ся единицы. Другое  дело, что Принцесса иногда
делила, так сказать,  ложе  однократно  со  случайными  людьми... Но  это  -
результат тусовочной жизни и следствие Сашиной импульсивной натуры.
     Сначала  Королев  ревновал,  а  потом   успокоился  (все-таки  разумный
цивилизованный  человек) и снова напрягся, только когда  всерьез  подумал об
учебе дочки на Западе.
     Хотя  сперва  Королев  думал не об учебе.  Саша  увлекалась  музыкой, и
магнат спросил однажды, не хочет ли она стать звездой эстрады: певицей. Саша
вознегодовала, демонстративно включила на полную  громкость  Стравинского, и
Королев отступил. А потом пожалел,  потому что  не отступил его заместитель,
который,  как   слегка   замедленное   зеркало,  повторял   движения  босса.
Поп-звездой  стала Айгуль.  Саша  на это  пожала плечами и продолжала  незло
издеваться над неуклюжестью и коровьим взглядом  подруги. Но  это поздней. А
тогда,  несколько  лет назад, после долгих раздумий, Королев  предложил Саше
поучиться   в  Лондоне.  Она  загорелась,  его  это  насторожило,  но  брать
предложение назад он не стал - тем более все же неплохо было вырвать дочь из
ее безмозглого окружения.
     Надо сказать, Сашка была девочкой почти гениальной:  рисовала,  лепила,
играла на  фортепьяно не только Моцарта, но и Сальери,  читала  в  оригинале
Дюма и Шекспира, а историю знала лучше, чем преподаватели институтов. Все ей
давалось легко, и Королев возлагал на нее большие надежды. Правда, экономика
ее совсем  не радовала,  а тащилась  Сашенька  от подлинного  искусства.  Но
Королев пока  об этом плотно не  думал. В глубине  души он был  уверен,  что
когда-нибудь Принцесса примет от  него весь этот бизнес, созданный им лично,
вручную.
     Королев рассчитывал, что западное  общество настроит дочь на правильную
волну. И вот тринадцати с половиной лет Саша Королева отправилась на учебу в
независимый  колледж  для  особо русских детей. В город Лондон,  Соединенное
Королевство.
     С  глаз долой - из сердца вон, расстроено думал  Королев, поднимаясь на
борт самолета в Международном аэропорту Льюис Кэрролл.
     Но не тут-то  было. Вернувшись в Москву, он  заскучал, забеспокоился, о
делах думать не мог и на уикенд помчался к дочурке. Та слегка  удивилась, но
сделала два-три звонка, что-то  там отменила  и честно погуляла с  папой  по
Сити, покаталась на  двухъярусном красном  автобусе, посетила  музей Шерлока
Холмса, от которого ее  тошнило с детских лет (не от музея -  музей, кстати,
нормально сделан, скромно, -  от Холмса, ей больше нравился патер Браун, "он
хоть  думать умеет и чувствовать по-настоящему,  а  не  только  на  коленках
ползает с лупой..." - так она говорила); вечером  они посмотрели веберовских
"Кошек" в  одном вест-эндском  театре,  а  ночью  Саша  показала отцу  Сохо,
подумав, что он удивится. Воскресенье провели в благообразном - уже ставшем,
как  прежде,  благообразным  после  десятилетий   иммигрантского  засилья  -
Гайд-Парке.
     Королев  успокоился, улетел в  Москву и стал чуть ли  не ежедневно Саше
звонить, раз  в два-три месяца к ней наведывался, а в каникулы  увозил ее на
тропические острова. В  первую же  разлуку  с дочкой  он  понял,  что  ближе
человека у него  нет и не будет. Да не  просто  понял  - почуял. Вот  так. А
говорят, олигархи - козлы  бессердечные.  Ничего не  козлы. Нормальные люди.
Только богатые. Вот Королев, например, оказался приличным отцом.
     В бизнесе Королева все двигалось четко, по плану. Единственная головная
боль - информация. Нужно было вовремя узнавать о телодвижениях конкурентов -
крупных нефтяных  компаний -  и потенциальных и сущих партнеров.  Всякий раз
Королев нужные  сведения добывал,  но  с большой нервотрепкой  и  за обидные
деньги. А до начала наших событий вообще какие-то  сбои пошли в  информации.
Сведения приходили с запозданием и душком.  Это стало плохо влиять  на дела,
сорвалось  несколько верных контрактов, серьезно уменьшились прибыли.  Не то
чтобы империя Королева пошатнулась, но...
     И  тут произошло кое-что. Открылись новые  перспективы. С появлением  в
поле зрения магната странного молодого человека.

     Прежде чем  углубиться  в  подробности, еще  несколько  фраз о  бизнесе
Королева. Несколько общих скучных фраз.
     Нефть - это  черное  золото... Банально и  глупо.  Нельзя  так начинать
рассказ   о  тоскливых  вещах.   Надо  иначе.  Торговать  нефтью  -  занятие
неблагодарное...  Интересно,  почему  это  оно  неблагодарное,  если Королев
благодаря ему стал одним  из богатейших пацанов Земношарья?! Попробуем проще
и человечнее.
     Когда Королев начинал в молодости простым геологическим разведчиком, он
не задумывался о том, что  нефть -  это обалденные "бабки". Королев ездил  в
экспедиции,  пел  у костра на  гитаре старые, но  вечные  песенки про осень,
дождь, снег, город  золотой  и  группу  крови  на  рукаве,  целовал  как  бы
застенчивых  девушек-солнышек  в  розовые  щечки  за  елками в  дикой тайге,
простужался,   чесался  от  комаров,   пил  самогон,  спал  в  средневековых
брезентовых палатках и был счастлив если не физически, то душой.
     Но это все - бахрома. Главное: Королев видел сквозь землю. Не в  прямом
смысле, не подумайте  лишнего. Особый  нюх  у него был  на  нефть. Он всегда
точно знал,  где  она  есть, паскуда.  И находил в самых  неожиданных местах
золотце  свое  черномазое.  Сначала  показывал,  на  карты наносил.  А потом
повзрослел и показывать перестал, жадничал немножко. Отмечал, конечно, но на
собственной карте, секретной.
     Королеву  к тому времени исполнилось лет двадцать шесть. Уволился он из
геологов-разведчиков, понастроил нефтяных вышек на Урале да в Сибири - через
подставные госпредприятия. Набрав на Западе кредитов. Умудрившись набрать. И
рассовав  взятки кому следовало. У нас. Чтоб не трогали. А официально открыл
СП - производство точных  приборов для нефтяной  промышленности.  Скорее,  в
качестве отмазки.  Хотя приборы действительно были, какой-то кулибин работал
на Королева в Перми.
     Главной жилой стала нефть.  Много нефти. Очень много. Так и покатилось.
Королев торговал левой нефтью, а  деньги складывал в Европе.  Много  отдавал
большим  государственным  чиновникам,  но  это  не  мешало   ему  постепенно
становиться одним из крутейших людей по эту сторону эклиптики.

     Никакие  катаклизмы российской политической  жизни в  принципе не могли
повлиять на дела Королева. Единственное, что беспокоило,  слегка, - западный
рынок нефтепродуктов.  А точнее,  информация. Олигарх стал получать ее,  как
уже  было  сказано,  чуть подпорченной,  лежалой.  И нужно было Королеву, по
идее, увольнять весь информационно-аналитический отдел, втуне ядствующий его
хлеб. Он бы и уволил, но, так получилось, отвлекся, вернулся однажды домой и
обнаружил Принцессу в крайне заплаканном виде.
     Сашка тихо материлась сквозь зубы и поскуливала в своей комнате. Первая
мысль  Королева была о беременности. Потом  -  о зубной  боли. Но когда дочь
рассказала, он  понял,  что дело где-то посередине -  речь  шла о несчастной
любви. Он пытался шутить:
     - Да ладно, дочка, вспомни  этого... Дэна,  ну, того патлатого байкера.
Ты  собиралась с ним в кругосветный... м-м-м...  трип на "Харлее". Причем на
"Харлее",  который  должен был  купить  ему  я, потому  что  у его  "Урала",
гнившего на даче под Истрой, не было колеса!..
     - Во-первых, мы хотели  не "Харлей", а "Хонду Золотое Крыло". Скромную.
Даже  без  автопилота.  А  во-вторых, ты ни фига  не  сечешь,  папа! Дэн был
бескорыстный. С ним не  срослось, потому что... Неважно... Сейчас все совсем
по-другому.  У  него серые  волосы, серая одежда, только глаза  желтые... Но
это, по-моему, линзы. Он такой...
     - Ага,  весь серый. И  зовут, соответственно,  Серый... Что?!..  Желтые
линзы?!..
     - Блин! Папа!..
     - Ну, хорошо... Как его зовут?
     - Не знаю.
     - Та-ак.
     - Да нет, он представился...
     - Все-таки представился. А я думал, и так обошлось.
     - Я больше вообще ничего не скажу! - отвернулась Принцесса.
     - Ну, не сердись, не сердись. Я слушаю.
     - Если бы мне не нужна была твоя помощь, я бы...
     - Хорошо, хорошо, я все понял.  Нормально:  об отце  вспоминаем, только
когда "папа, спасай".
     - Ну пап...
     - Рассказывай, горе...
     - Он сказал, что его зовут Кот.
     - Так, еще бандитов нам не хватало.
     - Не бандит.  В  том-то и дело. Было бы слишком просто. Пап, узнай, кто
он и как его найти, а?..
     - Сашенька, да как же я узнаю? Нет ни фамилии, ни имени, ни фотографии.
Ты думаешь, я бог?
     - А ты думаешь, нет? Папка,  ну попробуй, пожалуйста... А то  мне скоро
уезжать... Я же там зачахну, среди басурманов.
     -  Всегда   знаешь,   чем  старика  взять.   Принцесса!..  Помоги-ка...
Запонку...
     - Старик... Тоже мне. Сколько твоей последней полинке лет?
     - Ее зовут Марфа.
     -  Ого!  Хотя  это  без  разницы. Все  твои  подружки  -  полинки.  Все
манекенщицы и фотомодели. Даже если они марфы и феклы.
     - Марфа - стилист.
     - Ну да. Вот и я про то. Единство стиля. Классика жанра.
     - Сань, ты однако...
     - Ну пап, не обижайся, шучу я. Так что, узнаешь?
     - Где он бывает?
     - В "Мальчике".
     - Ага. В кислотном клубе.
     - Он не кислотный. Дай галстук перевяжу.
     - Сань, я попробую. Но ничего не обещаю. Ну все-все... Спасибо.
     - Подожди... Ты никогда ничего не обещаешь, но всегда все делаешь.  Вот
теперь  клево.  Двойной  узел.   Видишь?..   На  узле,  снизу,  второй  слой
выглядывает. Тебе очень идет.
     - Кто ж тебя так льстить-то научил?
     - Тяжкое детство на улице, дэд.
     - Насчет деда - ты это брось. Рано. Все, Принцесса, я уехал. Постараюсь
что-нибудь узнать. Пока.
     После этого разговора Саше стало полегче, как всегда после разговоров с
отцом.
     Узнать ни шиша не удалось. То есть удалось, но не то. В  Москве нашлись
всего три  Кота:  бригадир  крылатских боевиков,  один бомж с  Арбата, он же
бывший   художник-концептуал,   и  еще  "мальчик  по   вызову"   из  конторы
"культурного отдыха",  да  и то с последним ошибочка  вышла,  потому  как не
"Кот",  а "Хот", что отражает - он пояснил -  его редкий в наше гиблое время
профессиональный  тонус.  Все фотографии Саша  отвергла. Все  мимо.  Впервые
колоссальные связи Королева родили мышь. Вместо Кота.
     Принцесса еще несколько раз ездила в "Мальчик", но безрезультатно...
     Близилось время учиться. Сашенька готовилась отбыть в  Лондон  с  двумя
обидами: легкой - на папу и страшной - на остальной мир.
     Королев уже видел расставание:  он  обещает,  она обреченно  кивает, он
целует,  она  уходит,  он  мрачно  уезжает из "Шереметьева-3" в  лимузине  с
закрытыми стеклами. Так и случилось  бы, наверное, -  это в  кино люди легко
преодолевают  препятствия...  И  кончилась бы эта история,  как  следует  не
начавшись,  -  он  закрутился бы  и  забыл,  она  попереживала  бы  и  снова
влюбилась... Если  бы  за  несколько  дней до отъезда Принцессы не случилось
кое-что важное.

     В середине рабочего  дня, около  тринадцати ноль-ноль, в офис  Королева
явился молодой  человек  от некоего Егора Ф. Мельникова.  У  посетителя были
пепельные волосы, серая стильная одежда и ярко-желтые линзы в глазах. Как он
пробрался через  секьюрити и референтские кордоны  - неясно; раскрасневшаяся
секретарша из  приемной  рассказала потом, что  его "не было не было а потом
вдруг появился  словно  из компьютера  выпрыгнул  и сказал  что  известный в
стране  журналист  а лицо  у  него  и  правда  знакомое где-то вроде  видела
симпатичный такой..."  (В этом  месте  Королев,  слушая  сбивчивый  рассказ,
хмыкнул и многозначительно повел бровью, посмотрев с новым интересом на свою
секретаршу.) Странный  посетитель из приемной прямиком  прошел в  кабинет  и
признался, что вынужден был  прибегнуть к маленькой хитрости, на  самом деле
он не корреспондент "одной известной газеты", а дело, собственно, в том, что
господин  Мельников  может помочь  господину  Королеву в его  небольших,  но
досадных затруднениях с информацией.
     Неизвестно, откуда  взялись эти распечатки,  но на стол перед Королевым
легла  копия свежеподписанного  контракта между двумя  крупнейшими нефтяными
компаниями. О контракте никто посторонний не знал, информация была  закрытой
наглухо.  Потому  что  тот, кто будет  в  курсе  заранее,  сможет заработать
столько!.. Итак.  Гость предложил  Королеву проверить  информацию на деле  и
обещал  через  день-два  наведаться  снова.  Олигарх  заподозрил было  козни
злодеев,  но,  будучи  мужиком  рисковым  (а  еще интуитивно  чувствуя,  что
парнишка этот не врет), все продумал и приказал  одних  акций купить, других
продать  (немного)  -  и  выиграл.  И  моментально  пожалел,  что не  сыграл
по-крупному.
     На  следующий  день Королев ждал вчерашнего посетителя  с самого  утра.
Гость  не пришел.  Королев  приказал узнать,  что  за гусь  Егор  Мельников.
Сыскари  разыскали   нескольких  стариков,  алканавтов,  работяг,  какого-то
безработного художника, совсем  пацана...  Королев  решил, что настоящее имя
таинственного благодетеля от него скрыли.

     Прошло  несколько дней. До Сашиного  отъезда  оставалось совсем ничего.
Принцесса  не могла  сидеть дома. С утра  она бродила по  городу  и  мечтала
случайно   встретить  Кота  на  улице,   а  вечерами  ездила  потанцевать  в
"Мальчик-с-пальчик", чтобы хоть как-то отвлечься.
     Как девушка настойчивая,  Саша продолжала расспрашивать про  Кота  всех
знакомых.  Безрезультатно.  Постепенно  горе  стало  притупляться,  на  душе
полегчало, но глаза  остались  мутными, серыми, а огонек, казавшийся вечным,
потух. Мужики перестали пялиться  на Сашку со всех сторон,  как было всегда.
Скисла  Принцесса.  Сдулась.  О  Лондоне  стала  думать,  как  о  выходе  из
положения!.. Это ж надо такое!..
     Гуляла она так, гуляла  и  незаметно очутилась  возле отцовского офиса,
милого  домика  ростом в сто этажей. Дай, думает, зайду. Зашла.  Идет  себе.
Отвечает   дежурной  улыбкой  на  приветствия   охранников,  вызывает  лифт,
поднимается на последний этаж, заходит в холл с полукруглыми окнами-глазами,
смотрящими в облака... И  надо же  было такому  случиться, что именно в  эту
секунду дверь  отцовского кабинета распахнулась, как пола дорогого халата, и
оттуда плавно вырулил Кот.

        "Глава девятая. МАРКИЗ КАРАБАН"

     УМарка Измайловича Карабана обнаружилось  сердце.  Не в том смысле, что
вылезло наружу, а в том,  что последнее  время Марк его  чувствовал:  сердце
болело.  Карабан  обращался к врачам, но ничего трагедийного ему не сказали.
Тем не менее Марк подозревал, что дела его плохи. Это - странная, но правда.
Иногда врач не может обнаружить болезнь, потому что она не имеет отношения к
физиологии, а сам  пациент  прекрасно все  знает. Марк надорвал свое сердце,
живя в постоянном вранье.
     Карабан  ни  бельмеса  не смыслил  в  информатике,  программировании  и
компьютерах. Но  проблема в другом  (мало  ли  кто в  чем не разбирается)  -
будучи  полным дилетантом, Марк не мог в этом признаться. Даже себе.  К тому
же  вел себя высокомерно, чванливо и закомплексованно.  Даже один.  Впрочем,
при его наружности жгучего мачо (хоть и порядком обрюзгшего) это  было почти
органично.
     Учиться  Марк  уже  не  мог по  причине  дряблости  серого вещества,  а
нахвататься знаний от коллег и сотрудников, хоть самую малость,  - оказалось
слабЄ. Более того, для него это было,  по старинке говоря, западло: как так,
показать  свою некомпетентность!..  Тогда  меня  любой хмырь  подсидит, нет,
лучше я буду делать вид,  что все  знаю,  может, никто  и не догадается, что
Марк ни перца не смыслит, думал Карабан.
     Трудно ему было. Другой на его месте давно бы уже  нахватался, а у него
совсем  не  работала  память в служебных  делах,  вот что  касается  морских
свинок, тут проблем не бывало -  запоминал все  до мельчайших  подробностей,
более  того,  сам  домысливал  кое-что в правильном русле. Своей любимице  -
Пигги  -  разработал  такой  рацион питания,  что  она выросла  до  размеров
бульдога... почти.
     Так вот, ограниченность господина Карабана заключалась еще и в том, что
держался он за вещи ненужные и  вредные бизнесу. И, наоборот, не держался за
прочие. К  примеру,  он  доверял сплетням  всяких педрил и  страшно  ленился
узнавать тех, с кем работал, - считал ниже своего  достоинства  проявлять  к
ним хоть какой-нибудь человеческий интерес.
     Может создаться впечатление,  что Марк - какой-то  додик.  Это  не так.
Господин  Карабан был  вполне  уважаемым человеком  и  трудился  генеральным
директором крайне  преуспевающей  компьютерной фирмы,  которая занималась не
только  торговлей,  но  и  программированием,  консультациями,  маркетингом,
статистикой и много еще чем в области информатики и виртуальности.
     То  есть Марк Карабан честно играл роль генерального директора в фирме,
которая ему  не принадлежала, преуспевал, получая  астрономическую зарплату,
но не мог насладиться плодами дел рук своих, поскольку плодов этих  не было,
вернее, это были плоды чужих рук. Вот  так примерно он и  влачил. С  болью в
натруженном сердце.
     Марк был одинок. Жены от  него ушли,  детей не случилось. Одно время он
страдал  от одиночества,  а потом ничего,  попривык.  Как-то вышел  на  одну
сутенершу, чтобы поставляла ему время от времени... Хотя подробности эти нам
ни к чему.
     Проблемы с сердцем усугубились у Карабана после того, как он получил по
электронной почте пикантную жанровую фотографию,  изображавшую  его самого в
обществе крайне юного человеческого существа без одежды.
     Марк немедленно встретился со своей специфической знакомой и потребовал
ответа.  Та  пришла  в  недоумение, а потом  призналась,  что  действительно
заказывает фотографии всех клиентов, которые "отдыхают" на ее территории, на
всякий случай; но она понятия  не имела, как из компьютерного архива с такой
защитой мог быть изъят этот снимок.
     Карабан возмутился  и  собирался  наказать сутенершу.  Та  пожаловалась
господину Соловью - настоящему хозяину фирмы "МарКом", а также многих других
организаций,  в том числе  и  агентства досуга. Соловей был в  курсе  архива
кино- и фотодокументов богатых извращенцев, более того, сам шепнул сутенерше
идейку таких вот своеобразных досье.
     Соловей повел  себя,  с  точки  зрения Марка,  невнятно.  Быстро  замял
конфликт и  почему-то заинтересовался  шантажистами. А еще попросил  Марка в
случае их повторного  появления назначить им  встречу и пообещать  выполнить
любые условия, сам же гарантировал легкое решение проблемы.
     Так и случилось - шантажисты потребовали с Марка денег, он согласился и
назначил  время-пространство,  которое  указал  Соловей.  Переговоры  велись
методом виртуальной переписки. Больше Марк по этому делу никаких беспокойств
не имел - у него был строгий, но заботливый босс.
     Одной  из немногих отвлекалок в напряженной борьбе  с  экзистенсом были
для  Марка компьютерные игры -  единственное,  что он  мало-мальски  постиг.
Карабан  с детским удовольствием  мочил монстров  в "бродилках",  закладывал
дикие  виражи,  плевался ракетами и бомбами в "леталках", и  вообще,  всякие
симуляторы-имитаторы были близки его неправдивому сердцу.
     Сеть Маркиз знал на уровне "чайника" и любил "поваляться" в "кроватке".
Там  он выдавал себя за юношу и назывался "Маркиз Карабас". Воспринимали его
адекватно нику и текстам.
     Маркизом его  прозвали на  фирме, и ему это  прозвище  нравилось, он им
даже втайне  гордился. Правда, так было не всегда.  Поначалу Марк болезненно
воспринимал не только кличку,  но и вольную интерпретацию отчества. На самом
деле  он был Исмаилович, но острые на  язык подчиненные быстро  "омосковили"
гордое мусульманское отчество  и стали звать  Карабана  Марком Измайловичем.
Некоторое время Мар