- Загуляли ребята без хозяина!  -  усмехнулся  Александр,  берясь  за
скобку двери...



                           25. ШАЙКА СОБИРАЕТСЯ В ПОХОД

     - Здорово, молодцы! - громко крикнул Александр, переступив порог.
     В большой комнате с  низкими,  закопченным  потолком  и  бревенчатыми
темными стенами, на мгновение стало  тихо.  Сидящие  за  столом,  их  было
четверо, повернули головы к двери.
     На дворе уже темнело, два узенькие оконца слабо освещали  комнату.  В
этом неясном отблеске сумерек, фигуры собутыльников - рослых как на подбор
- казались еще более внушительными и мрачными.
     Один из них - рыжебородый мужик  с  лицом,  изрытым  оспой,  в  сером
коротком бешмете,  перетянутом  ремнем,  поднялся  из-за  стола  и  сделал
несколько шагов по направлению к двери.
     -  Что,  не  узнали,  ребята,  своего  есаула,  -   продолжал   Сашка
Пройди-свет, - сколько же без меня водки вылакали?
     - Ах, ты, леший тебя задави! -  хлопнул  рыжий  детина  руками,  -  и
впрямь не узнали!
     - Богату быть, - заметил один из ребят.
     - Ну-ка, товарищи, принимайте нас в вашу компанию! Угощайте - чем бог
послал!
     Пройди-свет  разделся,  и,  оставшись   в   одном   кожаном   пиджаке
охотничьего покроя, подошел к столу.
     Козырь последовал его примеру.
     - Компании почтение! - тряхнул он головой, косясь на стол, на котором
его опытный взгляд усмотрел нечто весьма приятное для голодного и озябшего
человека: наполовину опорожненную четвертную бутыль водки и  целое  стегно
жареной баранины.
     - Милости просим! - отозвались в один  голос  ребята  и  подвинулись,
чтобы дать место вновь пришедшим.
     - Вот, братцы, рекомендую вам нового  товарища:  ругают  его  Сенькой
Козырем. Парень - ухо! Нож в брюхо или руку в карман -  все  содействовать
может! - весело заговорил Пройди-свет, наливая себе стаканчик.
     - Знакомых у тебя тут нет? - спросил Козыря  Сашка,  отрезая  большой
кусок баранины.
     Козырь оглядел соседей.
     - Как будто не предвидится... - пробормотал он.
     - Не в одной тюрьме сидели!  -  хрипло  рассмеялся  один  из  парней,
ростом косая сажень, кривой на левый глаз. Он протянул руку через  стол  и
обратился к Сеньке. - Поздоровкаемся, братан!
     Они  обменялись   рукопожатиями.   Сенька,   как   человек,   знающий
"политичное" обхождение, поспешил тоже  самое  проделать  и  с  остальными
новыми знакомыми.
     - Ну-ка, Филя, плесни ему чарку для первого знакомства!
     Кривой налил Сеньке объемистый стакан.
     - Пей, братан!
     - Будьте здоровы! - и Козырь одним духом выпил предложенное.
     Утолив первый голод, Пройди-свет закурил папироску. И  деловым  тоном
осведомился.
     - Ну, как у вас, все готово?
     Рыжий утвердительно кивнул головой.
     - Свинца хватило.
     - Сотни три патронов зарядили...
     - Достаточно будет!
     - Вот что, ребята, - продолжал  Пройди-свет,  -  кончайте  водку,  да
слушайте меня: надо нам сговориться окончательно.
     - Ладно! Кончили уж! - отозвались ребята. - В четверти-то дно видно!
     - Сверим-ка давай часы, Федор! - начал Пройди-свет. - У тебя сколько?
     Рыжебородый детина вынул из внутреннего  кармана  бешмета  серебряные
часу и щелкну крышкой.
     - Без четверти шесть!
     - Подведи на пять минут... Зажгите кто-нибудь лампу! - властным тоном
приказал Сашка.
     В  преступном  мире  понятие  о   дисциплине,   хотя   бы   и   среди
организованных шаек, почти отсутствует, и  в  обыкновенное  время  главарь
шайки держит себя с остальными  членами  организации  запанибрата.  В  тех
случаях, когда предстоит  работа,  обсуждается  план  предприятия,  власть
атамана делается неограниченной.
     Лампа  была  зажжена  и  все  столпились  около  стола,  на   котором
Пройди-свет разложил лист бумаги.  Здесь  был  изображен  план  местности,
который должен был служить театром операции шайки.
     Разъясняя план,  Александр  говорил,  обращаясь,  главным  образом  к
Федору, который был его первым помощником.
     - Вот видишь! Здесь дорога делает поворот.
     - Это около сухой осины, - заметил кто-то.
     - Да... Отсюда поезжайте влево - вот  так!  Тут  перелеском  до  лога
будет сажень двести. Затем опуститесь в овраг и по нему поедете  до  самой
заимки. Оставите тут лошадей с одним человеком, вот, хоть, с Сенькой,  для
первого начала, сами выждете время - ровно до полночи.
     - Понял!
     - Часов в десять стало быть можно выехать, - вопросительно  посмотрел
на Пройди-света Федор.
     - В два часа доехать успеете. Ну, так  я  говорю,  ровно  в  полночь,
вылезайте из оврага, идите вот к этому углу заимки, здесь как  раз  огород
выходит. - Александр указал на плане упомянутое место. - Перелезайте через
заплот и тихим манером ползите по огороду, вот  к  этому  окну,  левее  от
крыльца... Один ста ставень будет открыт. Здесь  я  встречу  вас.  Двух  с
винтовками поставить, обведя вокруг дома, вот против этих окон. Ну, да там
я сам устрою...
     - А ежели собаки лай подымут? - нерешительно спросил Федор.
     - С собаками и караульными я сам справлюсь! Это уж  не  ваша  печаль.
Помните одно: зря руки не марать; без моей команды не стрелять!
     -  Трусу   не   праздновать,   -   многозначительно   обвел   глазами
присутствующих Федор.
     - Ну что там! Нешто впервой!
     - Главное, не перепутайте плана и помните: ровно в полночь.
     - Ну, я еду, сбегай-ка, Иван, в конюшню, посмотри, обедала ли лошадь.
     Пройди-свет подпоясался.
     - Пойдем, Федор! Зажги фонарь: посвети мне. Да вот  еще  что,  Козырю
тоже дайте винтовку!
     Они вышли в сени.
     Пока Федор возился, зажигая фонарь, Александр зашел в другую половину
флигеля и вернулся с двустволкой в руках. Через плечо у него висел ягдташ.
     - Ну, идем! Лошадь готова, - спросил Сашка у Ивана.
     - Оседлана. У крыльца стоит!
     Свет фонаря выхватил из темноты  лошадиную  голову  и  переднюю  луку
седла.
     - Ну, час добрый! -  произнес  Александр,  ставя  ногу  в  стремя.  -
Темень-то какая: зги не видать! Самая разбойная ночь!..



                               26. РУКИ ВВЕРХ!

     Глухо шумит ночной ветер в вершинах соснового бора. Звезд  не  видно:
небо обложено тучами.
     Время  еще  десять  часов  вечера,  а  уже  крепкие  ворота   заимки,
принадлежащие томскому купцу и заводчику  Захару  Емельяновичу  Ковригину,
заперты на замок. На дворе спущены с цепей собаки.
     Тишину осенней ночи порой нарушают звуки колотушки -  это  караульный
пахом обходит дозором обширный двор и многочисленные постройки заимки.
     Окна большого двухэтажного помещения ярко освещены.  Из  города,  дня
три тому назад, прибыл сам хозяин с целой кучей гостей.
     Днем эта публика занималась  охотой:  стреляла  рябчиков  в  соседнем
бору, а по ночам резалась в карты. Так и в этот вечер.
     Большая комната, оклеенная темными обоями,  полна  клубами  табачного
дыма. Мебель беспорядочно сдвинута с места. На полу окурки, пробки.  Вдоль
стены - два  сдвинутых  вместе  стола  сплошь  заставленные  всевозможными
винами и закусками. Посредине комнаты большой круглый стол, обитый зеленым
сукном.
     Сам Ковригин и человек пять гостей играют в макао. Висячая лампа льет
из-под матового колпака яркий свет  на  зеленое  сукно  стола,  на  карты,
разбросанный по нему, на кучи ассигнаций.
     Углы комнаты тонут в полумраке. Игра ведется сосредоточенно.  Говорят
вполголоса...
     - Сто рублей в банке, - объявляет спокойным тоном  высокий  сухощавый
брюнет, с длинным носом и черной эспаньолкой.  Одет  он  безукоризненно  в
черную тужурку, из верхних  боковых  карманов  которой  протянута  золотая
цепочка, с массивным брелком-медальоном. Это один из  городских  гостей  -
Рудольф Карлович Кравер. За три дня своего пребывания на заимке он не убил
ни одного рябчика, зато довольно успешно  подвигался  на  зеленом  поле  и
выиграл уже весьма значительную сумму.
     - Что мало ставишь, - спросил его  хозяин,  нестарый  еще  человек  с
красивым русского типа лицом.
     - Будет с тебя. На все идешь.
     - Давай карту!
     - Изволь...
     - Купи себе!
     - У меня только пять очков! - сосчитал Кравер, передавая колоду.
     Ковригин потянул к себе кучу смятых кредитных билетов.
     - Жаль, мало ты ставил! - пробормотал он.
     - Небось Кравер знает, когда ему поставить.
     -  Верхним  чутьем  берет!  -  отозвался  один  из  игроков,  богатый
прасол-гуртовщик, страстный любитель карт.
     - Верно говоришь, Саша, - хлопнул его по плечу Ковригин. - Нако  тебе
тот же куш.
     - Катеньку, значит! Сыпь.
     Карта была бита.
     Протянув три карты и сняв рублей около 700, Ковригин весело крикнул:
     - Будет с меня! Мало-мало ладно:  а  по  сему  случаю  идем  господа,
выпьем.
     - Следует во благовремение!
     Застучали  отодвигаемые  стулья...   Игроки   направились   к   столу
пропустить по рюмочке.
     - Вот, господа, рекомендую вам попробовать этой настоечки,  -  хозяин
указал на графинчик, наполненный  темно-зеленой  жидкостью,  -  на  сорока
травах настоена.
     - Ну, что касается меня, то я  предпочту  выпить  коньяку  -  заметил
Кравер, отрезая кусочек лимона.
     - Давай-ка сюда - попробую, - потянулся к зеленому  графину  один  из
гостей, юркий подвижной старикашка,  с  лицом  румяным,  как  маринованная
вишня, с волосами, белыми, как снег.
     Он выпил рюмку и закашлялся.
     - Не настойка, а яд!
     - На голом спирту ведь настояна! - пояснил хозяин.
     - Ну-с, давайте продолжать! Время - деньги...
     - Еще по одной, господа, - угощал Ковригин.
     Вновь выпили и закусили.
     - Что-то долго не возвращается Сергей Николаевич из города, -  сказал
Ковригин, когда они вновь уселись за игорный стол.
     Кравер усмехнулся.
     - Должно быть, незачем.
     - Как, то есть, незачем? - переспросил Ковригин, тасуя карты.
     - Денег нет! - кратко ответил Кравер и щелкнул портсигаром,  доставая
папиросу.
     - Действительно, бедняга проигрался  здорово!  Одному  тебе,  Рудольф
Карлыч, за эти три дня он тысяч пять проиграл!
     - Около того, - процедил сквозь зубы Кравер.
     Речь шла о Сергее Николаевиче Загорском, в доме которого  нашел  себе
временный приют Сенька Козырь.  Загорский  большой  приятель  и  компаньон
Ковригина, как по охоте, так и по картам, был приглашен последним, в числе
прочих гостей на заимку.
     Спустив в два вечера все имевшиеся при нем деньги, Загорский уехал  в
Томск за резервом...
     - Утром, надо быть, приедет! - высказал свое предположение Ковригин.
     Игра продолжалась.
     Часовая стрелка на больших  стенных  часах  показывала  уже  половину
первого, когда хозяин, спохватившись, оторвался от  карт  и  посмотрев  на
часы, заметил:
     - Ого, здорово мы заигрались: пора ужинать!
     В это время, где-то в дальних комнатах раздался треск - точно  ломали
двери. Игроки недоумевающе подняли головы.
     - Что это там такое! - поднялся Ковригин.
     Не успел он сделать и двух шагов, как  на  пороге  показалась  чья-то
темная фигура.
     - Руки вверх! - прогремел грозный окрик.
     Присутствующие онемели от  испуга  и  удивления.  В  комнату  вбежало
четыре вооруженных незнакомца. Трое из них молча вскинули на  прицел  свои
винтовки, направив дула на  растерявшихся  игроков.  Четвертый,  с  черной
маской на лице и с револьвером в правой руке, еще раз крикнул.
     - Руки вверх! Ни с места!
     Шесть пар трясущихся от волнения рук послушно поднялись кверху.
     - Предупреждаю вас, господа, - внушительным тоном заговорил человек в
маске, - что достаточно одной попытки к сопротивлению - и  все  вы  будете
мертвы.
     Ни Ковригин, ни его гости не  пробовали  протестовать.  Вид  ружейных
дул, мрачные неподвижные фигуры бандитов, - все это нагоняло ужас...
     - Мы возьмем только ваши деньги! - продолжал человек в маске.



                            27. ПОД УГРОЗОЙ СМЕРТИ

     - Пронеси, господи, и  помилуй!  -  шептал  Ковригин  побелевшими  от
страха губами...
     Человек в  маске  подошел  к  столу  и,  неторопливо  начал  забирать
разбросанные по нему деньги.
     - Триста, четыреста рублей! -  хладнокровно  считал  он,  -  семьсот,
тысяча, сто! Игра у вас, господа, шла, очевидно, серьезная!
     В это время, один из игроков, желая изменить позу, опустился на стул.
Это неосторожное движение едва не стоило ему жизни:  один  из  разбойников
готовился уже спустить курок, но предводитель своевременно остановил его.
     - Стой!.. Стрелять не нужно... Сопротивление никто не оказывает.
     Гробовая тишина стояла в комнате.  Можно  было  уловить,  как  сильно
бились сердца  захваченных  врасплох  игроков.  Забрав  со  стола  деньги,
замаскированный атаман подошел к их владельцам.
     - Теперь, господа, - начал он, я должен обыскать ваши карманы. Стойте
и не шевелитесь, иначе пуля в лоб! Обыскивайте.
     Карманы  как  самого  хозяина,  так  и  его  гостей,  были  вывернуты
наизнанку. Содержимое кошельков и бумажников перешло в  объемистую  сумку,
висевшую через плечо атамана.
     Обыск был закончен.
     В конце его разыгрался такой инцидент:
     - Расстегните ворот вашей рубашки,  -  предложил  Краверу  человек  в
маске, после того, как бумажник Рудольфа  Карловича  был  опустошен  самым
безжалостным образом.
     - За-зачем! Зачем это! - испуганно протестовал Кравер.
     - Я вам приказываю!
     Холодная сталь револьвера зловеще блеснула перед глазами Кравера...
     Волей-неволей он должен был  повиноваться.  Дрожащие  руки  не  сразу
смогли расстегнуть запонки.
     - Ну-ну, поживее! - безжалостно торопил его атаман.
     Наконец, манишка была сброшена, ворот нижней сорочки расстегнут.
     - Что это у вас на шее? - показал атаман рукой на продолговатый пакет
из лосиной кожи, висевший на шее Рудольфа Карловича.
     - Это... Это ладанка...
     - Что вы в ней храните?
     Кравер, молча, моргал глазами.
     - Отвечайте на мой вопрос!
     - Это симпатическое средство от лихорадки, - с отчаянием  погибающего
выпалил Кравер.
     Человек в маске иронически усмехнулся.
     - Гм, средство от лихорадки... интересно. Покажите-ка ваше средство!
     Бедняга молча повиновался и, отстегнув  заветную  ладанку,  подал  ее
атаману.
     - Посмотрим, что за средство, - насмешливо продолжал тот,  отстегивая
пуговку на внутренней  стороне  ладанки.  -  Ого,  средство  действительно
недурно! - воскликнул атаман, вынимая из ладанки толстую пачку сторублевых
бумажек. - Да и недешево оно стоит - целых шесть тысяч, - заключил атаман,
пересчитав деньги.
     Ах, черт! - подумал Ковригин, - где он деньги  носил!  Это  те,  надо
полагать, деньги, которые он у Загорского выиграл!..
     - Эй, ребята, давайте сюда веревки! -  крикнул  атаман,  обращаясь  к
своим помощникам.
     Один из разбойников молча исполнил приказание. Он принес из  прихожей
целый пук английской бечевы.
     - Простите, господа, - обратился атаман к своим пленникам, - я должен
подвергнуть  вас  неприятной  операции:  связать  вам  руки  и  ноги.  Это
необходимо в интересах нашей безопасности! Вам придется потерпеть немного.
Утром, вероятно, вы сумеете так или иначе выбраться.
     Ковригин и его гости облегченно вздохнули, поняв,  что  жизни  их  не
грозит опасность.
     - Рыжий, - отдал приказание атаман,  указывая  рукой  на  веревку,  -
действуй.
     Разбойник положил  на  стул  свой  винчестер  и  быстро  приступил  к
исполнению приказанного.
     - Живо, живо, - торопил его  атаман,  в  котором  наши  читатели  без
сомнения узнали Сашку Пройди-света.
     Минут через 15 на  полу  комнаты  неподвижно  лежали  шесть  человек,
крепко окутанных по рукам и ногам.
     - Ну-с! Наше дело сделано. До приятного свидания, господа! Не советую
вам звать на помощь: зря только кричать будете.
     - Идем, ребята!
     Шайка быстро и бесшумно удалилась из комнаты. Связанные игроки  жадно
ловили удаляющиеся шаги разбойников.
     Все тише и дальше...
     Вот наконец, совсем замолкли, очевидно, грабители покинули дом.
     Из  прихожей  по  полу  тянуло  холодом:  дверь  на  улицу   осталась
незакрытой.
     Сильно запахло керосином - догорали лампы.
     -  Господи  боже  мой!  Мать  пресвятая  богородица!  Заступница!   -
пробормотал один из гостей - седенький старикашка, приходя  мало-помалу  в
себя. - Приведет-ли бог утро видеть!
     - Ну, заскулил! - сердито оборвал его Ковригин. - Жив, ведь  остался,
так и лежи!
     - Лежи! - грозно огрызнулся Кравер,  делая  усилие  перевернуться  на
другой бок. - Хозяин! Дом свой как охраняешь! Пришли, как кур  передавили!
Где у тебя караульный был, где прислуга!
     - Ума не приложу, - кряхтел Ковригин, - стало быть, они и караульного
и дворню всю связали. Диво. Как собаки не лаяли!..
     - Кто-то развязывать нас будет...
     - Ох, батюшки, ломит меня всего: так скрутили, злодеи!..
     Медленно тянулось время; казалось, что ночи не будет конца...



                               28. НОВЫЕ ПЛАНЫ

     Два дня спустя после событий, описанных в  предыдущей  главе,  Сергей
Николаевич Загорский расхаживал по своему кабинету о чем-то сосредоточенно
думал...
     Ярко пылал камин.
     За ночь в городе выпал первый снег и от этого в комнате было  светлее
обычного.  На  мебели  были  беспорядочно  разбросаны  предметы   мужского
туалета. На  письменном  столе,  рядом  с  патронташем,  стоял  наполовину
отпитый и остывший уже стакан кофе.
     Загорский ожесточенно курил и насвистывал сквозь зубы какой-то мотив,
что служило у него выражением внутреннего недовольства.
     Вчера он проиграл в клубе более трех тысяч рублей.  Карта  упорно  не
шла  к  нему...  Всякий  большой   проигрыш   действовал   на   Загорского
раздражающим образом: он злился и на себя, и на счастливых партнеров.
     Не веселые размышления Загорского были прерваны стуком в дверь.
     - Кто там? - окликнул Загорский, останавливаясь среди комнаты.
     Вошел Иван Панфилыч.
     - Письмо вам, сударь! - протянул он конверт.
     - Хорошо; ступай!
     - Там посланный ответа дожидает...
     Загорский нервно разорвал конверт.
     Письмо было от Кравера, который приглашал его  сегодня  к  двенадцати
часам  дня,  заехать  в  "Европу":  поговорить  об  одном  деле  и  кстати
позавтракать.
     - Скажи посыльному, что я буду.
     Иван Панфилович вышел из комнаты, Загорский  посмотрел  на  бронзовый
будильник,  стоящий  на  письменном  столе.  Стрелки  показывали  половину
двенадцатого.
     Надо одеваться - решил Загорский  и  не  теряя  времени  приступил  к
туалету. Помощи прислуги он не переносил...
     Одевался он быстро и ловко. Минут через 15, облаченный в черную пару,
плотно облегающую его стройную фигуру,  освежив  лицо  одеколоном,  Сергей
Николаевич вышел из кабинета.
     - Я ухожу! - бросил Панфилычу, ожидавшему его приказаний.
     На улице было довольно свежо, но Загорский в своем дорогом пальто  на
скунсовом меху не чувствовал холода.
     Выездных лошадей он не держал, находя для себя неудобным  возиться  с
конюшней.
     В те дни, когда он жил в Томске, у  него  был  нанят  извозчик-лихач,
который подавал экипаж к десяти часам утра.
     Так и теперь: у ворот дома Загорского стояли легкие  щегольские  сани
под  медвежьим  пологом.  При  виде  Загорского,  выходящего  из  калитки,
извозчик зашевелился на сидении и приветствовал барина, снимая шапку.
     - С санным путем вас!
     - Да... это хорошо. Надоела уже бездорожица.
     - Куда прикажете? - пошевелил извозчик вожжами.
     - В "Европу".
     - Слушаюсь.
     Темно-серый иноходец плавно взял с места и понесся по  улице,  далеко
отбрасывая копытами комки свежего липкого снега...
     На почтамтской царило оживление: взад и вперед сновали экипажи.
     Томичи, обреченные по воле судеб, целую осень тонуть в грязи, спешили
воспользова