том, что за одни сутки было сбро-
шено 1100 тонн материала.  В общем такое форсированное,  активное
действие  всех  людей,  доставлявших  материалы  и  производивших
сбросы этих материалов,  привели к тому,  что ко 2-му мая практи-
чески реактор был закупорен.  И вот с этого времени выделения ра-
дионуклидов (сколь ни-будь заметное суммарное выделение радионук-
лидлов) из чрева реактора уменьшилось.
     Одновременно воинские части продолжали проводить все необхо-
димые разведывательные операции.
     Работа Правительственной комиссии в первые  дни  происходила
следующим образом.  Рано утром Борис Евдокимович ЩШЕРБИНА собирал
членов Правительственной комиссии. Приглашались все отвечающие за
те или иные операции. Заседание начиналось, как правило, с докла-
да генерала ПЕКАЛОВА,  который показывал  состояние  радиационной
обстановки  в  зоне станции и прилегающих зонах.  Конечно все эти
дни,  каждый день, обстановка становилась все более и более слож-
ной,  потому  что и уже изученные участки давали более повышенный
(день ото-дня) уровень радиации и число таких участков увеличива-
лось. Увеличивалось оно потому что выходили на новые объекты раз-
ведчики, ну и старые объекты получали большое количество попавших
на них радиоактивных нуклидов.
     В общем обстановка так осложнялась,  что становилось  понят-
ным,  что масштаб операции должен был быть увеличен. Еще в момент
конгломерации процессов в самом четвертом блоке сразу же начались

                             - 2 -
первые дезактивационные операции.
     Но к чему они сводились?  Я помню, как будущий Министр сред-
него  машиностроения  товарищ РЯБЕВ,  сменивший МЕШКОВА в составе
Правительственной комиссии, сам возглавил группу, (получив рецепт
от специалистов о том как нужно готовить составы, способные обра-
зовывать при застывании полимерной пленки), организовал на откры-
той  площадке  на  одном из хозяйственных участков города Припяти
команду, которая занималась приготовлением таких растворов.
     Затем сами  группой они ходили и поверхности,  наиболее заг-
рязн„нные,  покрывали этими растворами.  В это же время,  группа,
мною вызванная, под руководством товарища ЩУПАКА Александра Федо-
ровича из нашего Института,  занималась изучением способов введе-
ния  таких  компонентов  в  почву  и  на ее поверхность,  которые
способны были бы сорбировать наиболее подвижные  радионуклиды,  к
каким относили цезий.
     Вот тогда появились фосфатные составы.  Группа  Новосибирцев
телеграфировала  мне о необходимости более широкого использования
туфов, целитов, а значит мы устанавливали Закарпатские, Армянские
месторождения этого материала и заказали его составами.
     Использование таких целито-содержащих  материалов  оказалось
полезным. Полезными даже очень сильно, как и при внесении в почву
для удержания радионуклидов,  так и для внесения в  тело  плотин,
уже начавших строиться по рекам, малым и большим.
     Должен сказать,  что,  конечно,  и бестолкового было много в
этой работе.  Не все точно документировалось,  что уже сделано, а
что не сделано.  Давались команды. Проверка выполнения и точность
выполнения команд иногда откладывалась на позже.
     Так, уже спустя некоторое время, приехав на площадку я обна-
ружил,  что в районе ливневой канализации сорбенты просто засыпа-
ют,  в то время когда нужно было сделать соответствующие поддоны,
с помощью которых можно было бы по мере насыщения сорбентов ради-
онуклидами,  быстро и просто менять один поддон на другой, а про-
изводилась просто механическая засыпка.
     Лев Алексеевич ВОРОНИН,  который в это время командовал Пра-
вительственной комиссией,  довольно быстро меня понял.  Мне пока-
зал, что дал соответствующие команды, но по-моему эти команды так
до исполнения, в конечном счете, и не дошли.
     Кроме того сама,  периодически проводящаяся,  смена  состава
Правительственных комиссии приводила к тому,  что,  - один состав
закажет какое-то количество регентов,  сорбентов, нужных материа-
лов,  -  а  другая  команда  приезжающих  начинает действовать по
несколько другой схеме и на приемных транспортных путях скаплива-
лось достаточно большое количество неразгруженных вагонов.
     Стали возникать  такие  материально-хозяйственные   вопросы,
возникла разделительная ведомость,  связанная с тем, что вс„, что
проводится в штатном испытанном режиме - вот эти материалы  заби-
рает  армия  и используют их при дезактивационных работах,  а все
что должно испытываться,  это все должно было поступать к органи-
зациям Министерства среднего машиностроения.  Они должны были по-

                             - 3 -
редварительно материалы испытать и дать  по  ним  соответствующее
заключение  и  только  после этого можно было их передавать армии
для серийного использования.
     Использовалось материалов  много:  и наши советские отечест-
венные предложили,  но, в общем-то все, в конце-концов, дело све-
лось к тому, что наиболее эффективными методами было пылеподавле-
ние и защиты свелись к следующим операциям:  первая - на наиболее
загрязн„нных  участках,  это  конечно прежде всего - механический
сбор наиболее зараженных частиц.
     Этот механический  сбор  при  разных попытках использования,
скажем,  роботов, закупленных, в том числе и в ФРГ, оказался неу-
дачным,  потому,  что все роботы,  которые были испытаны в первый
период времени, - они оказались либо механически неработоспособны
в  условиях  развалов,  в условиях больших неровностей на поверх-
ности. Просто не могли механически преодолевать препятствия, а на
ровных  поверхностях,  в  условиях  больших  радиационных  полей,
электроника, как правило, управляющая отказывала, и эти роботы не
могли действовать.
     Поэтому, в конечном счете,  наиболее удачным способом оказа-
лись  бульдозеры  дистанционно-управляемые,  или просто бульдозе-
ры-скреперы.  Такая наша обычная техника, кабины которых была на-
дежным образом освинцована и водитель защищался,  находясь в этой
кабине. Вот на первых этапах это и оказалось наиболее эффективным
способом, когда с помощью обычной техники, но при надежной защите
человека,  управляющего этой техникой,  удалось собрать и захоро-
нить наиболее грязные частицы, наиболее опасные загрязнения.
     Следующая операция было бетонирование уже очищенной земли  с
предварительным подслоем. Это такая операция проводилась. Включа-
лись в действие мощные пылесосы, перед тем как бетонирование про-
изводилось и убиралось достаточно большое количество загрязненной
пыли.
     Бетонирование, выведение  различных лакусов,  которые иногда
оказывались и неудачными.  Затем химические составы. Наиболее ин-
тересными из них оказались составы,  предложенные член-корреспон-
дентом Виктором Александровичем КАБАНОВЫМ, испытанные ранее в ра-
йонах пылевых бурь в Средней Азии. Составы, которые были способны
закреплять частицы почвы,  но в то же время  пропускать  влагу  и
позволять  подпочвенному  слою  жить  нормальной жизнью.  Вот эти
испытанные составы оказались удачными. Виктор Александрович КАБА-
НОВ,  с  помощью руководителей Министерства химической промышлен-
ности,  сумел в Дзержинске организовать достаточное  производство
этих  средств  и  они в общем довольно широкое использование этих
средств и они, в общем, в широкое использование вошли.
     Самые тривиальные  методы очистки имели то же большое значе-
ние: постоянное мытье дорог, создание пунктов дезактивации техни-
ки и людей,  - это все, по мере развития событий, становилось все
более широко используемым и все более организованным.
     Начал я  было  говорить о том,  как были организованы работы
Правительственной комиссии.  Начинала она работу свою очень рано,

                             - 4 -
где-то  в  7  или  8  утра проходило первое заседание,  под руко-
водством Председателя,  на котором выслушивалась  соответствующая
дозиметрическая обстановка в различных регионах области. Давались
соответствующие задания. Проверялось выполнение ранее сделанного.
Затем  все  специалисты  приступали  к выполнению своих заданий и
где-то поздно вечером (при ЩЕРБИНЕ это  было,  по  крайней  мере,
где-то часов в 10 вечера) снова подводились итоги: давалась оцен-
ка радиационной обстановки,  состояния работ по сооружению  дамб,
скважин,  по  получению  необходимой техники по новым данным,  по
возведению саркофага.
     Вся эта информация выслушивалась,  тут-же принималось опера-
тивные решение.  Регулярно,  несколько раз в день, с руководством
Правительственной комиссии  последовательно разговаривали товари-
щи:  ДОЛГИХ Владимир Иванович,  товарищ РЫЖКОВ Николай  Иванович.
Это было обязательно каждый день.
     После приезда на место событий РЫЖКОВА и ЛИГАЧ‚ВА, я уже, по
моему говорил об этом,  но повторюсь - Правительственная комиссия
первого состава выехала.  При этом было объявлено,  что она будет
постоянной Правительственной комиссией,  а менять е„ будут дубли-
рующие составы.  Но меня и СИДОРЕНКО оставили для того,  чтобы  я
заканчивал  работу по дезактивации,  а СИДОРЕНКО - продолжал тща-
тельно анализировать роль Госатомэнергонадзора,  в том что было и
в том, что происходит в настоящее время.
     Поздно ночью,  4-го мая,  там уже руководил Иван  Степанович
СИЛАЕВ (очень спокойный,  очень деловито проводящий свои работы).
По его приказанию меня  разыскали.  Оказывается  меня  вызвали  в
Москву, на заседание Политбюро на 5-е мая. Первым самолетом я вы-
летел.
     Прилетел в  Институт,  где меня встретили,  обмыли,  отмыли,
очистили, на столько, на сколько это было возможно. Вот, заскочил
я домой,  увидел свою жену,  конечно,  очень расстроенную, ну и к
10-ти часам приехал на Политбюро, где последовательно тов. ЩЕРБИ-
НЕ, тов. РЫЖКОВУ и мне пришлось давать объяснение всему тому, что
происходит.
     Председательствующий на  Политбюро Михаил Сергеевич ГОРБАЧ‚В
сходу предупредил,  что сейчас его не интересует проблема  винов-
ности и причинности аварии. Его интересует состояние дел и те не-
обходимые мероприятия, еще дополнительные, нужные государству для
того, чтобы быстрее справиться с возникшей ситуацией.
     По завершению этого заседания Политбюро,  Михаил  Сергеевич,
обращаясь неизвестно к кому,  но видимо к Министрам БРЕЖНЕВУ, ЧА-
ЗОВУ,  которые при этом присутствовали,  попросил товарищей  вер-
нуться на место и продолжить работу.
     После заседания Политбюро я зашел в кабинет Бориса Евдокимо-
вича ЩЕРБИНЫ  и спросил:  относится ли эта просьба и ко мне,  или
мне нужно задержаться,  как  и  всей  Правительственной  комиссии
здесь в Москве для продолжения своей текущей работы?
     Он сказал: "Да, ты остаешься здесь и продолжаешь текущую ра-
боту". Я поехал в Институт, но еще не доезжая до Института, в ма-

                             - 5 -
шину мне позвонили от ЩЕРБИНЫ и сказали, что все-таки, по просьбе
СИЛАЕВА,  с  который  он обратился к Генеральному Секретарю,  мне
нужно выехать обратно  в  Чернобыль,  потому,  что  односторонние
действия ВЕЛИХОВА,  который там оставался,  по каким-то причинам,
беспокоили Ивана Степановича.
     Ну, и в этот же день, в 4 часа дня, с Чкаловска я вылетел на
самолете и вновь оказался в Чернобыле, где и продолжал работу.
     Работа шла примерно в старом плане, т.е. шла она в трех нап-
равлениях:
     1. наблюдение за состоянием 4-го блока, ибо основные засыпки
уже кончились,  а вводились различные зонды,  с  помощью  которых
можно было мерить температуру,  радиационные поля, контролировать
движение радионуклидов в 4-м блоке;
     2. расчистка  территории  промышленной площадки самой Черно-
быльской АЭС;
     3. работы по сооружению тонелей под фундаментом 4-го блока и
ограждение 30-ти километровой зоны,  продолжение  дозиметрических
работ, и начало дезактивационных работ.
     В это же время армия выделила строителей,  областные органи-
зации выделили строителей для сооружения поселков, в которых мог-
ли бы жить эвакуированные люди.
     Огромная была работа,  требовавшая, и движение масс людей, и
создание необходимой пропускной системы,  и немедленного на месте
составления плана организации работ.
     В эти же дни,  где-то 9-го мая  нам  казалось,  что  дышать,
жить, гореть, 4-й блок перестал. Он внешне был спокойный и мы хо-
тели день Победы нашей, 9-го мая, как-то вечером поздно, торжест-
венно отпраздновать, но, к сожалению, именно в этот день было об-
наружено небольшое,  но ярко светящееся  малиновое  пятно  внутри
4-го блока,  что говорило о том,  что температура высокая там еще
имеет место,  трудно было определить:  горят ли это парашюты,  на
которых сбрасывался свинец и другие материалы.  На мой взгляд, на
это было очень не  похоже,  скорее  всего  это  была  раскаленная
масса,  как  потом  уже  много  позже я понял,  раскаленная масса
песка, глины и всего того, что было набросано.
     Мы были, конечно, огорчены. Праздник 9-го мая был испорчен и
было принято решение дополнительно ввести 80 тонн свинца в  жерло
этого реактора,  что и было сделано. После этого свечение прекра-
тилось и праздник 9-го мая мы уже более в такой спокойной и  нор-
мальной обстановке отпраздновали 10-го мая.
     Не могу не отметить какую большую роль играл там маршал АГА-
НОВ,  со своими инженерными войсками,  потому, что сплошь и рядом
возникали задачи. Для того, что бы пройти к той или иной отметке,
протащить тот или иной шланг.  Нужно было пробить отверстия.  При
этом каждый раз, когда решалась задача, скажем, пробивать это от-
верстие с помощью военно-инженерных средств,  т.е. стрелять, нап-
ример, из пушек соответствующего калибра, то каждый раз возникала
опасность - не рухнет ли оставшаяся конструкция.  Нужно было сде-
лать соответствующие оценки,  прикидки. И вот всю эту работу мар-

                             - 6 -
шал АГАНОВ и его подчиненные вели предельно четко,  предельно ор-
ганизованно, собранно и очень точно.
     Уже тогда, в эти трудные и тяжелые дни мы все таки имели не-
которое,  парадоксальное казалось бы, приподнятое настроение. Оно
было связано конечно не с тем, что мы присутствовали при ликвида-
ции такого трагического события.  Трагизм,  конечно, был основным
фоном,  на  которым  все происходило,  но некоторую приподнятость
создавало то как работали люди,  как быстро откликались  на  наши
просьбы, как быстро просчитывались различные инженерные варианты,
а мы уже там на месте начали просчитывать первые варианты  соору-
жения купола над разрушенным блоком.
     Впоследствии эта  работа была поручено заместителю Председа-
теля Совета Министров товарищу БАТАЛИНУ, который взял руководство
проектными работами  в свои руки.  А впоследствии само сооружение
было поручено  Министерству   среднего   машиностроения.
     Где-то 9-10-го мая,  вот в это время, после разговора по те-
лефону с Михаилом Сергеевичем ГОРБАЧ‚ВЫМ, в котором он просил ме-
ня лично дать ему некую хронологию  событий,  описание  того  что
происходит,  поскольку он готовился к выступлению по Центральному
телевидению перед Советским Союзом, я приступил к написанию соот-
ветствующей записки, где изложил, все, что к тому времени мне бы-
ло известно:  как развивались события;  каким  образом  произошло
разрушение  4-го блока;  какие работы уже сделаны;  какой большой
объем работ предстоит сделать.
     Эту записку  я показал Евгению Павловичу ВЕЛИХОВУ,  он в нее
не внес никаких дополнений и Ивану Степановичу  СИЛАЕВУ,  который
внес целый ряд организационных замечаний,  - после чего втроем мы
эту записку подписали и отправили Михаилу  Сергеевичу  ГОРБАЧ‚ВУ.
Она и была частично использована в его (текст стерт).
     Видимо я хотел сказать,  что в Институте  впервые  образова-
лась,  удалось  собрать группу специалистов,  которые смотрели на
атомную энергетику как на систему,  все элементы  которой  должны
были  быть  равно экономичны,  равно надежны и,  в зависимости от
размера того или иного элемента системы,  его качества,  в  целом
система  атомной  энергетики могла быть более или менее оптималь-
ной.
     Вот такие  работы  были только начаты.  Мне всегда казалось,
что это правильный подход.  Понять какая доля  энергии  должна  в
форме ядерной энергии даваться в задании, вместе с энергетической
комиссией Анатолия Петровича.  Затем посмотреть  какого  качества
энергия нужно,  замещать ядерными источниками, потом посмотреть в
каких регионах это сделать наиболее целесообразно и  после  этого
сформулировать требования к аппаратам,  которые могли бы наиболее
оптимальным образом соответствовать тем задачам, которые вытекали
из топливо-энергетического баланса страны. И выбрав соответствую-
щие аппараты,  уже над ними, инженерным образом работать так, что
бы они отвечали всем международным критериям безопасности.
     Вот эта группа вопросов мною была...  Ну,  к ней я был  при-
частен, по крайней мере, в постановке задачи, в развитии этих ра-

                             - 7 -
бот.  Она довольно успешно началась. Но вот с болезнью Александра
Сергеевича КОЧИНОВА и с последующими событиями, - все изменилось.
Сейчас снова возобновлен чисто инженерный подход,  где просто ап-
парат с аппаратом сравниваются.
     Каждый специалист,  который придумал либо  какое-то  усовер-
шенствование существующего аппарата,  либо принципиально новый, -
доказывает его преимущества. Единой системы, критериев оценки та-
кой нет. Может быть сейчас ее пытаются создать.
     Я в последние месяцы уже не знаю,  что происходит потому что
когда-то я сформулировал характер этой работы, как он должен про-
истекать,  но, а затем оказался из самой этой работы исключенным.
Что там происходит сейчас, мне трудно сказать.
     В общем составе работающей группы есть конечно умные специа-
листы, может все и станет на свои места.
     Вот на заседании 14 июня Николай  Иванович  РЫЖКОВ  в  своем
выступлении  сказал,  что  ему кажется,  что эта авария на Черно-
быльской АЭС была не случайной,  что атомная энергетика с некото-
рой  неизбежностью шла к такому тяжелому событию.  Тогда меня эти
слова поразили своей точностью, хотя сам я не был еще в состоянии
так  эту  задачу сформулировать.  Но вот он сформулировал - таким
образом.
     Я действительно  хочу  понять  те  многочисленные остановки,
случай, например, на Кольской АЭС, когда главный трубопровод, на-
иболее ответственный трубопровод,  по сварному шву,  вместо того,
что бы нормальным образом ос