зет, что он умер от  какой-то внутренней болезни  в возрасте 37
лет. От какой именно болезни -- не сообщалось.
     "Восход-2" был последним пилотируемым космическим  кораблем, запущенным
в Советском  Союзе  при жизни  Сергея Королева. Через  десять  месяцев после
этого  полета, 15 января 1966 года, великий  инженер скончался в больнице --
остановилось его  больное  сердце, не выдержав  операции по удалению раковой
опухоли.

--------
Глава 4. ЗАКАТ

     После полета  Беляева  и  Леонова  на  "Восходе-2" в  марте  1965  года
Советский Союз  два  с  лишним  года  не  предпринимал никаких  пилотируемых
запусков.  Наконец, 23  апреля  1967  года состоялся  пробный полет  корабля
"Союз".  Корабль,  как  мы  помним,  был  детищем  уже  умерших  Королева  и
Воскресенского и  был готов еще  в  конце  1963 года. Его запустили в апреле
1967  года потому,  что к тому времени был разработан более мощный носитель.
Этот носитель имел опять-таки "многокамерное" строение, он представлял собой
связку из тех же двадцати двигателей. Поскольку связки были идеей  Королева,
то  можно считать, что  и  заслуга  в  запуске "Союза"  принадлежала  Сергею
Королеву.
     Увы, во время этого запуска  замечательный конструктор был  мертв; его,
вездесущего,  не было в  цехах  в дни  подготовки, никто не вникал  в каждую
мелочь  с уникальным,  чисто "королевским" знанием дела и умением предвидеть
неполадки. А систематическая проверка узлов ракеты перед запуском  с помощью
электронно-вычислительных машин,  давным-давно  узаконенная  в  Америке,  не
выполняется  в  Советском  Союзе  и  по сей  день.  В  результате  "Союз-1",
запущенный  то ли  из предосторожности, то  ли  ради экономии  веса  с одним
космонавтом на борту, потерпел катастрофу и погиб.
     Для пилотирования "Союза"  был выбран  наиболее  образованный и  умелый
советский  космонавт  Владимир  Комаров.   Он   был   первым   из  советских
космонавтов, отправившимся в космос вторично. И второй полет  стал для  него
роковым.
     О причинах гибели "Союза-1"  и Владимира Комарова известно  очень мало.
Официальная  советская версия состоит  в том, что корабль  после 24-часового
полета нормально вошел в плотные слои атмосферы,  но на  высоте 7000  метров
над Землей не сработали главные парашюты, и "Союз" разбился.
     Эта версия  представляется мне  более  чем сомнительной.  Прежде всего,
озадачивает длительность полета -- 24 часа.  Опять, значит, 17 витков, опять
"собачья программа", как у "Востока-2", "Восхода-1",  "Восхода-2"?  Но зачем
было назначать эту  допотопную программу,  к которой очень нехотя и лишь  по
необходимости  прибегал  еще   Королев,  которой  он  почти  стыдился?  Ведь
24-часовой  полет   "Восходов"  имеет  точные   объяснения.  "Шарики"   были
перегружены, в них сидели  первый раз три, второй  раз два  человека.  Из-за
этого  длительный  полет  был немыслим,  средств  жизнеобеспечения  было  до
крайности мало. Семнадцать витков, как  нам известно,  было  тем минимальным
количеством,  после которого  "шарики" выходили в  позицию для приземления в
удобном районе.
     Ни одна  из этих причин  не влияла на длительность полета "Союза-1".  В
корабле, более просторном, чем "шарики",  сидел всего  один космонавт.  Даже
если к  тому времени мощность носителя не позволяла сильно нагружать "Союз",
то все равно запас жизнеобеспечения вряд ли был меньше,  чем на десять дней.
Напомним, что даже "Восход-1" имел трехдневный  запас  кислорода на троих --
то есть девятидневный  на одного. Ясно, следовательно, что не  запас средств
жизнеобеспечения ограничивал полет Комарова одними сутками.
     С  другой стороны, мы теперь знаем, что первый успешный полет  "Союза",
предпринятый через  полтора года после катастрофы  Комарова,  длился четверо
суток (тоже с  одним  космонавтом на борту). Трудно представить себе,  чтобы
полет  1967 года  почему-то  планировался на одни сутки. Ведь к тому времени
американцы провели десять  полетов "Джемини" подряд,  некоторые из "Джемини"
находились  в космосе  неделями. Пусть полет  Комарова и  не  претендовал, в
отличие от былых времен, на установление какого-либо "первенства", но все же
нужно было показать хоть какой-то прогресс.
     Вот почему я с большим трудом  допускаю мысль о том, что Комаров должен
был  вернуться через сутки по расписанию.  Если я прав, и полет планировался
на  более  долгое  время,  тогда   "парашютная"  версия  гибели,  выдвинутая
советскими  источниками,   не  выдерживает  критики.  Тогда  преждевременная
попытка Комарова прекратить полет (иностранные радионаблюдатели считают, что
попытка  была  сделана)  объясняется  какими-то  неполадками   на  борту,  о
характере которых можно только гадать. Эта теория  подкрепляется еще  и тем,
что  западные радиостанции слежения  услышали странный и  тревожный разговор
Комарова с советским центром управления полетом, когда корабль еще находился
на  орбите.  По сообщениям  прессы  разговор  происходил  между  Комаровым и
женщиной-оператором с Земли, причем Комаров доложил, что у него неполадки на
борту. К сожалению, мне не удалось достать в  Англии запись этого  разговора
-- либо он не записан на пленку, либо такие записи решено не разглашать.
     Причина  гибели Комарова не имеет, однако, прямого значения  для нашего
рассказа.  Для  меня лично катастрофа  была тяжелым переживанием, потому что
Владимира  Михайловича Комарова  я  знал  и глубоко  уважал.  В  отличие  от
малообразованных, туповатых пилотов, какими были, скажем, Гагарин, Николаев,
Попович, Быковский, Терешкова, Владимир Комаров был интеллигентным человеком
-- к тому  же, судя  по моим весьма  поверхностным  впечатлениям,  человеком
добрым и мягким.
     Нет  ничего   удивительного,   что   катастрофа  "Союза-1"   отодвинула
дальнейшие старты в Советском Союзе на полтора года. Катастрофы всегда имеют
такие  последствия. Трагедия на мысе  Кеннеди 27 января  1967  года, когда в
результате  пожара погибли трое космонавтов, отложила  исполнение  программы
"Аполлон",  примерно, на тот же срок. Но  важно отметить,  что если бы  даже
полет Комарова в  апреле  1967 года  не  закончился  трагически,  отставание
Советского Союза от  США  в  области  космических полетов было  бы таким  же
громадным. Ведь  тогда Советскому Союзу предстояло  (кстати, неизвестно  для
чего)   повторить   разнообразную   программу   космических   экспериментов,
выполненную  в  десяти   полетах  "Джемини"  (с   совершенно   точной  целью
подготовить  высадку   на  Луне).   До  сих  пор   (я  пишу  эти   строки  в
предрождественские  дни 1970 года,  уже после  доставки  на Луну  советского
"лунохода") советские исследователи  очень  далеки от выполнения того объема
работ, какой был выполнен в полетах "Джемини" по околоземным  орбитам. Между
тем, последний из серии полетов "Джемини"  состоялся  в ноябре  1966 года. А
если  вспомнить  о  программе  "Аполлон", в  ходе  которой  уже  три  группы
астронавтов США высадились  на  Луне,  то  тут  дело обстоит  еще  проще:  к
чему-либо похожему Советский Союз просто-напросто не приступал.
     Вам  теперь, я  думаю,  ясно,  что  я испытывал, беседуя с  издателем в
Лондоне.  Ведь  программа  "Джемини"  была  американцами  уже  выполнена,  а
Советским Союзом еще не начата;  подготовка к  программе "Аполлон" шла в США
полным  ходом, а  мои советские друзья-ученые не могли даже  мечтать  о том,
чтобы начать планировать какую-нибудь программу в этом роде. И в то же время
никакие  мои доводы не могли  убедить издателя: он продолжал  твердо верить,
что русские все равно прилетят на Луну первыми!
     За  годы  пребывания  в  Англии мне  много  раз  задавали  вопрос:  чем
объяснить ослабление темпов советской космической гонки?  Может быть,  новое
руководство,  пришедшее  к  власти  после  Хрущева,   решило   более  трезво
распределять ресурсы?  Более сведущие люди интересовались, не повлияла ли на
советские  космические  исследования  смерть  Королева.   Но  во  всех  этих
расспросах  сквозил один  и  тот  же  подтекст: как  же  так Советский  Союз
"уступил" свое первенство Америке?
     Надеюсь,  теперь,  после  всего, что  мы  знаем,  можно  сказать  ясно:
никакого советского  первенства  в  космосе попросту никогда не было. А была
видимость  первенства  --   были  спектакли,   блестяще   созданные  великим
режиссером Королевым по американским  сценариям. Конечно, даже он не смог бы
долго продолжать эти спектакли; без него они  тем  более сразу прекратились.
То, что Советский Союз делает в космосе теперь, -- мы коснемся этого ниже --
оставляет тягостное впечатление.
     На  предыдущих  страницах  я  уже  говорил,  но  сейчас  повторю  ввиду
важности: отставание Советского Союза в  космосе органично и  закономерно --
Советский  Союз  вообще  отсталая  страна,  а  в  частности,  технологически
отсталая.  НЕ органичным  и  НЕ закономерным  был  как  раз  выход  СССР  на
космическую сцену -- но теперь мы знаем, что налицо была попытка гениального
человека "выпрыгнуть из времени". Гений ведь всегда обгоняет свое время -- в
любой области человеческой деятельности.
     Могут  сказать,  что   ведь  Советский  Союз   не   только   занимается
космическими  исследованиями,  но  владеет  также ядерными  бомбами огромной
силы,   владеет   межконтинентальными  баллистическими  ракетами,   атомными
подводными  лодками,  множеством  современных  самолетов.  Было  бы, однако,
опрометчиво судить о технологическом уровне страны по этим предметам.
     Благодаря свирепой и неконтролируемой диктатуре, советские руководители
могут,  если  желают,  направлять  любые  средства  и  усилия  на достижение
определенных узких целей. Такой узкой целью режима всегда была -- и остается
-- гонка вооружений. Больше половины всех советских промышленных предприятий
выпускают  или  разрабатывают  только  военную  продукцию;  среди  остальных
заводов  и фабрик  очень многие  выполняют различные  военные заказы -- либо
временно, либо постоянно. Например, когда я  работал на автомобильном заводе
в  Москве,  там,  помимо  легковых  автомобилей,  выпускали под  наблюдением
особого  представителя  военного ведомства  сперва  стартовые  установки для
запуска двигателей  военных  самолетов, а потом  телефонные катушки  полевой
связи.  При  этом завод  считался абсолютно "открытым", несекретным,  и  его
часто  посещали  иностранцы.  Случалось,  я сам водил  иностранных гостей по
заводу, старательно обходя тот  участок, где шла  сборка военной  продукции.
Впрочем,  войти  на  этот  участок по  ошибке  я все равно  не  смог бы: там
выставлялась  внутренняя  охрана,  и  доступ  разрешался  только  по  особым
вкладышам в заводские пропуска.
     При  такой концентрации  усилий,  принося  в  жертву жизненный  уровень
населения, можно, конечно, достичь  многого -- особенно в  такой  богатейшей
природными ресурсами стране, как Советский Союз. И  все-таки технологическая
отсталость  существует  в  СССР  и в  области  вооружений.  Ведь недаром  же
Советский Союз ведет беспримерный по масштабам и расходам всемирный шпионаж.
Советская  атомная  бомба  -- это,  в  известной  части, увезенный  с Запада
атомщик Бруно Понтекорво, это шпионская работа Клауса Фукса, Абеля и других;
советская  термоядерная (водородная) бомба --  это, в том же смысле, супруги
Розенберг и их  сообщники; советские  атомные  подводные лодки -- это Гордон
Лонсдейл, супруги Крогер и прочие агенты.
     Лишь  в области ракет положение в  СССР  было несколько  лучше,  чем  в
других  областях,  ибо  здесь существует хоть какая-то  традиция, существует
"школа" Цандера-Королева. Но, конечно, и  здесь иностранный опыт, зарубежная
техника  влияли  очень сильно.  Достаточно вспомнить  немецких специалистов,
привезенных в СССР  после второй мировой войны, вспомнить Янгеля, до сих пор
занимающего один из самых  высших  постов в советской ракетной  иерархии.5 А
кроме  того,  Советский Союз  ведет  чрезвычайно  активную  разведывательную
работу  и  в  этой области. Типичный пример -- похищение в Западной Германии
ракеты "Сайд-уиндер" и переброска ее в Восточную зону.

     5 См. сноску на стр. 133

     Однобокость  развития  советской   промышленности   в  сторону  военной
продукции дорого обходится  стране и  ее населению. В государстве, где умеют
делать   ракеты  и   бомбы,   оказалось   невозможным  наладить  собственное
производство автомобилей. Все советские  автомобили, выпущенные за последние
полвека, -- так или иначе,  иностранного происхождения. Еще более безнадежно
отстали  такие   отрасли  советской  техники,  как  производство  пластмасс,
искусственных  волокон, химических удобрений и гербицидов. Во всей стране не
выпускают ни доброкачественной одежды, ни  хорошей обуви, ни даже  более или
менее приличной  бумаги.  При  гигантских  просторах плодородных  почв и при
чрезвычайно  низкой  плотности  населения  --  всего  около  11  человек  на
квадратный километр --  обеспеченность населения даже хлебом целиком зависит
от урожая в каждом данном году. Если урожай низок -- страна подходит к грани
голода  и,  пользуясь природными  запасами золота,  леса,  пушнины  и других
натуральных ценностей, начинает покупать зерно за границей.
     Имея  прекрасных  помощников  и  неограниченные  ресурсы,  будучи   сам
блестящим инженером, Сергей Королев сумел  на  фоне  такого технологического
уровня добиться  того, чего  он добился  -- а именно:  вывода на околоземные
орбиты кораблей-спутников.  Однако для  организации, скажем, полета человека
на Луну требуется технологический комплекс такого многообразия и  сложности,
что даже, живи Королев сегодня, он бы за это дело  вряд  ли взялся. Недаром,
как свидетельствует его официальный биограф,  в последние месяцы своей жизни
Королев обдумывал большую книгу по ракетной технике, причем "особое внимание
Сергей  Павлович  предполагал  уделить  описанию   межпланетных  орбитальных
станций и других объектов для длительного обитания человека в космосе".
     Зная об  американском проекте "Аполлон", -- в 1965  году проект был уже
опубликован со  всеми подробностями -- Королев  видел  для СССР единственную
альтернативу в  постройке  орбитальных станций. На  выполнение  такого плана
можно  было, по крайней  мере, питать реальные надежды. Пока,  однако,  даже
этим скромным надеждам Сергея Королева осуществиться было не дано.
     Космические  запуски  в СССР после кончины Сергея  Королева  отличаются
бессистемностью,  нервозностью и малой эффективностью. Первый  благополучный
полет  корабля  "Союз" в октябре 1968  года продолжался  четыре  дня, причем
единственный космонавт, Георгий  Береговой,  предпринял попытку сближения  с
другим, беспилотным,  "Союзом".  Это происходило через два с половиной  года
после  того, как  Нейл Армстронг осуществил  первую  стыковку  в  космосе  с
беспилотным  аппаратом,  причем  об  этом эксперименте,  в  котором возникла
драматическая ситуация и понадобилась срочная  расстыковка, существует целая
литература, надо  полагать,  подробно  изученная советскими специалистами. И
все же космонавт Береговой  не  сумел  даже подвести свой "Союз"  плотную  к
беспилотному кораблю.
     Лишь в январе 1969  года Советский  Союз  осуществил стыковку в космосе
двух пилотируемых кораблей -- "Союза-4" и "Союза-5". Это произошло через три
с  половиной  года после  первой американской операции такого рода  и  через
месяц после  возвращения астронавтов "Аполлона-8 "  с окололунной орбиты. До
сих пор эксперимент пилотируемой стыковки в СССР не повторен, хотя в октябре
1969 года (через три месяца после высадки американцев на Луне) в космос были
запущены три корабля "Союз" с интервалом в одни сутки. Все западные эксперты
предполагали,  что эти корабли соединятся,  наконец, в космическую  станцию;
специалисты  по рекламированию  достижений Советского Союза и все журналисты
антиамериканского  толка  предвкушали  некий  изумительный сюрприз,  который
Советский Союз должен был вот-вот преподнести. Именно тогда "Таймс" написал,
что  полет  трех  кораблей  в  Советском  Союзе  означает некую революцию  в
исследованиях космоса. Однако,  к великой досаде всех этих малоосведомленных
доброжелателей,  три  "Союза", покрутившись  на околоземной  орбите  по пять
суток каждый, опустились на Землю без малейших "сюрпризов".
     За  прошедшие  после  этого  четырнадцать  месяцев  в  Советском  Союзе
состоялся всего один пилотируемый полет. Уже известный нам Николаев и другой
космонавт, Севастьянов,  совершили  длительный, но столь же  "бессюрпризный"
полет  на очередном  "Союзе" вокруг Земли.  Все  эти действия,  как отмечено
выше, далеко не достигают того объема работ, какой был выполнен астронавтами
США в ходе программы "Джемини", законченной в 1966 году.
     И все-таки сказать,  что Советский Союз отстает теперь от США в области
космических  исследований "на четыре года", нельзя. Сравнение "по конкретным
достижениям", как мы видели на примерах "обгона" американцев Королевым, вещь
ненадежная. СССР отстает от США не  на  четыре года,  а на целую  эпоху, как
правильно отметили в своем недавнем письме-протесте трое советских ученых --
А. Сахаров, Р. Медведев и В. Турчин.
     Американская  программа  "Аполлон"  и  невиданный  интерес   советского
населения  к  высадке  человека  на  Луне  серьезно  взволновали  московских
диктаторов.  "Вторжение"  американцев на  Луну, особенно  через  одиннадцать
месяцев  после  вторжения  советских  танков в  Чехословакию,  имело  крайне
отрицательный для  руководителей СССР пропагандный эффект. Нет сомнения, что
еще   до  запуска  "Аполлона-11"   нынешние  высшие  советские   космические
специалисты  получили  задание  любым  путем  ослабить  эффект американского
триумфа. И вот началась серия беспилотных запусков, которые  трудно  назвать
иначе как постыдными.
     В  те  самые  дни, когда к  Луне  отправилась экспедиция  "Аполлон-11",
Советский  Союз вдруг запустил  беспилотную  лунную  станцию  "Луна-15". Она
прибыла на лунную орбиту как раз тогда, когда  Армстронг и Олдрин  выполняли
первое в истории  человечества  прилунение. Этот запуск  вызвал определенную
нервозность  у  американских  исследователей.  Строились  самые  невероятные
гипотезы о назначении этого автомата -- вплоть до того, что  в нем находится
секретное оружие для разрушения  "Аполлона".  Соединенные Штаты сделали даже
официальный  запрос  в  СССР  через дипломатические каналы и получили  ответ
Президента  Академии наук СССР М.  Келдыша о  том, что  "Луна-15"  никак  не
помешает   работе  экспедиции  "Аполлон".  Это   оказалось  чистой  правдой:
"Луна-15"  упала  на  Луну далеко  от  места  прилунения отсека "Аполлона" и
разбилась о  лунную поверхность.  Но цель запуска "Луны-15" так и оставалась
неясной.  Коммюнике, выпущенное по этому  поводу  в СССР,  было  выдержано в
обычных  туманных  выражениях и  сообщало  о  том,  что  "Луна-15", дескать,
"выполнила программу своей работы".
     И только через год с лишним, когда на Луне побывала следующая советская
автоматическая станция "Луна-16", стала ясна цель  предыдущего запуска. Дело
в том, что "Луна-16" имела автоматический грунтозаборник, который взял пробу
лунной  породы весом около  100 граммов, и  возвращаемый отсек. Лунный грунт
был  автоматически помещен в этот отсек (диаметром около 30 см) и  возвращен
на Землю. Советские  газеты подняли запоздалый  шум насчет того, как  хорошо
исследовать Луну автоматическими приборами, без риска человеческой жизнью.
     После  этого  не  осталось сомнений: пробу лунного  грунта  должна была
взять и доставить  на  Землю "Луна-15", бесстыдно  запущенная одновременно с
"Аполлоном-11".  Это  дало  бы советской  пропаганде  шанс  противопоставить
советское  достижение американскому  и сказать, что мы,  дескать, сделали, в
общем, то же  самое,  только без  людей.  Ясно  также,  что в НИИ-88  царила
обычная спешка и  лихорадка -