е, одетом в короткую шведскую  куртку
и сапоги с длинными голенищами, наши читатели узнали бы старого  знакомого
Сеньку Козыря. Его  спутник,  стройный,  сухощавый  брюнет,  с  мрачным  и
решительным выражением смуглого лица, был  одет  в  малиновую  черкеску  с
нашитыми на груди патронами. На голове у него была мохнатая черная папаха.
На его поясе сбоку болтался небольшой кинжал в металлической оправе.
     - Верст пять до вокзала будет, - спросил черкес  у  своего  спутника,
легко и уверенно ступая по кочкам замерзшей грязи.  Говорил  он  по-русски
вполне правильно без всякого акцента и только в  своеобразном  тембре  его
гортанного голоса сквозило что-то нерусское, что-то жестокое и властное.
     - Три  версты,  не  больше,  -  ответил  Козырь,  на  ходу  закуривая
папиросу. Помолчав немного, он спросил:
     - Разве ты никогда не ходил по этой дороге, Асан.
     Тот отрицательно покачал головой.
     - Сам атаман ходил осматривать местность... Я же здесь еще не  бывал.
Надо справиться с планом, далеко ли идти.
     При этих словах Асана вынул из карман  листок  бумаги  и  внимательно
осмотрел окружающую местность, обратился к заметкам, сделанным на плане.
     - Вот как пройдем кладбище, то можно назад повернуть  -  дальше  идти
незачем! - поделился он с Козырем своими соображениями.
     Сенька сплюнул в сторону и поправил шапку.
     - Можно и на дороге подождать, - нерешительно заметил он, - зачем зря
ноги ломать.
     - Асан ничего не ответил на это  и  молча  пошагал  дальше.  В  шайке
"мертвой головы"  он  занимал  такое  же  место,  которое  раньше  занимал
Пройди-свет, то есть был помощником,  правой  рукой  атамана,  посредником
между ним и остальными членами  организации.  Козырь  недолюбливал  нового
товарища. Ему было обидно, что этот неизвестно  откуда  взявшийся  черкес,
занял важный пост есаула, на что он, Козырь,  имел  большее  право.  Кроме
того, Козырь при выходе  из  тюрьмы,  он  сложил  в  себе  убеждение,  что
виновником в убийстве Пройди-света, является никто иной, как этот  черкес.
Но так как прямых улик, подтверждающих это подозрение не было,  то  Козырь
решил молчать, исподтишка наблюдая  за  черкесом.  Сегодня  в  предстоящем
деле, Асан должен был  играть  роль  руководителя  и  дисциплина  в  шайке
требовала от Козыря полного подчинения ему.
     - Садись, отдохнем немного, да покурим, - предложил  Асан,  опускаясь
на землю около кладбищенской ограды. - Недолго уже ждать осталось:  девять
часов утра.
     Козырь не замедлил последовать его примеру и в свою очередь присел на
корточки, прислонясь к стене. Они закурили.
     - Вот если засыплемся сегодня, так ночевать, пожалуй,  там  будем!  -
нарушил  молчание  Козырь,  кивнув  головой   на   видневшиеся   постройки
пересыльной тюрьмы.
     - Ну так что же,  кому  тюрьма,  а  нам  с  тобой  -  добрый  дом,  -
рассмеялся Асан коротким сухим смехом.
     По дороге мимо наших героев, изредка проезжали  экипажи  с  седоками,
спешащими на вокзал к утреннему поезду. Прошел какой-то мужик с мешком  за
плечами.
     - Пассажир первого класса. - Сострил на его счет Козырь.
     В это время до их слуха  со  стороны  города  долетел  протяжный  гул
благовеста.
     - К обедне ударили, должно 9 часов.
     Асан поднялся на ноги. Его  зоркие  глаза  усмотрели  вдали  медленно
движущуюся телегу, запряженную серой лошадью.
     - Никак наш, - пробормотал он, пристально всматриваясь. - Так и  есть
наш, в белой папахе. Идем навстречу.
     Они, поравнявшись с телегой, остановились.
     - Не видал ли, земляк, белого зайца. - Уверенно крикнул Асан, подходя
к телеге.
     Махаладзе натянул вожжи и торопливо ответил:
     - Собаки сзади.
     Обменявшись этим паролем, сообщники  уселись  в  телегу  и  тронулись
далее... Махаладзе искоса посматривал на  своих  новых  товарищей,  но  не
решался заговорить с ними.
     - Стой, земляк, слегка дотронулся  до  его  плеча  Асан  -  сверни  с
дороги, ждать будем.
     Долго ждать им не пришлось, почти  сейчас  же  Махаладзе  обратил  их
внимание на две пролетки, показавшиеся на шоссе.
     - Это они, артельщики. Вон сзади наши едут! - взволнованно  прошептал
он, заворачивая лошадь.
     Роковая минута приближалась.



                              33. ЖЕРТВА ДОЛГА

     - Поезжай им навстречу, - тихо, но решительно сказал черкес.
     Телега медленно двинулась вперед.
     - Вот оно, сейчас начнется! - подумал Махаладзе, нервно  передергивая
вожжами.
     Расстояние между телегой и первой пролеткой все уменьшалось.
     -  Право  держи!  -  крикнул  извозчик,  видя,  что  телега  с  тремя
незнакомцами преграждает ему путь.
     - Стой, земляк, - живо  заговорил  черкес,  соскакивая  с  телеги,  -
погоди маленько. Нет ли у вас огонька прикурить. - говоря это,  он  быстро
подошел к пролетке и вытащив  из-за  пазухи  револьвер,  направил  его  на
опешивших седоков.
     В тот же момент Козырь, выскочив на дорогу, схватил под уздцы  лошадь
извозчика. Все это произошло так быстро и  неожиданно,  что  Махаладзе  не
успел  даже  моргнуть  глазом.  Он  замотал  вожжи  на  облучок  телеги  и
нерешительно замялся на месте, не зная, что ему делать.
     Артельщики соскочили с пролетки в противоположную сторону.
     - Держи коня! - крикнул Козырь, бросаясь вперед и на ходу  вытаскивая
револьвер.
     Махаладзе сильно дернул за вожжи. Лошадь сделала неловкое движение  и
пролетка перевернулась.
     - Бросай револьвер, тебе говорят, ты,  -  ухватился  Козырь  за  руку
одного из артельщиков, попробовавшего сопротивляться.
     После короткой борьбы Козырю удалось обезоружить своего противника  и
сильным толчком бросить его на землю.
     Второй артельщик, соскочив с пролетки, отбежал немного  в  сторону  и
как-то странно топтался на месте, прижимая левой рукой объемистый  кожаный
портфель, а правой шаря в кармане оружие.
     Черкес медленно приближался к нему, спокойно наводя револьвер.
     Махаладзе  все  еще  держал  за  вожжи   испуганную   лошадь.   Из-за
перевернутой пролетки перед  ним  промелькнуло  бледное  растерянное  лицо
Кочерова.
     В то же  мгновение  раздался  резкий  револьверный  выстрел.  Другой,
третий.
     Артельщик, в которого стрелял черкес, грузно повалился в  снег  своим
туловищем, как-то нелепо взмахнув руками. При падении фуражка соскочила  с
его головы и откатилась в сторону к ногам лошади.
     Первый из артельщиков, пользуясь тем, что никто не обращает  на  него
внимания  отполз  в  сторону,  вскочил  на  ноги  и  пустился  бежать   по
направлению к пересыльной тюрьме.
     - Убежал, ну черт с ним, догонять не стоит, посмотрел ему вслед Асан,
заряжая револьвер.
     - Кладите чемодан в телегу. Живее! - крикнул он, обращаясь в  сторону
своих сообщников.
     Кочеров и Егорин торопливо принялись исполнять это приказание.
     Лошадь Кочерова, запряженная в телегу, напуганная звуками  выстрелов,
начала биться. С уст черкеса сорвалось злобное  ругательство.  Время  было
дорого, нельзя было терять ни одной минуты.  Со  стороны  города  к  месту
происшествия приближался извозчик, - кто-то, очевидно, ехал на вокзал.
     - Ну, скорее, вы шевелитесь! Возьми ее, Сенька, под уздцы!
     Лошадь фыркала и пятилась назад, пугаясь чужого человека.
     - Караул, грабят! Убивают! -  донеслось  со  стороны  остановившегося
экипажа.
     Неожиданные свидетели разыгравшегося злодеяния не осмеливаясь активно
вмешаться, ограничились только криками о помощи.
     Иван Семенович, после  того,  как  чемодан  был  положен  на  телегу,
распутал вожжи и, уже  не  отдавая  отчета  в  своих  поступках,  забыв  о
выработанном плане и об участии своих товарищей, вскочил на телегу, ударил
коня, закричал...
     Егорин последовал его примеру.
     Лошадь, послушная голосу своего хозяина, понеслась с места в  карьер.
Лицо Асана исказилось судорогой и бешенством.
     - Собаки, - прокричал он, увидев измену  своих  сообщников.  -  Беги,
парень, уноси ноги!
     Последнее  восклицание  относилось  к  Махаладзе.  Тот  не   заставил
повторять  это  приказание  и,  как  молодой  олень  уходящий   от   своих
преследователей, бросился бежать.
     - Садись, Семен! - крикнул черкес товарищу,  прыгая  в  пролетку,  на
которой приехали Кочеров и Егорин. - Портфель захвати, может, деньги  там!
- вспомнил он.
     Молчавший  возница,   беспристрастно   наблюдавший   все   время   за
происходящим, повернул лошадь к городу, шевельнул вожжами и свистнул.
     На  месте  разыгравшейся  драмы   остались   перевернутая   пролетка,
извозчик, онемевший от страха, и неподвижный труп убитого артельщика.
     Все выше описанное нами произошло за десять минут времени, но,  когда
пролетка с Асаном и Козырем приблизилась к  черте  города,  из  домов  уже
высыпал народ. Образовалась погоня... Но,  к  счастью,  для  наших  героев
преследователи были пешие и не были в состоянии преградить путь  беглецам.
Пролетка нырнула в один из узеньких переулков и скрылась из глаз толпы.
     Посмотрим, как удалось скрыться Кочерову и Егорину.
     Свернув с  дороги  на  пустырь,  отделяющий  городские  постройки  от
кладбищенской ограды, они долго колесили по городским  окраинам,  пока  не
попали в переулок, в котором им не встретилось ни души.
     -  Куда  поедем-то,  -  спросил  Кочеров,  начиная   оправляться   от
пережитого волнения. - Домой ехать нельзя, живо сцапают.
     - Чемодан-то больно велик, с ним надо разделаться, - добавил  Егорин.
И тут же накинулся на Кочерова.
     - Ремни из тебя резать надо, сволочь! Пошто коня зря угнал! Весь план
перепутал. Место было приготовлено, куда ехать. Теперь туда  не  попадешь.
Одно разве к Орлихе поехать!
     - И то правда! - согласился Кочеров. Он шевельнул вожжами.
     - Ну, Ванька, не сносить нам своей головы, ежели да засыплемся!
     - Одно слово - петля! - беззвучно уронил  Кочеров,  вновь  поддаваясь
чувству страха, нахлынувшему на него при словах Егорина.
     Тот,  очевидно,  понял  настроение  Кочерова  и,  хлопнув  рукой   по
чемодану, вызывающим тоном произнес:
     - Была, не была! По крайности денег-то куча.
     Перспектива сделаться обладателем двадцатитысячного  состояния  и  не
далее как сегодня приободрила Кочерова.
     - Ну, бог не выдаст, свинья  не  съест!  -  пробормотал  он,  погоняя
лошадь.
     На дворе Орлихи их ожидало новое разочарование: хозяйки  квартиры  не
было дома. На их звонок вышла  какая-то  девочка  в  засаленном  платье  и
пропищала, кутаясь в рваный платок:
     - Тетеньки нету дома. Оне в гости ушедши.
     Сообщники обменялись взглядами.
     -  Вот  всегда  так,  -  с  отчаянием  в  голосе  произнес   Кочеров,
заворачивая лошадь. - Куда мы теперь поедем.
     Егорин пропустил мимо ушей негодующее  замечание  Кочерова.  Сознавая
всю опасность  создавшегося  положения,  он  старался  найти  какой-нибудь
выход.
     - К тебе попрем, - наконец решил он.
     - Куда ко мне, - недоуменно отозвался Кочеров.
     - Да в женины дома, в трактир. Ну, шевели руками!  Чего  замерз,  что
ли!
     Девчонка все еще вертелась на крыльце. Ее  детское  воображение  было
заинтересовано этими двумя прилично одетыми людьми  с  такими  испуганными
лицами и растерянными движениями.
     - Ай-ай, поклажу-то выронили,  -  крикнула  она  тоненьким  голоском,
увидев, как от неловкого положения Кочерова телега зацепилась за крыльцо и
опрокинулась.
     - О, чтоб тебя, черт! - выругался Егорин, поднимая чемодан.
     - Да куда мы его там спрячем? - растерянно шептал Кочеров, выезжая за
ворота.
     - А вот к Андросихе заедем. У нее ведь каретники  пустые,  биржи  она
теперь не держит, у ней и спрячемся в каретнике. Ты уж  молчи  только,  да
мне поддакивай, а я уж знаю, что говорить.
     - Чего говорить ты будешь! И деньгам не рад. Влопались  мы  с  тобой,
брат, - тоскливо покачал головой Иван Семенович.
     - Молчи!  Скажем,  что  тебя  завтра  описывать  будут,  что  вот  де
некоторые вещи от описи уберечь хочем. Только делов. Что  она,  дура-баба,
понимает!
     Последний план был выполнен нашими героями без затруднения.
     Андросиха, увидав Кочерова и Егорина, всех забрызганных грязью, и  не
доверяясь их  сбивчивым  объяснениям,  наотрез  отказалась  дать  им  свой
каретник.
     - Ну, чего тут обращать на бабу внимание. Кто  хозяин  дома.  Ты  или
кто. Ты, старая кочерга, молчи у меня. Будешь ежели что болтать - на  свою
голову.
     Они спрятали  злополучный  чемодан  в  углу  каретника,  прикрыв  его
рогожей.
     - Вечером вернемся, тогда возьмем.
     Разделавшись таким образом с  вещественными  следами  рокового  утра,
сообщники поспешили домой. Проезжая по улицам  города,  Кочеров  испуганно
озирался направо  и  налево,  точно  ожидая,  что  вот-вот  кто-нибудь  из
встречных закричит: "Держи их! Убийцы!.."
     Это болезненное состояние не прошло  даже  и  тогда,  когда  Кочеров,
простившись с Егориным, въехал к себе во двор.
     На  лице  работника,  который  вышел  принять  лошадь,  он   усмотрел
выражение скрытого злорадства. Точно  вялый,  сонный  парень  будто  хотел
сказать своему хозяину: "Доплясался, голубчик, въехал в петлю."



                            34. ПОСЛЕДНИЙ ДУВАН

     - Ну, ребята, кажись, на этот раз счастливо отделались. 0  Облегченно
вздохнул Козырь, когда пролетка остановилась.  Сообщники  оставили  далеко
позади себя своих преследователей.
     Они ехали в это время  по  пустынной,  малозаселенной  улице.  Редкие
прохожие не обращали внимания на них.
     Весть о совершившемся нападении еще  не  успела  распространиться  по
городу.
     - Куда ехать-то, - спросил вполоборота через плечо  угрюмый  возница.
Он теперь, когда опасность осталась далеко позади был также хладнокровен и
молчалив, как и в то то время, когда на его глазах разыгрывалась  кровавая
драма.
     - Что еще спрашивает, чудак! Поезжай, куда было говорено.
     Асан нетерпеливо толкнул его  в  спину  и  полушутливо,  полусерьезно
добавил:
     - Гони живей! На чай получишь!
     - Одно только у меня на  уме  неспокойно:  засыплют  нас  те  собаки,
попадутся.
     - Не посмеют, не бойся! - отрывисто проворчал черкес, хмуря брови при
воспоминании о трусливом бегстве сообщников.
     - А Кондратий-то меня не узнал, - заметил Козырь. - А, положим, давно
и не виделись мы с ним.
     - Когда ему было узнавать: душа в пятки ушла. Ты не о том толкуй, что
засыплют они нас, когда попадутся, а вот беда: деньги зря пропадут.
     Разговаривая  таким  образом,  наши   герои   подъехали   к   старому
двухэтажному дому, в  котором  помещалась  пивная  Голубка,  уже  знакомая
читателям.
     Около запертых ворот Асан и Козырь слезли  с  пролетки  и,  захватив,
портфель, прошли во двор.
     Обедня еще не кончилась, поэтому наружные двери пивной  и  окна  были
еще заперты.
     На крыльце их встретил Голубок в калошах на босую  ногу  и  в  азяме,
накинутом на плечи. Лицо его было опухшим, как от многодневного  пьянства.
Под глазом красовался синяк, очевидно, недавнего происхождения.
     - Приехали, значит,  -  медленно  заговорил  он,  прибегая  к  своему
любимому жесту - почесывая поясницу, - ну, ступайте, сам-то наверху сидит.
Должно серчает шибко, вас поджидаючи.
     Козырь,  давно  не  видевший  Голубка,  заметил  новое  архитектурное
украшение на лице этого почтенного мужа, дружески похлопал его по плечу.
     - Кто это тебя так разукрасил, дядя!
     - Свои ребята. Маленько не в аккурате расчет  вывел,  -  флегматичным
тоном отозвался Голубок, сторонясь чтобы пропустить  своих  посетителей  в
сени.
     Пройдя по полутемным сеням, заставленным разной  рухлядью  и  пустыми
корзинами из-под вина, они поднялись по ветхой скрипящей лестнице наверх.
     В небольшой комнатке  с  окном,  выходящим  во  двор,  весьма  скудно
меблированной и отделенной от соседнего помещения дощатой перегородкой, их
встретил таинственный человек в маске.
     - Ну что, орлы, целыми явились! Не пришлось на "вдове" жениться.
     Эта мрачная шутка профессионального жаргона напомнила Асану опасность
грозящей им петли. Он нервно передернул плечами и сердито сплюнул.
     - Мы-то пришли, а вот те-то названные товарищи чтоб  им  ни  дна,  ни
покрышки, пришили нам бороду...
     - Как так, - удивленно и негодующе поднялся атаман.
     - Да так. Взвалили  чемодан  на  телегу,  да  и  были  таковы!  Трусу
праздновали оба, и Егорин, и другой, как его фамилия...
     Глаза таинственного незнакомца блеснули из-под маски зловещим  огнем.
Он прошептал какое-то проклятие и так сильно сжал спинку  стула,  что  она
разлетелась вдребезги.
     - Тот, третий, молодой грузин! Он  где,  -  резко  отрывистым  тоном,
видимо пересиливая овладевший им гнев, спросил человек в маске.
     - Тот убежал. Не знаю, как удалось  ему  скрыться,  -  ответил  Асан,
кладя на стол портфель.
     - Это что такое, - обратил на него внимание человек в маске.
     - Это мы захватили у  артельщика,  которого  "похерили".  -  Спокойно
отозвался Асан.
     - А  чемодан-то,  говоришь,  Егорин  увез?  -  оживленно  переспросил
атаман.
     - В телегу я велел его положить, как было условлено, разве  я  думал,
что они пятки покажут, - начал было оправдываться Асан.
     Но человек в маске успокоил его, хлопнув ладонью по плечу:
     - Черт с ним, с чемоданом! Не в нем дело!
     - Как нет! - в один голос воскликнули удивленно громилы.
     -  Ошибка  неприятная  произошла.  Неверные   сведения   агенты   мне
доставили. Триста-то тысяч, о которых мы думали, не эти артельщики  должны
были везти, а другие. Они, должно быть, на Межениновку поехали. Поздно  уж
сказали мне. Предупредить я вас не успел!  Ну  не  беда!  Авось,  на  наше
счастье, в портфеле деньги-то найдутся...
     С этими словами человек в маске раскрыл  объемистый  портфель  черной
кожи,  застегнутый  двумя  ремнями...  Сообщники  жадно  следили  за   его
движениями. Какова была  их  радость,  когда  они  увидели  толстые  пачки
кредитных билетов. Трофей победы на вокзальном шоссе оказался  ценным  для
них приобретением.
     - Ах, ешь тебя волки! А ведь мы чуть  не  забыли  его  на  дороге,  -
вырвалось у Козыря невольное восклицание.
     - Вот бы дурака сваляли!
     Глаза Асана заискрились мрачным огнем  алчности.  Ноздри  его  широко
раздувались.
     - Ну, атаман, теперь крышка!  -  не  спускал  он  глаз  с  заманчивых
пестрых кучек. - Как получу с дувана свою  долю  -  сейчас  же  на  родину
махну! Гори весь Томск огнем!
     Деньги были тщательно пересчитаны.
     - Семьдесят девять тысяч! - медленно произнес атаман, обводя  глазами
присутствующих.
     Эффект этих слов был поразительным. Ни Козырю, ни Асану  никогда  еще
не приходилось видеть такой большой суммы.
     - Вот это... денежки! - даже головой покачал Сенька.
     Черкес сделал нетерпеливое движение в сторону стола.
     - Ну, дувань, хозяин! Чего еще ждать! - глухо спросил он,  видя,  что
атаман не торопится приступить к дележке.
     - Подожди маленько, успеешь еще! - остановил его человек в  маске.  -
Должен я вам сказать, товарищи, на прощанье несколько слов... Я говорю  на
"прощанье" потому, что вряд ли мы когда-нибудь увидимся. Ты, Асан,  можешь
ехать сегодня же, ночным  поездом.  В  Сибирь,  наверное  по  доброй  воле
вернуться не захочешь. Тебе, Козырь, тоже здесь делать нечего.  Паспорт  у
тебя хороший... Поезжай в Россию - живи себе барином!  Подфартило  нам  на
сегодня, хотя и не  так  рассчитывали,  а  все  же  не  с  пустыми  руками
находимся. Другого такого случая долго ждать приходится!..  Последние  мои
слова вам: не попадайтесь, а попадетесь -  не  выдавайте!  Ты  вот,  Асан,
парень молодой еще, характер у тебя горячий, смелый...  Хвалю  я  тебя  за
это, недаром и к себе приблизил, своей правой рукой сделал. Смотри-же, и в
остальном будь тверд, товарищей не выдавай, тюрьмы не бойся...